Nobody knows I'm waiting

— И куда мы пойдём? — Спросил Роберт, складывая учебники в ящик. — Я думал, ты скажешь мне. Ты же меня позвал. «Нужно перестать столько думать, хотя когда я вижу Эдельвейса, то перестаю думать вообще. Потому что… Ух ты. Кажется, он еще похорошел со вчерашнего дня. А может, я просто начал подмечать разные классные детали — вроде его ключиц, всё в той же белой льняной рубашке. Его волосы отрасли и чёлка начала немного завиваться.» — Думает Роберт. Они не виделись сегодня весь день, потому что у них были совершенно разные занятия. — Но ведь это ты помнишь, где мы были. Я хочу вспомнить о тебе. — Мы были у тебя дома. — То есть мы вообще не гуляли? — На заброшке были, но ты тогда ногу проткнул. — Я тебя понял. Дай подумать… Мы идём в парк. Эдельвейс усмехнулся, после чего они оба пошли в парк. Деревья ещё не сбросили свои листья. Солнце неплохо грело. Было довольно сухо для конца сентября. Лёгкий ветерок взъерошивал кудряшку на волосах Эдельвейса. — Где ты взял вообще эту рубашку? Я бы такую же хотел купить себе. — Эта? Она твоя. — В смысле моя? — В таком. Ты разрешал брать любую твою одежду. — Чёрт, так вот почему у меня так мало одежды. — Я так-то возвращаю. Ты просто сам по себе не любитель хранить хлам. Они шли по парку, говоря о разных вещах. Рука Роберта несколько раз коснулась руки Эдельвейса. Он хотел её взять, но тот резко повернулся в другую сторону и сказал: — Смотри, кот на дереве застрял. Бедняжка… Роберт поднял голову. Вроде бы не так высоко. Он смог бы спустить кота на землю. Когда Роберт полез на дерево, Эдельвейс крикнул: — Я тебя снимать не буду, если застрянешь! Роберт ловко поднимался вверх, забрал кота, но не придумал как спустить его. — А я не ебу как его спустить. — Главное сам не упади! Недавно только с сотрясением был! Роберт спускался успешно, когда были ветки, но как только одна из них обломилась он резко скатился по стволу вниз. Кот вместо того, чтобы убежать, залез обратно на дерево. — Всю задницу себе сейчас отбил, а он обратно залез. — Сказал он вставая и потирая ушибленное место — Спасение утопающих — дело самих утопающих. — Смотри камень в воде. — Сразу же сказал Роберт. Огромный булыжник стоял в 1,5 метра от берега. Между ними был ещё один маленький камень. Роберт прыгнул на него, а потом начал ставить ногу, чтобы перепрыгнуть на другой камень. — Ты ёбнутый! Вылазь от туда! — Да подожди, снимай видео, вдруг упаду, будет что вспомнить. — Роберт! Вылезь нахер от туда. — Сказал Эдельвейс, но начал снимать. — Да не ругайся ты на меня, я умею плавать. — Сказал Роберт и перепрыгнул с камня на камень. — Сфоткаешь? — Да. Вылазь от туда. — А я не придумал как отсюда вылезти… Я перепрыгну это расстояние или нет. — С двух ног может и перепрыгнешь. Роберт взял маленький разбег и перепрыгнул, влетев в Эдельвейса, который еле-еле удержал их двоих. — У тебя шило в жопе сегодня или чего? — Спросил Эдельвейс. — Нет. Просто весело. Эдельвейс начал рассказывать что-то про опасность такого веселья. Он тараторил со скоростью света, что лично Роберта не напрягало, — но упорно избегал зрительного контакта, это реально фигово, учитывая, что Роберт хотел снова глянуть в эти электрически-голубые глаза. «Надо ударить себя, если я когда-нибудь сравню их с небом или океаном, потому что никакому океану такой цвет и не снился.» — Подумал Роберт. Они подошли к автомату с всякой едой, и Роберт захотел купить m&m's. — Нет! Не бери в жёлтой упаковке. Бери в коричневой. — Почему? — В жёлтой упаковке невкусные. Роберт купил коричневую упаковку. — Давай просто признаем, что ты не любил того жёлтого из рекламы. — Да! Мне нравился красный. — Сказал Эдельвейс. — Он же ходячий секс. «Окей, он точно по парням» — Сказал Роберт. Пока Роберт раздумывал, Эдельвейс засунул руку в пачку и начал есть m&m's. — Почему ты не ешь жёлтые и оранжевые? — Они дерьмовые на вкус. Я верну их тебе в пачку. — Сказал Эдельвейс. — Они же все без вкуса. — Нет. — Говорит Эдельвейс и складывает их в пачку. Они заходят в зал с автоматами, и Эдельвейс его сразу ведёт к хватайке. В хватайке были телефоны, всякие брелки, цепочки, браслеты. — Кто первый достанет что-то, тот надевает это на другого идёт? — Окей. — Сказал Роберт и оплатил один раз. Он приблизил клешню к колечку в коробке, клешня схватила его и отпустила. — Не расстраивайся. — Сказал Эдельвейс и начал пытаться вытащить что-то сам. Он потратил почти всё своё время и на последних пяти секундах нажал на кнопку. У него получилось достать коробочку с цепочкой. — Конечно не настоящее серебро, но тоже ничего. — Сказал он. Он подходит ближе, глядя в пол, потом все-таки поднимает глаза. В руках у него блестит цепочка. Их лица оказываются совсем близко, и Роберт задумывается, каким же неловким будет их поцелуй. Не в эту конкретную секунду — хотя сейчас это тоже было бы неловко, слишком рано. Он про разницу в росте. Эдельвейс застегивает ожерелье, и его костяшки задевают кожу. Судя по виду, он-то как раз не отказался бы от поцелуя — но Роберт знает, что он тоже никогда не сделает первого шага. — Есть идея, — говорит Эдельвейс. После чего тащит Роберта к фотокабинке, засовывает в прорезь пять долларов и плюхается на скамейку. — Давай же! Роберт еще не успевает решить, хочет ли этого — фотографироваться здесь, сейчас, с Эдельвейсом, — как уже садится рядом, потому что поступить иначе будет глупостью и пустой тратой пяти баксов. — У нас три кадра, — говорит Эдельвейс. — Каковы шансы, что мы не запорем хотя бы один? — Я не собираюсь упускать свой шанс, — напевает Эдельвейс на мотив «Show must go on» группы Queen. Таймер начинает отсчет: три, два, один. К первому фото они никак особо не готовятся: Эдельвейс лишь кладёт голову на плечо к Роберту, и они широко улыбаются. На втором снимке он высовывает язык и показывает знак victory. Для третьего кадра Эдельвейс поворачивается к Роберту. Сердце пропускает удар, потому что выглядит он так, словно хочет его поцеловать — но Роберт не готов. Он знает, что это было бы правильно, но, каким бы очаровательным он ни был, Роберт физически не может себя заставить. По крайней мере, пока не готов вложить в этот жест настоящие чувства. Поэтому они просто смотрят друг на друга и улыбаются. Где-то сбоку щелкает вспышка. Они выходят из кабинки и забирают из лотка два листа с фотографиями. «А мы и правда круто смотримся вместе.» — Думает Роберт. — Последний кадр — это что-то с чем-то, — говорит Эдельвейс. — Я… Хотя неважно. — Продолжай. Эдельвейс сверлит взглядом кроссовки. Да, у Роберта ахрененные кроссовки. Он вспомнил, как вложил в эти красно-оранжевые кроссовки все деньги. И Эдельвейс решает сказать что-то другое. — Может купим чего-нибудь попить? — Окей, без проблем. Они отправляются в ближайшую кафешку. Роберт заказывает воду, а Эдельвейс — вишнёвую колу. Роберт терпеть не может жевать с кем-то лицом к лицу. Это какой-то подсознательный страх, что однажды они будут сидеть вот так рядом, а потом темы для разговора иссякнут и он буквально засвидетельствую момент, когда Эдельвейс в нём разочаруется. — Слушай… ты сказал, что тебе нравился красный m&m's, то есть ты?.. — Да, я гей. А что? Думаешь у меня дерьмовый вкус? Мне кажется красный точная копия тебя. — Говорит Эд, но Роберт не придаёт этому никакого значения. — И как много людей знают об этом? — Мне кажется все, кто знают меня. — Что мама сказала? — Она думает, что я просто балуюсь. Поэтому я привёл к нам домой своего бывшего, и как-то так. Ей плюс-минус безраницы. Ещё я делал пост у себя на страничке. Он у меня закреплён. Ты не видел? — Нет, я не смотрел твою страничку. — Давай что-нибудь закажем. Роберт смотрит меню и видит… Бургер за 30$? Это грабёж. — Чёрт… Это капец. Что вообще с ценами? — Всё нормально. Я заплачу. — Нет, я так не могу. — Две порции картофеля с трюфелем. — На зло сказал Эдельвейс официанту. — Больше ничего не надо. Официант ушёл. — Надеюсь ты не против. Да даже если против, уже поздно. В следующую секунду возле их столика материализуется другой официант и ставит перед Робертом бледно-голубой коктейль. Роберт смотрит на него в явном смятении. — Простите, но я его не заказывал. — Это подарок от того мужчины за соседним столиком. — Говорит официант и уходит. Мужчина ехидно подмигивает. — Вау, вот это подкат. — Скучающе сказал Эдельвейс. — Ты не будешь это пить. — Почему? — Однажды ты сильно напился, натворил делов, тебя избили, а потом через время ты оказался в той больнице. Поэтому я на правах твоего лучшего друга, а также старшего из нас двоих, говорю нет. Мужчина за соседним столиком определённо не доволен, что Эдельвейс забирает себе напиток. К ним подходит администратор: — Молодой человек, предъявите документы. — Говорит он Эдельвейсу. Эдельвейс скрещивает руки на груди. — То есть вы хотите сказать, что моему спутнику принесли этот подарок и сейчас вы хотите привлечь нас к ответственности из-за того, что мы оба несовершеннолетние? — У Эдельвейса было желание поспорить. — Извините, не вызывайте никого. Мы уходим. — Говорит Роберт выкладывает 50$ на стол и берёт за руку Эдельвейса. Они выходят и Эдельвейс начинает смеяться. — Я был очень зол, но… наш официант сегодня очень хорошо пошикует. Картошка стоила по десятке. Ты отдал им тридцатку чаевых. — Блять… — Говорит Роберт и показывает на тележку с хотдогами. — Может по хотдогу? — Ладно-ладно, малыш. Только в этот раз плачу я. Они подходят к тележке, Эдельвейс платит и говорит: — Без лука и без кетчупа мне, Роб, тебе как? — Мне обычный. Они отходят, когда получают хотдоги. Эдельвейс должен признать: у этих хотдогов просто божественный вкус. А Эд — чемпион по поеданию хотдогов. Роберт наблюдает, как он крепко сжимает края булочки, затем откусывает сосиску, поправляет булочку и снова откусывает снова. — Никогда не ел хотдоги с улицы. Но эти двухдолларовые, стоили своих денег. — Как ты вообще можешь есть хотдог сухим? — «Запах кетчупа и лука» — Убийцы романтики. — Говорит Эдельвейс. Роберт открывает рот для ответа, но получается только втянуть воздух. Все слова куда-то деваются. Потому что если Эдельвейс думает о запахе кетчупа и лука, то он наверняка думает и о поцелуях? О поцелуях с Робертом. Роберт буквально видит как Эдельвейс заливается краской. — Это… А что такое трюфель? — Спрашивает Роберт, переводя тему. — Грибы. Иногда как конфеты бывают. — Афигеть… Эдельвейс улыбается, а затем обвивает плечи Роберта. Он забывает, как дышать. Они идут по парку дальше, останавливаются возле парня с гитарой и, Эдельвейс не может сдержаться и просит поиграть, давая ему сотню долларов. «Ахуеть сумма» — Подумал Роберт. Роберт не сильно вслушивается в слова, просто наслаждается голосом Эдельвейса, пока мелодия не сменяет и он не поёт: —But please don't go I love you so my lovely... Please don't go, please don't. I love you so, I love you so. Please don't go, please don't go. I love you so, I love you so. Please break my heart, hey! «Прикольная песня, надо будет попросить её название у Эдельвейса.» — Думает Эдельвейс. Уже начинает темнеть. Эдельвейс вроде живёт где-то далеко. Поэтому Роберт забирает его (Его выступление собрало кстати не мало чаевых, но он оставил их все парню), и они идут к ближайшей парковке, чтобы Эдельвейса смог забрать водитель. Когда водитель подъезжает Роберт говорит: — Слушай… Я тебя… — Начинает он. Но Эдельвейс поднимает голову и смотрит с ожиданием прямо в глаза. Роберт забывает как дышать. Паника охватывает всё тело. Поэтому говорит другое. — Я тебя хотел бы ещё несколько раз позвать прогуляться. «Я тебя хотел бы ещё несколько раз позвать прогуляться, что за херню ты сказал?» — Обижается сам на себя Роберт. — Да, конечно. — Говорит Эдельвейс. — Только нужно будет составить это в расписании с моим гольфом, занятиями музыкой, теннисом. — И моим экси. — О чёрт?! Ты реально остался в команде? — Да, а что? — Терпеть не могу спортсменов. И мама тоже. — Но ты же сам играешь в теннис? — Да, но я начал играть в него, просто чтобы чуть-чуть быть похожим по форме на тебя. — Да ладно, я ещё заставлю тебя переобуться и полюбить спорт. — Говорит Роберт и первый обнимает Эдельвейса. Эдельвейс поглаживает его по спине, и они стоят так ещё несколько минут, пока им не сигналит водитель. — До завтра, Роберт. Напиши как доберёшься. — Тут не далеко, всё будет в порядке. Обязательно напишу. Роберт положил руки в карманы и стал наблюдать, как машина уезжает, а потом сам пошёл домой.