Nobody knows I'm waiting

Прошла уже неделя с того, как они вернулись из Германии. Там Роберт не считал своё наказание чем-то серьёзным — он и так не выходил. Но как только они увиделись с Нилом, и Эндрю рассказал ему обо всём, то Нил продлил наказание до конца лета. Теперь он сидел в своей комнате, без телефона, но хотя бы с ноутбуком, выходить гулять было нельзя (кроме заднего двора), приглашать к себе кого-то тоже. Единственное, что ему можно было сделать — сдать на права. И да, естественно он сдал, но первое время, по законам, ему можно было ездить только с кем-то у кого есть права. Теперь Роберт скучал по Эдельвейсу ещё сильнее. Он даже не мог позвать его, когда родителей не было бы дома, потому что они попросту всегда сидели дома. — Прости, Роби, но это серьёзно была вынужденная мера остановить тебя тогда. — Сказал Эдельвейс. — Да я не сержусь на тебя. Мы блять в одной стране, в одном городе, но даже так, мы не можем встретиться с тобой. — Не хочешь поболтать с Эммой? Может не так одиноко было бы. — Она съебала к своему Джеймсу в Атланту. Бесит, ей можно, а мне нельзя, ничего нельзя, сижу как в темнице тут. Ну оступился один раз, с кем не бывает? Слушай, а ты не мог бы прийти ко мне? — И каким образом ты себе это представляешь? — Залезешь по лестнице, через задний двор. План был отчаянный. Эдельвейс то залез, только они не учли, что из гостиной видно всё, что происходит за заднем дворе. Когда Эдельвейс был у окна, Эндрю как раз поднялся в комнату Роберта и попросил его уйти. Как только Эдельвейс ушёл, Эндрю достал фанеру и заколотил окно. Роберт взбесился от этого ещё сильнее. Вечером, он слышал, как Нил спрашивает у Эндрю: «Не жестоко ли это?». Но ответ не прозвучал. Ночью он позвонил Эдельвейсу. Тот после душа планировал ложиться спать. — Мне насрать, что ты скажешь, я готов сбежать сейчас из дома, чтобы увидеться. — Мне нравится, когда ты дерзишь. И как ты это собираешься сделать? — Угоню машину отца и приеду к тебе. — Рискованно. Но можешь попробовать. Давай только не ко мне. У меня мать дома. Давай я выйду, покатаемся. Роберт вышел из комнаты, аккуратно прошёл вниз, но когда он брал ключи, скрипнула половица. Прислушавшись, он понял, что никто не проснулся. Он сел в машину, завёл её и поехал. Главное было не попасться полицейским. По двум причинам. Первая — комендантский час, вторая — его права можно использовать только с взрослым в машине. Подобрав Эдельвейса, он поехал к пригороду, чтобы где-то встать на обочину. Но Эдельвейс торопил его искать где остановиться, поглаживая по бедру. Он почувствовал жар, когда поднял ладонь и приложил её к своей щеке. Остановившийсь у леса на обочине, Роберт придвинулся, чтобы поцеловать Эдельвейса. Нежная ладонь крепко прижалась к шее Роберта и мягкий голос защекотал его уши. — Родителей надо слушаться, Роберт. — Да мне насрать. Он оперся на пассажирское сиденье, коснувшись бедра Эдельвейса, и сел к нему на колени. Вскоре мягкие губы коснулись его лба. — Кое-кто похоже перевозбудился. — Насмешливо сказал Эдельвейс. — Ты сказал, что оттрахаешь меня, когда я вернусь. — Я передумал, хочу чтобы ты меня трахнул. — Сказал Эдельвейс и притянул лицо Роберта, чтобы поцеловать. Плотно закрытый рот со стоном распахнулся, когда Эделвейс схватил его за шею. Во рту был вкус вишнёвого доктора пепера. Роберт не понимал в чём его разница от обычного доктора пепера (Он же и так с вишней). Язык и губы зашевелились еще сильнее. Роберт застонал и попытался толкнуть Эда в грудь, но тот даже не сдвинулся с места. Эд попытался высечь отметину у Роберта на шее. — Стой, это видное место. — выдохнул Роберт, как только он разомкнул губы. Однако Эдельвейс игнорировал его слова и продолжал грубо целовать его. Губы переместились к его подбородку, затем снова к шее, потом он дёрнул за футболку, чтобы Роберт её снял. Но Роберт ещё не собирался этого делать. — Какого хуя опять ты ведёшь? — С насмешкой спросил Роберт. — Ты же у меня скромный мальчик. — Я никогда не был скромным. — Ага, докажи. Рука Эдельвейса начала шарить под футболкой Роберта, внезапно потянула его штаны вниз, из-за чего стала видна верхняя полоса боксёров. Но Роберт принял вызов, обхватил язык Эдельвейса и начал сосать его. Всё более грубо. Он отчаянно облизывал его губы. Эдельвейс впился пальцами в шею Роберта. Другая рука обняла его за спину и притянула ближе. Роберт, сидя верхом на бедрах, засунул левую руку под сиденье. Когда он потянул за рычаг, спинка сиденья откинулась, заставив Эдельвейса, вскрикнуть от неожиданности и упасть назад. На лице было удивление (В его дорогих машинах, сидение опускалось только с панели), но казалось, Эдельвейс намеренно соблазнял его только тем, что лежал под ним. Роберт ласкал его от шеи до подбородка. Встретившись с его челюстью, он несколько раз поцеловал губы. Роберт без предупреждения потянулся к его рубашке, пытаясь дышать носом. Ну почему его руки так дрожат? На рубашке было слишком много пуговиц. Ему удалось расстегнуть две, но больше у него не получилось, поэтому Эдельвейс сам расстегнул остальные. Роберт обхватил его спину обеими руками, потом скользнул по его плоскому животу к груди. Роберт долго целовал губы Эдельвейса, обвивая правой рукой его талию, скрытую белой рубашкой. Футболка Роберта была поднята до шеи руками Эдельвейса. Роберт кое-как вылез из неё, и бросил её на заднее сиденье. Рот Роберта внезапно опустился на грудь Эдельвейса. Он пытался повторить то, что сделал с ним когда-то Эд. Он ущипнул и потёр сосок, в то время как его язык прижался к противоположному соску. Он сильно втянул его в рот и прикусил зубами, а затем снова переключился на шею. Он почувствовал, как его дернули за волосы — значит, он хорошо справляется. Всякий раз, когда Роберт подразнивал его языком, Эдельвейс выгибался всем телом. Роберт крепко обнял его за талию, прижался губами к его обнаженному телу, посасывая горячую белую кожу и дразня языком четко очерченную ключицу. Бедра Эдельвейса задрожали, рука, державшаяся за волосы Роберта, заметно напряглась. Воздух в машине стал таким же горячим, как в Дубаях в самый жаркий месяц. Окна на самом деле запотели. Каждый вдох и выдох был тяжёлым и горячим. Роберт протянул руку, расслабил ремень и снова наклонился к нему. Он активно действовал руками, губами. Роберт ненадолго отпустил Эдельвейса, давая ему отдышаться. А у самого глаза сами собой переместились на пах Эдельвейса, где брюки натянулись так, будто собирались вот-вот разорваться. Роберт расстегнул его ширинку, ремень и быстро стянул брюки. Он почувствовал дорогое нижнее белье Эдельвейса, когда прикоснулся к нему руками. Эдельвейс сильно прикусил губу Роберта, когда тот начал исследовать его член через ткань боксеров. Когда он начал сжимать член через уже мокрую дорогую ткань, Эдельвейс напрягся и застонал. Он пытался разрядить Эдельвейса, но себя так ни разу и не не касался. Роберт расстегнул ремень, ширинку, и спустил штаны. Нижнее бельё было в плачевном состоянии. От количества выделившегося предэякулята передняя часть его боксеров уже стала мокрой. Роберт прижался к Эдельвейсу всем телом, ему нравилось лежать вот так, слушая сердцебиение друг друга. — Роб. — Сказал Эдельвейс, поглаживая его по спине. — Ты тяжёлый. А твоим членом уже можно забивать гвозди. Давай дальше… Роберт стащил нижнее белье с себя и с него. Нижняя часть тела была прижата с его нижней частью, а верхняя часть — с его верхней частью. Оба члена Роберт взял в руку. Эдельвейс вздрогнул и схватил его за предплечье. Роберт уткнулся лицом в ключицу Эдельвейса и начал шевелить рукой. — Ст…ой. — Простонал Эдельвейс. — Что такое? — Не надо. — Ты хочешь закончить на этом? — Нет. — А чего ты хочешь? — Роберт, ты такой долбан. — Простонал Эдельвейс из-за того, что Роберт даже и не думал останавливать движения рукой. — Просто скажи чего ты хочешь. — Я тебе уже говорил. Я хочу, чтобы ты меня трахнул. Не издевайся. — Прям тут? Мы не должны заниматься этим здесь. Это машина моего… Эдельвейс заткнул его рот поцелуем. — Хватит придумывать отговорки. Если я предложу выйти из машины, это тебе точно не понравится. Я же вижу, ты тоже хочешь… — Да. Ладно, хорошо. — Открой окно, жарко. Вместо этого Роберт включил кондиционер. И вот он опять перевёл взгляд на Эдельвейса. В голове снова что-то щёлкнуло и он начал чувствовать, что сейчас впадёт в панику. — Малыш. — Сказал Эд и поцеловал его в лоб. — Успокойся. Эдельвейс потянулся до кармана и вытянул два маленьких пакетика со смазкой. — Ты всегда её с собой носишь? — Нет, только когда иду увидеться с тобой. Ты в прошлый раз послал меня, что у нас не было смазки, поэтому я купил. — Я думал, она только в бутылках. — Пора делать новые открытия. Роберт почитал, что написано на пакетике, а потом открыл. — Почему на водной основе? — Да хуй знает, её легче смыть и отмыть от одежды. Не задавай вопросов. Роберт полез в бардачок, чтобы достать свой паспорт, ведь там он носил презерватив на всякий случай. Но его там не оказалось: думая о побеге, он выложил его, чтобы не краснеть потом на границе. — Блядство. — Роберт. — Уже начинал сердиться Эдельвейс. — У меня нет презервативов. Мы не будем заниматься без них. — У меня есть один. — Его хватит, только чтобы растянуть тебя. — До этого и без презерватива растягивал, забей. Сделай уже что-нибудь. — Я не могу, пальцы же гр… — Эдельвейс заткнул его рот рукой. — Да насрать мне на твои пальцы, Роберт, умоляю. Роберт поцеловал его ладонь. Вылил смазку. — Холодная. — Прошипел Эдельвейс. Пока они отчаянно целовались, палец Роберта вошёл внутрь тела Эдельвейса. Эдельвейс сжался от ощущения. Роберт продолжал водить языком во рту Эдельвейса, в то же время добавляя ещё больше геля и продолжая двигать пальцем. Через время Роберт добавил ещё один палец. Он не был уверен, что делает это правильно. Но раз Эдельвейс ничего не говорит, значит всё нормально. Роберт медленно двигал рукой взад и вперёд. Эдельвейс нахмурился и крепко схватил его сначала за спину, но вспомнив, что в прошлый раз поцарапал ему всю спину, схватился за руку. Роберт растопыривал пальцы внутри. Мышцы растянулись, и дискомфорт нарастал. Эдельвейс в один момент дёрнулся, от чего Роберт испугался. — Всё нормально? — Я сейчас кончу. — Задыхаясь сказал Эдельвейс. — Переходи дальше. Я готов. Роберт забрал у Эдельвейса презерватив, попытался открыть его, но руки его не слушались. Эд сердито выхватил пакетик из рук и распаковал, а потом сам надел презерватив на член. — Ты точно этого хочешь? — Спросил Роберт. — Да. Роберт, да! Роберт коснулся его задницы. У Эдельвейса пробежали мурашки по коже. Роберт, слегка вошедший, нахмурился и снова вышел. Он сжал новый пакетик с лубрикантом, нанес холодную смазку на свой член и снова попытался войти в него.Немного нагнувшись, он медленно двинулся вперед. Он дотронулся до скулы Эдельвейся и поцеловал. Эдельвейс задержал дыхание и оставался неподвижным. Роберт взял его за руку. Казалось, он входил всё глубже и глубже. — Расслабься. — Легко говорить, не в тебя же огромный член пихают. — Выдавил он. — С моими бывшими таких проблем не было. — Почему ты думаешь о бывших, с моим членом в заднице? — Не знаю. Они все были резкие, с маленькими зубочистками… Роберт посмеялся. — Не смейся! Ты весь дрожишь от этого. — Всё нормально? Я продолжаю сувать? — Это ещё не всё?! — Почти с криком удивился Эдельвейс. — Это две трети где-то. — Пиздец. Давай дальше. — Я не могу, расслабься. Он такое чувство, что сломается. — Медленно — невыносимо. — Слушай, у любой реакции есть время. Например, когда молния бабахает, сколько нужно, чтобы выделился азот? — Роберт специально назвал озон азотом, чтобы спровоцировать Эдельвейса на дискуссию и дать ему шанс отвлечься. — Вообще-то оз… — Эдельвейс не успел дороговорить. Роберт, который был неподвижен, внезапно глубже проник в узкое отверстие. Когда Эдельвейс присмирел, Роберт вновь остановился. — Теперь всё. Полностью. Скажи, когда я могу начать двигаться. — Сказал Роберт и убрал мокрые пряди волос с лба Эдельвейса. — У нас нет так много времени ждать. Просто продолжай. — У нас дохуя времени. Я готов даже снова попасться и получить наказание серьёзнее, главное, чтобы тебе было не больно. — Сколько же в тебе нахуй заботы… — Сказал Эдельвейс и скрестил свои ноги на заднице Роберта. — Потому что я люблю тебя. Мы можем остановиться, если всё совсем плохо. — Продолжай. Роберт поднял взгляд и нанёс ещё смазки на слегка вытащенный член, а затем резко вошёл в него с такой силой, что Эдельвейс выгнулся, сильно впившись ногтями в плечо. Должно быть, было безумием допустить такое. Эдельвейс стиснул зубы, чтобы не застонать. Роберт посмотрел на состояние Эдельвейса и начал медленно двигать тазом. Эдельвейс обвил руками щеки Роберта и притянул его к себе. Когда он глубоко поцеловал его в губы, Роберт остановился и прислонился к его груди. Он тяжело дышал, а сердце быстро колотилось. — Почему ты остановился? Роберт не ответил. Вместо этого он слегка приподнял голову и посмотрел на Эдельвейса расслабленным взглядом. Эд на мгновение забыл, как дышать. Он чувствовал себя расслабленным, когда Роберт выходил, но тут же вздыхал, когда снова толкался. — Подожди… Подожди… — Почему? В чём проблема? — Делай это быстро… Нет, медленно… нет, быстро… Эдельвейс не понимал, о чём говорил. Он просто закрыл глаза и увлекался удовольствием. Он потерял рассудок из-за этого чувства. В глазах потемнело, когда Роберт достал до простаты. Роберт обнял его и вошёл глубже. И в этот раз он попал в то же самое место. Как бы он ни старался держать язык за зубами, он не мог остановить стоны, исходящие изнутри. Еще одна волна наслаждения пришла, прежде чем он смог прийти в себя. Темп всё увеличивался. Он прикинул, что это было раз в секунду. Странный звук вырвался из его рта. Он даже представить себе не мог, что это был он. Звук дыхания Роберта, доносившегося до его уха, становился всё более и более сильным. Роберт внезапно перестал двигаться. Эдельвейс, который привык к непрерывному циклу удовольствия, на мгновение пришёл в ярость и оглянулся. — Хочешь остановиться? — Спросил Роберт. Эдельвейс покачал головой. На большее сил не было. Он чувствовал себя странно, больше всего он ненавидел тот момент, когда Роберт остановился. Ему хотелось больше, больше. Быстрее, сильнее. Он мысленно закричал сквозь стиснутые зубы. Он хотел большего. Роберт продолжил. Чувствуя максимальное напряжение, Эдельвейс потянулся к собственному пенису. Чтобы облегчить возбуждение, он обхватил рукой свой член и быстро двигал вверх и вниз. Член, который был очень горячим, дрожал при малейшей провокации. Он думал, что сможет испытать лучшее удовольствие, если прикоснется к нему ещё немного. Однако Роберт внезапно схватил Эдельвейса за руку, которая быстро двигалась вверх и вниз, и соединил их пальцы. Он не мог делать это другой рукой, он держался за плечо Роберта. — Отпусти. — Прокричал он. — Не-а. — Вредничал Роберт. По мере того, как звук шлепков становился всё громче, жажда усиливалась. Резкое дыхание вырывалось из лёгких, будто он только что пробежал марафон. Ему хватило ещё нескольких толчков, чтобы почувствовать электрический разряд по всему телу. Когда Эдельвейс содрогнулся, сперма расплылась на его живот. Роберт медленно вытащил. Эдельвейсу была непривычна эта пустота. Когда в глазах просветлело, он понял, что у Роберта всё ещё стоит. Эдельвейс потянулся к его члену и за несколько движений разрядил его. Роберт снял презерватив, завязал его и положил в подстаканник, к остальному мусору. Он достал салфетки из бардачка и вытер их обоих. Как только он закончил, он прилёг на него. — Я всё правильно сделал? Ничего не болит? — Во-первых… — Начал Эдельвейс. — Я никогда не кончал от ощущений в заднице. Во-вторых, ты сделал всё лучше в тысячу раз, чем… Чем у меня когда-то было. Теперь я понимаю абсолютно весь прикол. В-третьих, немного побаливает, но всё нормально, я и не ожидал другого от твоего размера. — Погоди, а до этого, ты?.. — Я не понимал в чём прикол, когда в тебя суют член. А оказывается это просто нужно делать правильно. И вообще какого хуя? Где мой пай-мальчик? — Всё тут же. Слишком грубо было? — Нет. Идеально. Я в восторге. Люблю тебя. — Я бы хотел по второму кругу, но у нас кончились презервативы, да и ты устал. — Распробовал значит всё-таки. Мы можем и без… — Нет, Эд. Не можем. — Сказал Роберт, натягивая на себя трусы и штаны. — Да почему? Из нас двоих, мизофоб я. А печёшься по этому поводу ты. — Потому что так делать нельзя. Эдельвейс показал язык Роберту и они поменялись местами, чтобы он лёг на Роберта. — Если собираешься трахаться со мной в следующий раз, не надевай эти трусы. — Почему? — Потому что я чуть не умер со смеха. Я тебе напомню, что не каждый день вижу принт с двумя шалтаями-болтаями спереди. — Ты ещё сзади не видел. — У тебя ещё что-то сзади есть?! Покажи. — Места мало. — Я подвинусь. — Сказал Эдельвейс и поднялся с кресла. Роберт повернулся, показал и лёг обратно. — Серьёзно? «Очко под защитой» и Шрек? Ты где вообще взял это? — Купил. Прикольные же, не? — Оно наверно стоило дорого? — Ну… меньше десяти долларов. — У меня есть искушение купить их… — Сказал Эдельвейс, натягивая на себя одежду. — Твои лучше. Не знаю, что это за ткань, но они мягкие. — Обязательно при этом трогать мой зад? — Ну… эта часть ткани больше доступна мне сейчас. Я тебе так много пятен по всему телу оставил, прости. — Сам на себя посмотри. У тебя их больше. Наденешь мою рубашку, чтобы родители не спалили? Мне то насрать. И нам не пора домой? Мне нужно помыться, перед тем как я усну. — Давай полежим ещё чуть-чуть. Это чуть-чуть продлилось до самого утра. — Чёрт, Роберт, вставай. Уже утро. Роберт протёр глаза, посмотрел на наручные, которые показывали десять утра. Роберт потянулся к рубашке, дал свою футболку Эдельвейсу, и натягивая штаны, пересел на водительское сидение. — Тебе идёт моя рубашка. — Она мне маловата. В рукавах жмёт. — Ну извините, я в отличие от тебя в зал не хожу, только на… Чёрт, у меня сегодня теннис. — Не иди, если не хочешь. — Ага, одно занятие шестьсот долларов стоит. — Пиздец. — Сказал Роберт и по пути к дому Эдельвейса заехал в аптеку. Когда он вернулся, он кинул мазь Эдельвейсу. — Зачем это? — Сам сказал, что зад болит. — Я сказал, что он болит не так сильно… Не стоило, но спасибо. Когда видеорегистратор сказал, про камеру на обочине, Эд задумался. — Слушай, чисто теоретически, твой видеорегистратор снял вчера как мы тут… Так что не забудь вытащить карту памяти и удалить это. Роберт тут же вытащил карту памяти и отдал Эдельвейсу. — Удалишь сам, я не знаю как. Но не удаляй всё остальное. Просто вырежи это. Перед домом Эдельвейса, Роберт поцеловал его и выбросил весь мусор. До дома он доехал тоже довольно быстро. Когда Роберт вошёл внутрь, Нил и Эндрю завтракали. Он аккуратно положил ключи от машины и пошёл на верх. У него было несколько минут, чтобы переодеться в кофту. Ровно, когда Роберт переоделся, в дверь постучали. Роберт открыл дверь. — Объяснишь? — Спросил Эндрю. — Я взял машину покататься. — К Эдельвейсу ездил? — Да. — Не стал врать Роберт. — Понятно. Роберт не ожидал такой реакции. — Это всё? — Спросил Роберт. — Ну а что мне ещё тебе сказать? Ты же сам понимаешь, что нарушил наказание. — Не знаю? Что-то по типу ты наказан до конца своей жизни. — Нет смысла наказывать тебя ещё сильнее, ты всё равно будешь нарушать. И вообще продлил наказание Нил, а не я. Ты хотя бы понял, почему ты наказан? — Потому что я безрассудно хотел умереть? — В этом роде. — Ну значит понял. — Аккуратнее с засосами на шее. Если на сонной артерии поставить, есть шанс, что случится инсульт. — Сказал Эндрю и вышел из комнаты. Роберт с облегчением закрыл глаза. «Пронесло.» — Подумал он. В прошлый раз Эндрю был намного злее, и ему действительно стало страшно. Может про этого Эндрю всё время раньше говорили новости спорта. Роберт включил ноутбук и позвонил Эдельвейсу. — Привет, малыш. — Сказал Эдельвейс. Роберт сам перестал замечать, когда буквально начал плавиться от этого прозвища. — Привет. — Тебя не наказали? — Нет. Пронесло. — Мама заметила вот это всё. — О… И что она сказала? — Ну она же знает, что я развлекался раньше с кем хотел. Для неё главное было, чтобы от меня никто не залетел. Она не поверила, что у меня прям отношения-отношения. И всё ещё не верит. — Так и к чему ты клонишь? — Хочу познакомить тебя с ней. — О неееет… — Что? — Ты сам знаешь, что я чуть лучше обезьяны. Я никуда не пойду. — Почему ты так категорично о себе говоришь? — Потому что я не знаю этого вашего аристократического этикета. — И? Мне нужно выёбываться что ли тобой? — Ну… Я хочу хорошее впечатление произвести. — Ты бы видел, кого я раньше приводил. Я же говорю, ты лучший из всех. — Ага, ты так наверно всем своим бывшим говорил. — Я серьёзно, Роб. Ты ревнуешь что ли? — Да. Эдельвейс тяжело вздохнул. — Давай я научу тебя всей этой хуйне и ты познакомишься с ней. — Я готов сделать это в сентябре. Когда наказание кончится. Не хочу сильно борзеть. — Конечно. Без проблем.