Nobody knows I'm waiting

Роберт еле-еле встал с кровати. Он проснулся ещё час назад, но всё это время пролежал в кровати. Ему абсолютно ничего не хотелось. Он не видел смысла жизни. У него ни на что не было сил. Хотелось плакать, но даже на это сил не хватало. Вообще он не хотел ехать на концерт, но Эдельвейс максимально настаивал, что ему нужно выйти из дома. Эда беспокоило состояние Роберта, поэтому он делал всё, чтобы тот начал снова чувствовать радость в жизни. За завтраком Эндрю спросил: — У тебя всё хорошо? — Да. — Коротко ответил Роберт. На самом деле он очень сильно замкнулся в себе, редко разговаривал даже с членами семьи. Да и выходил он из комнаты только в двух направлениях: туалет и кухня. Когда родители уехали, а Эмма ушла гулять с придурком, Роберт собирал вещи для концерта. В последнее время его бесило всё. Особенно, когда что-то не идеально ровно стоит или когда кто-то переложил вещь на другое место. Сейчас он был максимально раздражён, потому что не мог найти свой кошелёк. Как на зло, Эд уже пришёл к нему. Он стоял в коридоре, а когда Роберт заметил это и сказал проходить, он начал ходить за Робертом. — Да будь оно всё проклято! Где этот чёртов кошелёк? — А это не он? — Спросил Эдельвейс, поднимая его с тумбы. — Ты мог раньше сказать? — Ты чего такой раздражённый? Гормоны пляшут? Надо тебе поскорее найти девчонку или… мальчонку. — Да не надо мне никого искать! Мне и в одиночестве хорошо. Пойдём отсюда. Роберт не помнил с каких пор, его так начал раздражать Эдельвейс, но по мере того, как они продвигались к месту начала концерта, раздражение спадало. Они покупали билеты дороже, с заходом раньше. Эдельвейс сразу после проверки побежал ближе к сцене, Роберт, чтобы не потерять его побежал за ним, расталкивая людей. Эд вывел их прямо к сцене. До начала концерта был ещё час. Проблема была в давке: люди сзади давили на людей спереди. А ещё было неумолимо жарко, Роберт даже заметил, как его пряди волос начали липнуть к лбу. Люди за ним сели на пол, чтобы было больше места и было холоднее. Роберт последовал их примеру. — Тебе плохо? — Спросил Эдельвейс. — Жарко очень. Пить хочу. Эдельвейс достал из рюкзака бутылку и дал Роберту. Он отпил и тут же ощутил резкий горький вкус. — Фу, что это? — Водка. — Сказал он, наклонившись. — Какого хрена? — Что? Ты сказал, что хочешь пить. Больше у меня ничего нет. — Забирай своё дерьмо. — Сказал Роберт и отдал платиковую бутылку обратно. — Ты где это вообще взял? — Перелил из бутылки, которую мне продали. — Тебе продали? — Удивился Роберт. Эдельвейс выглядел намного моложе его, и Роберт не мог представить, как тому продали алкоголь. — Ага, даже документы не проверили. — И часто ты таким промышляешь? — Это третий раз за год. Да ладно тебе… Не бубни, расслабься. Роберт заметил, что его мысли стали какими-то размытыми и неуловимыми. Концерт должен был начаться с минуты на минуту. Пить хотелось ещё сильнее, Роберт вспоминал, какой холодной была бутылка. Поэтому попросил ещё. И потом ещё раз. В общем он выпил половину бутылки до того, как начался концерт. Постепенно Роберт начал чувствовать себя более веселым и беспечным. Концерт начался резко. Сначала Роберт пытался снимать, но потом забил на всё и решил просто наслаждаться и прыгать вместе с остальной толпой. А потом певица подошла к ним и прыгнула в толпу, её понесли дальше, а потом вернули на сцену. — Сегодня чертовски жарко, ребята? — Крикнула она в микрофон. Следующую песня Роберт знал хуже, поэтому он не подпевал. Следующая же песня разорвала зал. Девушка могла даже не петь, потому что зал пел практически громче её. Люди вокруг начали прыгать и оттоптали ноги Роберту. — Блять, подними меня. — Сказал Эдельвейс. Роберт не совсем понял зачем, но сил у него хватало, чтобы поднять Эдельвейса к себе на плечи. Как только Роберт поднял его, Эдельвейс развернул плакат с надписью: «Хочу сыграть с тобой на гитаре». Песня закончилась и певица обратила внимание на Эда, позвав его на сцену. Роберт не знал, что тот умеет играть на гитаре. Да, Эдельвейс знал, как играть немного на пианино и прекрасно играл на скрипке (потому что в его семье было обязательно уметь играть на этих инструментах). — Прежде чем сыграть эту песню, хочу обратить внимание на моего красивого друга, стоящего у сцены. — Сказал Эд в микрофон, когда ему надевали наушник в ухо. — Эту песню я посвящаю ему. Я люблю тебя, чувак. Роберт не знал куда спрятаться после такого заявления, потому что каким-то боком он оказался в толпе девушек и все начали смотреть на него. Никто из них не был во вкусе Роберта (хотя он сам и не знал, что ему нравится), но он точно понимал, что не мог сказать, что кто-то ему понравился. Эдельвейс и исполнительница начали вместе играть и петь следующую песню. Роберт не знал, что Эдельвейс так хорошо поёт. — Show me that you'rе gonna stay. — На этих словах Эдельвейс отдался эмоциям и пел их как будто в последний раз. Когда он пел эти слова, он смотрел на Роберта и искал поддержки в его лице. — On my worst days Hold mе like you'll never lеavе. — Следующие слова он прокричал так, что ему не хватило воздуха и последнее слово он сказал, когда отдышался. — Like you'll never leave. Исполнителю понравилось, как Эдельвейс играл и пел, поэтому она предложила спеть ему и следующую песню. От такого он естественно не отказался. — Эту песню я посвящаю своему уже бывшему парню. Zuigen lul, мудак! — Крикнул он. Естественно они играли песню: «Bad Idea». После неё Эдельвейсу расписались на футболке и он слез вниз. — Чувак, это было круто! — Крикнул ему Роберт. — Когда ты успел с ним расстаться? — Сегодня, пока ждал тебя. — Крикнул он. Они кричали, только потому что было плохо слышно из-за громкой музыки. Эдельвейс допил бутылку почти до конца, но оставил немного Роберту. Концерт должен был подходить к концу. Последняя песня была: «I wanna be your girlfriend». Роберт и Эдельвейс специально толкали друг друга. Было очень весело, Роберт никогда не испытывал столько эмоций за раз. Они оба кричали слова песни смотря друг на друга, просто так, беззаботно, необращая внимания ни на кого. Но в один момент Эдельвейс заглянул прямо в глаза Роберту. Своим взглядом он видел Роберта насквозь. — I don't wanna be your friend, I wanna kiss your lips. — Сказал Эдельвейс и придвинулся ближе. Светло-голубые глаза смотрели прямо в душу, а белоснежные блондинистые волосы из-за концерта не были уложены, были растрёпаны, и на голове творился полный беспорядок. От дыхания Эдельвейса становилось жарче. А ещё от него сильно несло алкоголем. Роберт не успел опомниться, как Эдельвейс трепетно прильнул к манящим и столь желанным губам. Роберт испытал смятение, он не понимал, что происходит: то ли от того, что был пьян, то ли от быстрой смены происходящего. Когда Эдельвейс отпрянул от Роберта, он поправил, спавшие на лицо пряди. Аристократически белая кожа Эдельвейса довольно быстро сменилась на красную, Роберт надеялся, что он сейчас не такой же. Он не мог поднять глаз на Эдельвейса, но как только посмотрел в них, то увидел томный взгляд и расширенные зрачки, которые довольно быстро начали сужаться. — Блять, я надеюсь не испугал тебя. — Концерт. Кончается… — Голос дрожал, дыхание участилось, ноги стали ватными. Ему было душно, тошнило. Они довольно быстро вышли из толпы и Роберт направился к ближайшему мусорному баку, чтобы очистить желудок (По большей части из-за алкоголя). Эдельвейс же держал его отросшие волосы. Когда его закончило штормить, белобрысый купил ему воды и, они сели на лавке в ближайшем парке. На улице уже темнело. Пылал закат. — Получше стало? Я не думал, что ты выпьешь почти всю бутылку. Надо же знать толк. Ты ел чего-нибудь до концерта? — Утром только. — Сказал Роберт и облил себя из бутылки. — У тебя родаки дома? Как они относятся к алкоголю? — Нет, они не дома. Дома мудак и сестра. — Уууу… хреново дело. Джеймс точно начнёт насмехаться над тобой. — Да блять кто названивает. — Сказал Роберт и достал вибрирующий телефон. — Как же они меня бесят. Роберт отключил звонок, написал короткое: «со мной всё в порядке» (получилось конечно же «со серй ыск в арпядке» из-за того, что у него всё плыло перед глазами и он не попадал по буквам), отправил и выключил телефон. — Может стоило поговорить? — Зачем? Он всё равно уже Эмме позвонил. Я написал, что всё в порядке, значит всё так и есть. — Почему ты снова такой нервный? Успопойся. Ты пьян. Чертовски. — А зачем мне успокаиваться? Я что не могу показать свои эмоции? Вместо того, чтобы продолжать спор, Эдельвейс обнял его. — Чувак?.. — Что? — Спросил Роберт, положив голову ему на плечо. — Ты мне нравишься. Без шуток. Поедем ко мне? — Не хочу к тебе. Ты живёшь на другом конце города. Мне потом не уехать. — Поехали тогда к тебе? Я хотя бы довезу тебя до дома? — Не нужно. Я сам доеду. Эдельвейс не сдавался. Он проводил Роберта до остановки и перед тем, как автобус уехал всё же забежал в него и сел с ним. — Роб. — Эд. — Начал передразнивать Роберт. — Я совсем не понимаю, что происходит у тебя в голове сейчас. Но даже, если я тебе не нравлюсь и ты даже не хочешь пробовать, то я очень надеюсь, что наша дружба сохранится. Глаза Роберта были уже на мокром месте, он сам не понимал, что творилось в его голове. Все мысли были спутанные и он не мог провести никакой взаимосвязи между тем, что произошло и что происходит сейчас. На остановке Эдельвейс всё же спросил, нужно ли провожать его до дома. Получив отрицательный ответ, Эд сел обратно в автобус. Роберт натянуто и криво улыбнулся ему и, как только автобус тронулся, он побежал домой. Бежать было одной из отвратительных идей. Но он хотел убежать от проблем, чтобы они его не волновали. Когда он добежал до дома, его насторожило, что кто-то наблюдает за ним. Но не предав этому должного значения, Роберт зашёл в дом и поспешил добраться до комнаты, чтобы уснуть. По пути до комнаты он несколько раз проклял лестницу, с которой чуть не свалился. Он плюхнулся прямо так в одежде на кровать. Проснулся он уже когда уже было светло. На будильнике было семь утра. Роберт поныл из-за того, что встал так рано в свой выходной. Потом почувствовал сушняк в горле, острую головную боль… А потом резко нахлынули воспоминания вчерашнего вечера. Ему стало настолько стыдно, поэтому он решил, что спрятаться под одеялом будет хорошим решением. Он не понимал, что делать дальше. Он считал себя натуралом, но тем не менее в толпе полной девушек, он смотрел только на своего друга. Тем более ему и не казался противным поцелуй. Парень потрогал свои губы, чтобы вспомнить как это было. И совсем скоро подумал, что хотел бы повторить. Эти мысли настолько сильно напугали Роберта, что он ударил себя по голове. Но это только усугубило ситуацию, потому что он начал представлять, что могли бы они с ним делать, кроме поцелуев, будучи парой. — О чёрт. — Прошипел он, глядя на реакцию своего организма. Теперь он думал о реакции родителей, разочаруются ли они в нём? Он считал себя ничтожеством из-за этого, думал, что точно уже хуже ничего нельзя сделать. Он чувствовал, что в топе «Разочарование года» получил бы первое место. Нужно было начать исправляться. Но для начало нужно было решить маленькую «проблемку». Роберт решил, что холодный душ ему поможет и оказался прав. Совсем ненадолго душ и вправду помог. Но всё равно перед глазами всплывало лицо Эдельвейса, его мягкие губы, серебристые глаза, белоснежные волосы, аккуратные руки, которыми он играл на пианино, его выпирающая ключица, худой, упругий живот… Роберт резко спустился вниз, чтобы попить чего-нибудь холодного и освежить мысли, и услышал стук. Он открыл дверь и на него сразу же начали надвигаться парни в смокингах, который подхватили его под руками. — Мы предупреждали твою сестру, что если твой отец не появится к сегодняшнему утру, вам не поздоровится. — Что? Мне никто ничего не говорил. — Конечно она тебе ничего не скажет, она взяла и сбежала из дома, пока мы отвлеклись. — Сказал похититель, связывающий ему руки. Когда Роберту связали руки, член мафии начал связывать ноги, а потом заклеил рот, чтобы наверняка. На улице не было ни души. Роберт попытался кричать, но тут же получил удар от одного из мафиози. После того, как они перевели его через улицу, мафиози закинули его в багажник и ударили по голове, от чего Роберт потерял сознание.