За свой счет

Ванная комната скорее заслуживала именоваться ванным залом. Хочешь — спаррингуй, хочешь — вальсируй, если не боишься поскользнуться и раскроить башку о плитку, конечно. Или сшибить пару-тройку драгоценных горшков, среди обитателей которых Вадим со скрипом распознал заросли разномастных папоротников и «щучий хвост». Дневной свет проникал сюда через огромное, в пол, окно, прямо под окном стояла чаша ванны. В воздухе повисла влажная духота. Вадим машинально вдохнул поглубже и скривился: ребра не преминули напомнить о себе самым неприятным образом. Больше ничего примечательного в ванной не было, кроме хозяина сего великолепия. Босс восседал за круглым столиком в углу, всецело погруженный в странные манипуляции, включающие целую батарею стеклянных бутыльков, россыпь гальки и гору разноцветного мха. На условно свободном краешке стола лежал небольшой пульт, клочки мха кое-где перекочевали со столешницы на пол.  — Почему так долго? — ворчливо спросил Алтан, не поднимая головы. Вадим, слегка залипший на светлую кожу колена в прорези черного халата, вздрогнул.  — Задание выполнено, — отрапортовал он хрипло и коротко — в кои-то веки на язык не полезла ни одна из привычных шутеечек. — Рубцов доволен. Что-то резко, недовольно звякнуло.  — Знаю, — выплюнул Алтан, — мне доложили. А у тебя я спросил, почему так долго. Тебя там контузило? Со слухом проблемы? Вадим помедлил, не уверенный, что босс имеет в виду: шесть часов, приплюсованные из-за необходимости скорректировать план, или время, которое потребовалось, чтобы дохромать от ворот особняка до странного места рандеву. Пока он молчал, босс в раздражении вскинул голову. Кукольно захлопал ресницами и со стуком поставил наполовину заполненный бутылек на прозрачную столешницу.  — Ты рядом с Кэрри на выпускном постоял? — Голос был такой спокойный, что обманулся бы этим спокойствием только круглый идиот. — Или воды не нашел и искупался, в чем было? Вадим пожал правым плечом — левое, вывихнутое, вправили на месте, но болело, сука, изрядно. Видок действительно был непрезентабельный, Вадим бы с радостью привел себя хоть в какой-то порядок перед этим визитом, но босс потребовал «вот прям сейчас», а кто такой Вадим, чтобы спорить с боссом?  — Согласно расхожим байкам, — сказал он лекторским тоном, — венгерская аристократка Эржебет Батори, она же Кровавая Графиня, купалась в крови девственниц, дабы сохранить молодость. Чем я хуже? Буду молодой и красивый.  — Значит, это девственницы тебя так разукрасили? — Алтан продолжал пристально его рассматривать. — Стареешь, Дракон. От девиц не отбился, сюда добирался, словно с крюком через Китай. Может, мне и впрямь пора нанять кого-нибудь моложе и резвее? В груди кольнуло — Вадим решил списать это на шальной обломок ребра.  — Старый конь борозды не портит, — сказал он с достоинством.  — Но и глубоко не вспашет. — Алтан качнул подбородком куда-то ему под ноги — Из тебя уже песок сыплется. А вот в это верилось охотно. Вадим бы не удивился, если б из него на свежезамаранную плитку посыпались кости, спекшиеся мозги и кое-что из требухи, но все равно опустил глаза на свои грязные берцы и возразил из чистой вредности:  — Это не песок.  — А что? — фыркнул Алтан. — Порох из пороховниц? Или пепел Клааса, который стучит в твое сердце? Вадим вздернул брови. Ну надо же.  — Вы читали «Легенду об Уленшпигеле»?  — Давно, — Алтан поморщился. — Замечательная детская литература.  — Теперь понятно, почему вы выросли таким милым и ласковым, — покивал Вадим как бы себе под нос, и босс посмотрел на него недобро.  — Мне, между прочим, инквизиция потом в кошмарах снилась, — заметил он, поджав губы. Вадим перевел задумчивый взгляд с буйной неукрощенной волны его черных кудряшек на «природные материалы», засыпавшие столешницу.  — Может, и не зря. В вас определенно есть что-то… эдакое. Колдунско-шаманское. О чем там духи балакают? Алтан встал с пуфа и шагнул ближе, неслышно ступая босыми ногами.  — О том, что ты заговариваешь мне зубы. И еще чуть-чуть о том, что пол сам мыть будешь. Раздевайся. Загипнотизированный командным тоном, Вадим потянулся к ремню, но тут же опомнился.  — Простите, Вашество?  — Точно контузило, — вздохнул Алтан. — Снимай тряпки и лезь в ванну. Мыться будешь здесь. Вадим открыл было рот, но под взглядом босса благоразумно закрыл его обратно и принялся возиться с пряжкой. На языке вертелось что-то пошло-остроумное, однако конкретно сейчас схлопотать по морде или в печень не хотелось. Хватит с него на сегодня развлечений. И без того хреново. Терзая ремень, краешком глаза Вадим продолжал наблюдать за боссом. Тот вымыл руки над раковиной, вернулся к столу, взял пульт, и освещение начало меняться — смарт-стекло затягивалось матовой пеленой. Окно выходило на внутренний сад, никого постороннего там не могло быть по определению, но босс счел нужным соблюсти приватность. Свою или Вадима — это уже другой вопрос. Пошло-остроумное снова зашевелилось на языке, и Вадим пожалел, что загодя выплюнул зубочистку. В меру острый на сломе деревянный край неплохо выручал в подобных случаях. Совершенно ясно было, что в теперешнем состоянии вылезти из окровавленных шмоток будет труднее обычного, но один только ремень отнял столько времени, что Вадим буквально слышал, как босс вскипает.  — Какого черта ты так… Алтан схватил его за руку и осекся. А Вадим снова залип — на аккуратные глянцевито-черные ногти. И совсем немного — на гладкую кожу, которая по контрасту с его перепачканным, темным от въевшегося загара запястьем чуть ли не сияла белизной. Что-то часто он начал залипать… Должно быть, по маковке прилетело сильнее, чем показалось на первый взгляд.  — Что это?! — пробилось сквозь легкий туман, заволокший мысли. — Что это, я тебя спрашиваю? Вадим неохотно вынырнул из грез и с готовностью (а главное — честно) ответил:  — Пальцы. И ногти. Не самые чистые, конечно, но… Еще несколько первых подозрительно распухли, а пара-тройка вторых отсутствовала напрочь, однако это пустяки, дело житейское и рядовые издержки профессии. До свадьбы заживет. Босса ответ почему-то не удовлетворил. Вот что за человек — лишь бы придраться.  — С зубами что? Вадим едва удержался от мученического закатывания глаз: специально ведь старался не скалиться привычно и вообще рот широко не разевать… Но босс все равно что-то разглядел, даром что ни линзы не вставил, ни очки не нацепил, так и пырился своими красными гляделками возмущенно, будто сытый вампир на дохлую крысу в хрустальном бокале. Руку оставили в покое, зато цепко ухватили за подбородок, повертели голову туда-сюда (к горлу подступил комок), а потом нажали на челюсть. Пришлось открывать. С зубами все было в порядке — почти: до них дошло в самую последнюю очередь, а там уже и подмога подоспела. Что до той незадачливой пятерки… Ну, имплантация в помощь, первый раз, что ли? Зато улыбка всегда как из рекламы зубной пасты.  — Тебя пытали? — резко спросил Алтан, отцепившись, наконец, от его лица. Вадим замялся. Если пальцы и ногти еще можно было списать на не очень удачную попытку залезть куда-нибудь высоко по чему-нибудь, не слишком для скалолазания подходящему, то зуб… Зуб вот так запросто испариться не мог. Особенно с учетом того, что по морде его почти не лупили, и отсутствие характерных следов на челюсти было, простите за каламбур, налицо.  — Это была… м-м-м… Зубная Фея, — нашелся Вадим. Помирать — так с музыкой. — Очень злая Зубная Фея. Приходила должок стрясти. Я, когда был маленький, вместо того чтобы положить молочный зуб под подушку, обменял его в школе на солдатика, вот и…  — Заткнись, — приказал Алтан и принялся сдирать с него шмотье. Вадим, малость ошарашенный таким рвением, послушно замолчал. Когда неаппетитная груда, включая белье, легла на некогда чистый пол, босс сделал шаг назад, оглядел открывшуюся ему картину и скривился так, что Вадиму, пусть и напрочь лишенному стыдливости, захотелось прикрыться.  — Пытали, — кивнул Алтан сам себе. — Твоей задачей была охрана. Всего лишь охрана. Вадим тяжело, но очень аккуратно вздохнул.  — Обстоятельства изменились, Вашество, такое бывает, вам ли не знать. Надо было тянуть время. Пришлось вносить коррективы.  — Коррективы? — Одному господу богу известно, как Алтан умудрился прошипеть слово, в котором не было ни единого шипящего или хотя бы свистящего звука. — И кому, скажи на милость, принадлежала эта гениальная идея? Тебе? Или Рубцову? Вадим промолчал — врать не хотелось. Времени на принятие решения тогда было с гулькин нос, но он, как лицо со всех сторон заинтересованное, наверняка бы придумал что-то… менее для себя членовредительское. Однако решения принимал не он. А теперь босс, пожалуй, окончательно запретит ему брать халтурки, даже самые плевые и хорошо оплачиваемые, какой выглядела эта. По сути, это и не халтурки были, а сдача в аренду, так что босс в накладе не оставался. Но соглашался через два раза на третий и крайне неохотно. Зато Вадим халтурки любил — они привносили в жизнь разнообразие. И лишнюю копеечку, которая на самом деле лишней никогда не бывает.  — У меня были на тебя планы. — Голос Алтана, еще не переходя в крик, неприятно ударил по ушам. Определенно, следует провериться на сотряс. — А ты приходишь полутрупом и штаны себе расстегнуть не в состоянии! Как ты работать собрался? Как оружие держать будешь? Вадим с тоской посмотрел на пустое дно ванны. Сейчас бы занырнуть с головой в горячую воду, чтобы только шум крови в ушах, и пускать там пузыри, а не вот это все…  — Придется взять маленький отпуск, — елейно сказал он.  — За свой счет, кретин, — припечатал Алтан. — Залезай. С чего боссу вздумалось изображать банщика на полставки, Вадим не знал, слегка удивился, но предпочел забить. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы зарплату не задерживало. В общем и целом, процесс оказался более чем терпимым. Даже, пожалуй, приятным. Все-таки намываться сломанными пальцами и с каруселями в мозгах — развлечение на любителя. Спинку, опять же, есть кому потереть. Правда, спинку Вадиму в ходе дружеской беседы изрядно покоцали, что порядком снижало градус удовольствия. Еще температуру босс явно настраивал под себя, змеюка хладнокровная, мог бы и теплее включить. Но этим минусы и исчерпывались. А когда сильные пальцы начали массировать кожу головы, вымывая засохшую кровь из волос, Вадим окончательно разомлел. У него бы даже, наверное, привстал — помешали общая заебанность да смутное опасение второй раз за день схлопотать по яйцам. Хорошо, если просто струей ледяной воды, а не металлической лейкой. За боссом бы не заржавело: если чужие люди его живое движимое имущество портили, страсть как не любил, но сам портить не гнушался. Особенно в высоких воспитательных целях.  — С моими, небось, раз плюнуть, после ваших-то рапунцельских кос… — протянул Вадим угодливо и, булькнув, замолчал: босс то ли нарочно, то ли нечаянно направил поток воды откровенно криво.  — Было бы на что плевать, — помедлив, отозвался Алтан, плюхая на Вадимову макушку, по ощущениям, полбутылки шампуня. — Брился бы уже наголо. Шампунь пах неведомыми цветами — приятно и знакомо, даже жаль, что на его «бобрике» запах надолго не задержится.  — Когда наемник бреется наголо, где-то радуется один снайпер, — рискнул возразить Вадим. Тут же превентивно сжал губы и затаил дыхание. И зажмурился до кучи. Впрочем, репрессий на сей раз не последовало.  — С чего это? — невнимательно поинтересовался Алтан, поскребывая ему затылок.  — Так лысина на солнышке бликует, в башку целиться легче, — гоготнул Вадим. Судя по сухому «ха-ха», шутку не оценили, зато и без пытки утоплением на минималках обошлось, и на том спасибо… Но как же кайфово, когда так башку трогают… Не то чтобы Вадиму никогда не мыли голову. Мамка в детстве, это понятно, но так давно и неправда, что уже не в счет. Еще в салоне регулярно, когда стрижку обновлял — но там эффективно и профессионально, без огонька, что ли. Бывало и с огоньком, в салонах иного толка… Опять же не то: если в качестве прелюдии, мозги уже всяко на другое повернуты. Как сейчас, чего уж, тоже случалось — когда сам не в состоянии. Только чувствовалось тогда… ну, не совсем уж унизительно, а все равно хотелось, чтобы поскорей… Теперь же Вадим, держа морду кирпичом и, на всякий пожарный, сведя колени, наслаждался на всю катушку. Башка хоть и раскалывалась, а крутил ей, как кот, подставляя, где охота, чтобы почесали. Жаль, быстро закончилось, сам виноват: дернулся, когда чужие пальцы с нажимом проехали по свеженькой ссадине.  — По голове тоже били, — кисло констатировал Алтан. — Сотрясения нет? Или там уже нечему? И волшебство враз исчезло. Сделалось холодно, мокро, больно и в целом неуютно. Еще и перед глазами поплыло с новой силой. Вытирал его босс тоже сам — поставил посреди комнаты, будто елку в Новый Год, и ходил, как вокруг своих зеленых горшечных друзей, когда опрыскивал-протирал-подрезал. Вадиму, слава боженьке, ничего не подрезали, только промокали воду, смешанную с проступившей свежей кровью. Полотенце потом разве что на тряпки. Еще босс снова смотрел — везде и внимательно. Вадим сам себе казался прокатной машиной, которую вернули в агентство с опозданием и побитой, и теперь деловито изучают повреждения, прикидывая, какой штраф содрать с неумелого водилы. Обычно он как-то так себя и воспринимал и не парился, а сейчас отчего-то стало обидно. Черт знает, что такое — это всё сотряс долбаный виноват. Бесило. Что босс вообще пытается разглядеть? Еще и с таким видом, будто что-то понимает. Что у него там в загашнике, база по первой помощи? Так самую первую помощь, пусть и урезанный вариант, уже без него оказали, а остальное доктор потом посмотрит, поспрашивает и выкатит список по пунктам: чем били, по чему, как сильно и сколько раз…  — Спинку поберегите, Вашество, — не выдержал Вадим, когда босс полез в какие-то совершенно ненужные дебри. — Давайте сам нагнусь? Раком устроит? Жопу проверять будете? Мне туда ничего не совали, честное пионерское. Не выдержал — и тут же пожалел. Как-то оно совсем неразумно было: злить человека, который держит тебя за яйца в переносном смысле, а конкретно сейчас — так даже и в прямом. Вот на кой они ему сдались, Вадимовы несчастные яйца, скукоженные и знатно ушибленные? Лупила та сволочь жестко, небось, спала и видела, как бы без наследников оставить… Ну ничего, зато вот он живехонький и жизнью наслаждается (ладно, будет наслаждаться, когда перестанет мечтать лечь и сдохнуть), а всякие там сволочи червей в яме кормят…  — Честное пенсионерское, — почти без яда передразнил Алтан, выпрямляясь. Вадим покосился аккуратненько: вроде не злится. Ну, не больше, чем обычно. Видать, мытье чужих волос нехило успокаивает, надо взять на вооружение приемчик.  — Не утруждайся, а то потом обратно не разогнешься. Насчет жопы не знаю, но гематома там у тебя такая, что даже смотреть больно. А уж каково чувствовать! Спасибочки, Капитан Очевидность… Вслух этого Вадим не сказал, потому как, во-первых, был не камикадзе, хоть порой всерьез претендовал, а во-вторых, удивился едва не до немоты. Это какая же гигантская туша должна была сдохнуть в лесу, чтобы босс ему посочувствовал? Да не, показалось. Всё сотряс, всё он — родимый. Окровавленное полотенце босс небрежно швырнул в ванну, сдернул с крючка другое, с небольшую простынь размером, и сунул Вадиму.  — Прикройся и ступай к себе. Врач скоро подойдет. Если потребуется, отвезут в клинику. Потыкал что-то в телефоне и как ни в чем не бывало вернулся к своим ведьмовским приблудам. А Вадим сам не понял, как оказался за дверью — с белым полотенечным плащом на плечах и россыпью черных мушек перед глазами. По контрасту с интимным освещением ванной яркий свет резанул, как ножом, из носа на подбородок потекло теплое. Пол неприятно холодил мокрые босые ступни. Больше всего хотелось напичкаться обезболом и рухнуть в кровать, но оставалось еще незаконченное дело. Шатнувшись на ослабевших вдруг ногах, Вадим с мазохистским наслаждением выбил распухшими костяшками дробь о дверь и, не дожидаясь ответа, сунул голову в щель. Босс хмуро переставлял бутыльки.  — Почему ты еще здесь? Плохо? Сам не дойдешь, что ли? Вадим, не сдержавшись, растянул залитые кровью губы. Все-таки волнуется вон, переживает. Может, не только в сотрясе дело?  — Ну, — поторопил Алтан нервно. — Рожай быстрее и по существу. Как скажете, Вашество, по существу, так по существу. Вадим привалился к косяку, утер нос углом полотенца и заискивающе улыбнулся:  — Так что вы там говорили про мой оплачиваемый отпуск?