Звезды греют свои планеты

В конце концов, это должно было случиться. Рано или поздно, в непредсказуемый момент времени. Аль-Хайтам подсчитывал риски — и продумывал варианты решения. Но он не думал, что все будет так. Сказать честно, он думал, что это будет Кавех. Но Кавех был на проекте сейчас, почти ночевал там и мало участвовал в их обычной жизни. Веритас делал вид, что не обижается, а Аль-Хайтам давно уже привык. Когда Кавех загорается, ничто не способно погасить его пламя. В этот день Веритас свободно гулял по Сумеру, пока Аль-Хайтам с раздражением смотрел на кухонную поверхность. Он терпеть не мог готовить, но еда из таверны уже приелась, а всем этим заведовал Кавех. Который ненавидел влажную уборку — и которому так повезло с Аль-Хайтамом, потому что полы следует мыть хотя бы раз в три дня, во всех комнатах, что Аль-Хайтам и делал с некоторым удовлетворением. А пыль они дружно игнорировали. Пристальное наблюдение за кухней не заставило еду образоваться на месте, поэтому пришлось все же начать — и почти пропустить появление Веритаса. — Я занят, — бросает Веритас вместо приветствия и звучно падает на диван. У него появилась привычка читать в гостиной, разваливаясь в разных смешных позах, и Аль-Хайтам был против только тогда, когда сам хотел это сделать. Аль-Хайтам не обратил внимания — пока не доделал самую простую еду, расставляя на столе всего две тарелки. Ладно. Возможно это грустнее, чем ставить одну — сейчас Кавеха не хватало им обоим. — Ты можешь… — он оборачивается на Веритаса — и кровь приливает к вискам. Он знает эту обложку. Он знает эту книгу. Это одна из немногих книг, которую Аль-Хайтам никогда не читал и никогда не хотел читать. Он не очень понимает, как делает эти несколько шагов — понимает только, что резким, быстрым движением вырывает книгу из рук Веритаса. Который, конечно, не отдает ее просто так — вцепляется в нее с круглыми глазами и почти кричит: — Это мое! Но Аль-Хайтам делает несколько шагов назад и уворачивается, когда Веритас пытается на него броситься. Он сжимает книгу в руке так, что трещит корешок, и ледяным тоном, лишенным любых эмоций, спрашивает: — Где ты ее взял? — Купил! — Веритас, наоборот, почти кричит. — На свои деньги! Это мое! Верно. Веритас недавно с удивительным для него терпением помог своему мастеру по мрамору обучить детей, малышей, которые попали сюда впервые — и старый учитель, потирая бороду, выдал ему моры. Немного — но теперь каждый раз, когда Веритас помогал ему, честно платил. Аль-Хайтам был приятно удивлен способностью Веритаса передавать знания — и был только за. Возможно, на эту книгу ушла вся скопленная за все время мора. Аль-Хайтам не может думать об этом. У него учащается дыхание, руки слегка дрожат, а собственная ярость, агрессия, должна быть очевидна детскому взгляду. Но и это тоже его не волнует. — Эта книга, — чеканит он яростно, — содержит в себе Запретное Знание. Ты знаешь, что это такое. — Это бред! — Веритас сжимает пальцы в кулаки и надвигается на него, снова кидается — и Аль-Хайтам уворачивается так, что Веритас всем телом падает на пол. — Все было очищено от Запретного знания, его не может там быть! — Нет, — снова чеканит Аль-Хайтам — а затем поднимает Веритраса за шиворот одежды, грубо поднимая на ноги. — Где. Ты. Это. Взял. Веритас бьет его в живот и вырывается, отчаянно суча ногами, но он попросту слишком маленький, чтобы вырваться. — У госпожи Сангема-Бай, — выдает он, наконец. У него слезы в глазах, и голос срывается, и смотрит он с чистым ужасом. — Это мое. Аль-Хайтам! Аль-Хайтам отпускает его, осматривает, скупо собирая информацию. Зрачки расширены, кожный покров бледный, наблюдается дрожь в конечностях… но нет, разум ясен. Возможно, он просто не успел дочитать. Не замечает он отчаяния, того, как Веритас зажимается рядом с ним, того, как слезы стекают по щекам. — Верни, — уже не требует, просит он, его голос начинает дрожать, и он обнимает себя руками. Аль-Хайтам, успевший сделать несколько шагов к прихожей, даже не замирает, чтобы бросить короткое: — Нет, — и хлопнуть дверью. Ему есть, куда пойти.