Лавандовые леденцы

Риндо с наслаждением рухнул на кровать и сделал глоток любимого белого сухого: брат свалил куда-то с Санзу, так что заявится домой только под утро. А значит – в его распоряжении была целая ночь. Планы у младшего Хайтани были грандиозными, одна мысль о них приводила мужчину в восторг – валяться на кровати, что без Рана кажется такой огромной и широкой, потягивать любимое вино и смотреть сериал, который он пытается осилить уже месяц. Не то чтобы делать все это было невозможно, когда Ран был дома: просто стоило Риндо включить серию, как брат падал на кровать рядом с ним и тут же лез со своими поцелуями, на которых дело никогда не заканчивалось. А если Ран не пытался к нему приставать, то обязательно забалтывал младшего Хайтани так, что говорили они до середины ночи – досмотреть серию, конечно, не выходило. Удивительно, как Ран, всю жизнь находясь рядом, все равно находил темы для бесконечных разговоров. Обычно на всех тусовках, организуемых Санзу, братья Хайтани всегда были вдвоем – но в этот раз Риндо сослался на головную боль и сказал, что останется дома: он больше не мог этого выносить, ему просто хотелось досмотреть блядский сериал до конца. Сейчас младший Хайтани довольно растянулся на кровати, в комнате было темно, голубоватый свет исходил только от широкого плазменного телевизора, на котором уже начиналась следующая серия его обожаемого Ганнибала – сериал про эстетичные убийства просто влюбил Риндо в себя. Мужчина сделал еще глоток вина, оно приятно холодило губы, и мужчина почти зажмурился от удовольствия: ну наконец-то никто не будет его отвлекать – он обожал своего брата до дрожи, он почти боготворил его, но иногда личного пространства просто не хватало. Риндо был уверен, что с первых минут упадет в сюжет новой серии, однако в его мыслях, уже чуть поплывших от белого сухого, почему-то было совсем другое – он вспомнил, как, собираясь, Ран в облегающих боксерах падал на кровать, облокачивался на него и натягивал брюки. Потом в этих брюках он долго бегал по квартире, выбирал рубашку, укладывал волосы, потом менял рубашку еще несколько раз, потому что предыдущие не подходили к ремню – Риндо всегда удивляло, как из самых обычных вещей Ран умудрялся устраивать такие шоу. А еще старшему Хайтани чертовски шли строгие рубашки и облегающие брюки… Риндо вспомнил, как Ран, стоя перед зеркалом, застегивал пуговицы и поправлял галстук, как накидывал пиджак и вставлял в рукава дорогие запонки. Старший Хайтани – воплощение дьявольской элегантности. Иногда, когда братья собирались куда-то вместе, до пункта назначения они так и не доходили – потому что Ран, хитро щурясь, предлагал младшему помочь с пуговицами, а тот в ответ никогда не мог отказаться: заканчивалось все неизменным сексом. За столько лет Риндо ни разу не удавалось избежать этой ловушки – они трахались на кровати, на столе, в ванной, в гардеробе, на подоконнике, в коридоре: иногда это напоминало дикую, животную одержимость. Младший Хайтани просто не мог не поддаваться соблазну, когда Ран как бы невзначай притягивал его к себе, поправляя галстук, или опускался перед ним на корточки, одергивая брюки. Что уж говорить, иногда Риндо специально провоцировал брата, прижимаясь к его спине и обжигая ухо шепотом с невинным вопросом: какой парфюм выбрать на вечер? На широкой плазме шел сериал, который Риндо так хотел досмотреть, но теперь мысли мужчины были заняты совсем другим: он вспомнил, как эротично строгие рубашки облегают узкую, но крепкую спину Рана – а еще как брюки обтягивают его бедра… Не удержавшись, Риндо выдохнул и уткнулся в лежащую рядом подушку: та предательски пахла старшим Хайтани. В Ране идеальным было все – начиная вечной надменной улыбкой и заканчивая длинными паучьими пальцами, которыми он выделывает такое… Охнув, Риндо не удержался и спустил домашние шорты вместе с боксерами: член затвердел и налился кровью. На автомате мужчина сделал еще глоток вина, ощущая, как в низу живота разливается приятное возбуждение – кожа покрылась мурашками. В комнате было темно, здесь все напоминало о Ране, об их совместных ночах и утрах, и Риндо несколько раз провел рукой по всей длине члена, вспоминая, как еще вчера брат отсасывал ему в туалете ресторана, куда они пошли ужинать, потому что готовить Рану было лень: так вышло, что эта обязанность лежала на нем с детства. Губы Рана тонкие, в его рту влажно и горячо, он всегда вбирает его член полностью, по его подбородку стекает слюна, и Риндо воспроизводил в голове эту картину, толкаясь в собственную ладонь и чуть разводя бедра в стороны – на головке выступили вязкие капли смазки. Не удержавшись, Риндо застонал чуть громче и собрал эти капли, размазывая их по всей длине: член твердел и требовал большего. Расставив ноги, младший Хайтани облокотился спиной о подушки и начал двигать рукой быстрее, надрачивая себе и вспоминая, как совсем недавно Ран имел его прямо в машине на подземной парковке их дома – иногда им не хватало терпения даже дойти до квартиры. Тогда брат вбивался в него как-то по-особенному бешено, Риндо кричал так, что на следующий день его голос сел, а сам он не мог разогнуться: все-таки в машине было довольно тесно. – Блять… Да… Ох, да… Становилось жарко, Риндо чувствовал, как кровь прилила к щекам, как смазки на члене выделяется все больше, как он становится все чувствительнее – мужчина погладил большим пальцем головку и тут же охнул. Одним из любимых развлечений Рана было смотреть, как Риндо ласкает себя сам: иногда они просто замирали на широкой кровати напротив друг друга и начинали мастурбировать – проигрывал тот, кто первым сдавался и набрасывался на брата. Движения Риндо становились хаотичнее, быстрее, его дыхание сбилось, а челка намокла и лезла в глаза: ему было слишком хорошо, возбуждение в низу живота становилось все ощутимее, мужчина неловко ерзал на покрывале, пытаясь хоть немного снять напряжение. Он был уже на пике, Риндо кусал губы и размазывал по стволу обильную смазку, он скользил по каждой венке и был готов кончить, как вдруг в двери послышался скрежет замков. Чего? Разве тусовки с Санзу не заканчивались с рассветом? Разве Ран не отсутствовал всего час от силы? Брат уже был в прихожей, и Риндо в последний момент успел накрыться краем покрывала и кое-как пригладить волосы, прежде чем Ран ворвался в комнату, широко распахнув дверь. Удивительно, прошло столько лет, старший Хайтани из тонкого сутулящегося подростка с косичками превратился в элегантного, изящного мужчину, но, блять, стучать так и не научился. Дело было даже не в том, что Риндо чего-то стеснялся – просто очень не хотелось признаваться, что он так ждал ухода Рана, чтобы дрочить, думая о, мать его, Ране. Не замечая неловкости, старший Хайтани прошел в комнату, на ходу скидывая с себя пиджак и отшвыривая его на стул, и так заваленный горой вещей – после этого Ран скосил взгляд на экран телевизора и усмехнулся краем губ. – Опять свою хуету смотришь? – старший Хайтани прямо в одежде свалился на кровать и, заметив бокал с вином на тумбе, через брата потянулся к нему и сделал глоток. – Тебе в жизни кровищи что ли мало? – Мне до пизды интересно твое мнение, – сразу же буркнул Риндо, кладя ногу на ногу так, чтобы мужчина ничего не заметил. – Че ты так рано приперся? Я ждал тебя к утру… – Ха, без тебя скучно, – хитро улыбнувшись, сразу ответил Ран, растягиваясь на кровати рядом с братом. – Ты же знаешь Санзу, выносить его наедине просто блять невыносимо. Риндо ничего не ответил – он и так был на грани возбуждения, член под одеялом требовал разрядки, а старший Хайтани как назло развалился рядом и, кажется, уходить никуда не собирается: хоть бы в душ пошел или там воды попить… Не удержавшись, мужчина скосил взгляд на Рана – такой красивый, с этими его лукавыми глазами и острым подбородком. Неожиданно для себя младший Хайтани почувствовал сладковатый запах лаванды – так и есть, Ран лениво перекатывал вот рту леденец: было слышно, как конфета ударяется о его зубы. Лавандовые леденцы были второй слабостью старшего Хайтани – после влетания в комнату без стука, конечно. Сколько Риндо себя помнит, у Рана в карманах джинсов или пиджака всегда была пачка этих леденцов, с самого детства: лавандовому вкусу он никогда не изменял, и этот запах у младшего Хайтани ассоциировался с братом так же сильно, как и весь его многочисленный парфюм. – Принеси мне леденец, – вдруг быстро выпалил Риндо, надеясь сплавить мужчину на кухню хотя бы на несколько минут. – Я тоже хочу. – Тоже хочешь? Насмешливо улыбнувшись, Ран вдруг толкнул конфету языком, чуть высовывая ее между губ – через секунду он уже потянулся к брату, проталкивая леденец в его рот. Риндо принял неожиданный подарок скорее на автомате, не ожидая, что старший Хайтани приблизится так резко: он попытался еще сильнее сжать ноги, но Ран буквально лег на него – и тут же сообразил, что что-то было не так. Через мгновение он резко дернул край покрывала в сторону – Риндо попытался удержать одеяло на месте, но старший Хайтани всегда был чуть сильнее: особенно, когда что-то выводило его из себя. Впрочем, сейчас Ран совсем не выглядел злым, скорее в его фиолетовых глазах светилась откровенная насмешка – взгляд мужчины почти прилип к спущенным шортам Риндо и его стоящему, сочащемуся смазкой члену. Не удержавшись, Ран прикусил губу, с трудом контролируя себя, чтобы оставаться на месте. – Ахуенно ты выпроводил меня из дома, братик, – вдруг довольно холодно заметил старший Хайтани, слезая с кровати и на ходу стягивая с себя галстук. – Голова у него болит, ага, конечно. Риндо растерянно лежал на кровати, не понимая, на самом деле брат на него обиделся или это просто очередное притворство: требующий разрядки член не способствовал мыслительным процессам. Тем временем Ран продолжил раздеваться, полностью забыв о существовании младшего Хайтани – он вынул из рукавов дорогие запонки, быстро расстегнул пуговицы на рубашке, не снимая ее до конца, стянул ремень с массивной пряжкой. Риндо несколько раз звал его, ощущая всю глупость своего положения, но Ран продолжал заниматься своими делами, даже ни разу не повернувшись в сторону брата – а младший Хайтани не мог перестать поедать глазами его грудь с темными сосками и выпирающими ключицами. Закончилось все тем, что Ран ушел на кухню, оставив Риндо наедине со своим стояком. Вздохнув, младший Хайтани упал на кровать, зарываясь в подушки – чертов Санзу, не мог задержать Рана хотя бы на час подольше? Риндо даже не мог понять, в чем конкретно он провинился – он ведь даже не собирался этим заниматься, он вообще хотел просто посмотреть сериал: почему брат ведет себя так, как будто Риндо устроил здесь оргию? Подумать об этом как следует младший Хайтани не успел, потому что Ран вдруг опустился на край кровати – эта его способность передвигаться абсолютно бесшумно, когда ему это было нужно, выводила из себя. Риндо настороженно приподнялся на локтях, глядя на опасно сверкающие в темноте фиолетовые глаза: старший Хайтани сидел напротив него в расстегнутой рубашке и держал в руке целую пачку лавандовых леденцов. – Значит, захотел сладкого? – Ран почти мурлыкал, и его брат знал, что неизменно следует за этим мурлыканьем. – Ну давай попробуем это сладкое заслужить. Старший Хайтани закинул в рот леденец, вызывающе перекатывая его языком, и потянулся к Риндо – выдохнув с облегчением, тот с готовностью подставил губы, но Ран, усевшись на его бедрах, вдруг склонился над чужой грудью. Стащив домашнюю футболку Риндо, он опустил лиловую конфету на его сосок и языком повел леденец вниз – напряженный член младшего Хайтани при этом терся о плоский живот брата. Охнув, Риндо по инерции толкнулся вперед, но Ран опустил руки на его плечи, вжимая мужчину в кровать – от ощущения его холодных пальцев возбуждение стало только сильнее. – Ну рассказывай, – старший Хайтани переместил стремительно тающий леденец на низ чужого живота, продолжая выводить сладкие дорожки. – О чем думал, пока дрочил в темноте? Риндо не успел даже открыть рта, потому что руки брата переместились к его груди и больно ущипнули затвердевшие соски, чуть выкручивая их – параллельно с этим Ран покрывал нежными поцелуями выступающие тазобедренные кости младшего Хайтани. Контраст жесткости и ласки, садизма и заботы были любимой игрой Рана, и Риндо никогда не мог удержаться под этим напором – а еще он прекрасно знал, что нужно говорить брату, чтобы тот заводился еще сильнее. – Я думал о тебе, – младший Хайтани прикрыл глаза и вызывающе охнул, под рубашкой обвивая руками талию Рана, чтобы притянуть его еще ближе к себе. – Вспоминал, как ты вчера отсасывал мне в туалете. Блять… Ох… Язык Рана с тонким, почти растаявшим леденцом, прошелся по твердому члену брата, однако, прежде чем Риндо жалобно толкнулся вперед, требуя продолжения, старший Хайтани вдруг отстранился. Риндо тут же рывком сел и потянулся за мужчиной, замечая, каким же он был красивым в синеватом свете телевизора – Ран уже возбудился, его щеки покраснели, а фиолетовые глаза заволокла пелена, которую младший Хайтани видел каждую ночь. Риндо перевел взгляд вниз и сразу же увидел выступающий бугор под облегающими строгими брюками. Поманив брата пальцем, Ран облокотился о стену и расставил ноги, расстегивая брюки неслушающимися руками – младший Хайтани сразу же потянулся к члену брата, но тот вдруг отпихнул его и нашел на кровати оставленную пачку с леденцами. Через секунду он протянул круглую конфету Риндо. – Добавим вкуса, – чуть улыбнулся Ран, надавливая большим пальцем на губу младшего Хайтани, чтобы тот приоткрыл рот. – Еще не расхотел сладкого? Риндо послушно замотал головой – он ощущал на своем животе и груди липкие дорожки, оставленные растаявшим леденцом, они стягивали кожу, и в этом было что-то особенно возбуждающее. Выдохнув, старший Хайтани приподнял бедра, помогая брату стянуть с него брюки вместе с бельем – Риндо тут же наклонился к длинному, прямому члену с серебряной сережкой под головкой: как же он обожал Рана, обожал до невозможности. Удерживая леденец на языке, он начал посасывать влажную головку старшего Хайтани, нежный лавандовый вкус смешивался с солоноватым привкусом смазки, и от одного контраста этих вкусов у Риндо кружилась голова. Еще недавно он хотел быстрее кончить, а теперь время этого возбуждения хотелось растянуть как можно сильнее. Кусая губы, Ран мял в длинных пальцах простыни и с трудом сдерживался, чтобы не начать вбиваться в рот брата до самого основания – он любил, когда Риндо отсасывал ему медленно, насаживаясь на член постепенно. Старший Хайтани ощущал влажный язык брата и твердый леденец, задевающий уздечку и скользящий вдоль ствола: отпустив простыни, Ран вцепился в плечи Риндо, оставляя на них красноватые отметины от ногтей. Из-за леденца младший Хайтани издавал пошловатый, причмокивающий звук, и Ран непроизвольно начал постанывать ему в тон, из-под полуопущенных век наблюдая, как брат внизу насаживается ртом на его член: на кровать падала сладкая от лавандовой конфеты слюна. Теперь Риндо брал его до основания, он ощущал, как пирсинг старшего Хайтани царапает его горло, как в уголках глаз выступают слезы, которые Ран тут же собирает своими длинными пальцами, после перемещая их на шею Риндо, едва ощутимо поглаживая покрытую мурашками кожу. Младший Хайтани знает Рана слишком хорошо, он помнит, как нужно обхватывать губами головку его члена, лаская языком особенно чувствительное место под уздечкой, как нужно взяться за основание, когда брат будет близок к разрядке – но в этот раз Ран не позволил Риндо довести себя до оргазма и мягко отпихнул его. – Твой язык это блять нечто, – старший Хайтани переводил сбившееся дыхание, привалившись к стене, и снова улыбался самыми краями губ. – Об этом думаешь, когда меня нет? Такое представляешь? – Не только. Риндо ответил коротко и тут же стянул до конца мешающиеся шорты – он больше не мог терпеть, он ведь начал гораздо раньше. Поддавшись его примеру, Ран тоже скинул рубашку и стащил брюки, после чего вновь вынул из пачки леденец, закидывая его в рот: Риндо вызывающе сверкнул глазами и тоже взял конфету. Они оба были абсолютно голые, все простыни помялись, одеяло почти сползло на пол, но братьев это уже не волновало – старший Хайтани снова прижал Риндо к кровати и навис над ним сверху, сжимая чужие бедра коленями. Его член уперся в напряженный живот Риндо, сережка царапала покрасневшую кожу, но Ран вспомнил, что за вечер еще ни разу по-настоящему не целовал брата – а поцелуи были едва ли не его любимой частью прелюдии. Продолжая обтираться членом о твердый пресс Риндо, старший Хайтани потянулся вперед, приникая к его губам: мужчина только этого и ждал и тут же ответил на поцелуй, впуская в рот сладкий язык – леденцы мешались, они скользили между их губами, попадали под язык, но Ран до последнего не прерывал поцелуй. Только когда воздуха стало не хватать, он чуть отстранился, ощущая, как искусанные братом губы буквально горят, но тут же потянулся за следующим поцелуем, будто желая наверстать упущенный час, когда его не было дома – руки Риндо в это время беспорядочно блуждали по спине старшего Хайтани, гладили его выступающие лопатки, наизусть повторяли линии их парной татуировки. Наконец Ран насытился этими жадными поцелуями и снова отстранился, тяжело дыша. Не удержавшись, Риндо сам чуть приподнялся и быстро чмокнул его в сладкие губы, после чего снова упал на кровать, озорно сверкая такими же фиолетовыми, как у брата глазами, на которые падала мокрая, растрепавшаяся челка. Хохотнув, старший Хайтани спустился к шее Риндо, покрывая кожу новыми беспорядочными укусами и засосами на фоне только заживающих синяков от его же поцелуев. Иногда Ран перегибал палку и кусал так сильно, что брат вскрикивал и прогибался в пояснице, и тогда старший Хайтани виновато подставлял ему свою шею, как бы предлагая возместить ущерб – но Риндо хотелось совсем другого, его терпение на самом деле было на грани. – Ран, давай к делу, – младший Хайтани почти прохныкал это, широко расставляя ноги, чтобы мужчина мог разместиться между ними. – Я больше не могу терпеть. – А кто просил тебя начинать одному? – Ран произнес это с издевательской усмешкой, но его взгляд уже скользнул к проходу брата, который тот ему, не стесняясь, открывал. – Я еще не насладился тобой, как мне хочется. Пачка леденцов уже изрядно опустела, но старший Хайтани, сидя между чужих разведенных ног, все равно вытянул еще один, начиная медленно перекатывать его языком – Риндо с напряжением смотрел на него снизу вверх. Член требовал разрядки, и младший Хайтани невольно потянулся к нему собственной рукой, но Ран легко перехватил ее и насмешливо начал целовать каждый чужой палец, скользя по ладони брата сладким леденцом: Риндо охнул, запрокидывая голову. Ран и сам чувствовал, что долго не продержится, ему уже хотелось войти в тело брата, вбиваться в него до пошлых шлепков, чувствовать, как стенки Риндо сжимаются, обхватывают его член. Но сначала… Оторвавшись от ладони брата, старший Хайтани, не выпуская из губ леденца, потянулся к проходу Риндо – догадавшись, что Ран собирается делать, мужчина вздрогнул, но было поздно: влажный от слюны леденец коснулся отверстия. – Ра-а-ан, ах… Ран! Старший Хайтани легко протолкнул леденец внутрь, стенки послушно разошлись, впуская в себя сладость, и Риндо, откинувшись на подушку, думал о том, что брат трахает его любимыми леденцами – от этого налившийся кровью член заныл еще болезненнее. Риндо ощущал чужой ловкий язык, слышал сбившееся дыхание Рана и дрожал от возбуждения, мечась по кровати: он держался из последних сил, чтобы не кончить прямо сейчас. Наконец старший Хайтани закончил эту сладкую во всех смыслах пытку и, в последний раз коснувшись губами прохода Риндо, слез с кровати, чтобы достать из шкафа смазку – каждый раз Риндо спрашивал, зачем убирать ее так далеко, а Ран в ответ на это только насмешливо улыбался. Вернувшись к брату, старший Хайтани снова начал покрывать короткими рваными поцелуями его бедра, словно его не было не несколько секунд, а целую вечность – Риндо ощущал растущее желание придушить этого садиста. – Ран, я правда больше не могу, – младший Хайтани уткнулся мокрым лбом в грудь брата и крепко обнял, прижимая его к себе. – Пожалуйста, трахни меня… – И дрочить без меня больше не будешь? – Ран усмехнулся, одной рукой погладив мужчину по дрожащей спине. – Только со мной? – Да…Ах… Старший Хайтани ввел в брата сразу два обильно смазанных пальца – привыкший к такому Риндо сразу же шире развел бедра и чуть прогнулся в пояснице, пытаясь прочувствовать как можно больше. Тяжело дыша, Ран проталкивал пальцы глубже, понимая, что и сам с трудом переносит эту пытку временем: чтобы отвлечься, он снова начал целовать младшего брата, шепча ему в ухо все, что придет в голову. Риндо толкался вперед, насаживался на его пальцы и постанывал, послушно подставляясь чужим горячим губам – они были сладкими и пахли лавандой. Когда Ран добавил третий палец и начал двигать рукой быстрее, младший Хайтани вскрикнул и вцепился в его спину, прижимаясь так близко, как только мог – Ран чувствовал, как плотно стенки облегают его пальцы, и думал только о том, как ему хочется войти в Риндо до самого основания. Свободной рукой старший Хайтани зачерпнул обильное количество смазки, нанося ее на твердый, покрасневший член. – Блять… Да, ах, да… – Громче, – придерживая брата за талию, Ран сразу начал вбиваться в него, ощущая, как колечко мышц послушно растягивается, принимая его в себя. – Проси громче. – Ран, выеби меня! – кусая губы, младший Хайтани ощущал, как мужчина входит в него быстро, как его яйца шлепаются о ягодицы, и пытался подстроиться под заданный ритм. – Ах… Ран… Аааа… Риндо казалось, что он сейчас потеряет сознание от удовольствия, он чувствовал, как серебряная сережка царапает его стенки, как Ран тяжело дышит над ним, как он шипит и ругается, пытаясь войти ещё глубже. Стоны становились все громче, и младший Хайтани, ощущая, что долго не протянет, вцепился в спину брата, оставляя на ней алые борозды: Ран морщился, но продолжал трахать его, то быстро входя лишь до половины и тут же вынимая член, то переходя на медленные, глубокие толчки. Пальцы старшего Хайтани, удерживая Риндо на месте, впивались в его талию до красных отметин, завтра наверняка будут синяки – Ран беспорядочно целовал брата, пытаясь отвлечься от того, как возбуждающе узкие стенки сжимают его член. Когда стоны Риндо стали еще более глубокими, протяжными, старший Хайтани понял, что долго тот не протянет – щеки Риндо уже порозовели, губы были искусаны до крови. – Держись крепче. Поддерживая брата за талию, Ран вдруг поднял его с кровати и быстро перенес на письменный стол, продолжая вбиваться в него, но уже чуть под другим углом – теперь стоны слетали с губ младшего Хайтани без перерыва. Сцепив ноги в замок за талией брата, он ощущал, как Ран из раза в раз проходится по нужной точке, как по телу разливается приятная истома, как все мышцы затвердевают и мелко дрожат. Приоткрыв глаза, Риндо посмотрел на покрасневшего, тяжело дышащего Рана, и тот, поймав его взгляд, дьявольски улыбнулся. – Люблю тебя, братик, – старший Хайтани прошептал это прямо в чужое ухо. – Не шали без меня больше, хорошо? – Люблю тебя, – эхом отозвался Риндо, ощущая себя так, будто вот-вот отключится. Сразу после этого Ран ускорился, теперь каждый его толчок отзывался дрожью в теле младшего Хайтани, и уже через несколько секунд тот уткнулся в шею брата и обильно кончил на его грудь – ощущение стекающий по коже теплой спермы стало последней каплей, Ран сделал еще несколько движений бедрами и тоже излился, с низким рыком прикусив плечо Риндо. Какое-то время они переводили дыхание, а затем старший Хайтани снова приподнял брата, падая вместе с ним на кровать, на которой царил настоящий хаос – Риндо тут же обессиленно развалился на его груди. – Может ты уже выйдешь из меня? – голос Риндо охрип, и он, приподняв голову, вопросительно посмотрел на старшего брата. – Не хочу, – Ран хохотнул и погладил мужчину по взмокшим волосам, невольно любуясь лежащим на нем Риндо так, как будто не видел его каждый день почти без перерыва. – Так мне хорошо в тебе. – Идиот, – младший Хайтани буркнул это, но настаивать не стал: честно говоря, ему тоже нравилось так лежать. Какое-то время они просто негромко переговаривались о чем-то бессмысленном – Ран, лениво выводя на спине брата какие-то узоры, рассказал ему, что Санзу в этот раз побил все рекорды и выбесил его в следующую же после встречи секунду, потому что завалился к нему в машину уже под чем-то. Риндо рассмеялся и в ответ выложил историю о том, как долго не мог найти открывалку для вина, а потом оказалось, что все это время ходил с ней в руках: старший Хайтани сразу же растрепал его волосы, прошептав, что его брат – долбоеб. Они болтали друг с другом долго и, казалось, могли проговорить еще дольше, как вдруг комната погрузилась во мрак – Риндо догадался, что это закончились те несколько серий, которые он планировал досмотреть сегодня. – Блять, опять не посмотрел сериал, – младший Хайтани вздохнул, с укором глядя на брата. – И виноват в этом я что ли? – Ну а кто же еще? – Такой ты ахуевший, конечно! Рассмеявшись, Ран шутливо полез на младшего брата с кулаками, и тот сразу же начал отбиваться – только тогда оба поняли, что оба были липкие, сладкие и пахли лавандой. Выругавшись, старший Хайтани все-таки вышел из Риндо и, схватив его за руку, потащил в сторону ванной: тот даже не стал сопротивляться. Только на пороге комнаты обернулся и посмотрел на издевательски мигающий в темноте телевизор – ну уж нет, больше в этом доме он не начнет смотреть ни один блядский сериал.