Я не хочу остаться один

°•°♡°•°

Такемичи обречённо вздыхает, стоя в дверном проёме, ведущем в пустую комнату. — Что же им дома так не сидится. Он задумывается о том, что стал слишком походить на сварливую мамочку для этих двоих, что так и норовят нарушить поставленные им правила. — Ну вот и пусть идут, куда хотят! Взрослые уже! Точно, мамочка. — И вообще, у меня куча дел! Я занятой человек, между прочим. Когда-нибудь он определённо перестанет разговаривать сам с собой. Но произойдёт это тогда, когда это перестанет быть таким интересным. Отметив, что он определённо отвесит оплеух этим двоим когда те вернутся, Такемичи отправился погружаться в дебри из бумаги и формул.

°•°♡°•°

Время шло, но за ним никто не следил, наверное поэтому Ханагаки все еще не ходил по дому, тревожась за одних ушастых недоумков. Стрелка на часах близилась к девяти, когда дверь в дом открылась с характерным для этого звуком. Такемичи вполне обоснованно напрягся. Будет не круто, если в его дом проберутся грабители или еще кто похуже. Прихватив завалявшийся в ящике канцелярский нож и телефон, с заранее набранным 911 он осторожно спускается по лестнице, молясь, чтобы та не издала ни звука. Он спускается всего на четыре ступеньки и слышит голоса. — Ран, тебе обязательно надо было их добивать? А если Миччан еще не спит, нельзя чтобы он видел нас в таком состоянии. Тревога исчезает это они, а значит волноваться не о чем. Такемичи не глядя прыгает по ступенькам и налетает на одного из братьев. Правда, почти сразу отшатывается. В нос бьёт резкий запах крови, и она же оседает на его руках и одежде, путём передачи с одежды Рана. Становится страшно. Страшно ощущать вязкую, только начавшую сворачиваться жидкость. Ханагаки шатаясь отходит от братьев, он не слышит ничего, а перед глазами только красный. Такой отвратительный красный. Он смешивается с окружающими объектами, окрашивает все вокруг. Ран и Риндо пропадают, вместо них ненавистная картина трупа взрослого мужчины. Там тоже кровь, тоже красный. — Миччан! Кровь повсюду, на его руках, на мужчине, на стенах, везде. Страх. Страх пробирает до самых костей впитывается в ткани и остаётся в них, оседая тяжёлым слоем. — Миччан! Он хватается за голову, зажимает уши. — Миччан! Из его кровавой, страшной реальности его вытягивают наружу. Перед глазами вовсе не мёртвый мужчина, а взволнованные братья, облитые кровью. — Миччан, ты в порядке?! Такемичи и слова сказать не может из-за подступающей к горлу рвоты. Он зажимает рот и со всех ног бежит в туалет, спускать все содержимое желудка туда. Братья взволнованно переглядываются и бросаются за ним. Им тоже страшно, страшно видеть их Миччана в таком состоянии. Ханагаки оседает на полу возле унитаза, слезы текут ручьём, а глотку саднит так, будто у него ангина. Его всего трясет, он жмурится чтобы не видеть кровь на своих руках, он не хочет вновь погружаться в этот кошмар, нет, ни за что! Ран, с Риндо на подхвате уже тут, они суетятся возле него, как курочки-наседки подле своих чад. Ран подхватывает его на руки и относит в спальню, не раздеваясь падает с ним на кровать, стискивая в объятиях. Риндо в свою очередь остаётся убрать беспорядок, он даже не жалуется, не сейчас точно. Ран судорожно дышит, вжимая в себя уже спящего Такемичи. Он никогда так не пугался, даже когда Риндо впервые серьезно заболел. — Как он? Ран даже не отвечает. У него нет на это сил. Младший больше не издаёт ни звука, просто ложится с ними, обнимая Такемичи со спины.