praise me

Чёртов Ханагаки прекрасно знал о маленькой слабости Санзу. Знал и нагло пользовался, не боясь что Майки заметит. Даже на собраниях произносил фразы невзначай, буднично, вроде как по доброте своей душевной, что б его. Но Майки ничего не замечал или упорно делал вид, будто ничего не происходит, а Санзу больше всего боялся опозориться перед главой Бонтена, перед Боссом, перед своим Королём, будь он неладен. А Ханагаки продолжал испытывать терпение Харучиё. — Задание было выполнено прекрасно, Санзу, ты хорошо постарался. Умница, — сказал скучающе, но когда Санзу дёрнулся, было видно, что результат Ханагаки удовлетворил. И это он тот плакса? Чертов садист. Да, Ханагаки ещё со времен Томана заметил как вздрагивал Харучиё каждый раз, когда у Такемичи с языка срывались слова похвалы в его сторону. Кинк на похвалу. Тогда Такемичи думал, что Санзу испытывает неприязнь при общении с ним, потому что тот каждый раз вздрагивал, сжимался и отворачивался будто ему противно. Понадобилось время и немного экспериментов, черт знает зачем, но Санзу зацепил Такемичи с первого взгляда. Хотелось разгадать эту загадку, вскрыть нутро, посмотреть какие грязные тайны там скрываются. А сейчас Санзу понимает, что дело уже не просто в том, что он возбуждается, когда его хвалят. Он возбуждается, когда его хвалит Ханагаки. Люди в Бонтен не из тех, кто будет говорить друг другу тёплые слова, но пару раз бывало, когда Риндо бросал: 'Хорошо поработал, Санзу' и Харучиё понимал, что ничего не чувствует. Такемичи приручил его, приучил только к своей похвале, после которой приходилось запираться у себя в комнате и яростно дрочить, проклиная тот день, когда он встретил Ханагаки. А теперь от него никуда не деться, потому что Майки забрал его в Бонтен. А Такемичи нормально себя тут чувствует — окопался, застолбился и всех ебёт. — Санзу-кун, ты в порядке? Такемичи склоняет голову набок и обеспокоенно смотрит ему в глаза. Санзу отвисает и поднимает взгляд от бокала. Уже поздний вечер, все разбрелись по комнатам, один Харучиё остался в гостиной на первом этаже дома, развалившись на диване и запивая бредовые мысли алкоголем. Хотелось закинуться. — Чего тебе? Такемичи криво улыбнулся и сел рядом с Санзу на диван, нагло отбирая у него стакан и делая глоток, морщась. — Не люблю крепкий алкоголь. — Я тебе и не предлагаю, — сквозь зубы проговорил Харучиё, отбирая стакан обратно. Такемичи улыбается. — Прости-прости, просто хотел составить тебе компанию. Ты сегодня был молодцом, сделал все по высшему разряду, вот я и решил разбавить твоё одиночество в честь этого. Дурацкая невинная улыбка не сходила с его губ, но они оба знали, что она насквозь фальшивая. За ней скрывался какой-то нездоровый интерес и дикое желание попробовать недоступное. Санзу чувствовал, что ещё немного и его зубы начнут крошиться от того как сильно они скрипели от злости и резкого жара внизу живота. — Заткнись и вали отсюда, мне твоя компания не нужна. Такемичи не отводил от него взгляда, когда подсел ближе и положил руку на спинку дивана позади Харучиё, наклоняясь ближе к его лицу. — Санзу~, — горячий шёпот опаляет ухо, — ты такой хороший мальчик, ты знаешь? Санзу пробирает дрожь, что не укрывается от взгляда хитрых голубых глаз. Тёмное море. Необъятный океан. Звёздное небо. Мужчина подумал, что хочет, чтобы Такемичи выебал из него эти мысли. 'Блять'. Санзу подскочил на диване и зло поставил бокал на стеклянный кофейный столик. Стекло проскользило по стеклянной поверхности стола с неприятным скрежетом. — Пошёл ты нахуй, Ханагаки, — прошипел мужчина и пронёсся в сторону своей спальни. Сегодня он точно закинется таблетками и будет долго дрочить лёжа в ванной, представляя насмешливый взгляд голубых глаз, прожигающих его спину. А завтра снова будет делать вид, что ничего не было. Всех наёбет и себя не забудет. Но все равно понимает, что хуйня и так не работает.