Случайно (или не очень)

*

Выбить свободный вечер, когда вы майор полиции или майор госнаркоконтроля, и так задача не из простых. А уж чтобы он одновременно был и у того, и у другого — что-то из области фантастики. Но Петя с Игорем вроде как справляются и, порешав все неотложные дела заранее и предусмотрительно переведя мобильные в беззвучный режим, теперь чиллят на широком диване за просмотром кино. Когда весь день бегаешь, как белка в колесе, высунув язык на плечо, к вечеру только и остаются силы и желание валяться в обнимку перед телеком и смотреть максимально незамысловатый комедийный боевичок. Что-то про двух спецагентов, которые не могут поделить одну девушку. Или это она не может выбрать кого-то одного из них. Честно говоря, Игорь названия не запоминает — фильм из огромной библиотеки стримингового сервиса выбирал Петя, пока Гром убирал после ужина тарелки со стола. Игорь расслабленно сидит на диване, на автомате гладя и массируя петины длинные ноги в шортах, которые лежат у Грома на коленях, и вырисовывая пальцами одному ему известные узоры на ступнях. Петя, к слову, давно подметил эту привычку у Игоря: когда тот с головой уходит в свои мысли, то ему постоянно нужно чем-то занимать руки. Не важно, будь это карандаш, резиновый мячик, брелок от ключей или зажигалка. Сжимать, крутить, перебирать. Или, как сейчас, гладить и мять — Петю. Сам Петя совершенно не против: ему нравится ощущать чужие широкие и сильные ладони на своем теле, это приятно и так… правильно. Игорь, в какой-то момент слишком увлекшись то ли фильмом, то ли мягкими прикосновениями, и окончательно провалившись в свои мысли, под нос себе бормочет что-то вроде «На твоих ногах чулки прекрасно бы смотрелись...». К чему именно и почему это произносится — Пете категорически не понятно. Но он слышит это — и может поклясться, что кино на фоне в этот момент как будто специально становится тише, — и вздрагивает в руках Грома. Скользит взглядом по невозмутимому Игорю, пытаясь осознать, что это вообще было только что, и, не найдя никакой подсказки к пониманию, чуть отворачивает голову в сторону и прячет розовеющие щеки, мысленно благодаря самого себя, что оставил включенным только один светильник в дальнем конце комнаты. Неожиданно — и в первую очередь для самого себя — его торкает идея с переодеванием в женскую одежду. От одной только мысли о том, как на его худых — и гладко выбритых! — ногах, обтянутых капроновой сеточкой, будут смотреться большие руки Игоря, низ живота окатывает жаром. По загривку и вниз, туда, где щиколотки мягко сжимают руки Грома, у Пети бежит не толпа, а целый табун мурашек. Пиздец. Игорь чувствует это и, вопросительно изогнув брови, смотрит на него, одним взглядом уточняя, все ли в порядке. Хазин утвердительно кивает, глубоко вдыхает, пытаясь успокоить бешено скачущее сердце, и вновь отворачивается к экрану. Полный пиздец. В итоге фильм они, конечно же, не досматривают. Петя первый не выдерживает и сам элегантно заползает к Грому на колени. Заслоняет собой мелькающие в телевизоре яркие картинки, становясь главной звездой этого кино-сеанса: теперь смотреть будут только на него. Обвивает руками шею Игоря и целует его тягуче медленно, ерзая у того на коленях. Пете даже ничего не надо говорить: Игорь знает, как Хазину больше всего нравится. Поэтому он Петю к себе только плотнее притирает, руками шарит везде, куда может дотянуться — под футболкой, за резинкой шорт, по голым ногам, — и целует-целует-целует. Они трутся друг о друга как школьники, которым очень не терпится, но при этом даже одежду лень снимать. Сделав над собой усилие, Петя отлипает от любимых зацелованных губ и снимает майку сначала с себя, потом с Игоря, бросая куда-то на пол. Туда же отправляются и домашние шорты Пети вместе с бельем, и треники Грома — без белья, потому что Игорь дома игнорирует его. Хазин вновь седлает чужие бедра и шумно выдыхает, когда они наконец-то прикасаются так, кожа к коже. И вроде трогают они друг друга постоянно — должны же были уже привыкнуть, ну, — но от каждого такого прикосновения переебывает так, будто схватился за оголенный провод под напряжением. Снова и снова крепче жмутся, вплавляясь, сплетаясь в единое целое, будто боятся потерять друг друга или упустить этот момент. У них обоих уже стоит, и Петя, облизнув свою ладонь, обхватывает сразу оба члена, с нажимом проходясь пальцами по головкам и размазывая выступившую естественную смазку. Вот так, почти насухую, не очень-то и удобно, но потребность трогать и гладить ровно такая же, как и потребность в воздухе. Петя Игорю в глаза неотрывно смотрит и видит там такое же пламя желания, которое разъедает его самого изнутри. Гром гладит и мнет его зад, кружа указательным пальцем вокруг сжимающегося колечка мышц. Петя сбивается с только набранного ритма и чуть отстраняется, тяжело дыша. — Стой, — Игорь послушно замирает, и Петя привстает с чужих бедер на подрагивающих коленях. — Я сам. Гром лишь согласно хмыкает и, придерживая Петю за голени, наблюдает, как он изгибается в сторону и тянется к кофейному столику, на котором вроде как была оставлена смазка в прошлый раз. Петя выдавливает лубрикант на пальцы, грея его, пока Игорь не перестает оглаживать напрягшиеся бедра, легко царапая короткими ногтями. Хазин заводит руку назад и начинает медленно растягивать себя. Это не особо удобно, да и запястье быстро затекает, но все же стоит того: то, как жадно Гром смотрит на него, как сильно сжимает петины ляжки, как сдерживает себя от того, чтобы не подмять Петю, пристраиваясь к едва растянутой дырке… Он рвано дышит, насаживаясь на три пальца и сжимая другой рукой сильное плечо Игоря. Тот придерживает его за талию и плавно дрочит Пете, отвлекая от неприятных ощущений. Когда Петя вновь привстает и берется за флакон, Гром чуть хмурится, гладя сильные ноги. — Петь, может все же нормально… — Завались, а. И лапищи свои убери. Я сам, — Хазин как ни в чем не бывало снова выдавливает смазку на пальцы. Игорь брови только полувопросительно вскидывает, потом подается вперед и целует его, последний раз ногтями проходясь по подрагивающим бедрам — и откидывается на спинку дивана, полностью убирая руки и пряча их за спину для пущей уверенности. Петя сам направляет в себя член и медленно опускается, принимая всю длину. С совершенно блядской ухмылкой смотрит на Игоря, не спеша двигаться. У того руки так и чешутся сжать это подтянутое тело посильнее и сразу начать вдабливаться в него. Потому что крышесносяще узко и горячо. Но раз Петя сказал, что все сам сделает, то кто такой Игорь, чтобы отказываться от подобного шоу? Потому что Хазин умеет их устраивать. И сейчас он замирает, выжидая и привыкая, неотрывно смотря Игорю в глаза. Тот жадно скользит взглядом по петиному лицу, шее, выступающим ключицам, плоскому животу и налитому кровью члену — его бы сейчас всего вылизать, от макушки до пяток… Гром низко рычит и чуть поддает бедрами вверх, намекая, что Петя вроде как уже засиделся без дела, и Хазин, упираясь ему в плечи, начинает плавно двигаться вверх-вниз, соблазнительно облизывая чуть покрасневшие губы. Он склоняется и целует Игоря, неглубоко, но властно и кусаче, давая понять, кто все-таки сейчас контролирует ситуацию. Петя — как и обещал раньше — все делает сам: сам скачет на члене, сам меняет ритм и угол вхождения, сам дрочит себе. Стонет как всегда громко и неприлично красиво, иногда срываясь на неконтролируемый поток мата, когда член ровно по простате проходится. Игорю остается только наслаждаться этим представлением, ловя кайф, и крепко сжимать руки за спиной, притормаживая свои порывы альфа-самца «взять и вытрахать до потери пульса». Ничего, еще успеется. Петя ему свободной рукой в грудь упирается и чувствует под ладонью заполошное сердцебиение. От этого голова идет кругом — его почему-то всегда выбивают из колеи такие сентиментальные детали, — и он немного замедляется, давая и себе, и Игорю немного передохнуть. Гром позволяет себе ослушаться и, расцепив хватку за спиной, притягивает Петю к себе и целует, вылизывает его рот и напоследок прикусывает за губу. Петя от этого плывет как школьница и, уткнувшись Игорю в плечо, возвращает прежний быстрый ритм, всхлипывая на каждом толчке. Ноги предательски подрагивают от напряжения, как и член, который он пережимает у основания, не давая себе кончить раньше времени. Игорь чувствует, что Петя уже на грани, поэтому крепче сжимает его, притискивая к себе, и начинает размашисто трахать совсем уже податливого Хазина. Цепко держит его на одном месте своими медвежьими лапами, давая хоть немного отдохнуть напряженным ягодицам, и Петя думает, что наутро у него все бедра будут в синяках. Мысль о том, что он будет помечен любимым человеком, маленьким электрическим разрядом проходится по всему телу. Хватает нескольких грубых толчков до упора, чтобы Петя сжался на члене и, выгибаясь в пояснице, кончил с протяжным стоном. Игоря накрывает следом, пока подрагивающий разморенный оргазмом Хазин полулежит на нем. Чем заканчивается фильм, Игорь потом уточнит у Пети — все равно он его скорее всего уже смотрел.

* *

Фраза про чулки снова всплывает в сознании Пети лишь через пару недель, пока он курит в перерыве. Все это время они с Громом по самую макушку в работе: преступники сами себя не поймают, отчеты не напишутся, а рейды не проведутся. Из участка уходят в разное время — Игорь, как всегда, задерживается там допоздна, а график Пети одному только богу (и начальству) известен. В итоге сил по вечерам хватает лишь на взаимную дрочку, после чего оба быстро вырубаются, полностью измотанные. Осознание того, что чулки обычно надевают с платьем или юбкой, приходит с молниеносной скоростью — и в голове складывается план. Красивый, что пиздец, а главное — очень горячий. Игорю точно понравится. Петя аж сам не может нарадоваться своей гениальности. В свободное время, то в курилке на работе, то в ожидании Игоря дома, Петя шарится по разным сайтам, выбирая все необходимое. С размером вещей приходится запариться — не на девушку все же заказывает, — но соответствующие таблицы выручают в этом нелегком деле. Доставку нескольких позиций Петя ставит на то время, когда Грома точно не будет дома, а сам он под предлогом неотложных семейных дел отпрашивается в принципе с работы. Игорю он, конечно же, ничего не говорит. Распаковывать посылку, оказывается, очень волнительно. Все заказанные вещи черного цвета: кроп-топ, юбка со складками, полупрозрачный пояс с креплениями для чулок, такие же минималистичные трусики высокой посадки и прозрачные чулки с аккуратной ажурной резинкой по краю — кажутся на первый взгляд простыми, но в этой простоте, не перегруженной никакими лишними украшениями, и скрыта вся красота. Петя подрагивающими руками аккуратно раскладывает все на кровати, покусывая нижнюю губу. Помнится, его бывшая тоже как-то надевала для него схожий комплект белья — и Петя слюной истекал при виде нее. Что же, теперь его очередь нарядиться в это, чтобы Игорь потерял дар речи при виде него. С растительностью на всем теле Петя разобрался еще днем раньше, проводив Игоря на работу, потому что самому надо было позже объявиться. Пришлось, конечно, повозиться, но справился же (а как иначе). Руки, ноги, зона бикини — все как надо, по полной программе. Даже с груди и низа живота сбрил тонкую дорожку волос. Делал так уже пару раз и прежде, но все равно ощущается дико непривычно, когда уже после смазывает все тело увлажняющим молочком. Будто и не его это гладкая кожа, будто и не он сам трогает себя везде, нанося сладко пахнущую уходовую косметику... Еще более волнительной становится примерка. Чулки теперь легко скользят по мягкой коже, посылая волны мурашек по всему телу. Петя думает сперва попробовать без трусиков — чего раньше времени, — но сдается и все же надевает и их. К зеркалу подходит с замирающим сердцем и с румянцем на щеках: вместо сурового майора ГУНК, который бешеным псом на всех кидается во время задержаний, на него смотрит соблазнительная студентка, эдакая киса-неформалка, которая и шейку даст погладить, и коготки при случае выпустит… Петя шумно выдыхает. Нет, он, конечно, знал, что черный цвет так хорошо смотрится на его светлой коже, придавая ему еще более аристократичный вид (поэтому и таскается почти все время в черных водолазках с высоким горлом), но… не настолько же. Он крутится у зеркала, наигранно невинно закусив губу, и любуется своим отражением. Кроп сидит как влитой, а юбка со складками, легко покачиваясь от любого движения, доходит ему примерно до середины бедра. Парой сантиметров ниже начинаются чулки, удерживаемые за верхний край прищепками от пояса. Тонкая полоска бледной кожи интригует, и за нее постоянно цепляется взгляд. Если приподнять юбку (что Петя и делает, неотрывно смотря на себя в зеркале), то можно проследить, как ремешки обхватывают его бедра и идут выше, к поясу, который наполовину скрывается за поясом юбки. Сквозь ткань трусиков виднеется очертание полувставшего члена. Петя шумно выдыхает, облизывает губы и смотрит в упор на свое отражение: в расширенных зрачках он видит плещущееся возбуждение вперемежку с легким стыдом от того, что его так повело всего лишь от одних женских тряпок. Но как же, блять, ему идет! И почему только раньше не додумался до такого? Из собственных мыслей его вырывает звук поворачивающегося ключа во входной двери. Что за?.. Не может же Игорь вернуться… настолько раньше?! Петя испуганной ланью замирает в коридоре у зеркала, не в состоянии пошевелиться. До комнаты дойти он уже не успеет, да и не снять эту красоту за десять секунд. Игорь распахивает дверь и входит в полутемную квартиру, поначалу не обращая внимания на застывший силуэт. И, только включив теплый рассеянный свет, замечает Хазина и шумно выдыхает: «Блять, Петя...». Не просто «блять», а целая «блядь». От этой незамысловатой реплики вместо приветствия Петя наконец-то отмирает, поворачивается к Грому лицом и театрально отвешивает поклон, приподнимая края юбки и чуть оголяя бедра. Не так Хазин хотел показать свои покупки, ой не так. Но, ощущая на себе тяжелый и жадный взгляд Игоря, Петя думает, что, в принципе, можно и отступиться от первоначального плана, начав импровизировать. Гром медленно стаскивает обувь, голодной псиной смотря на своего Петеньку с обновленным имиджем, и едва слюной на пол не капает. Что ж, желаемого эффекта Хазин добился. — Петь, а Петь... Иди-ка сюда, — Игорь хрипло подзывает его к себе и протягивает руку. Петя гордо вскидывает голову, откидывая челку с глаз, и делает шаг к Грому навстречу, вкладывая свою аккуратную ладонь в его широкую. Игорь склоняется, целует сначала тонкие пальцы, а потом, притянув Хазина к себе, в губы — и Петя довольно мычит в ответ, обвивая руками его шею. Гром прижимает его к себе, прохладными с улицы руками скользя по пояснице и сжимая задницу сквозь ткань юбки. Хазин потирается затвердевшим членом об игорево бедро, чувствуя как Гром вздрагивает и лишь сильнее стискивает его в своих руках. Не сказать, что Петя сильно меньше Игоря в плечах или массе, но в такой одежде он ощущает сам себя как будто бы меньше. А еще — увереннее (хотя куда уж более) и сексуальнее. Что это за магия такая, Петя подумает потом, а сейчас главное отправить Игоря мыть руки, пока он не разложил такого соблазнительного Хазина в прихожей. Хотя… Петя отрицательно мотает головой, потом негромко смеется, гладя Игоря пальцами по коротко стриженному затылку. — Так, иди мой руки — я буду в спальне, — выпутывается из медвежьих объятий и, чмокнув Игоря в щеку, чуть подталкивает его в сторону ванной. Сам же спешно, едва не поскальзываясь в чулках, идет в спальню прятать подальше в шкаф всю упаковку от покупок. Он ведь хотел все по красоте сделать, а получилось — так: чуть нелепо, зато очень эффектно. На расправленную кровать Петя усаживается аккуратно, стараясь не помять юбку, и чуть откидывается на руках. Его всего слегка потрясывает от сладкого предвкушения и накатывающего волнами возбуждения. Чувствительная головка члена при каждом движении трется о мягкую ткань трусиков, заставляя часто облизывать губы и шумно дышать. Игорь в комнату входит почти беззвучно, как настоящий хищник на охоте, и уже без майки. На Петю с таким восторгом и желанием смотрит, что у того аж в груди щемит. Гром останавливается перед чуть разведенными ногами Пети и замирает. Хазин резко садится и оказывается на одном уровне с пахом Игоря, так призывно выпирающем. — Красотуля, — голос у Игоря бархатистый от возбуждения, и от того почти гипнотизирующий — Хазин готов слушать его вечность. Петя подается вперед, под протянутую руку ластится и за ремень чужих брюк цепляется, начиная расстегивать. Игорь его одобряюще по щеке гладит, большим пальцем по губам проводит — и Петя ловит его зубами, чуть прикусывая. Снизу вверх смотрит — тоже голодно — и Игорь тонет в его глазах-омутах. Петя стаскивает джинсы с бельем и облизывается при виде налившегося кровью члена. Игорь только открывает рот, чтобы сказать еще что-то, но Петя его опережает: влажно лижет головку, а потом и по всей длине языком проходится. Одной рукой себе помогает, когда полностью заглатывает, а второй яички сжимает. Игорь ему в волосы вцепляется, направляя и заставляя двигаться так, как ему хочется. Петя позволяет трахать себя в рот, но за бедра Грома все же придерживает, чтобы не переусердствовал. Член изо рта выпускает, тяжело дыша и вытирая влажные покрасневшие губы тыльной стороной ладони. На Игоря смотрит совершенно поплывшим блядским взглядом, подтягиваясь вверх к изголовью кровати. — Это только закуска, майор, — Петя криво улыбается и проводит ступней по игоревой груди вниз к его блестящему от естественной смазки и слюны члену. От прикосновения прохладной ткани к возбужденной плоти Игорь вздрагивает и едва не стонет, но вовремя возвращает свое железное самообладание. Хазин обхватывает обеими ступнями его член и начинает медленно двигать ими, с ухмылкой следя за реакцией Игоря. Тот поначалу держится, губы только кусает и взглядом Петю прожигает. Хазин сильнее сжимает свою хватку и победно наблюдает, как только что натянутая Игорем маска с треском ломается: Гром стонет в голос. Петя замирает, и Игорь аккуратно берет в руки его ступню, чуть массируя, и подносит к лицу. Хазин все понимает: буквально кончиками пальцев осторожно ведет по скулам Грома, его губам — Игорь перехватывает ступню, заставляя остановиться, и сначала целует, а потом лижет петину ногу в чулках. Хазин, приподнявшись на локтях, с диким восторгом наблюдает за тем, как майор Игорь Гром, его Игореша, с упоением лижет и выцеловывает его ступни, обтянутые капроном чулков. Спускается с поцелуями ниже, к выступающей косточке и к тонким лодыжкам, и упирает петину ногу себе в плечо, просто поглаживая — Петя понимает, что Гром заметил и оценил, как он постарался для него. То же самое проделывает и со второй ногой Хазина, плавя его своими прикосновениями. Петя задравшуюся юбку поправляет, ерзая на постели. Выступивший предэякулят пачкает трусы и подол — Петя это чувствует — и от этого ведет еще сильнее: он буквально течет от того, как Гром целует и гладит его ноги. В чулках. — Иди сюда уже, а, — Петя с улыбкой манит рукой к себе, легко убирает ноги с чужих плеч и опускает их на кровать, сгибая в коленях и чуть расставив в стороны. Игорь послушно стаскивает с себя оставшуюся одежду и забирается следом, нависая над все еще полностью одетым Петей. За бедра к себе ближе подтягивает, не переставая завороженно гладить по ногам, обтянутым сеточкой. — Я вижу, ты хорошо подготовился… — Игорь скользит рукой под подол юбки и трогает внутреннюю сторону петиного бедра, гладкую и такую манящую. — И там — тоже? Хазин по-блядски облизывается, сверкнув глазами: — Вот и проверь. Гром ухмыляется и наконец-то полностью задирает юбку, с восторгом смотря на пояс, ремешки, ведущие к чулкам, и, конечно же, ничего не скрывающие трусики. Пете до этого пиздец как жарко было, а сейчас как будто кипятком плеснули и на щеки, и на грудь, и на низ живота. Хазин прикрывает глаза одной ладонью, пытаясь прийти в себя, но его быстрее отрезвляет цепкая хватка Игоря на ягодицах. — Переворачивайся, киса. Проверю, — Игорь с пошлой улыбкой играет бровями, помогает Пете перевернуться и задрать кверху зад. Хазин в смятении смотрит из-за плеча, подкладывая подушку себе под живот. — Ты… прям так? Ответа он не получает, только чувствует как Игорь, задрав юбку, сдвигает тонкую полоску ткани трусов в сторону, разводит руками его ягодицы и… влажно лижет сжимающуюся дырку. Петя всхлипывает от неожиданности и цепляется руками за простыни. Игорь начинает его вылизывать, толкаясь языком в узкое колечко мышц, заставляя его постепенно раскрываться и принимать не только кончик. Петя поначалу лишь стыдливо мычит, пряча раскрасневшееся от дикого удовольствия лицо в сгибе локтя, но чем дольше Гром над ним работает, тем громче и протяжнее становятся его стоны. Нет, они конечно же как-то обсуждали с Игорем римминг и даже сошлись на том, что можно будет попробовать. Как-нибудь. Потом. И вот сейчас Игорь без капли сомнений воплощает это их «потом», да так самозабвенно, что у Пети пальцы на ногах подгибаются, а член безбожно ноет, требуя внимания. Петя нашаривает за спиной голову Игоря и оттягивает его за волосы от себя, тяжело дыша. — Майор, мне кажется, вы уже очень хорошо досмотрели меня там, — Петя медленно садится и поворачивается к Игорю лицом, поправляя задравшийся топ и съехавшую юбку, между делом сжимая себя сквозь ткань. На Грома смотрит с каменным стояком и совершенно диким взглядом, и ведь причина этому — он сам, Петя, блять, Хазин в женских шмотках. Петя подается к Игорю и целует, совершенно не брезгуя. Потом приказным тоном в губы выдыхает: — Ложись. Сам же валит Игоря на кровать и седлает его бедра, притираясь пахом к паху — и Игорь протяжно стонет от прикосновения, не кожей к коже, а так, через тонкую ткань петиных трусов. Гром вцепляется в его бедра железной хваткой, не давая двигаться, и голодно бегает взглядом по лицу Пети, его тяжело вздымающейся груди и светлой полоске живота между топом и юбкой. — Может, разденешься? Петя согласно кивает и с кошачьей грациозностью поднимается на ноги, возвышаясь теперь над Игорем. Он никогда не танцевал никому стриптиз, но все бывает когда-то в первый раз. Петя подцепляет пальцами верхний край юбки, покачивая бедрами в подобии танца — и Игорь внизу его специально раззадоривает, по лодыжкам гладит и чуть сжимает, восхищенно любуясь этим шоу специально для него. Хазин расстегивает молнию на юбке и, приспустив ее ниже по бедрам, позволяет ей легко упасть к ногам. Теперь Игорю ничто не мешает наслаждаться видом его Петеньки в чулках на тонких ремешках и прозрачном белье. — Говорил же, — Гром довольно хмыкает, облизывая губы, и ведет ногтями от ступней вверх по икрам. — Про чулки тогда. Петю плавит от мягких, но настойчивых прикосновений Игоря, от его голодного взгляда. Сложно вести в игре, когда тебя уже одними только глазами успели выебать во всех любимых позах и не один раз. Он заторможенно кивает, переступая на месте, и отпихивает мешающуюся под ногами юбку. На очереди — кроп-топ. Он падает тоже куда-то на кровать, оставляя Петю в одних трусиках, поясе и чулках. Гром с восхищением присвистывает, скользя взглядом вверх-вниз по Хазину. Петя хочет уже отстегнуть чулки от пояса, чтобы снять и мешающее белье, но Игорь крепко сжимает его ступни: — Оставь. Хочу так, — улыбается, но получается скорее звериный оскал. Петя лишь удивленно хмыкает, согласно кивает и поправляет чулки, плавно покачивая бедрами из стороны в стороны. — Присаживайся, красавца, все для тебя готово. Гром хитро подмигивает и тянет его снова на себя, заставляя опуститься. Он гладит его по икрам, коленям, бедрам, до талии дотягивается. Пояс особенно четко выделяет ее, делая мужскую фигуру более женской, и это не уменьшает ее красоту, а лишь придает еще большего шарма. Петя читает это все во взгляде, ощущает в прикосновениях — и его откровенно мажет от этого. Он доставляет удовольствие — физическое и эстетическое — дорогому ему человеку, и ему самому так хорошо, будто он только что снюхал дорожку белого порошка. Петя почти ложится грудью на Игоря, опираясь на локти по сторонам от него, и едва двигает бедрами, дразня легкими прикосновениями. Гром рыкает и подается вперед, целуя его в губы жестко и властно, сталкиваясь языками. Контраст пьянит еще больше. Им обоим мало-мало-мало — и оба понимают это, — но продолжают заигрывать друг с другом, как кошка с мышкой. Кто из них охотник, а кто добыча — не скажут и они сами. Петя склоняется к игореву уху и, лизнув мочку, тихо шепчет: — Возьми меня. Игорю повторять дважды не надо, Игорь умный майор и хороший мальчик. Поэтому в следующую секунду Петя оказывается подмятым под Грома, шало улыбаясь и часто облизываясь. Игорь вылизывает его шею, целует выступающие ключицы, дует на соски и играет языком с ними. Петя его ближе к себе согнутыми ногами прижимает, притираясь к его члену своим в трусиках. Неудобно, так и хочется просунуть руку между их телами и обхватить длинными пальцами сразу два ствола, размазывая выступивший предэякулят. Но получается только вот так нелепо тереться друг о друга. — На живот давай, — Игорь его по ягодице шлепает, не больно, но ощутимо — рука у него все же тяжелая. Петя сдавленно всхлипывает и с помощью Грома переворачивается на живот, задирая зад. На прикроватной тумбочке Игорь нашаривает смазку и щелкает крышкой. На пальцы выдавливает как всегда много, не жалея — для Петеньки никогда и ничего не жалко, главное, чтобы ему хорошо и не больно было. И, сдвинув полоску ткани в сторону, плавно вводит сначала один палец, а потом и второй. Входит медленно и аккуратно, разрабатывая дырку под себя. Петя не видит, но знает — чувствует — каких сейчас усилий Грому стоит эта выдержка. Поэтому сам подается бедрами назад, насаживаясь на пальцы и давая понять, что готов к большему. Игорь послушно добавляет третий, поворачивая запястье под другим углом и попадая по простате — Хазин стонет, кусая губы. Крупные и длинные пальцы снова и снова проходятся по чувствительной точке внутри, заставляя Петю шумно дышать и всхлипывать каждый раз. Он сам начинает подмахивать, двигаясь навстречу игоревой руке — и вновь получает шлепок, теперь уже по другой ягодице. Вскрикивает от неожиданности, а потом стонет, чувствуя, как очередная волна удовольствия растекается по низу живота и пачкает трусики. Бледная кожа под руками Игоря окрашивается в красивый розовый оттенок, контрастируя с черным бельем. Блядское произведение искусства. Гром трахает его пальцами, иногда отвешивая звонкие шлепки и слушая скулеж Хазина. Тот цепляется за простыни и коленями в гладких чулках елозит по кровати, лицо в подушку пряча. Когда Игорь замедляется, Петя приподнимается на локтях и смотрит из-за плеча на Грома, зло сверкая глазами. — Блять, да выеби ты меня нормально уже, Гром, — Хазин не просит — приказывает. Рявкает, почти как на рейдах своих, только под конец фразы голос предательски спотыкается, и выходит что-то вроде стона. — А я уж думал, что ты не попросишь нормально, кисонька, — Игорь с усмешкой парирует и вынимает пальцы, тут же пристраиваясь в разработанной дырке. Смазки добавляет и, придерживая Петю за бедро, плавно входит. Хазин довольно мычит и грудью на постель падает, прогибаясь в пояснице. Игорь свободной рукой в его трусы ныряет и сжимает требующий ласки член — Петя совершенно бесстыдно стонет, толкаясь в его кулак. Гром не церемонится — его же попросили, ну, — поэтому и ритм толчков сразу берет быстрый, не позволяя Пете расслабляться. Втрахивает по-женски красивого Петеньку в матрас, грудью его протаскивая по простыням, вдалбливается в послушное тело, попадая точно по простате. У Пети ноги безбожно разъезжаются, с члена течет, как у сучки весной, а в заднице неприлично хлюпает — и это до одури приятно. Петя может быть той еще блядью — и, как говорит он сам, виноват в этом только майор полиции Гром Игорь Константинович. Игорь руку от его члена убирает и ведет выше, к соскам. Сжимает их — и Петя музыкально всхлипывает; чуть выкручивает — и Хазин зад еще выше поднимает. Оставив соски в покое, Игорь обхватывает петину шею. Под рукой ощущается движение кадыка и пульсирующая венка. Для Пети эта горячая крупная ладонь — приятнее любого чокера. — Придуши… меня... — Петя выстанывает слова между толчками, — пожалуйста. Игорь согласно хмыкает и соприкасается грудью со спиной Хазина. Хватка на его шее усиливается, перекрывая кислород, и Петя придушено всхлипывает, сжимаясь на члене. Этого хватает, чтобы перекинуть обоих через край: Игорь толкается еще несколько раз в узкое нутро и с рыком изливается вглубь, насаживая Хазина до упора. Он продолжает двигаться по смазке и сперме, пока Петя в его руках дрожит и ловит свой приход — кончает, даже толком не прикоснувшись к себе. Гром отпускает его шею и наконец-то выходит, завороженно смотря на покрасневшую растраханную дырку, из которой вытекает несколько капель его семени. Гладит по аппетитно алеющим от шлепков бедрам, иногда чуть сжимая, а потом собирает пальцем все то, что успело вытечь, и заталкивает обратно, поправляя трусики так, будто ничего и не было. Хазин только после этого по кровати распластывается и лежит, не шелохнувшись, только носом шмыгает в подушку да плечом легко ведет. Игорь склоняется к нему, гладя по спине, и обеспокоенно заглядывает в лицо: — Петь, ты… чего? Я переборщил, что ли?.. Петя на него затянутые поволокой удовольствия глаза с мокрыми дорожками от слез поднимает и счастливо улыбается: — Спасибо, за тщательный досмотр, майор.