Разбитый шар пророчества

      Учить детей — неблагодарное занятие, тем более учить жить, ну или хотя бы выживать в не самом безопасном месте Магической Британии. Это важно, но уж очень трудно. Всего час назад Северус Снейп узнал, что трое из наиболее умных и адекватных первокурсников влезли в такое, во что даже взрослому магу влезать весьма опасно.       — Вы хотя бы понимаете, насколько опасно то, во что вы влезли?! Как вам вообще в голову пришли подобные выводы?! Я убил Тёмного лорда в состоянии аффекта, растворил его тело зельями и слил в унитаз… Нет слов. Браво, мисс Грейнджер! Хотя, если прятать труп, лучше его зажарить и съесть, — профессор Снейп даже побелел от злости, язвительно кривя в нервной усмешке тонкие губы. Он почти оправдывался! И перед кем! Лезут тут всякие в чужую жизнь…       — Возможно, у вас не было времени на готовку, или вы просто вегетарианец… — прошептала мисс Грейнджер, низко опустив голову.       — Крёстный, но всё же, вы действительно двойной агент? — опять спросил Драко.       — Если профессор — двойной агент, то он точно находится под Непреложным обетом и не сможет ничего тебе объяснить, Драко. Похоже, вы, профессор, хотите сказать, что мы влезли в очень опасное расследование, но мы это уже знаем. Просто у нас нет выбора, — огорчённо развёл руками Невилл.       — Понимаете, после того, как Гарри Поттер изменился, к нам начал приставать директор Дамблдор. Он время от времени приглашает кого-то из нас к себе на чай и как бы невзначай рассказывает то про Николаса Фламеля, то про его философский камень. А Невиллу он даже подбросил давний экземпляр «Ежедневного пророка», где есть статья о краже редкого магического артефакта из фамильного сейфа Гарри Поттера. Но всё это неправда, из банка гоблинов украсть не получится. Но если ты магический опекун ребёнка, то у тебя просто есть ключ от сейфа этого ребёнка и кошелёк их банка, сокращающий расстояние. В таком случае взять что-то нужное из сейфа уже очень просто. Я знаю, я своего поверенного расспрашивала!       — А после мы узнали, что такую же информацию о философском камне и Фламеле директор Дамблдор подбрасывал Гарри Поттеру. Похоже, директор хочет, чтобы мы и Гарри начали искать этот философский камень прямо в Хогвартсе. Как соревнование, кто его быстрее найдёт. Смешно. Камень из фамильного сейфа Гарри всё равно не тот самый философский камень Фламеля, — фыркнул Драко.       — Ставлю десять к одному, что камень из фамильного сейфа Гарри — это магический кристалл с кучей различных функций. И создал его алхимик Флимонт Поттер, дедушка Гарри. Николас Фламель ведь совсем не зря его хвалил. А все эти гонки за ложным философским камнем — это способ выяснить, кто на самом деле Избранный ребёнок: Гарри Поттер или Невилл Лонгботтом. Мы бы в этой ерунде охотно не участвовали. Во-первых, вы уж простите, сэр, но Альбус Дамблдор просто фанатик, способный ради своей идеи натравить на кого угодно тролля, цербера или кого похуже. А во-вторых, где, собственно, он хочет устроить такие соревнования? Вот мы и стараемся узнать всё что возможно о закрытых частях Хогвартса. А то заснёшь у себя в спальне, а проснёшься в каком-нибудь лабиринте и будешь, как подопытная мышь, искать этот камень и выход! — сердито сказала девочка.       — И очень возможно, что выход без камня ещё и открываться не будет. А мест, где подобную пакость можно устроить, тут очень много, и никто ничего просто не узнает. Профессор Снейп, пожалуйста, не выдавайте нас директору Дамблдору. Даже если на вас Непреложный обет, ведь можно просто ничего не рассказывать, если прямо не спросят о том, что конкретно мы исследуем? — вздохнув, попросил зельевара предводитель компании, после чего все трое заговорщиков умоляюще посмотрели на сердитого мага.       Мерлин. Ну что за дети! После таких взглядов «Обливиэйт» можно наложить только на себя. И уже проясняется, кто именно из двух мальчиков Избранный. Отличник Невилл Лонгботтом, с первых дней сплотивший вокруг себя команду умников с различных факультетов и с помощью друзей достаточно верно просчитывающий действия Альбуса Дамблдора. А ещё эта желторотая компания непринуждённо выясняет многое о вроде бы забытых людях и их преступлениях. Ох, как опасно это выяснять, но не выяснять ещё опаснее.       Всенародно известный Избранный ребёнок на фоне пухлого Невилла выглядит весьма бледно. Да, Гарри Поттер получил гораздо больше почестей, привилегий и вводной информации, чем все иные. И вот герой Магического мира ищет всё что может про философский камень и Николаса Фламеля на карточках-вкладышах из шоколадных лягушек. Молодец, оригинально. Причём находит этот источник информации лучший друг Поттера младшего — лентяй и обжора Рон Уизли. А уж об успехах в учёбе или дипломатии Мальчика-Который-Выжил лучше и не говорить, чего говорить о несуществующем? Существуют только некие изменения в ребёнке, физические, но, увы, малодоказуемые.       — Я постараюсь забыть о том, что видел тут и слышал, но вы вроде бы знаете, что Альбус Дамблдор — легилимент, — Снейп внимательно посмотрел на притихших детей.       — Герми научила нас рисовать отвлекающее и защитное мехенди, это такой ритуальный оберег, его можно хной рисовать, но мы используем заговорённую на удачу воду, — поделился со Снейпом новинками магических достижений первокурсников его крестник.       — Рисовать мехенди я научилась в Индии, а заговаривать на удачу воду — в Кении. Это вроде помогает и не слишком заметно. Профессор Снейп, пожалуйста, попробуйте просмотреть мои мысли, Драко рассказывал, что вы это умеете. Я буду знать, что это и можно ли этому сопротивляться, а заодно узнаем, работает ли мой метод защиты. А то вдруг я друзей обнадёжила совершенно напрасно, — застенчиво попросила девочка.       И снова на зельевара посмотрели три пары умоляющих детских глаз. Снейп не выносил потакать детям и вообще не слишком их любил, но сейчас эти мелкие были правы. Нужно было испытать, сколько минут продержится их защита, и научить детей, что за эти минуты им обязательно следует сделать.       Прежде чем направить свою волшебную палочку на мисс Грейнджер, профессор Снейп прочёл первокурсникам короткую лекцию о разрыве зрительного контакта с легилиментом и простейших способах блокировки сознания. Юные заговорщики слушали его очень внимательно.       Оберег Гермионы продержался под заклинанием «Легилименс» шесть минут, отличный результат. Девочка успела разорвать зрительный контакт и полностью сосредоточиться на вкусе, запахе и ярком цвете её любимого фрукта — манго. Её блок продержался уже восемь минут, очень неплохо.       У мальчиков с оберегами был тот же результат, а блок лучше всего удерживал Невилл. Кто бы сомневался, что именно этот мальчик может одиннадцать минут представлять себе маленького щенка, до тошноты мило и действенно. Да и крестник не подкачал, тоже восемь минут. Правда, представлял себе юный лорд Малфой маглорождённую Гермиону Грейнджер, ох и влип крестник в его одиннадцать лет…       Когда после внезапного факультатива по окклюменции профессор Снейп возвращался в слизеринские подземелья в компании мисс Грейнджер, девочка виновато предложила ему учиться языку нагов парселтангу в их компании. Если уж все девять ребятишек усердно изучают вместе гоббледук и парселтанг, то место для одного взрослого мага всегда найдётся. Снейп вежливо отказался, но попросил показать, сколь далеко продвинулись успехи мисс Грейнджер в составлении учебника по редкому языку.       Девочка принесла ему три мелко исписанных тетради и объяснила структуру каждого урока по степени увеличения сложности изучаемого материала. Углубившись в их изучение, зельевар осознал, что очень интересный учебник девочка составит гораздо раньше шестого курса, а если он, Снейп, ей немного поможет, то, возможно, и раньше четвёртого. Но учебник был только предлогом к серьёзному разговору, и этот разговор получился очень коротким.       — Мисс Грейнджер, я могу быть уверенным, что ваши выводы относительно моей роли в давних событиях останутся тайной? Если об этом узнает кто-то пятый, меня убьют, или же, спасая себя, мне придётся применить «Обливиэйт» к вам троим. Я бы не хотел этого делать, — забвение было почти единственным выходом для него, но не хотелось. Очень. Эта разногалстучная мелочь вызывала в нём уважение.       — Мы точно ничего никому не скажем, профессор Снейп, — твёрдо ответила девочка.       — Могу ли я так же надеяться, что ваше самостоятельное расследование трагедии семьи Поттер будет прекращено?       — Нет, сэр. Убийство Поттеров — это только эпизод в целой цепи взаимосвязанных событий. И если мёртвым уже ничем не помочь, то нужно сберечь ещё живых людей. Но мы обещаем ни с кем, кроме вас, новыми фактами не делиться. Я поговорю с Невиллом, он точно будет согласен, — столь же твёрдо ответила собеседница, а потом попрощалась и ушла к себе.       Вот так. Эта пузатая мелочь продолжит своё расследование, и Снейп будет первым узнавать обо всех новых фактах. А ведь эти обязательно ещё что-нибудь найдут. Например, имя того кретина, который сообщил о пророчестве Милорду, именно из-за этого всё стало, как стало. Кстати, что для него на самом деле страшнее: то, что эта тройка самозваных детективов может кому-то проговориться, или их разочарование в профессоре? Но зачем ему их уважение, они же просто дети!

***

      Весь оставшийся ноябрь отряд Невилла посвятил учёбе, включая факультатив по нечеловеческим языкам, и переписке с родными. Детям нужно было окончательно скоординировать совместные действия взрослых во время рождественских каникул, медицина — дело серьезное, а волшебная медицина — ещё и непредсказуемое. А правая рука Невилла, Гермиона Грейнджер, сколько могла проводила время в библиотеке Хогвартса.       В качестве извинения перед профессором Снейпом девочка решила перевести для него все рецепты зелий, которые были написаны на хинди и суахили. Это вполне себе удалось, и, учитывая, что записи на столь редких языках тоже были редкостью, мисс Грейнджер честно перевела своему декану все найденные ею три рецепта. Один из них стал для сурового зельевара подлинным подарком на Рождество.       Но были и ещё подарки к Рождеству, например, особенный подарок для Избранного ребёнка. Альбус Дамблдор изволил лично положить под рождественскую ель в гостиной Слизерина подарок для Гарри Поттера, сопровождённый милым письмом:       «Незадолго до своей трагической гибели твой отец передал мне эту вещь. Используй её с пользой для себя, Гарри».       В подарочной упаковке была прекрасная мантия-невидимка, фамильный раритет Поттеров.       Как мило, какой прекрасный подарок, восхитились Гарри Поттер и Рон Уизли. Подарок, конечно, прекрасен, ведь если снова вернуть хозяину после десятилетнего использования его собственную вещь, это то же самое, что подарить, подумали искушённые жизнью слизеринцы. Уж чистокровные маги в подарках разбирались прекрасно, и в подлинной щедрости тоже.       А вот реакция маглорождённой первокурсницы Гермионы озадачила всех в мрачноватой слизеринской гостиной.       Побелевшая от злости девочка вскочила с чёрного кожаного дивана, прошипела: «Убить некоторых нужно с особой жестокостью», — и убежала в неведомые дали коридоров замка. «Что с этой маглокровкой?» — гадали дети, наблюдавшие эту сцену. Иногда эта Гермиона вполне нормальная девчонка, а иногда грязнокровка грязнокровкой…       Привыкшая решать все самые сложные вопросы советуясь со старшими, Гермиона направилась к единственному взрослому человеку, которому могла довериться в школе магии. К её большому счастью, профессор Снейп был у себя и был вроде бы даже ничем не занят. Увидев едва не плачущую девочку, с порога закричавшую: «Сэр Снейп, Поттер — просто тупой олень!» — декан Слизерина успокоил ребёнка, как мог. Сказал волшебное слово «Фонтис» и старательно проследил, чтобы юную истеричку хорошенько полило водой от макушки до туфель. Это очень помогло девочке прекратить начавшуюся истерику и своевременно вспомнить заклинания «Импервиус» и «Конарус», мгновенно высушившие одежду и волосы.       — Что случилось, мисс Грейнджер? Объясните, почему я должен терпеть ваши истерики?       Адекватность — это одно, а доброжелательность — совсем другое. И добреньким Северус Снейп не был практически никогда.       — Понимаете, Альбус Дамблдор фактически убил семью Поттеров, он отнял у них, у матери с маленьким ребёнком точно, последний шанс к спасению! А тупой Гарри ещё радуется его невиданной щедрости!       Зельевар насторожился. Столь злобный вид у общительной Гермионы… Никогда ещё эта несносная девчонка так не выглядела, бешенство в чистом виде, и причина этому — Альбус Дамблдор, её магический опекун.       — Подробно рассказать о случившимся сможете, мисс Грейнджер? — на этот вопрос взрослого мага девочка мрачно кивнула.       — На Рождество Альбус Дамблдор изволил подарить Гарри Поттеру фамильную реликвию его семьи. Прекрасную мантию-невидимку, очень древнюю, как было написано в письме к этому, с позволения сказать, подарку. Эту мантию передал директору Дамблдору отец Гарри, Джеймс Поттер, совсем незадолго до гибели всей их семьи. То есть в руках людей, на которых охотился Волан-де-Морт, не было магического артефакта, который почти наверняка мог помочь матери с годовалым ребёнком вовремя покинуть дом и спастись. Подонок Дамблдор об этом не изволил подумать, как и о том, что взятую на время вещь следует вернуть владельцу. Но вот момент настал, Дамблдор испытал прилив невиданной щедрости и подарил Гарри Поттеру на это Рождество его собственную вещь. Олень Гарри так ничего и не понял, сидит в общей гостиной и радуется подарку. Хорошо быть дураком, как просто жить… — по щекам девочки текли слёзы.       Потрясённый рассказом Гермионы, маг в чёрном сюртуке одеревенело опустился на стул. Декан факультета и его ученица молчали, находясь под сильным впечатлением от чужой подлости и равнодушия. Наконец, через несколько минут профессор Снейп хрипло сказал:       — Вы-то чего плачете, мисс Грейнджер? Гарри вам вовсе не друг. Ситуация непоправима, но это дело давнее и вас коснуться не может. Успокойтесь, мисс.       — Ещё как может. Я думала, директор Дамблдор — фанатик, а он равнодушная сволочь. Люди для него — так, неживые фигурки. Такой человек как раз и мог распустить слухи, что Волан-де-Морт жив и находится где-то рядом с семьёй Лонгботтом. Дамблдору было плевать на родителей Невилла, делов-то: одних членов Ордена Феникса убьют, других найдём на их место. Такой человек мог распустить тот самый слух про Избранного ребёнка через вторые руки, например, нашёл исполнителя, такого тупого, как Гарри, который радуется собственной мантии и не понимает, что значит этот подарок, — Гермиона посмотрела на профессора Снейпа и притихла.       Девочке вспомнились слова Драко Малфоя о том, что декан, возможно, любил маму Гарри Поттера. Да, прав Драко. Какое там «возможно», точно любил. А вот тупая дура — это как раз Гермиона, легко и просто нашла, кому сделать больно. И не поможешь, это взрослые проблемы.       — Профессор Снейп, можно я пойду? — увидев кивок, Гермиона постаралась как можно быстрее покинуть кабинет зелий. Молча.       Северус Снейп тоже молча смотрел ей вслед. Догадалась, зараза. Да и Драко ей кое-что рассказал, и сама умная, догадалась. Но душевных сил обижаться не ребёнка, сложившего нехитрый пазл его судьбы, не было. Мисс Грейнджер тут ни при чём, при чём ты сам, Снейп. Ты сам.