Wanna play?

★★★

— Охуеть, сколько живу в Вилледоре, первый раз натыкаюсь на местный секс-шоп, — ржёт Хакон, тыча пальцем в голубой фаллос, лежащий на полке. — Надо же, отсюда почти что ничего не растащили. Эй, малыш, уже присмотрел себе что-нибудь? — Иди на хуй, Хакон, — закатывает глаза Эйден. — Хорошо, а на какой именно? Тут, видишь ли, довольно большой выбор. — Я серьёзно. Перестань уже валять дурака. Совсем скоро стемнеет, а до нашего ближайшего убежища несколько километров пути. — Да не парься ты так. На вон, лучше зацени, что я нашёл, — указывает он на небольшую коробку с изображением какого-то неизвестного Эйдену продолговатого аппарата розового цвета, а затем пошло ухмыляется. Тяжко вздохнув, тот перевешивает рюкзак на другое плечо и говорит: — Ты чёртов извращенец. Мы пришли сюда за полезными припасами, а не за... Что это вообще такое? — Что? Ты не знаешь? Хотя чего я так удивляюсь, ты же ребёнок нового времени, — хмыкает Хакон. — Это, друг мой, зовётся вибратором. — Вибратором? — Да. Потрясающая вещь. Моя третья по счёту жена просто с ума сходила от подобной штуки. — Она для женщин? — Нет, не только для них, — отвечает Хакон, открывая коробку и заглядывая внутрь. — В обычное время, ну, до всего этого пиздеца с зомбаками, многие мужики тоже баловались подобными предметами. Сам я не пробовал, но со слов пары знакомых понял, что это довольно занятная вещица. Возьмёшь? — Что? Нет. Я даже не умею ей пользоваться. Зачем она мне? — не понимает пилигрим. — Мало ли, вдруг у тебя будет бурная ночка с какой-нибудь местной девахой. — Тогда эта хрень скорее пригодится тебе. Сам знаешь, я не сторонник интрижек на одну ночь. — Хм. А что насчёт Лоан? — Причём тут она? — Как это причём? Вы с ней ещё не... — Не что? — Ну, не спали? — Ты совсем охуел? — рявкает Эйден. — Даже если и спали, это не твоё собачье дело, Хакон. Развернувшись, он подходит к разбитому окну и вылезает через него наружу, оставляя Хакона в полнейшем одиночестве. Почесав подбородок, тот достаёт из коробки привлёкший его внимание вибратор, после чего засовывает в свой жёлтый вещмешок на спине. Закатные лучи солнца медленно тают за горизонтом.

★★★

До наступления темноты он успевает обчистить ещё парочку магазинов, поэтому до убежища добирается лишь спустя три часа. Эйден как раз избавляется от ненужного хлама в своей сумке, когда сияющий, словно начищенная монета Хакон вваливается в обшарпанную комнатку на крыше одного из сотен домов Вилледора, и довольным тоном произносит: — Малыш, смотри, что я нашёл! — Очередной вибратор? — без особого интереса спрашивает пилигрим, глядя на него. — Нет, кое-что получше. Сунув руку за пазуху, он вытаскивает на свет стеклянную бутыль, в которой плещется янтарный алкоголь. — Ничего себе, — охает Эйден, подходя ближе. — Где ты её взял? — В каком-то ларьке неподалёку отсюда. Она была надёжно спрятана между полок, и явно ожидала, когда я найду её. Будешь? — протягивает он бутылку пилигриму. — Здесь есть какой-то скрытый подтекст? — Нет, — заверяет его Хакон. — Просто хочу выпить со своим другом и больше ничего. Несколько долгих мгновений Эйден топчется на одном месте, раздумывая над чужим предложением, а затем робко кивает головой, отвечая: — Хорошо, давай. Продолжая улыбаться, Хакон открывает бутылку и садится на продавленный матрас, а затем машет рукой, приглашая пилигрима сесть возле него. Недолго думая, тот неуклюже плюхается рядом, задевая Хакона плечом. — Ну, за что будем пить? — За то, чтобы этот зомби пиздец уже, наконец-то, закончился, — предлагает Эйден, и Хакон громко смеётся, отвечая: — Отличный тост, пацан. Отхлебнув прямо из горла, он передаёт бутылку пилигриму, и тот делает небольшой глоток, на что получает осуждающий взгляд. — Это виски, а не чай, Эйден. Пей, как настоящий мужик. Пилигрим заметно тушуется, но делает, как было велено. За первым глотком следует второй, а потом и третий. В голове становится пусто, а на душе легко. Увидев, что Эйден начал пьянеть, Хакон предлагает: — Давай сыграем. — С-сыграем? — переспрашивает тот хриплым голосом и Хакон угукает. — Во что? — В правду или действие. Правила знаешь? — М-м, кажется, да. — Хорошо, тогда ты первый. — Ох... — пилигрим крепко задумывается, пытаясь придумать достойный вопрос, после чего спрашивает: — Ты правда утаил тот факт, что работаешь на Вальца, потому что хотел защитить меня? — Правда, — не задумываясь, говорит Хакон. — Теперь моя очередь. Ты трахался с кем-нибудь в городе? — Боже, ну и вопросы у тебя, — произносит пилигрим, делая очередной глоток обжигающего виски. — Нет, я ни с кем не трахался. И с Лоан тоже. В отличие от тебя, у меня совсем нет времени заниматься подобными вещами. — Ты просто не умеешь расслабляться. — А ты выбирать темы для разговора. Итак, мой следующий вопрос. Тебя... Тебя влечёт к кому-нибудь? — Влечёт? — Ну, в романтическом плане. — А, ты про это, — хмурится Хакон, отводя взгляд в сторону. — Да, есть кое-кто... особенный. — Даже так? И кто же это? — Узнаешь, когда опять придёт твоя очередь задавать вопрос. — Справедливо. Ладно, спрашивай, что хочешь. — Хватит вопросов. Пора переходить к действиям, — дотянувшись до своего сброшенного на пол вещмешка, Хакон недолго роется в нём, прежде чем достаёт уже знакомый Эйдену, розовый вибратор. — Поверить не могу, что ты действительно взял его с собой. — Он для тебя, — отвечает Хакон. Пилигрим неловко усмехается, приняв чужие слова за шутку, но когда Хакон тычет ему секс игрушкой чуть ли не в лицо, напрягается. — Ты ведь не серьёзно? — Серьёзней некуда. Хочу, чтобы ты вставил его внутрь себя. — Чего? Нет! Даже не думай об этом. Знаешь что? С меня довольно. Я не собираюсь выполнять твои озабоченные желания. — Потому что боишься, что тебе понравится? — Если только в твоих влажных мечтах. Катись к чёрту, Хакон. Я ухожу. — Куда ты собрался на ночь глядя? — Подальше от тебя. — Бежишь, поджав хвост? А я-то думал, что настоящие пилигримы не пасуют перед трудностями, — бросает тот ему вслед, и собирающийся покинуть убежище Эйден разворачивается к нему лицом, шипя: — Что ты сказал, ублюдок? — Я сказал, что ты трусишка, — дразнит его Хакон, подходя ближе и вкладывая в правую ладонь пилигрима вибратор. — Так и знал, что у тебя не хватит смелости этого сделать. Что ж, я не настаиваю. Можешь выкинуть его, если хочешь, или оставить себе на память, как сувенир. — Я не трус. — Тогда докажи это, — берёт его на слабо Хакон. — Сделай, как я прошу. — Доказать? Хорошо, будет тебе доказательство. — Инструкцию дать? — Лучше дай себе в морду, — отвечает тот парой мгновений спустя, едва не скрипя зубами от злости, после чего, крепко сжав вибратор в своей руке, скрывается в ванной комнате. «Хм, а это оказалось проще, чем я предполагал», — думает Хакон, садясь обратно на матрас. Сначала проходит пять минут, потом десять, а затем пятнадцать. Ожидание затягивается, а от закрывшегося в ванной Эйдена не доносится ни единого звука. Начав переживать, Хакон уже порывается встать, чтобы спросить, всё ли у него хорошо, как внезапно дверь в ванной открывается, и взъерошенный пилигрим выходит наружу, говоря: — Я закончил. Ты доволен? Хакон окидывает его внимательным взглядом с ног до головы. Эйден стоит перед ним с покрасневшими от смущения щеками и неловко переступает с ноги на ногу. — Почти, — отвечает Хакон, вытаскивая из нагрудного кармана своей куртки небольшой пульт с парой кнопок, затем нажимает на среднюю, и пилигрима буквально сгибает пополам. Он стонет, чувствуя, как вибратор внутри его тела приходит в движение. На лбу выступает холодная испарина. — Вот теперь я доволен. Как ощущения, малыш? — Я убью тебя, — шепчет Эйден, после чего снова стонет. — Х-хватит. Выключи... выключи его. — Зачем? Судя по тому, что я вижу, — указывает Хакон на топорщащиеся в районе ширинки, чужие штаны, — тебя явно всё устраивает. — Дай мне этот чёртов пульт! — рычит пилигрим, бросаясь на него, но не успевает ничего сделать. Хакон ставит мощность вибрации на самый максимум, и Эйден хнычет, а затем кулем валится на матрас. — Ты... уёбок... — Ай-я-яй, за такие слова стоило бы вымыть твой грязный рот с мылом, — улыбается Хакон, внимательно наблюдая за ним, — но я предлагаю занять его кое-чем другим. Значит, ты хочешь, чтобы я выключил вибратор? — Да, — выдыхает пилигрим, вставая на четвереньки. — Блять, Хакон, пожалуйста. — Поцелуй меня. — Что? — Поцелуй меня, — повторяет Хакон, снижая скорость вибрации, — и тогда всё закончится. Эйден смотрит на него поплывшим от возбуждения взглядом и отчаянно пытается не спустить в штаны. Слова не идут, поэтому он просто молча кивает, позволяя Хакону взять себя за подбородок. Огладив его старый шрам на носу, тот наклоняется и прикасается своими губами к губам пилигрима, а затем ложится на него сверху, прижимая к матрасу. В ответ Эйден упирается ладонями ему в грудь, отворачивая голову в сторону. — Перестань, — говорит он. — Какого чёрта ты, по-твоему, делаешь? — Всего лишь пытаюсь доставить тебе удовольствие. — Мы договаривались только на один поцелуй. — Знаю, но мне мало, — отвечает Хакон, нажимая на кнопку выключения вибратора, и Эйден тут же облегчённо вздыхает. — Мне всегда всего мало, когда дело касается тебя, малыш. Ты особенный. Невероятный. — А ты ёбнутый, если думаешь, что я куплюсь на твои тупые подкаты, Хакон. — Я говорю правду. — Твоя сраная правда и ломанного гроша не стоит, — выплёвывает пилигрим ему в лицо. — Один раз я уже обжёгся, поверив в твои слова, а затем получил нож в спину. Больше я не позволю вешать мне лапшу на уши, ясно тебе? — Всё сказал? Хорошо, а теперь успокойся и послушай меня, — просит Хакон. — Я снова тебе солгал. — О, неужели? — язвит Эйден. — И про что на этот раз? — Про свою мечту жить возле океана. Просто это было первым, что пришло мне в голову, когда я увидел цвет твоих глаз. Мне был нужен предлог, чтобы я мог покинуть город... и остаться рядом с тобой. Видишь, как сложилась ситуация? Я не последовал ни за одной из своих бывших пассий, но зато решил последовать за симпатичным пилигримом, которого знал всего сутки, — усмехается Хакон. — Ты действительно особенный, Эйден. Во всяком случае, для меня. — Погоди. Значит когда я спрашивал о том, нравится ли тебе кто-нибудь в романтическом плане, ты имел в виду... меня? — Ну не Вальца же. — Мало ли, какие у тебя предпочтения. — Не переживай, ты полностью соответствуешь моим идеалам, малыш. — Какой же ты всё-таки придурок. — И именно поэтому я тебе и нравлюсь. — Да, нравишься, — не отрицает очевидного пилигрим, чуть заметно улыбаясь, и поражённый в самый сердце Хакон склоняется ниже, снова целуя его. На этот раз Эйден не отворачивается, а наоборот притягивает его ближе, отвечая на поцелуй. Понимая, что теперь ему можно, Хакон с трепетом оглаживает пресс под кофтой, проводит пальцами по тёмной дорожке волос на животе, уходящей вниз под резинку штанов, ловит тихие стоны пилигрима своими губами. На то, чтобы полностью избавить себя и Эйдена от одежды, ему требуется не больше одной минуты. В свете ультрафиолетовых ламп, шрамы, пересекающие чужое тело, выделяются особенно ярко. Хакон делает мысленную пометку обязательно узнать о том, как был получен каждый из них. — Не смотри на меня. — Почему? — Потому что я выгляжу так, словно был пропущен через мясорубку, — стыдливо прикрывает себя руками пилигрим, но Хакон мягко перехватывает его ладони своими. — Не говори ерунды. Ты идеален. — Опять лжёшь? — Нет. Не в этот раз. Давно позабыв о том, что такое нежность, Эйден слепо тянется за прикосновениями, плавясь в объятиях Хакона, словно горячий воск. Где-то вдалеке слышится рёв потревоженных монстров, но они не обращают на это никакого внимания, целиком и полностью поглощённые друг другом. Отвлекая пилигрима поцелуями в шею, Хакон раздвигает ему ноги и, медленно вытащив вибратор наружу, заменяет его своим членом. Алкоголь, блуждающий в крови, притупляет боль, поэтому Эйден не чувствует особого дискомфорта от проникновения. Только морщится, привыкая к новым ощущениям, а затем крепко сжимает Хакона своими бёдрами, пока тот методичными движениями вбивает пилигрима в жёсткий матрас. Надолго того не хватает. Уже через пару десятков толчков Эйден гортанно стонет, запрокидывая голову к потолку и кончает, пачкая живот собственным семенем. Хакону требуется чуть больше времени, чтобы достичь желанной разрядки. — Ты охуенно красивый во время оргазма, — произносит он в перерывах между толчками, а затем выходит из пилигрима, изливаясь себе в ладонь. Облизнув нижнюю губу, тот с ехидцей в голосе отвечает: — Кажется я догадываюсь, почему от тебя ушли все жёны. — О, неужели? — Ага. Они наверняка не вытерпели твой непрекращающийся пиздеж. Ты умудряешься нести всякую херню даже тогда, когда трахаешься. — Эй, — шутливо возмущается Хакон, несильно щипая смеющегося Эйдена за предплечье. — Я ведь могу и обидеться. — Сначала слезь с меня, а потом делай, что хочешь. Перекатившись на бок, Хакон наблюдает за тем, как пилигрим ложится на живот, а затем интересуется: — Ты как, в норме? — Даже не знаю. Немного ломит спину и хочется пить, а так всё вроде бы в порядке. Если честно, я ожидал, что мой первый раз будет гораздо хуже. — Погоди, что? Твой первый раз? — неверящим тоном переспрашивает Хакон и Эйден утвердительно кивает головой. — Живя за стенами, я думал только о том, как не стать обедом для зомбарей. Конечно на моём пути не раз попадались женщины и мужчины, предлагавшие мне переспать, но когда ты являешься пилигримом, и изо дня в день проходишь десятки, а то и сотни километров подряд, тебя не интересует ничего, кроме желания как следует выспаться. — Как ты справлялся с возбуждением? — Как и все одинокие люди – использовал для этого руку, — вспоминает пилигрим. — И что в итоге круче? Секс с собственной рукой или живым человеком? — С живым человеком, конечно же, — хмыкает Эйден, после чего лукавым взглядом смотрит на Хакона. — А с человеком, которого ты при этом хочешь не меньше, чем он тебя, ещё лучше. — Малыш, — шепчет Хакон, притягивая его к себе. Уткнувшись носом в изгиб чужой шеи, пилигрим оглаживает раны, полученные от Лазаря и, подавив усталый зевок, спрашивает: — Болит? — Немного. Эйден дует на следы от лезвий, поясняя: — Когда мы были с сестрой в больнице, она часто использовала этот способ, чтобы облегчить мои страдания после опытов Вальца. — И как, помогало? — Нет, но мне было приятно от её заботы, и я внушал себе, что боль и правда становилась меньше. — Знаю, что сейчас не подходящий момент, но я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь меня простить, — неожиданно говорит Хакон, — за то, что я был полным ублюдком. — Я уже простил, — заверяет его пилигрим. — Хоть и не должен был. — Спасибо. Обещаю, что больше никогда тебя не подведу. — Очень на это надеюсь. Кстати, пока я не забыл – что ты в итоге решил насчёт похода к океану? Мы всё-таки не пойдём к нему? — Нет. Я уже нашёл свой личный океан, — заглядывает Хакон ему в глаза. — Перед нами открыты все дороги. Найдём твою сестру и отправимся куда угодно. Вместе. Как ни странно, на этот раз Эйден безоговорочно ему верит.

★★★

Утром следующего дня Хакон просыпается один. Соседняя сторона матраса пустует, поэтому он тут же вскакивает на ноги, начиная спешно одеваться. Пилигрим обнаруживается снаружи убежища, сидящим на парапете крыши, и наблюдающим за восходом солнца. Хакон подходит ближе и обнимает его со спины. — Я думал, что ты сбежал, — говорит он вполголоса на ухо Эйдену, ощущая, как того пробивает короткая дрожь. — Мне просто не спалось, вот я и вышел сюда. — Замёрз? — Совсем чуть-чуть. — Погоди, — просит его Хакон. — Я сейчас. Вернувшись в комнату, он берёт одеяло и выходит обратно, накидывая его пилигриму на плечи, а сам присаживается рядом с ним. Зябко поёжившись, тот закутывается в него по самый нос. — Спасибо, Хакон. — Не за что. — Нет, есть за что. Помимо сестры и родителей никто больше так обо мне не заботился. — Я просто дал тебе одеяло. — Нет, ты дал мне гораздо больше. — Например? — Например второй шанс на жизнь, когда люди на базаре хотели меня повесить. Потом ты спас меня от падения с крыши, от зомби, помог достать биомаркер, защищал от Вальца. Я... Без тебя я бы уже давно был бы мёртв. От его слов у Хакона болезненно сжимается сердце. Он прижимает пилигрима к себе, а затем целует в губы, вкладывая в это простое действие все свои чувства. Вилледор просыпается. Немногочисленные выжившие постепенно выползают из своих ночных убежищ, спеша по делам, и только двое из них всё так же продолжают сидеть на парапете крыши, не спеша никуда.