Белая ночь

      Белая ночь опустилась как облако.*       Ваня не спеша шёл по длинному каменному тротуару, крутя головой из стороны в сторону. Вокруг была куча людей, которые гудели, как рой пчёл, не умолкая ни на секунду. Они шли мимо парня, не замечая его, будто того здесь и нет, но, несмотря на это, Ваню ни разу никто не задел плечом и не врезался в него. Вся эта толпа была словно неживой: бледные размытые лица, что смотрели только вперёд; они не издавали никаких звуков, кроме неразборчивого бормотания, от которого хотелось закрыть уши, но Ваня этого почему-то не делал.        Находиться внутри этой массы было максимально некомфортно. Хотелось выйти из этого потока, сжаться где-нибудь или как можно скорее убежать оттуда, но ноги не слушались и вели Ваню дальше, сквозь этих странных людей. Все цвета потускнели на несколько оттенков, и парень стал тереть глаза, в попытке вернуть миру яркость, но ничего не менялось. Тогда он обхватил себя руками, вжав голову в плечи, и исподлобья смотрел вперёд.       Ветер гадает на юной листве.       Донеслась откуда-то знакомая строчка песни и в этот же момент по бокам от тротуара в ряд вытянулись высокие деревья с ярко-зелёной листвой. Дышать сразу стало как-то легче; стоящий вокруг гул, уже не давил на уши, а наоборот, как будто ушёл на второй план. Вдруг в лицо дунул прохладный поток воздуха, и Ваня, выпрямившись, вдохнул полной грудью, запрокинув голову назад. Он остановился, раскинул руки в стороны и так и стоял с закрытыми глазами, запрокинутой головой и дышал. Дышал глубоко, наслаждаясь ветром, что не только ерошил русые волосы, но и шелестел листвой деревьев. Казалось, что прямо сейчас запоют птицы, пролетая над головой; золотые солнечные лучи упадут на лицо, согревая, а мимо пробегут смеющиеся дети.       Слышу знакомую речь вижу облик твой.        — Ваня! — донёсся до ушей окрик до боли любимого человека. Такой родной голос на секунду отозвался звоном в ушах, а затем, уже эхом пронёсся дальше. Бессмертных раскрыл глаза, тут же начав крутиться вокруг своей оси, взглядом ища источник звука.        — Ваня! — уже громче. Парень схватился за голову, больно сжимая руками волосы. Ему хотелось завыть в голос, но в горле стоял ком. Он продолжал крутиться вокруг своей оси, порываясь кинуться то в одну, то в другую сторону. Сердце забилось как бешенное, набатом отдаваясь в висках. К глазам подступили слёзы, а руки начали дрожать. Ещё чуть-чуть и Ваня мог упасть на колени и начать биться в истерике.        — Ваня, — шёпотом, в самое ухо. Он обернулся, в надежде наткнуться на взгляд карих глаз, но, вопреки своим ожиданиям, человек, чей голос заставлял сердце биться быстрее, стоял в нескольких метрах от Ивана. Стоял, глядя только на него, выделяясь из всей толпы.        — Серёжа, — одними губами проговорил Ваня и сорвался с места. Весь звук вокруг затих: больше не было слышно ни гула людей, ни шелеста листвы и завыванья ветра. Серость растворилась, оставляя после себя лишь полупрозрачную дымку, в центре которой стоял Сергей, широко улыбаясь.        Когда до кудрявого оставалось несколько метров, Ваня ускорился. Серёжа в свою очередь вытянул руки вперёд и чуть присел, готовясь его ловить. Шаг, второй, третий. Улыбка растягивается на лице Бессмертных. Парень слегка притормаживает, отталкивается ногами от земли и летит в объятия любимого.        Ну почему это только во сне.       Когда кончики пальцев уже касаются рук другого, Серёжа исчезает и Ваню обволакивает тьма.       С громким выдохом Ваня выныривает из неё, садясь на кровати. Одеяло наполовину скинуто на пол, простыня скомкалась под спящим парнем и пропиталась его потом, который каплями осел на лбу и спине. Сердце продолжало громко биться в груди, но уже начало успокаиваться, возвращаясь в прежний ритм. Грудь болезненно сдавило, на глазах навернулись слёзы. Со временем притупившаяся боль, вспыхнула с новой силой, требуя выйти наружу. Внутри вновь что-то оборвалось и с треском разбилось. Крепко сжав челюсть, чтобы не закричать, Ваня зажмурил глаза, не давая появиться новой влаге. Но по щеке всё равно, щекоча кожу, потекла солёная слеза.       Спустя минуту, когда дыхание пришло в норму, сердце полностью вернулось в привычный ритм, а глаза высохли, Ваня раскрыл их. Он встал с кровати и босиком прошлёпал к широкому подоконнику, на который падал лунный свет, и настежь открыл окно, впуская в комнату холодный ночной воздух. Вдохнув полной грудью, парень опёрся вытянутыми руками на край подоконника и повернул голову в сторону деревянного стола, на котором стояла фотография Серёжи в красивой резной рамке, перевязанной чёрной траурной лентой.