Срывая цепи

***

— Стража! Стража! Вопли Нин Фан оглушают, словно заточенные стрелы, безжалостно впиваясь в гудящий мозг… — Не знал, что ты можешь вселяться в людей. Ещё один голос. На этот раз знакомый лишь смутно. С трудом повернув голову, Гуй Чжун рассматривает стройный силуэт в окне: молнии сверкают за спиной гостя, ветер и дождь растрепали тёмные волосы, глаза светятся янтарём… совсем, как у Моракса. «Малыш якса…» Гуй Чжун ещё в прошлый раз поразило, что у такого хрупкого юноши может быть настолько хриплый и безжизненный голос. — Госпожа будет разочарована. Нин Фан почему-то перестала кричать, вместо этого встала напротив окна, неприязненно глядя на яксу. — Мне всё равно. Уходи, Дин-Дин. — У меня тоже приказ, ты же понимаешь? — Что ж… Яркая бирюзовая вспышка вынуждает Гуй Чжун зажмуриться. Нестерпимая боль вгрызается в виски, череп будто наполняется расплавленным железом, и каждое движение заставляет эту огненную массу переливаться… Но хуже всего — ощущение беспомощности. Что происходит? Что случилось с Нин Фан? Эта девушка с самого начала была её самой преданной последовательницей… хотя в тайне всегда мечтала стать ученицей Хранителя Облаков. — Нет… не надо… — сколько же сил уходит лишь на то, чтобы заговорить! Но на Гуй Чжун не обращают внимания: спиной к ней застыл юноша с окровавленным кинжалом в руке, а Нин Фан прижалась к двери, зажимая рану на плече. — Убьёшь это тело, и я вернусь в другом. — Тогда я убью и его, — спокойно отзывается якса. — Ха-ха! Рассчитываешь прожить так долго? Нет, это не Нин Фан… кто-то завладел её телом? — Прошу… — Гуй Чжун пытается встать, но сил в её теле недостаточно, и голова падает на подушку обратно. — Это не ваша прислужница, — не оборачиваясь, быстро проговаривает якса. — А слуга Повелительницы Кислотного Тумана. «Вот… значит… как…» Полгода назад Гуй Чжун впервые за долгую жизнь узнала, что такое обморок. Но не придала ему большого значения — однако прислужниц почему-то взбудоражило это известие и они начали наперебой её поздравлять. Их предположение казалось невозможным… Ребёнок? Даже имея физические тела, способные воспроизводить некоторые биологические процессы, архонты… «Нет, я не достигла особых высот, моя духовная сила слаба, но Моракс — другое дело. Я не могла зачать от него». Так уж вышло, что ни одно существо в мире не может взрастить в себе силу, не лишившись при этом способности к деторождению. Когда элементальная энергия наполняет тело в большем количестве, чем природой было задумано изначально, это тело начинает меняться, перерождаясь и лишаясь прежних функций… И всё же Гуй Чжун поверила в сладкую сказку. Тем более, что женщина из человеческого поселения, послушав её пульс, подтвердила, что произошло чудо. Радость омрачало лишь всё ухудшавшееся состояние: слабость, обмороки, кровотечения… Гуй Чжун не знала, сможет ли выносить дитя, поэтому старалась держать своё состояние в тайне, тем более, что Коалиция начала доставлять Ассамблее много проблем: архонты сменили тактику, перестав нападать единым фронтом, вместо этого разделившись и нападая на Гуйли то с одной стороны, то с другой… то сразу с нескольких, выматывая Моракса и его адептов. Баллисты, изобретённые Гуй Чжун, лишь немного облегчили защиту поселения. Высшие яксы тоже пытались помочь, но против архонтов они могли держаться, лишь объединив свои силы. В конце концов Моракс согласился рискнуть, ослабив защиту Киришу, чтобы наконец-то перейти от обороны к нападению — он никогда не пошёл бы на это, если бы знал… «Простите, мой господин…» Сегодня так ярко сверкает гроза — битва идёт где-то недалеко… нелёгкая битва. «Вернитесь живым…» — Ты сам подписал себе приговор, Алатус. Молись, чтобы тебя казнили, или будешь гнить заживо целую вечность! «М-м? …кажется, мой разум опять затуманился…» Кинжал вонзается в дверь, едва не пробив Нин Фан грудь, но та всё равно почему-то оседает на пол, словно тряпичная кукла. Юный же якса провожает взглядом что-то невидимое до раскрытого окна. После чего резко оборачивается к Гуй Чжун: — Госпожа, вас отравили. Улыбка сама просится на губы. «Знаю…» Обидно. Премудрая Гуй Чжун до самого конца так и не смогла вычислить отравителя… хотя уже давно догадалась, что слабеет не из-за ребёнка — ещё до того, как несформировавшийся зародыш уже покинул её тело. Но они с Мархосиусом вплоть до сегодняшнего дня полагали, что отравление произошло давно и что яд просто слишком силён. «Какая же я дура…» — Госпожа, мне очень жаль. Янтарные глаза блестят, словно вот-вот готовые пролиться слезами, однако лицо юного яксы остаётся холодным и равнодушным — словно его эмоции умерли уже очень давно. И это… очень печально. Ещё при первой встрече Гуй Чжун ощутила боль в сердце, едва посмотрев юноше в глаза — она будто заглянула в бездонную пропасть. Если бы… если бы её ребёнок родился… она бы отдала жизнь, лишь бы никогда не увидеть у него подобного взгляда. — Разве ты- …в чём-то виноват? — Вы были добры ко мне. Я должен был предугадать… предупредить. — Сейчас ты здесь… и этого более, чем- …достаточно. Вряд ли хозяйка освободила яксу от клятвы, так что придя сюда, он, как и сказала Нин Фан, подписал себе смертный приговор. Подобного предательства не прощают. И то, что юноша сейчас стоит перед ней… должно быть, причиняет ему сильнейшую боль. Возможно, даже более сильную, чем испытывает Гуй Чжун в последние дни. — Вам нужно принять лекарство. Я позову кого-нибудь… попробую позвать. — Стой, — Гуй Чжун облизывает губы, пытаясь рассмотреть свою прислужницу, всё ещё лежащую на полу. — Она… позаботься о Нин Фан. — Хорошо. Якса зачем-то вновь достаёт кинжал. — Нет, не убивай! — Но Дин-Дин может в любой момент завладеть её телом опять, — даже не обернувшись, юноша опускается перед Нин Фан на колени и заносит кинжал для удара. — Умоляю… Алатус, тебя же так зовут? …не надо. — Но она- — Не надо… мне всё равно уже недолго осталось. Якса колеблется. И всё же убирает оружие. «Хороший мальчик». — Подойди… Якса отводит взгляд, вытирает руки об одежду и остаётся стоять довольно далеко от постели. — Прошу. Шаг. Всего один. — Ближе… Ещё. Наконец Алатус подходит вплотную. — Могу я- …попросить об одолжении? — Я сделаю всё, что захотите. — Тогда… — Гуй Чжун вздыхает несколько раз, собираясь с силами, и протягивает руки к яксе. — Не мог бы ты отнести меня- …на место битвы? Алатус смотрит непонимающе. И даже будто испуганно. Словно руки Гуй Чжун испачканы в чём-то. Неужели боится заразиться? Нет, дело в чём-то другом. — Лучше я схожу вниз. Я видел, там ещё много лечебного отвара- — Лекарство не поможет. Гуй Чжун знает, чувствует, что уже слишком поздно. Этому яксе сообщили об отравлении, чтобы проверить его верность, а значит, не опасались, что его появление что-то изменит. И «Дин-Дин», вселившаяся в Нин Фан, не показалась особенно расстроенной неудачей. — Я хочу в последний раз увидеть своего господина. Прошу. — Я… Он не хочет. Он ещё надеется на чудо. Гуй Чжун тоже надеялась… но раз уж всё так случилось, ей остаётся только наслаждаться оставшимися мгновениями жизни. Провести их в этой серой комнате? Нет, ни за что. «Хочу ощутить ветер и дождь собственной кожей… хочу вдохнуть запах глазурных лилий, пока не наступил рассвет…» По подбородку яксы стекает алая капля крови. Он быстро смахивает её и наклоняется, бережно, словно величайшую драгоценность, поднимая Гуй Чжун вместе с укрывающим её покрывалом. Ей хватает сил, лишь чтобы обхватить шею своего помощника. — Вы уверены, госпожа? — Да… только найди местечко потише, где мы не сможем никому помешать…