Каждый день — новые беды.

      — Хаджиме, осторожней!       Прикусив губу, Нагито подлетел к Хинате, развалившемуся на льду. Хорошо, что Комаэда заставил его надеть куртку, ведь такое жесткое падение не может привести к чему-то хорошему.       — Спасибо... Но, знаешь, я бью рекорды. Целых двадцать четыре секунды на льду без падения.       В прошлый раз вообще было девятнадцать. Нагито помнит, как кричали его имя на весь зал. Хорошо, что никто не обратил на это острого внимания. Максимум, кто-то просто назвал бы Хинату сумасшедшим и оставил бы в покое.       — Давай, поднимайся.       Хаджиме никогда не был человеком, который загорается новой идеей и бросает её на следующий день. Нагито приходилось на протяжении всей этой недели идти на каток, как-никак он — ангел хранитель.       Со страдальческим выражением лица (наверное, опять обо что-то ударился) Хината поднялся со льда и оперся на стенку.       — Мог бы хотя бы помочь, ты ведь, типа, мой оберег.       Если бы они знали друг друга месяц, то Нагито обиделся бы на подобное прозвище, но прожитые годы вместе не были пустым звуком, так что это никак не задевает. Впрочем, они бывали и хуже.       — Не надейся на меня всю свою жизнь, пожалуйста. А так, совет я тебе дать могу: научись держать равновесие, и когда ты поймёшь, что стоишь твёрдо, то можешь начинать двигаться.       — Я будто без тебя это не знал.       Хаджиме что-то промычал себе под нос и ускользнул в противоположную от Нагито сторону.       Это было ожидаемо. Хината как и был упрям с детства, таким и остался.       Был один случай, когда шестилетний мальчик обиделся на родителей и пошёл искать яблоки в городе. Нагито пришлось уговаривать всю дорогу, чтобы тот вернулся. С каждым словом Хаджиме всё слабее отнекивался, и уже через десять минут Хината бежал обратной догорой в слезах, чтобы попросить прощения. Тогда Нагито был горд результатом и собой.       Такие выходки происходили редко, ведь Нагито в основном объяснял причину поведения его родителей и, Хаджиме больше не обижался. Может, просто дулся и, прячась под одеялом, высказывал всё своё недовольство.       Если бы у Комаэды было тело, то их можно было бы назвать братьями.       Иногда Нагито завидовал, ведь видеть, как другие люди ощущают счастье, а он сам ничего не мог его получить.       За спиной послышался удар, и Нагито, скрипя зубами, повернул голову. Теперь Хаджиме сидел и потирал свой копчик.       — Ты можешь быть поаккуратней? Я ещё хочу спокойно пожить.       Нагито вытянул руку вверх, хрустнув спиной, и спокойно вздохнул. Иногда так сильно хочется передохнуть.       — Ты ведь бессмертный.       — Одно другому не мешает.       Теперь, настала очередь отворачиваться Нагито.       Вообще, когда пятилетний Хаджиме впервые увидел его (чего не должно было случиться), то мальчик закричал и спрятался под одеялом. Его родители сбежались на крик и начали успокаивать его, но после рассказа об ангеле просто погладили по голове и поцеловали в лоб, будто это нормально, и ничего страшного нет. Наверное, они просто свалили всё на сказочное воображение ребёнка.       Тогда Нагито испугался так же сильно и прятался от чужих глаз всю следующую неделю, наблюдая издалека, но со временем ему это наскучило, поэтому он начал появляться где-то в двадцати метрах и быстро прятаться. Комаэде сильно повезло, что мальчик был любопытным и быстрыми шагами сам шёл на контакт. Конечно, Нагито просил его сохранить их общение в секрете, так что всё проходило достаточно гладко.       Был момент, когда Хаджиме на коленях умолял потрогать его крылья. Тогда им было по десять, так что знали они друг друга хорошо, но... По-идее, крылья — это такие же конечности как руки или ноги, но с перьями. Так думал Нагито, поэтому на следующий день он разрешил погладить его крылья. Это было неловко и Нагито приходилось пытаться не закричать от смущения. Хаджиме тогда прыгал на месте от счастья, благодаря Комаэду за разрешение.       Также они часто играли на поляне или дома, когда родители были на работе. Любимой игрой Нагито были прятки, ведь сливаться с местностью всегда было легко, на что Хаджиме возмущался и пытался наладить справедливость. Но получалось у него плохо, ведь когда была очередь Хинаты прятаться, то Комаэде не составляло труда взять и найти его.       Бывали моменты, когда сам Хината просил о помощи: "Подгляди ответы на вопросы", "Какая следующая строчка в стихе?', "Что за буква?" — и ещё тысяча и одна просьба. Нагито помогал. Его совесть относительно чиста, так что он может спать спокойно. Самому Комаэде тоже приходилось учиться, стоять рядом с партой и запоминать темы, которые они проходили, но тогда хотя бы никто не спрашивает Хинату и не требует от него ответов. Здесь Нагито повезло больше. Он мог спокойно поспать на уроке, пока Хаджиме учится и злится на него, но Комаэду это не особо задевало.       — Нагито, смотри, как я могу! Я стою!       Теперь, Хаджиме гордо стоял на ногах, скрестив руки на груди, и смотрел на Нагито. Комаэда мог только похвалить его за это.       — А теперь, тебе надо научиться кататься.       Хаджиме тяжело вздохнул и опять упал на лёд, жалобно простонав. Какая же несправедливость!