Каждый день — новые беды.

      Во дворце всегда было спокойно: никто не бегает, все плавно идут по коридорам и выполняют свою работу.       Каждый из придворных ходил по-разному: уборщицы всегда пристукивали своими каблуками в определенном темпе — раз, два, раз, два — будто куда-то торопятся; дворецкие же всегда ходили размеренно, с паузами. Им не за чем спешить, пока у них нет работы, так что можно полюбоваться окрестностями. Остальные встречались реже, поэтому Нагито не смог запомнить их ритм, но сейчас это неважно, ведь есть проблемы и пострашнее.       — Хаджиме, извини меня.       Его друг лишь шмыгал носом и закутывался в одеяло самого принца, пачкая его кровью, но Нагито не мог злиться на него за это. Всё равно можно соврать и сказать, что поранился сам. Из-за его удачи это часто случалось, да и ругать его не будут, ведь принц пострадал по "правильным" причинам.       Хаджиме промолчал или скорее не мог ничего сказать. Ему оставалось только открывать рот, икать и так же быстро его закрывать. Лицо Хинаты горело от слёз и было таким же алым, как и его спина. Если избиения участятся, то могут остаться шрамы.       — Давай ты перевернёшься на спину, и я промою раны.       Через вздохи и оханья Хаджиме лежит на животе, пряча своё лицо в подушке. Слёзы уже не текут так сильно, но мокрый след на наволочке останется, так что нужно будет перевернуть подушку. Им всё ещё неловко смотреть другу в глаза после того, как Хинату избили по прихоти Нагито. Всё же, не нужно было сбегать под покровом ночи, чтобы посмотреть на ярмарку. Но сейчас нет смысла винить себя.       — У меня в шкафу лежали бинты, вода у меня есть, нужны ещё сладости, чтобы ему стало немного лучше...       Нагито ходил по углам комнаты, повторяя одни и те же слова из раза в раз. Это было не впервые, как ни как Хаджиме — мальчик для битья, который должен быть рядом с принцем. Комаэда сглотнул и посмотрел в сторону кровати. Сейчас его друг только прерывисто вздыхал. После перевязки он всегда ложится спать, пока Нагито обнимает его со спины.       В руках лежал набор юного медика, хотя вода была заменена водкой, которую он хранил для экстренных случаев. Например, сегодня вода была слишком грязной, а это могло усугубить ситуацию. Хаджиме и так хилый и слабый, ведь даже Нагито смог его донести, поэтому лучше перестраховаться. Не хотелось делать ещё хуже.       — Эй... Хаджиме, извини, но сегодня будет щипать.       Можно подумать, что он уже заснул, но Хината резко развернул голову, смотря умоляющим не делать больно взглядом. Сказать он ничего не мог, ведь горло пересохло — оставалось только хрипеть и пытаться набрать в лёгкие как можно больше воздуха.       — Прости!       Нагито резко вылил спирт на рану, и Хаджиме глухо закричал, но принц прикрыл рот друга ладонью, заглушая звуки боли. Как низко! Но тогда никто не придёт к ним и не помешает.       Перевязка прошла спокойнее, ведь она никогда не доставляла дискомфорт. Это то же самое чувство, как когда после истерики вы ощущаете себя таким выжатым, что становится приятно. Белые бинты аккуратно окутывали тело, не раздражая кожу вокруг раны. У Комаэды есть в этом опыт, но гордиться им не хотелось, ведь всё он был получен спустя годы ошибок и практики.       К этому моменту Хаджиме уже сопел, забирая себе часть одеяла и пытаясь сохранить тепло. Нагито не был против, поэтому лёг рядом с ним.

***

      За столом сидел Нагито вместе с другом. Если не вдаваться в детали, то это — самая обычная трапеза, но есть одна очень важная деталь, которую Комаэда не мог игнорировать. Это его родители. Они сидели поодаль, спокойно поедая индейку. Их редко можно встретить, ведь просыпаются они примерно к двенадцати, пока их сын на ногах уже с семи. Но не только распорядок дня мешал им видеться — они были настолько поглощены управлением, что забывали о нём и теперь пытаются сделать его таким же.       — Нагито, так как ты уже достаточно взрослый, то уже должен быть готов к правлению королевством. Через неделю ты с двойной силой будешь учиться у своего учителя, и через два года сможешь управлять под нашим присмотром.       — Но отец... Можно хотя бы заменить учителя?       Голос звучал не очень уверенно, даже сомнением. Вдруг отец врёт и это всё — просто шутка? Но его родители никогда не любили веселье.       — Нет — и точка. Он учил меня, значит будет учить и тебя.       Комаэда готов был разбить эту тарелку. Вся его система обучения строилась исключительно на старомодных взглядах, и преподаватель никак не хотел их менять. А спорить с ним — гиблое дело. Конечно, ударить его никто не мог, но накричать и наругать за учёбу — запросто. Именно поэтому Нагито свалился на уроке от перенапряжения и отдыхает уже третий день.       — Но он ведь не может обучить меня чему-то новому.       Глаза начали щипать, а голос — трескаться. Почему он родился принцем? Это ведь заставляет чувствовать только ненависть и отчаяние! Но... Он всё ещё хочет прожить счастливую жизнь с человеком, который понимает его.       — Мне всё равно, просто учись и не спорь со мной.       Еда больше не лезла в глотку, но под столом его руку поглаживали знакомые пальцы. Возможно, всё не обречено. Это успокаивало и давало надежду на светлое будущее.       Но Нагито не был сильным для споров с отцом, поэтому после завтрака он плакал в плечо друга, хватаясь за него, словно Хаджиме может убежать.       — А-а, если он пр-рав и я просто уничтожу с-собственное государство?       Слова учителя всплывали резкими отрывками и тут же тухли, но всё так же больно давили на детский разум. Он и вправду ужасный правитель, раз не может сдержать слёзы. Лицо уже опухло, а горло болело от непрерывного воя.       — Нагито, этот старик даже не помнит, как нас зовут. Мне кажется, что из нас троих твой отец — единственный, кто ошибается.       Нагито промолчал и ещё сильнее вжался в друга. Хаджиме не нужны слова о согласии, ведь он уверен в своих взглядах, а Комаэда не против быть на его стороне. Но объятия не продлятся долго, ведь Нагито потащит их на кровать, а Хаджиме укроет одеялом. Всё-таки, обниматься во сне с правильным человеком слишком приятно, чтобы обращать внимание на неразбериху вокруг.       Он и вправду ужасный правитель.