Кулинарная книга Джека

— Отец, можно мне завтра выйти из дома? — взволнованно выпалил Джеймс, заскочив в столовую, где родители пили чай, наслаждаясь грушевым штруделем. — Это ещё зачем? — недовольно взглянул на него Флимонт. — Ты уже забыл о наказании? Или потеря такого огромного количества денег для тебя просто шутка? — Сынок, ты и правда должен быть серьёзней, — поддержала мужа Юфимия. — Тебе очень повезло, что мы сумели договориться с семьёй Ли, иначе ты не отделался бы поркой и домашним карцером! — И Хардвин тобой очень недоволен, — нахмурился Флимонт. — Он настаивает, чтобы мы перевели тебя на домашнее обучение. Ещё один скандал с твоим участием сильно ударил по его репутации. Неприятели в открытую говорят, что главой ДМП не может быть человек, который не в силах приструнить родного племянника. — Я же попросил прощения! — принял жалостливый вид Джеймс, но потом недовольно пробурчал: — И вообще эти Ли меня ужасно злят! Такое ощущение, что они специально меня подлавливают! Оба раза я попадался именно им. А вдруг они это делают специально? — Что именно? Ищут незарегистрированных анимагов в Запретном лесу или подставляются под боевые заклятия, вылетающие из твоей палочки? — повысил голос Флимонт. — Смотрю, ты всё так же находишь себе оправдания вместо того, чтобы признать ошибки! — Сынок! — предупреждающим тоном воскликнула Юфимия, заставив Джеймса привычно повиниться: — Простите, отец, я так больше не буду. Однако на этот раз его слова нисколько не успокоили Флимонта, который с сердитым видом принялся набивать трубку. Джеймс так и стоял посреди комнаты, не зная, как умаслить его и добиться разрешения на прогулку. Вообще-то ему было запрещено выходить из дома до конца лета, но ведь раньше родители всегда смягчали наказания по прошествии времени. — Дорогой, может, выслушаешь сына? — мягко произнесла Юфимия. — Уверена, что он обратился к тебе с просьбой не просто так, а по важной причине. — Хорошо, что произошло? — хоть и недовольно, но всё же сдался Флимонт. — Какие дела вне дома требуют твоего присутствия? — Сири приехал на каникулы, — пытаясь скрыть волнение, ответил Джеймс. — Прошу, разрешите мне увидеться с ним! — Мистер Блэк, больше не наследник, а просто старший сын Ориона, явился в отчий дом, — задумчиво прищурившись, произнёс Флимонт. — Куда он тебя приглашает? — В «Меч и лилия», — мгновенно отрапортовал Джеймс, с надеждой взирая на него. — Значит, Арктурус сделал ему членство в клубе герцога Кентского, — кивнул каким-то своим мыслям Флимонт. — Достойно, достойно… И о многом говорит понимающим людям. — О чём вы, отец? — нахмурился Джеймс и получил в ответ небрежное: — Для тебя это бесполезно. — Дорогой, зачем же ты так грубо! — возмутилась Юфимия, остро переживающая обо всём, что касалось любимого сына. — А что? Я в чём-то неправ? — вопросительно приподнял бровь Флимонт и велел Джеймсу: — Оставь нас. Разрешение у тебя есть, но выйдешь из дома в сопровождении домовика. Как только за сыном захлопнулась дверь, Юфимия повторила: — Зачем же ты так грубо? Флимонт неторопливо выбил трубку и, положив её на подставку, наконец произнёс: — Я очень сильно разочарован в Джее. Ты знаешь, что я старался помочь ему, направить его, понять, в конце концов. Однако чем больше проходит времени, тем больше я убеждаюсь, что из этого юнца не выйдет ничего хорошего. — Дорогой, это просто… Он повзрослеет, — пробормотала побледневшая Юфимия, которая лучше других людей знала нрав своего мужа. Если тот и правда потерял интерес к сыну, то это могло иметь серьёзные последствия для всей семьи. Флимонт был самым жёстким из братьев, к тому же отличался излишней категоричностью и принципиальностью. При этом он твёрдо знал, чего хочет добиться в жизни, и не жалел сил и ресурсов для достижения цели. Даже Линфред старался не связываться с ним, чтобы не нарваться на неприятности, хотя, казалось бы, в его тёмном бизнесе должны встречаться люди и пострашнее. Джеймс то ли был слишком глуп, то ли чересчур наивен, но по какой-то причине игнорировал всё, что касалось отца, считая того кем-то вроде доброго джинна, исполняющего желания. Возможно, так и было, и Флимонт вёл себя с ним намного мягче, чем с другими людьми, но это происходило только пока всё шло по его плану. Если для Юфимии сын был зеницей ока и отрадой души, то для него оставался лишь полезным инструментом. Возможно, это звучало слишком грубо, но было правдой. Он ценил Джеймса только до тех пор, пока тот соответствовал ожиданиям, которые, к слову, не были такими уж фантастически сложными или опасными. Ему надо было лишь вести себя, как положено отпрыску приличной семьи, слушаться родителей, выполнять их указания и хорошо учиться. За это ему позволяли не задумываться о насущных проблемах вроде зарабатывания денег для семьи, баловали подарками и отправляли отдыхать на курорты. Для сравнения, те же Блэки заставляли сыновей участвовать в семейном бизнесе с десяти лет. Конечно, им не поручали ничего сложного, но количество их карманных денег зависело от пользы, которую они приносили роду. Если они ничего не делали, то и получали минимум — пару десятков галеонов, и не смели заикнуться о дорогих покупках. Проверка счетов, помощь матери в подготовке приёмов, служба в роли мелких клерков или пажей — всё это скрупулезно учитывалось и оценивалось. И это при том, что Сириус и Регулус не только учились, но и с детства вели активную светскую жизнь, в отличие от Джеймса, которому не было ходу в высшее общество. Именно об этом мечтал Флимонт: получить дворянство, которое можно будет передавать по наследству. В идеале — не баронство, купленное вместе с каким-нибудь полуразрушенным поместьем, а старинный известный титул, которым не стыдно блеснуть ни перед знакомыми, ни перед чужаками. Всё уже было рассчитано по шагам. Джеймс по достижении совершеннолетия заключит помолвку с девицей из правильного рода, потом поступит в университет, женится, у него родится наследник, который и станет ключом к достижению цели. Певереллы — вот чей род Флимонт хотел захватить, ведь не зря мантия-невидимка выбрала именно его. Их было трое, как и знаменитых братьев, правда, не родных, а кузенов: Карлус, он сам и Хардвин. Вернее, был ещё и самый младший Линфред, но из-за последствий драконьей оспы, перенесённой в детстве, тот не мог претендовать ни на место наследника, ни на родовые артефакты, бережно хранимые в семье Поттеров. Понятно, что старший сын из главной ветви получил всё: состояние, титул и бизнес, принадлежащие роду. Но Флимонту важнее всего была мантия, на которую он с самого детства смотрел как на источник будущего благосостояния и возвышения. Поэтому, когда во время ритуала выбора он почувствовал на своих голых плечах ни с чем не сравнимую прохладу почти невесомой ткани, то чуть не разрыдался, как ребёнок. И вот прошли долгие годы, прежде чем его законный отпрыск достиг совершеннолетия… Но, мать-магия, почему же из него вырос такой безответственный балбес?! То он носится по Запретному лесу в компании оборотня, то нападает на малолетку, то чуть не женится на грязнокровке, то передаёт драгоценный артефакт в руки этого жулика Альбуса! У Флимонта просто не было сил удивляться очередной выходке сына, да и винить было некого. Надо было чаще пороть его и уделять больше времени воспитанию наследника, а не полагаться на супругу. Для той свет сошёлся клином на единственном, тяжело выстраданном ребёнке, при рождении которого она едва не умерла. — Дорогой, ты же не будешь предпринимать никаких действий против Джеймса? — чуть подрагивающим от волнения голосом спросила Юфимия. — Я буду присматривать за ним. Обещаю, он больше не доставит проблем. — Всю жизнь? — Что? О чём ты? — недоумённо спросила Юфимия, глядя на мужа покрасневшими от сдерживаемых слёз глазами. — Следить за ним, — пояснил тот, недовольно поморщившись. — До самой смерти будешь контролировать, чтобы он ничего не натворил? — Джейми повзрослеет… — с трудом произнесла Юфимия, читая в глазах супруга приговор любимому сыну. — Пожалуйста… — Возраст не всегда идёт бок о бок с мудростью, — покачал головой Флимонт, поднимаясь на ноги. — Я дам ему последний шанс. Один. Если Джеймс снова создаст проблемы, то я буду решать вопрос кардинально, пока не стало слишком поздно. Юфимия тяжело вздохнула, сжимая подрагивающими пальцами платочек и не слыша, как трещат нитки под её напором. Муж давно покинул комнату, а она всё невидяще смотрела в окно, пытаясь придумать, как спасти любимого сына. В голову лезла какая-то чепуха, вроде того, чтобы наложить на него империо и запереть дома. Жестоко? А как иначе? Это для неё Джеймс был единственным, а вот у Флимонта были и запасные варианты. Они слишком долго пытались зачать наследника, но у них не получалось из-за конфликта магии. Зато у всяких шлюшек, ложащихся под любого, кто может заплатить пару галеонов, выходило на диво легко и непринуждённо. Юфимия точно знала об одном бастарде, имеющемся у мужа. И он даже родился не в публичном доме, а у тогдашней любовницы Флимонта. Ублюдок был старше Джеймса на несколько лет, что давало ему преимущество. Если его введут в род и допустят к участию в ритуале, то неизвестно, к кому переметнётся предательница-мантия. К тому же раньше мерзкий бастард сидел в Лютном и не высовывался, а теперь вдруг оказался на виду у волшебников. Светил своим смазливым личиком в «Чайном пакетике», где его узнали многие знакомые. Даже изгой Линфред удосужился явиться в гости и саркастически намекнуть, что у старшего брата есть вариант получше, чем чересчур избалованный Джеймс, вечно прячущийся за мамкиной юбкой. «Действительно, от этих Ли одни проблемы! — раздражённо закусив губу, подумала Юфимия. — Лезут, куда их не просят, как будто имеют право насаждать свои порядки! И меценаты они, и лекари, а ведь когда я хотела стать клиенткой этой стервозной Розы, то получила отказ. И почему? Подумаешь, сказала, что сквибам не место среди нормальных людей. Разве это неправильно?» — Матушка, отец ушёл? — тихо спросил Джеймс, осторожно просочившись в комнату и приблизившись к её креслу. — Он же не передумал? Я могу пойти на встречу с Сири? — Ох, сынок, лучше бы ты переживал о важных вещах, — вздохнула Юфимия, протянув ему руку. — Неужели ты не видишь, как зол на тебя отец? — Скоро он снова станет добрым, — беспечно ответил Джеймс, опустившись на скамеечку для ног и уткнувшись лбом в запястье матери. — Главное, что вы на моей стороне, матушка. Под вашей защитой я ничего не боюсь. Посидев пару минут и выслушав сетования Юфимии, он поцеловал её руку и сбежал, торопясь на встречу. Сириус уже должен был получить записку и прибыть в клуб, о котором так лестно отзывался Флимонт. Джеймс не видел особой разницы между магловскими пабами, «Дырявым котлом» или каким-нибудь рестораном. Главное, что его интересовало: продадут ли ему спиртное и насколько вкусной окажется закуска. Однако, переместившись в «Меч и лилию» он был вынужден признать, что попал в по-настоящему шикарное место. Даже трансгрессионный зал оказался огромным, с арочными окнами, забранными витражами. На стенах висели старинные картины, а зеркала в серебряных рамах явно стоили целое состояние, хотя и не были артефактными. Чопорный слуга в идеально выглаженном чёрном фраке и начищенных до блеска туфлях, узнав, кто ожидает Джеймса, чуть склонил подбородок, зажатый в тисках накрахмаленного воротника рубашки. Вёл он себя так, словно король, оказывающий великую честь простолюдину. Впрочем, это вполне могло быть правдой, ведь в подобных клубах даже лакеев набирали из обедневшей знати. Широкие деревянные лестницы, тяжёлые бархатные портьеры с вышитыми гербами, лакированные поверхности, отражающие свет хрустальных люстр, старинные вазы и канделябры — всё это буквально кричало о богатстве, о старых деньгах, о власти, да ещё Мерлин знает о чём! Страшно было прикоснуться к какой-нибудь безделушке, стоящей, как хороший дом. Джеймсу это напомнило, как он впервые попал в родовое поместье Блэков, где его ошеломила обстановка, подобную которой он видел только в художественных альбомах матери. А Сириус даже не обращал внимания на «старьё», которым были забиты все их дома. Вот уж действительно золотой ребёнок… «Прошу, мистер Поттер, вас ожидают в этой комнате», — сообщил слуга и, постучавшись в дверь, украшенную искусной резьбой, повернул ручку. Джеймс вошёл в небольшой зал и невольно прищурился из-за яркого света, поэтому не сразу заметил человека, стоящего у окна. Тот первым сделал шаг вперёд и знакомым голосом произнёс: — Привет, Джей. Давно не виделись. — Сири? — удивлённо уставился на него Джеймс, с трудом узнавая в этом высоком парне своего лучшего друга. Тот мало того что вытянулся и окреп, так ещё и коротко постригся, что совершенно изменило его вид. Да и выражение лица изменилось, беспечная полуулыбка исчезла без следа. — Что с тобой случилось? Ты сам на себя не похож. Как будто совершенно другой человек… — Я повзрослел, — ответил Сириус и протянул руку для магловского рукопожатия. Джеймс растерянно принял её, всё ещё не понимая, как обращаться с таким знакомо-незнакомым человеком. Хотелось обнять его, как прежде, хлопнуть по плечу, посмеяться, посплетничать и пожаловаться, но почему-то слова застревали в горле под пристальным взглядом синих глаз.