Чхве Чонхо и Кан Ёсан

             — Приберите здесь.       Голос Чонхо так и сочился холодным безразличием. Он откинул нож в одну сторону, окровавленный платок в другую. Манжеты белой рубашки были украшены алыми пятнами чьей-то крови. Каблуки его туфель звонко стучали по мраморному полу. Строгий костюм подчёркивал ширину и силуэт шикарного накачанного тела. Пиджак валялся за спиной. Испорченный, замаранный чужой кровью, он стал ненужным. Галстук ослаблен, две верхние пуговицы рубашки расстёгнуты. Выкрашенные в бордово-красный цвет волосы чуть растрёпаны. Они не легли ровнее с дёрганием головы. В карих глазах лёд. Для многих Чхве Чонхо огромная проблема. Он тот, от кого многие пытались сбежать. Но им не удавалось. У Чонхо огромное количество связей. Но самое главное — у него есть его верный Доберман.       — Домой.       Дверца дорогого авто открылась и захлопнулась. Один из телохранителей, услышав приказ, поклонился. Многие догадывались о настоящих отношениях Главы их клана и его верного «пса». Пусть сейчас этого парня не было с ним рядом, но он верно дожидался в резиденции. Всё потому, что Чонхо нужно было заняться ещё одним важным делом, и он никому не мог его доверить. Никому кроме своего верного Добермана.       Стоило в голове возникнуть образу Ёсана, на губах заиграла мечтательная улыбочка — многие бы сказали, что она не свойственна вечно безэмоциональному выражению лица Главы. Но Чонхо ничего не мог с собой поделать. Некоторые догадывались, что между Главой и его телохранителем совершенно иная связь, чем просто глава и просто телохранитель. Но о таком никто не говорил, а если кто-то пытался затронуть личную жизнь молодого господина, его быстро затыкали.       Авто быстро рассекало ночные улочки. Неприятная передряга осталась позади. Всеми мыслями Чонхо был в своём номере в огромном здании офиса — целых два верхних этажа в его распоряжении. Там, где ждал его Ёсан. Ёсан, знающий Главу совершенно с иной стороны. Видящий его яркие улыбки и смех от всей души. Ёсан, что видел Чонхо таким, каким никто и никогда не увидит. А если вдруг… Нет, Ёсан не позволит этому «вдруг» случиться. Если кто-то посмеет их разлучить, он убьёт каждого голыми руками.       Авто мягко затормозило перед длинной лестницей главного здания. Чонхо не дождался, пока ему откроют дверь, и сам вышел из машины. Он не торопился, но и не медлил. Шёл уверенно. Чтобы ни у кого не возникло никаких лишних мыслей.       Холл встретил его резными колоннами. Высокими потолками. Яркими лампами. Цветами в массивных горшках. Изумрудом пола и стен. Лепниной на потолке и красивой росписью на нём же. От каждого предмета веяло величием и роскошью. Картины в резных позолоченных рамах вещали о событиях прошлых веков. Веяло холодом. И дисциплиной. Кое-кого удивляло, что молодой господин не двадцать четыре на семь находится с телохранителями на хвосте. Встречающие его сотрудники офиса останавливались, низко кланяясь ожидая, пока он отойдёт на некоторое расстояние, и возвращались к делам.       Чонхо нажал на кнопку, вызывая лифт. И не мог не порадоваться, что двери сразу разошлись. Правда, на лицо он оставался таким же безразличным. Ведь и в лифте есть «глаза». Приятный перезвон сообщил о прибытии, и Чонхо вышел в парадную. Сюда без особого пропуска и не зная пароля не попасть. Чонхо тут же выдохнул с облегчением и даже немного сгорбился, вдыхая полной грудью. И… Чуть богам душу не отдал, когда сильные руки сначала дёрнули назад, а потом легко подхватили его.       — Сколько раз я просил тебя так не делать?! — сдержанно выдохнул Чонхо, сжимая кулак. Однако стоило ему глянуть на Добермана, как вместо недовольства на лице отразилось изумление. И нет, Чонхо не злился из-за того, что его парень (читай МУЖ) несёт его на руках, а за то, что налетел на него со спины. Это всегда вызывало не очень приятные чувства. Но не настолько, чтобы закатывать скандалы или поднимать ор. К тому же ободок с собачьими ушками на голове Кана позабавил Чонхо до того, что он передумал сердиться и даже рассмеялся: — Только не говори, что ты в нём ходил на встречу!       — Нет, не ходил, — Ёсан начал улыбаться только потому, что увидел широкую весёлую улыбку своего парня (читай ЖЕНЫ). — Но это ведь твоя вина, что я в нём.       — Ты проиграл, — хмыкнул Чонхо, полностью довольный тем, что Кан проиграл ему в маленьком споре. А его наказанием стало: носить ободок с ушками.       — Я и не спорю, — тихо рассмеялся Ёсан. Коричневый цвет ушек хорошо сочетался с каштановым цветом его отросших волос. Всё собирался подровнять, да никак не мог найти времени. Сегодня он с раннего утра был занят важным заданием, что поручил ему жена. — Ты испачкался, — задумчиво протянул Ёсан, разглядывая рукава рубашки жены. — Тебя ранили?       — Чтобы меня ранить, надо очень постараться, — фыркнул Чонхо.       — Я не люблю, когда ты даёшь мне индивидуальные задания, — поморщился Ёсан, усаживая жену на кровать: огромную, с балдахином и шёлковым постельным бельём красивого синего цвета. — Пожалуйста, перестань так делать, — попросил он, присаживаясь на колени перед Чонхо, снимая с него обувь и носки.       — Есть такие моменты, которые я не могу доверить кому попало, — вздохнул Чонхо, смотря на мужа сверху вниз. Даже если бы кто-то узнал об их отношениях, мало бы кто подумал, что именно Ёсан в них актив. Он мельче. Ниже. Характер более мягкий. Лицо более милое.       — У тебя полно людей, которым ты доверяешь, — Ёсан быстро расстегнул все пуговицы рубашки, привставая, чтобы помочь её снять, вовремя спохватившись сначала убрать галстук.       — Тоже верно, — не стал спорить Чонхо, разглядывая напрягающиеся бицепсы на руках Кана и как обтянула его туловище водолазка без рукавов. Зато слишком огромные штаны с кучей карманов скрыли его тонкие, но сильные ноги.       — Медвежонок, — Ёсан опёрся руками о кровать, поставив их по сторонам от Чонхо, — ты же знаешь, что я чувствую себя гораздо спокойнее, когда я рядом с тобой?       — Знаю, — улыбнулся Чонхо.       — Тогда перестань отправлять меня куда-либо.       — Нет!       — Милый, — с осуждением протянул Ёсан.       — Повторяю: есть некоторые моменты, какие я не могу доверить другим. Моя вера в тебя абсолютна. В других — увы, нет. Хочешь поругаться со мной по этому поводу?       — Не хочу я с тобой ругаться, — сдался Ёсан. — Но ты заставляешь меня нервничать, — он стащил с пояса его брюк ремень, так же откидывая в сторону: потом разгребёт эту кучу.       — Помнится, ты сам это выбрал, — как бы между прочим протянул Чонхо.       И он был прав. Во взгляде Ёсана появились нотки осуждения. Всё дело в том, что их знакомство произошло, мягко говоря, неромантично. За Чонхо гнались, а он, лишённый всякой поддержки и оружия, был вынужден отступить. Зато за него вступился тогда ещё неизвестный и не внушающий доверия паренёк. Если уж быть честным, Чонхо принял его за девчонку из-за слишком длинных волос и лёгкого макияжа на лице. Это было почти восемь лет назад. С тех пор они неразлучны, и Кан Ёсан не единожды доказывал свою верность. А ещё он украл сердце молодого господина. И тогда у Ёсана был шанс не ввязываться в большие проблемы, но выбрал то, что выбрал. Кого выбрал.       — Не злись! — сжав лицо Ёсана руками, Чонхо подался вперёд, а Кан навстречу: губы встретились в лёгком поцелуе и тут же разошлись. — Со мной ничего не случилось.       — А могло.       — Но не случилось!       — Ладно, — Ёсан снова отступил. Он вообще не любил никакие стычки с Чонхо и очень часто уступал ему. В конце концов, он прав. Так зачем все эти препирания? — Ты сначала в душ или поужинаешь? — Ёсан решил сменить тему. Вместе с тем как стянул с жены штаны вместе с трусами, оставив его полностью обнажённым. Такие раздевания и переодевания уже давно стали привычным и чем-то обычным. Поначалу Чонхо пытался от этого открещиваться, но удивительная настойчивость мужа взяла своё. Всё потому, что Ёсан в эти моменты осматривал его, хотя Чонхо этого не замечал. Ни единая царапина или даже самый мелкий синяк не скрывались от пристально-внимательного взгляда верного Добермана.       — Не хочу, — протянул Чонхо, откидываясь назад и опираясь на руки. В его взгляде появился соблазняющий блеск.       — Ты не хочешь в душ или не хочешь ужинать? — не совсем понял Ёсан. — Я приготовил стейки, как ты любишь, — он указал большим пальцем себе за спину.       — Пусть стейки меня простят, — произнёс Чонхо со странной интонацией, протягивая руку и снимая с головы мужа ободок, — но вместо них я хочу того, кто их приготовил! — наклонившись вперёд, Чонхо сжал водолазку. Потянув её на себя, он медленно оголял спину Кана, забавно морща носик от предвкушения, что его ждёт.       — Ты уверен, что не устал? — отчего-то насторожился Ёсан. Просто не хотел навредить. Измотать ещё больше, если жена и без того уставший.       — Не понял, — отбросив кофту, Чонхо уставился на поджавшего губы мужа с неодобрением. — Ты что, не хочешь исполнять супружеский долг? — не удержался он от смешка.       Чего иной раз не мог понять Чонхо, так своего странного ужаса и трепета перед этим парнем. Казалось, взгляд Ёсана реально мог убить. Эта сталь во взгляде. Она возбуждала Чонхо. Сводила с ума. Сколько бы любовников и любовниц у него ни было, никто и близко не стоял с тем, как справлялся с ним его верный Доберман. Казалось бы, ничего особенного он не делал, ничего не использовал, даже поза весьма обычная. Но Чонхо всегда сходил от него с ума. Может, это из-за того, что Ёсан был для него особенным? Определённо, так и есть. Ведь вскоре после его появления в Семье Чонхо забыл обо всех, с кем спал.       — Тогда с вашего разрешения, молодой господин, — выдохнул Ёсан, пронзая вздрогнувшего и покрывшегося мурашками жену своим взглядом, между тем прижимаясь щекой к его ноге, о которую потёрся, точно ластящийся котёнок.       Чонхо даже затрясло от нетерпения и нарастающего возбуждения. Сердце гулко забухало в груди. Ёсан ещё ничего не сделал, а уже такая реакция. От взгляда! Взгляда, что сулил ему весь мир. Ёсан до конца не понимал, что же он увидел в этом парне. Но стоит на него просто взглянуть, как внутри расплывалось странное тепло. Оно приносило умиротворение.       Ёсану доставляло удовольствие покрывать поцелуями колени Чонхо, опускаясь ниже или поднимаясь выше. При этом не отрываясь от его глаз, видя в них желание. Каким бы ни было продолжение, начало всегда должно быть мягким и нежным. И Чонхо очень нравилась эта черта Добермана. Дикий, но сдержанный. Очень послушный.       Привстав, Ёсан обвил талию с готовностью раздвинувшего для его удобства ноги Чонхо, приподнимаясь, чтобы переложить его на середину кровати. Чонхо прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как губы мужа прикасаются к его шее. Нежные ласкающие поцелуи. Зубы прикусывают так, чтобы не оставить следов. Губы сместились выше, и Чонхо не выдержав еле слышно выдохнул:       — Прошу тебя… ниже…       Дважды Ёсана просить не нужно. Прикусив губу жены, он провёл по месту укуса языком, скользнув им по подбородку, кадыку, красивой впадинке на шее. Он не забывал и о других ласках. Он поглаживал тело жены, наслаждаясь его рельефностью. Ёсана никогда не смущало, что Чонхо крупнее его. Наоборот, это возбуждало. Ему нравилось его тело. Потому что ему нравился весь Чонхо. Не что-то отдельное в нём, а он целиком.       Сжавшиеся на грудях пальцы заставили Чонхо тихо застонать. Его собственные пальцы сжали покрывало. Доберман определённо знал, что делал. Конечно, ведь за столько лет он изучил всё, что нравилось его жене. Где погладить. Где покусать. Где облизать. Где пососать. Чонхо нравилось, когда муж уверенно, даже по-собственнически хватается за его грудь или задницу. Хватается так, что дух перехватывало. Сейчас он дразнил. Помогал расслабиться. Пробуждал большее. Он размеренно мял груди, наслаждаясь тем, как они лежат в руках. Ёсан аккуратно царапал ногтями вокруг сосков, не спеша их трогать.       Не сказать, что соски — эрогенная зона, но Чонхо всегда ощущал себя чуточку иначе, когда Ёсан начинал их трогать. Так ненавязчиво. Легко. Будто боялся спугнуть. Покалывание в красивых крупных горошинах растекалось дальше, отзываясь где-то в пупке. Пульсация в заднице нарастала. Сомкнувшиеся на соске зубы заставили Чонхо вздрогнуть. От того, как становилось хорошо, даже захотелось плакать. А ведь это только начало.       Продолжая поглаживать груди, часто задевая пальцами соски, Ёсан опустился ниже, ведя языком по впадинкам пресса. Делая круг вокруг пупка, немного щекоча его края языком, а после осторожно прикусывая. Чонхо дёрнул согнутыми в коленях ногами, чтобы закрыться от этого распутника, но Ёсан ловко — уже привык — перехватил их руками, разводя пошире. Правда теперь грудь осталась без внимания. Но иначе не получится. Потому что Чонхо, стоило Ёсану снова прикусить пупок, дёрнул ногами. Дразнить жену так забавно. И опасно…       Язык мужа скользнул ниже. Ведя им извилистые дорожки. К гладко выбритому паху. Целуя сначала над, а потом под членом, прикусывая яичко и опускаясь ещё ниже. Чонхо блаженно выдохнул, чувствуя, как мягкий влажный язык защекотал анус. И в без того пустой от ласк голове сгустился пьяный туман.       — Блядь, почему так хорошо?! — тихо прохныкал Чонхо, старясь не елозить. Но получалось само. Тело отзывалось на умелые старательные ласки, всем своим видом показывая, чего оно хочет. И не только оно.       Ёсан старательно трахал жену языком. Доставляя удовольствие. Помогая расслабиться. Помогая довериться. Ёсану нравилось, как трепещет анус. Так нетерпеливо. Призывая быть с ним понастойчивее. Даже немного погрубее. Ёсану и самому не терпелось оказаться в плену этого тугого кольца. Но нельзя торопиться. Иначе можно сделать больно.       Ёсан подключил пальцы, обильно слюнявя их и осторожно проталкивая внутрь, быстро находя чувствительный бугорок, давя на него. Чонхо застонал громче и протяжнее. Анус напрягся. Пальцы сжались в кулаки. Чонхо, всё больше поддаваясь возбуждению, с силой развёл ноги, будто приглашал перейти к следующему этапу. Его шикарное тело призывало Ёсана действовать. Оно выгибалось. Извивалось змеёй. Чонхо прогнулся в груди. Стон раздался до того сладкий, что Ёсан мелко задрожал. Нетерпение нарастало. Он активнее двигал рукой, раздвигая кольцо, растягивая его сильнее. Второй рукой гладил внутреннюю сторону бедра, помогая расслабиться. Простые, но действенные ласки.       — Ёсан! — надломившимся голосом выдохнул Чонхо. — Не выдержу!       — И не нужно. Расслабься.       Чонхо сильнее сжал кулаки. Палец слишком сильно надавил на простату. Чонхо вскинул бёдра, не в силах сдержать порыв. Кончив, он обмяк. Изо рта вырывалось тяжёлое дыхание. А на лице отразилось удовольствие.       Ёсан улыбнулся. Всегда приятно приносить маленькие радости своему Медвежонку. Его грудь высоко вздымалась. Соски опухли от ласк. На груди и животе несколько засосов. Главное не оставлять на шее. Никто не должен видеть этих следов. Никто.       — Так и будешь смотреть? — слабо шепнул Чонхо.       — Тобой сложно не начать любоваться, — честно сказал Ёсан, ложась сверху, хватаясь одной рукой за его бедро. — Ты слишком красив.       — Любишь ты меня комплиментами заваливать, — улыбнулся Чонхо.       — Нет такого слова, которое описало бы твоё великолепие, — Ёсан склонился, нежно целуя смущённого его словами жену.       — Ты так и продолжишь заставлять меня ждать? — шепнул Чонхо.       — Ты уверен? Ты ведь только вернулся с работы. И я помог тебе расслабиться.       — Либо ты трахнешь меня, либо я с тобой не разговариваю!       Ёсана такие угрозы не пугали. Он знал, как задобрить своего Медвежонка. Однако ему самому хотелось. Хотелось ощутить тесноту и жар. Поэтому он быстро соскользнул с кровати, достал из коробки в шкафу смазку и вернулся. Забравшись на кровать, Ёсан запустил руку в красные волосы Чонхо — они намокли от пота и интересно слиплись между собой.       — Не заставляй меня ждать ещё дольше, — тихо-тихо промурчал Чонхо.       — Звучит как приказ, — улыбнулся Ёсан, помогая жене перелечь на подушки.       — Мне иногда нравится тобой командовать, — проговорил Чонхо с придыханием, от смазывающих его пальцев. Чонхо откинулся на подушки, шире разводя ноги с нетерпением ожидая, когда вместо пальцев внутри окажется член. — Ёсан! Пожалуйста!       — Слушаюсь, молодой господин!       Чонхо закричал громко. Его крик перерос в стон. Тело охватила новая волна возбуждения. Твёрдый, средних размеров член Ёсана с одного толчка оказался полностью внутри. Его пах плотно прижался к заднице громко запыхтевшего Чонхо. Он дал ему минутку, чтобы немного привыкнуть. Анус почти не сопротивлялся. Болезненные нотки растеклись по телу. К паху, к пупку, соскам. Они разрядами токами впились в сердце.       — Люблю тебя, — шепнул Ёсан.       Ответить Чонхо не успел. Очередной резкий толчок сбил его. Раззадоренный. Доведённый до пика. И знающий, что жена будет очень даже за, Ёсан сразу взял быстрый резкий темп. Чем резче и быстрее становился он, тем громче и натужнее скулил Чонхо. Он ничего не мог с собой поделать. Он обожал своего Добермана за умение изводить его. Доводить до такого состояния, что в голове пустота. Тело от его напора полыхало. В заднице точно пожар. Анус сжимался так, будто боялся перестать ощущать, как сквозь него прорывается твёрдый от возбуждения член. Ёсан умел дразнить. Иногда он поднимал бёдра слишком высоко, и член выскальзывал из своего тесного горячего плена полностью, а затем возвращал внутрь. Но этих мгновений хватало, чтобы возбуждённое тело Чонхо начало паниковать. Так ощущения обострялись. Становились ярче.       Ёсан вдалбливался так, будто намеревался сломать спиной Чонхо кровать, которая периодами характерно трещала. Ёсан ускорился, и скулёж стал надрывнее. Огонь напряжения внутри Чонхо охватывал разум всё сильнее. Член двигался быстро. Бёдра врезались с громким шлепком.       Чонхо сжался, зажимая Ёсана, который в ответ крепко обнял его, продолжая более рвано двигать бёдрами. Ёсана точно поглощали эмоции Чонхо. Он утягивал мужа в свой мир. Ёсан чувствовал его горячее дыхание. Его громкие стоны раздавались прямо в ухо. Они звучали набатом. Заставляли двигаться. Двигаться и двигаться. Завораживали. Гипнотизировали. Всё, чего хотел Ёсан после знакомства с Чонхо — сделать его счастливым. Но он и мечтать не мог стать его мужем.       — Чонхо! — прорычал Ёсан, прижимая его так, что тому даже стало больно.       — В меня! — жалобно проскулил Чонхо, находясь на грани. И переступая через неё сразу, как ощутил разливающуюся внутри сперму мужа. — Я с тобой так залечу, — рассмеялся Чонхо хриплым голосом.       — Я не против, — отозвался Ёсан, укладываясь на спину. Чонхо потребовалось пара минут просто полежать, прежде чем он полез к нему под бок, укладывая голову на плечо и закидывая конечности на своего верного Добермана.       — Продолжай в том же духе и получится, — пробормотал Чонхо.       — Каждый раз просишь меня об этом, а потом вот так ругаешь, — Ёсан подтянул покрывало, заботливо накрывая им жену.       — Ты как всегда, — Чонхо очень трогала такая опека мужа. Хотелось ещё и ещё. И никому его не отдавать.       — Главное, что только с тобой, — Ёсан покрепче обнял Чонхо.       — Убью, если только посмотришь на кого-то другого…       Не посмею. Ведь я твой верный Доберман.