Asking him for more, and more

Июль 25, 2024. Четверг. Штат Небраска.

      В Небраске сегодня очень хорошо — умеренно тепло, приятный ветерок и по-настоящему приятный воздух, хотя они остановились на заправке, чтобы сводить детей в уборную и купить им крекеров, потому что те, что у них были, они раскрошили по всей арендованной Стайлсом машине, за что Луи было так стыдно, что он даже слов подобрать не смог, когда они вытащили малышей из детских кресел.       — Они наши общие дети, а машину можно пропылесосить, Лу, чего ты так переживаешь? Я просто возьму портативный пылесос и всё уберу, — тихо смеëтся Стайлс, беря его за руку, когда они ведут близнецов в туалет.       — Я знаю, но мне всё равно стыдно…       Гарри останавливает его, чтобы поцеловать в щеку и на ухо пообещать, что всё будет хорошо даже если они раскрошат и новое печенье тоже. Когда Луи и Грейс выходят из туалета для омег, Гарри и Эдвард уже успели сходить в магазин и расплатиться за бензин, поэтому ждут их в машине и…       — Боже, Гарри, я же просил не брать слишком много конфет…       — Это для твоих сестёр, сладкий.       — А почему папочка — сладкий? — спрашивает Грейс, пока Луи пристëгивает еë ремнями детского кресла. — Это потому что он конфетка?       Нет, что вы, Луи не краснеет, когда садится на переднее сиденье и ловит на себе сверкающий взгляд альфы. Томмо любит то, как Гарри нравится делать ему комплименты и проявлять любовь и заботу по отношению к нему при детях (в пределах разумного, конечно). Иногда, конечно, Стайлс и шутит двусмысленно, но только потому, что любит смущать омегу.       — Именно, Грейс, папочка у нас самая сладкая конфетка для меня, — и он наклоняется к Луи, чтобы поцеловать его в челюсть и прошептать: — Верно, Лу?       — Может быть, мы поедем? — предлагает Томлинсон, взглянув на мужчину взглядом а-ля «я люблю тебя, но если ты не успокоишься, я расплачусь из-за того, как ты меня смущаешь».       Вряд ли Гарри, конечно, понял, что этот взгляд значит, но уже через минуту они выезжают на трассу, и Луи ощущает странное волнение… Он не спал почти всю ночь из-за того, что совсем скоро он встретит своих сестёр, сможет их обнять и поразиться тем, как они выросли, сможет познакомиться с близняшками Фиби и Дейзи… Они ведь всего на несколько лет старше Эдварда и Грейси, это всё ещё не укладывается у Луи в голове…       А Дорис и Эрнест?.. Лотти писала, что приёмная семья стала для них родной, поэтому самые младшие члены семьи ощущаются для них, как единокровные, что, собственно говоря, касается и родителей. И Луи так волнуется из-за предстоящей встречи с Джоанной и Дэном, которые были готовы усыновить и его тоже, как Томмо узнал от сестры. Поэтому он всё ещё не понимает, почему Джек не сказал ему об этом. Чем больше он думает о Босфорте, тем больше начинает сомневаться в том, что вообще знал его.       — Лу? — зовёт его Гарри, и омега машинально смотрит в зеркало заднего вида, проверяя двойняшек, заснувших с такими забавными лицами, что он невольно улыбается. — Всё в порядке?       — Да, ты даже не представляешь, насколько в порядке, — с некоторым волнением отвечает Луи и наконец-то смотрит на него, понимая, как же он любит профиль этого мужчины. — Я так благодарен тебе за то, что ты зашёл в тот тупой супермаркет в Сан-Хосе…       — О, а я-то как благодарен за то, что Грейси поставила мне три синяка, когда врезалась в меня, — смеётся кудрявый, на секунду взглянув на жениха. — Но даже если бы у меня был перелом, это было бы оправдано.       — Ты мне льстишь, я не могу быть настолько замечательным, чтобы стоить твоих сломанных костей, — по-доброму фыркает Томмо, закатывая глаза и слегка вздрагивая от приятного прикосновения Стайлса к его бедру, он вновь смотрит на него, поражаясь тому, как легко альфа ведёт машину одной рукой.       — Поверь мне, ты стоишь всех двухсотшести сломанных костей!       Вздохнув, Луи сменяет нахальность на нежность и кладёт ладонь поверх ладони Гарри и задумчиво вытягивает губы, глядя на их пальцы.       — Почему ты не купил кольцо? — интересуется он, сводя брови к переносице. — Я знаю, что я в принципе такие побрекушки не ношу, но ожерелье — да. И кольцо бы я носил… так почему ты не купил его?       — Ну, потому что… потому что я не смог выбрать что-то подходящее для тебя, — неловко говорит Гарри, внимательно глядя на дорогу. — Мне было сложно выбрать, какое кольцо тебе могло бы понравиться, плюс ко всему, ты сам не хочешь, чтобы о свадьбе стало известно так скоро, верно?       — Да, но ты же не мог знать. Вдруг я бы захотел запостить в Twitter о том, что я самый счастливый папочка на планете, которому сделали предложение? И, знаешь, снять сотню сторис в Instagram, сменить статус на Facebook…       — Что? — Гарри правда не хотел смеяться, но это всё действительно звучит так абсурдно, что он не сдержался. — Я слишком хорошо знаю тебя, ты бы не сделал этого.       — Да, не сделал бы, — он мягко улыбается, говоря это. — Я люблю тебя, Эйч… Люблю так сильно, что мне даже обидно от того, что я не могу любить тебя ещё сильнее.       — Ну, ты можешь родить нам ещё одного малыша, и будешь любить его так же сильно, как меня и близнецов. И, вуа-ля, ты любишь меня в четыре раза сильнее, — уверяет его альфа, с азартом взглянув на него.       — Ты же знаешь, что любовь к альфе это не то же самое, что любовь к детям?       — Обманывай себя дальше, — пропевает Гарри, сворачивая на просёлочную дорогу, и Луи удивлённо оглядывается, чтобы понять, почему он это сделал. — Мы приедем уже через полчаса.       — Что? Нет-нет-нет, мы не могли приехать так скоро! — спорит Томмо, беря свой телефон, чтобы открыть гугл-карты. — Ты шутишь.       — Вовсе нет, там только что был указатель…       — Боже, я же совсем к этому не готов!       Когда они подъезжают к по-настоящему семейному гнёздышку, все страхи и волнения словно бы испаряются, потому что, когда Луи выходит из машины, из дома выбегают две прекрасные девушки. А в следующее мгновение они, смеясь и плача, едва не сносят Томлинсона, такого же смеющегося и плачущего, с ног, но они всё же удерживают равновесие, топчась на месте и крепко обнимая друг друга.       Все страхи, сомнения и переживания покидают Луи, когда он чувствует, как Лотти прижимается щекой к его плечу, а Физзи — к его собственной щеке, они стоят так около пары-тройки минут, боясь отстраниться. Словно они вот-вот проснутся, будто это просто какой-то фантастический сон. Одно неловкое движение, и Луи проснётся в их с Гарри спальне, а Лотти и Физзи — в своих комнатах…       Но, когда девушки отступают всего на один небольшой шаг, в неверии разглядывая лицо старшего брата, так изменившегося за эти годы, Луи и сам не может поверить в то, что прошло восемь с лишним лет… Шарлотте уже почти 19, Фелисите — почти 18, и они выглядят такими взрослыми! Они такие красивые, такие счастливые, наполненные жизнью, именно такие, какими Луи представлял их, будучи ещё в интернате. Они стали именно такими, какими он хотел, чтобы они были, и он не может сдержать слёз, когда понимает, что действительно спас их тогда.       — Боже, какими высокими вы стали! — удивляется парень, качая головой и всё ещё не веря, что это происходит наяву. — Вы такие красавицы!       — А ты-то каким красивым стал! Ты просто потрясающе выглядишь, ты такой… — Лотти закрывает лицо ладонями, позволяя себе разрыдаться, и Фелисите смеётся, тоже плача от навалившегося счастья.       — О, нет-нет-нет, пожалуйста, не плачьте! — растерявшись, просит Луи, он машет руками и пытается что-то придумать, но он и сам плачет, как маленький…       И, наблюдая за всем происходящим, Гарри не может не улыбнуться, искренне радуясь за своего омегу. Пока Томмо снова и снова обнимает и целует своих сестёр в щёки и лбы, Стайлс помогает проснувшимся близнецам выбраться из детских кресел, и как только Эдвард оказывается на свободе, то ожидаемо рвётся в бой с незнакомками, доведшими Луи до слёз. Но альфа вовремя подхватывает его на руки, сам подходя к жениху и приветливо улыбаясь его сёстрам, обративших внимание на кого-то, кроме брата.       — О Боже мой, это же!.. — Фелисите заправляет длинную каштановую прядь за ухо, удивлённо глядя на детей, и Грейси стеснительно прячется за отца, поэтому девушка поднимает взгляд на Гарри. — Ой… здрасте…       — О! — вспомнив о том, что он приехал не один, восклицает Луи. — Лотти, Физзи, это мой альфа и отец моих детей — Гарри Эдвард Стайлс. Хаз, это мои сёстры — Шарлотта Элизабет Томлинсон и Фелисите Грейс Томлинсон… А это…       — Но это я Грейс Элизабет! — спорит удивлённая малышка, топнув ножкой, и её тёти тихо смеются.       — Эмм, да, милая, — Томмо берёт её на руки, поправляя её платьице. — Лотти, Физзи, это ваши племянники — Эдвард Эрнест Стайлинсон и Грейс Элизабет Стайлинсон. Дети, это мои младшие сёстры.       — Сёстры? — удивляется Эдвард, решивший поумерить свой пыл и гордо задравший голову, прежде чем неуверенно шёпотом спросить у отца: — Это как тётя Джемма?       — Да, это как тётя Джемма, только у тебя теперь много тёть, — также тихо объясняет Гарри и ставит его на землю к Грейс. — Мне очень приятно наконец-то познакомиться с вами очно.       — А нам-то как познакомиться с Вами! И с вами, малыши, — Лотти вытирает слёзы рукавом своей водолазки и присаживается на корточки, чтобы обнять племянников, чему они вовсе не противятся.       — Мама с папой ухали ненадолго, они думали, что вы приедете немного позже, но у нас уже готов обед, если вы голодны, — сообщает Фелисите, тоже обнявшая близнецов. — Также мы приготовили для вас две комнаты, так что вы можете отдохнуть после дороги.       — Спасибо большое, но мы успели подремать в самолёте. Я был бы очень рад поболтать с вами и посмотреть как вы живёте. А где Фиби и Дейзи?       — Они немного постеснялись выйти из дома, ведь они совсем тебя не знают, — объясняет Лотти, поднимаясь на ноги. — Ладно, идёмте в дом, пока не получили солнечный удар.       — Идите, я пока заберу сумки из машины, — говорит Гарри, и Эдвард вызывается добровольцем в помощники.

. . .

      Знакомство с Фиби и Дейзи проходит очень даже благополучно — за лимонадом и просмотром фотоальбома, который приготовила Фелисите, желая показать, что их жизнь была очень насыщенной, благодаря Луи и Джеку. Когда Гарри заходит в дом с парой сумок и с Эдвардом, несущим угощения и подарки, в холле их ждёт Шарлотта, чтобы помочь найти комнаты.       — Спасибо за то, что устроил всё это, — тихо говорит Лотти, когда ведёт альфу и своего племянника на второй этаж. — Мы очень скучали по Луи, но нам было бы сложно найти его, если бы не ты. А ещё это очень мило, что вы назвали Грейс в честь нас с Физзи.       — Ох, это всё Луи, — не без улыбки отвечает Гарри, следуя за ней. — Думаю, он сам вам всё расскажет, но я был рядом не с самого рождения близнецов.       — Главное, что теперь ты рядом, — она кивает своим словам и открывает дверь в одну из комнат. — Эту комнату мама подготовила для малышей, здесь есть книги, которые можно почитать на ночь и игрушки.       — Игрушки! — со всей любовью произносит Эдвард, но затем вспоминает, что он крутой альфа, и произносит более серьёзным тоном: — То есть… Спасибо.       — Ты такой милый, — Шарлотта тихо смеëтся, когда треплет его волосы, и мальчик ошарашенно смотрит на неë. — Хочешь попить лимонада? У нас есть ещё и натуральный сок.       Когда мальчишка соглашается, Лотти показывает Гарри, куда можно поставить сумки (в соседнюю комнату), спрашивая, чего бы он хотел выпить, и тот немного смущённо отвечает, что не отказался бы попробовать домашний сок.

. . .

      С приездом Джоанны и Дэна дом становится ещё более шумным, в хорошем смысле слова. Девочки так рады видеть родителей, что это вызывает у Луи желание завести так же много детей, как сейчас у Джей. Поэтому он, даже не стесняясь, тянет Гарри за край футболки, чтобы он наклонился к нему, и шепчет ему на ухо:       — Если ты не заделаешь мне шестерых детей, то можешь быть свободен хоть прямо сейчас.       Гарри смеëтся, в замешательстве глядя на омегу, но тот выглядит таким умоляющим, что мужчина даже теряется на секундочку, прежде чем тихо переспросить:       — Погоди, ты серьëзно? Ещё шестеро или чтобы их всего было шестеро?       — Мне без разницы, Гарри, я хочу также, — он неопределённо взмахивает руками, как бы демонстрируя всю ту любовь, которую прямо сейчас получает Джоанна.       — Мы ещё обсудим это…       Когда приёмные родители девочек наконец-то могут подойти к ним и познакомиться, Луи не совсем ожидает, что женщина его обнимет, но она именно это и делает. И её объятия настолько уютные, что у Томмо не получается не потеряться в них, а, когда женщина обнимает Гарри, тот даже краснеет — ему нравится, что к нему относятся, как к родному, а вот для Луи это непривычно.       — Мы так рады, что ты наконец-то приехал, — говорит Джоанна, посмотрев на Луи, чью руку уже пожимает Дэн. — Мы слышали, что у тебя теперь есть детки, милый, это правда?       — Эмм… Грейси, Эдвард… — неудивительно, что женщина не заметила их, Томлинсон и сам едва нашёл их взглядом, потому что они слишком потерялись на фоне своих тёть и дяди.       — Мы ещё познакомимся, — наблюдая за тем, как Дорис и Эрнест знакомятся с детьми Гарри и Луи, говорит Дэн. — Лучше идёмте пообедаем. Мы купили вино и шампанское. Давайте отпразднуем знакомство и воссоединение семьи?       — Да, конечно, отличная идея, — поддерживает Стайлс.