Asking him for more, and more

Июнь 14, 2024. Пятница. Мадрид, Испания.

      — Ты плохая! — отталкивая няню, восклицает Грейс, удивляя родителей, сидящих на балконе, до которых долетают её слова.       Гертруда работает у них уже вторую неделю… Колин и раньше уходила в отпуск, поэтому детям иногда приходилось привыкать к новым няням, и это случалось за первые же пару-тройку дней, поэтому они рассчитывали, что уже в Испании близнецы сдружатся с девушкой.       — Отпусти её! — кричит Эдвард, и Луи решает пойти разобраться.       — Что у вас здесь происходит? — он заходит в номер, удивляясь тому, как дети отбегают от няни к нему.       — Извините, я просто пыталась помочь Грейс, но она, видимо, не очень хочет играть со мной и…       — Она всё врёт! — рычит мальчик, бросая в Гертруду кубик, и та восклицает от боли, когда игрушка прилетает ей в плечо. — Она врёт!       — Эдвард, нельзя швыряться игрушками! — говорит Луи, поражаясь поведению своих детей.       Ладно, от сына этого можно было ожидать, он вспыльчивый маленький альфа и всё такое, но Грейси! Грейс — папенькина дочка, она всегда была ниже воды, тише травы, она всегда слушается, а здесь… Она назвала Гертруду сукой! И папочкино сердце чует неладное…       — Грейси, почему ты не хочешь играть с Гертрудой? Я понимаю, что ты скучаешь по Колин, но…       — Она плохая! — не зная, как ещё объяснить ситуацию, в отчаянии кричит малышка и взмахивает руками. — Она плохая!       — Но что я такого сделала? — недоумевает няня. — Я же играю с тобой, и я пытаюсь читать вам с братом сказки, но это вы не хотите дружить со мной…       — Ты плохая, — рычит Эдвард.       Что-то внутри Луи переворачивается. Дети считают няню плохой, но не могут объяснить, почему именно она плохая… Ситуацию удаётся разрешить благодаря Гарри, который просит детей быть вежливее и постараться узнать Гертруду получше. Но, когда они с Луи вновь выходят на лоджию, омега озабоченно произносит:       — Гарри, я не знаю, в чём дело, но Гертруда мне не нравится…       — Я уверен, что они просто капризничают… Луи, просто давай попробуем немного отдохнуть, хорошо?

. . .

      Гарри умеет доставить удовольствие, Луи никогда бы не стал с этим спорить. У них потрясающий секс, они чувствуют друг друга так, как никто другой бы не почувствовал их. Стайлс с полуслова и с полудействия понимает, что омега хочет сменить позу или хочет притормозить, чтобы отдышаться. А Томлинсон понимает, когда лучше всего пустить в ход всю свою раскрепощенность, а когда стоит побыть невинной омежкой. И Луи обожает, когда Гарри доминирует.       — Позволишь мне?.. — на самое ушко шепчет Гарри, мягко поглаживая длинную влажную шею парня, ласково проводя ногтями по его ключице и ниже — к соскам. — Позволишь?       — Д-да, — хнычет омега, стараясь пошевелить бëдрами, чтобы вынудить Гарри двигаться, и тот нежно толкается внутрь, сжимая его шею пальцами. — Мм-мх, альфа…       — Мокрая, горячая сучка, — Стайлс облизывает ушко возлюбленного, смущая его своими словами и действиями. — Хочешь, чтобы я поимел тебя, как настоящую сучку?       — Д-да, но… — Гарри отстраняется, переворачивая парня на спину, и тот тихо вскрикивает от неожиданности и восторга, потому что в следующую секунду альфа впивается губами в его губы и нежно вторгается членом в его мокрый анус. — Блять… ах, Гарри… П-пожалуйста, не зови м-меня сук-кой…       — Извини, извини меня, — и он расцеловывает его щеки и шею, мягко покачивая бëдрами, чтобы создать приятное для них обоих трение внутри Луи. — Обзови меня как-нибудь.       — Нет…       — Обзови меня, Луи. Обзови, чтобы я понял, что это неприятно тебе.       — Я… я не могу, — смущаясь и отводя взгляд, бормочет Луи, пока Гарри с улыбкой смотрит на него. — Ох, Гарри…       — Я собираюсь кончить тебе на живот…       — Нет, пожалуйста… Хочу внутрь… П-пожалуйста, Гарри, — обнимая его ногами, умоляет Томмо, стараясь не сойти с ума от того, что альфа впервые занимается с ним любовью не в бешенном ритме.       Гарри движется медленно, именно так, как Луи и хочется, он прислушивается к его ощущениям и наслаждается его телом, его тихими просьбами и стонами. Отбрасывая все сомнения, Стайлс мягко сжимаяет горло парня и толкается глубже, чем до этого, оставляя огромное количество нескромных поцелуев на его щеках, убирает ладонь и расцеловывает всё от челюсти до ключиц. Его всегда поражает то, как Луи с любовью принимает внутрь всю его сперму, его узел и мысли о беременности.       — Гарри, — тихо стонет Томлинсон, содрагаясь от приближающегося оргазма и хватаясь за кудри возлюбленного, и тот возмущённо рычит, хотя и не убирает его руки, лишь целует в губы.       Но Луи отстраняется, чувствуя, как Гарри кончает, прижимаясь к нему и позволяя узлу набухнуть, пока омега хнычет от счастья и несильной боли от растяжения.       — Тише, — шепчет Стайлс, прикладывая палец к его губам и опуская взгляд на пенис парня, наблюдая за тем, как он изливается на свой животик. — Тише, Лу… Ты такой горячий, такой восхитительный, такой мокрый…       — А… а м-мокрый эт-то… к-комплимент? — подрагивая, спрашивает Томмо, проводя ладонями по его плечам.       Гарри усмехается, тянется за салфетками и вытирает семенную жидкость с омеги, чтобы прижать его к себе и осторожно перевернуться, помогая ему устроиться сверху.       — А как ты относишься к тому, что я говорю о том, сколько смазки ты вырабатываешь? — интересуется кудрявый, ласково поправляя его отросшие волосы.       — Не знаю… — тихонько отзывается Луи, смущаясь. — Наверное… наверное, это не плохо?       — Совсем не плохо…       Когда узел постепенно начинает спадать, Томлинсон целует возлюбленного в шею, улыбаясь от мысли, что через год у него самого будет метка альфы. Но он хочет поговорить о другом:       — Мне не нравится Гертруда… нет, правда, ты же знаешь наших детей. С ней они стали совершенно неуправляемыми, и мне это не нравится.       — И что ты предлагаешь? Купить ей билет обратно и искать новую няню? Знаешь, как сложно найти кого-то адекватного?       — Гарри, это наши дети, если с ними что-то случится, я не переживу этого. Если Гертруда останется, то наш с тобой отпуск отменяется, потому что я не отойду от детей ни на шаг, понятно тебе?       — Хорошо, я поищу кого-нибудь другого.       — Нет, мы заставим Колин вернуться. Я сделаю всё, о чём она попросит, лишь бы она вернулась.       — Хорошо, я позвоню ей…       — Спасибо, Эйч, ты лучший, — Луи целует его в губы, и альфа самодовольно улыбается, сжимая его ягодицу. — Ох, чёрт, прекрати… Что насчёт второго раунда?       — Может быть, в другой раз? Нам хоть иногда нужно проводить время с малышами, что думаешь?       — Думаю, ты прав, но прямо сейчас во мне так много твоей спермы, что если я не приму таблетку, то забеременею прямо у тебя на члене, — шепчет ему на ухо Томмо, покачивая бёдрами, чтобы спадающий узел сменился новой эрекцией.       — Ты маленький, неугомонный чертёнок, — с любовью отзывается Гарри и вновь перекатывается на их большой кровати, нависая над Луи, чтобы взять контроль в свои руки. — Но я сделаю из тебя послушного омежку, да?       — Конечно, альфа…

. . .

Июнь 17, 2024. Понедельник. Мадрид, Испания.

      — Ты говорил с Колин? — спрашивает Луи, наблюдая за детьми, играющими с Гертрудой у бассейна. — Она может вернуться?       — Лу, я не понимаю, всё же наладилось… — проговаривает Гарри, указывая на то, как Грейс смеётся, когда убегает от брата и прячется за няней. — Они больше не ссорятся, нормально общаются и…       — Мне плевать, она мне не нравится. Это не Колин, я ей не доверяю. Она странная, постоянно прячется по углам, когда мы сами заботимся о детях. А ещё она постоянно флиртует с официантами и сотрудниками отеля, я не хочу, чтобы наши дети видели проявления любви по отношению к разным людям.       — Ты называешь нашу няню потаскухой? — тихо удивляется Стайлс, вскинув брови и посмотрев на возлюбленного, прежде чем отпить немного коктейля.       — Да, Гарри, я называю нашу няню потаскухой, — также тихо шипит Томлинсон. — И вообще, твоё «TPWK» на меня не распространяется, так что не смотри на меня так, будто я нарушил твою заповедь, ладно? Она мне не нравится, и я не собираюсь её терпеть, — омега чувствует, что у него начинает подгорать, поэтому он нервно спрашивает: — Так ты говорил с ней?!       — Ну, я написал ей…       — Господи, Гарри, ты невыносим, — недовольствует Луи, закатывая глаза и поднимаясь со своего шезлонга, чтобы сходить ещё за парочкой коктейлей и за соком для близнецов. — Позвони ей, иначе я придушу кого-нибудь. И, если нам очень не повезёт, это будет твой член.       По лицу альфы становится понятно, что он выражается достаточно ясно и доходчиво, поэтому Томмо посылает ему мимолётную улыбку и уходит к бару. Сегодня отличная погода: не слишком жарко, но и не холодно. Ветер очень приятный и тёплый, а солнце ласкает кожу настолько хорошо, что хочется подольше побывать вне тени. Замечательный день.       Но этот день кое-что омрачает.