Будем

      На Годрикову Впадину надвигался поздний вечер. Такой привычный, обволакивавший крыши домов лёгкой тонкой дымкой из зевков и слёз в уголках глаз. Свет в окнах постепенно мерк как по мановению волшебной палочки — из дома в дом на каждой улице. Он оставался лишь в небольшом трактире с двумя мётлами над крыльцом. Но что-то в этом вечере было не совсем обычным. Хозяйка заведения, в отличие от её подопечных и посетителей, чувствовала искрившуюся тяжесть в воздухе.       — Чёрт, — выругалась она, сжав левую ладонь, будто ужаленную.       Ладонь не саднило уже около пяти лет, и, казалось, всё улеглось, успокоилось, она давно не ощущала этого, и около недели назад боль появилась снова. Не такая, как раньше, без внезапного упадка сил, такого, что даже волшебная палочка отказывалась повиноваться и работать в такой нестабильности, а просто как назойливая невидимая муха, маячившая над ухом двадцать четыре часа в сутки.       Всё встало на свои места, когда фигура, облачённая в плотную тёмную дорожную мантию, проникла внутрь. Женщина пристально осмотрела нового гостя, однако больше никто не разделил её настороженности: все продолжали как ни в чём не бывало заниматься своими делами: раскладывать карты, читать руны, разливать сливочное пиво и местами шумно смеяться.       Странник подошёл к барной стойке и опустился на высокий стул. На хозяйку трактира взглянули знакомые холодные серые глаза. «О, Мерлин, — пронеслось в голове, — этого только не хватало».       — Ну, что на этот раз? — женщина закинула полотенце на плечо, подхватила со столешницы свою волшебную палочку и заправила её за ухо. — Выкладывай, иначе прикажу троллям выставить тебя отсюда.       — Тебе прислуживают тролли? — раздался тяжёлый хриплый мужской голос, будто слова давались говорившему с трудом. — Интересно ты устроилась.       — Не увиливай, — резко бросила она и осмотрелась: все по-прежнему занимались своими делами, будто ни её, ни этого странного путника здесь не было.       Мужчина прищурил ядовитые серые глаза и продолжал молчать.       — Послушай, дорогой, — она опёрлась о барную стойку так, чтобы её лицо остановилось напротив его, — ты прекрасно знаешь, что стоит мне только захотеть, и никакие твои навыки не запрячут то, что находится здесь, — женщина ткнула указательным пальцем в его холодный лоб. — Я знаю тебя как облупленного. Если не больше.       Путник продолжал молчать.       — Или ты глотнёшь зелье, или все узнают, кто ты: твои глаза уже стали прежними, — заметила хозяйка трактира, выпрямившись и зачем-то протирая и без того сухие руки полотенцем. — Ты хочешь, чтобы тебя поймали?       «Конечно же, не хочет, идиотка, зачем ты об этом вообще спрашиваешь?», — ответила она сама себе, сохраняя зрительный контакт с гостем. Если она отвлечётся от него, ничем хорошим это не кончится. Уж она-то знает.       — Это не зелье, — хриплый замогильный голос вырвался из его горла. — Это… трансфигурации.       — Давно ты у нас стал метаморфомагом?       — Тёмные…       — Молчи! — шикнула женщина. — Не здесь!       — …трансфиг… — выдавил мужчина, прежде чем заклинание, склеивавшее губы, ударило его по лицу.       — О Мерлин! Ты сведёшь меня в могилу. Нас сведёшь в могилу. Долорес! — крикнула она, продолжая пристально смотреть в ядовито-серые глаза. Круглолицая девушка выглянула из-за двери, которая вела на кухню. — Долорес, будь за стойкой, пожалуйста. Мне нужно помочь… — мужчина съежился от боли, — моему другу.       — Хорошо, мисс Уизли.       — Спасибо, — она протянула руку гостю, приглашая его подняться и пройти с ней, а второй едва заметно провела по его губам — сняла заклинание. — Поднимайся, иначе будешь глотать слизней всю ночь.       — Я бы не отказался глотать кое-что другое.       — Если у тебя остались силы на эти дрянные шуточки, то ты не так безнадёжен, как может показаться.       — Это всё ты, Джин, — слова давались всё сложнее, — ты сводишь меня…       Джин… Ей не понадобилось даже задавать кодовый вопрос, чтобы точно убедиться, что это он, потому что больше никто не называл её так.       — Свожу тебя в больницу Святого Мунго, если ты сейчас же не заткнёшься, а оттуда прямиком в… — она осеклась.       Уизли осторожно взяла его за руку. Пальцы крепко обхватили её ладонь, отчего она поёжилась: холод резко обжёг кожу. Джин судорожно сглотнула и пробурчала себе под нос:       — Если с тобой всё настолько плохо, то я сама тебя прикончу.       — Я готов принять смерть только от твоих рук, Джин, ты ведь знаешь, — тяжело произнёс мужчина.       — Заткнись уже, пожалуйста. Не хватало ещё, чтобы ты упал посреди моего трактира.       Его длинные пальцы касались её запястья, от чего предплечье будто сковывало льдом, ещё крепче связывая её с ним.       — Не смей, — шикнула Уизли, — если ты хоть каплю посмеешь…       — Но ты нужна мне…       — В следующий раз, Малфой, спроси у себя, нужен ли ты мне.       Мужчина скривил губы, рука задрожала.       — Потерпи ещё немного, — её голос заметно смягчился, — мы почти пришли.       Джин вытащила из-за уха волшебную палочку, приложила её к обитой деревом стене и едва слышно произнесла заклинание. Драко зажмурился из-за резавшего по ушам хруста, с которым в стене начинала появляться дверь. Женщина потянулась к ручке, убедившись, что за ними не следят, открыла дверь и пропустила его внутрь.       — Живо на кровать.       — Так сразу, Джин? — на губах гостя блеснула кровь. — Может, ты сначала подлатаешь меня?       — Я тебя предупреждала, Драко, — рявкнула Уизли. — Ещё одно слово против или не по теме, я лично сдам тебя тем, кто за тобой охотится.       — Откуда ты…       — Забыл? — она ядовито ухмыльнулась — совсем как он — и показала ему шрам, прорезавший ладонь поперёк. — Я знаю о тебе достаточно, чтобы предположить, в какое дерьмо ты вляпался.       Мужчина замолчал и покорно расположился на кровати. Тело пробила жуткая судорога: непривычно уютно лежать и чувствовать, как каждая мышца расслабляется и буквально размякает. Давно он не ощущал такого… спокойствия? Да, наверное, именно его.       — Больно?       — Слишком… хорошо, — кряхтя, ответил волшебник.       Уизли скривила губы и, придвинув стул, села около кровати. Палочкой она коснулась запястья Драко и произнесла короткое заклинание, от чего тело становилось совсем ватным, почти невесомым. Он удовлетворённо охнул и шумно вздохнул.       — Давай по порядку.       — Джин…       — Иначе я не буду тебе помогать.       — Шантажируешь меня?       — Исключительно из благих намерений. Да и ты не в том состоянии, чтобы отказываться: у тебя два варианта развития событий, и один из них тебе не очень-то и нравится, раз уж ты всё-таки нашёл меня.       — Если бы ты спряталась где-нибудь в другом месте, а не в Годриковой Впадине, тогда мы могли бы говорить о том, что я нашёл тебя.       — Я не прячусь. — Уизли недовольно покачала головой.       — Тогда дай мне руку, — он потянулся к её левой руке. — Обещаю, Джин, я не буду питаться. Просто дай мне руку. Пожалуйста.       Она осторожно взяла его ладонь и слегка сжала.       — Спасибо, Джин. — Малфой попытался улыбнуться.       Часть энергии всё равно уходила к нему, и Уизли это чувствовала. Но она — в отличие от него — умела ставить защиту, особенно в такие моменты, но позволила себе чуть-чуть ослабить барьер. Женщина не подавала вида с самого его появления на пороге трактира, что сердце уже было крепко сковано тем холодом, которая шла от его ладони. Ведь это был он — её персональный Мальчик-Который-Не-Должен-Был-Выжить, Драко Малфой собственной персоны, спасённый от суда, от Азкабана с её помощью. Если бы присяжные узнали, как ему удалось сбежать из зала суда, то в тот же вечер она оказалась бы в одной из зловонных камер тюрьмы для волшебников, а его отправили бы к дементорам, как и поступали с последователями Тёмного Лорда в те годы. Хотели поступить и с ним, но долго колебались. И это сыграло Малфою и Уизли на руку.       После окончания Хогвартса тогда прошло уже несколько лет, Джинни преуспевала в квиддиче, Драко же путешествовал и обучался целительскому делу. Они переписывались, но держали это в строжайшем секрете: совы — исключительно с почтовых точек, зачарованные слова, не представлявшие из себя какой-то важности: сведения о погоде, фазах Луны, когда лучше сушить целебные травы для домашнего использования. Они выстраивались в нужные предложения после невербального заклинания, выработанного и испытанного в Тайной комнате.       — Иронично, — однажды заметила Джинни, — что однажды я вернусь сюда и не буду бояться, что что-то произойдёт.       — Как ты вообще запомнила, что нужно произнести, чтобы зайти сюда, — удивился Драко, водя палочкой по пергаменту и заставляя буквы выстраиваться в новые слова.       Признаться в чувствах ни один из них не решался, даже не решался признаваться в них самому себе: слизеринец считал, что всё это сплошное наваждение, и втягивать гриффиндорку в ещё более тесную связь будет слишком опрометчиво и неправильно по отношению к ней, Уизли же думала, что, не предпринимая попыток сблизиться, она держит его в безопасности. Связь с бывшими Пожирателями Смерти не поощрялась, а если таковая была, то из волшебника или волшебницы старались вытащить всё, что было известно о предателе. Однако они почему-то продолжали встречаться, и основным предлогом для этих встреч были тренировки. Джинни обучала Драко сглазам, а он же показывал, как правильно обращаться с травами и зельями. Это здорово помогало на Зельеварении и Защите от Тёмных искусств.       Но чувства были, и скрывать их выходило из рук вон плохо. На парных занятиях, в столовой, да даже в коридорах Хогвартса Джинни ловила на себе пристальный холодный серый взгляд Драко и невольно начинала краснеть.       — Что ты делаешь, Малфой?       — О чём ты? — юноша сдувал заклинание за заклинанием, пытаясь разрушить созданную на пергаменте цепочку слов.       — Ты знаешь, о чём я.       — Ну, так это же не я краснею, Джин, — ехидно подметил он и довольно улыбнулся, убедившись, что буквы остались на месте.       — Идиот.       Видеться открыто они не могли, для этого, собственно, и проработали схему с секретными посланиями, разными совами, укромными уголками по всей школе, а позже — и по всей стране. Свидания были короткими, потому как за Малфоем продолжали наблюдать мракоборцы. Да, с его семьи частично сняли все обвинения, но его постоянные передвижения заставляли насторожиться. Но в один момент необходимость тайны исчезла.

«Они придут за мной»

      Дорогу Джинни преградила Астория Гринграсс. Ну, конечно, чистокровная слизеринка, находка Люциуса Малфоя, лучшая партия для единственного сына, вечно ошивавшаяся в Малфой-Мэноре после предъявления Драко обвинений.       — Удивительно, что ты появилась здесь только сейчас, — опустив приветствие, гриффиндорка оглядела девушку.       — Я всегда была здесь. А тебе вообще лучше не соваться сюда, Уизли.       — Уж поверь, я разберусь, куда мне лучше соваться, а куда нет.       Драко сидел за столом в своей комнате, нервно пролистывая одну книгу за другой. Он оторвался от страниц, когда услышал топот и ругань на лестнице.       — Уизли?       — Она сказала, что пришла к тебе, Драко. — Астория даже не пыталась прикрыть своё недовольство. — Как это понимать?       — Тебе не нужно ничего понимать, можешь идти, — сухо произнёс он, поднялся из-за стола и подошёл к Гринграсс. — Спасибо, что проводила её сюда, — и, оставив девушку в коридоре, закрыл дверь.       — Есть, что сказать?       Малфой поднял на Джинни взгляд, но тут же увёл его в сторону. Ему было стыдно.       — Выкладывай, никто не знает, что я здесь. Для всех я на отдыхе после серии матчей по квиддичу, как и вся остальная команда. Вообще-то я там и была, пока не прилетел твой филин.       — Я не мог отправить другую птицу. Мать наложила на него некоторые чары, надеюсь, это помогло ему не попасться на пути к тебе и обратно.       — Обратно он и не смог бы попасться. — Уизли запустила руку в карман, положила на стол красивое перо филина и коснулась его палочкой. — С ним всё в порядке, я привезла его с собой.       — Кажется, ещё и уроки Трансфигурации нам пригодились, — улыбнулся слизеринец.       — Я это спокойно проворачивала ещё на третьем курсе, так что не зазнавайся.       Драко не так боялся мракоборцев и суда, как боялся того, что она не приедет. А вдруг это была ловушка? Происки Министерства? Применить Непростительное и заставить волшебника отправить письмо его сообщникам — не такое уж и грязное дело для них. Они такое умеют. Но всё же Джин приехала к нему.       — Ты же знаешь, что я занимался… исследованиями.       — Целительское дело, я помню.       — Да, но я искал определённые способы поддержания жизни.       — О чём ты? — девушка присела на край стола и заправила палочку за ухо.       — Я был в Албании.       — О Мерлин, — выдохнула она. — Только не говори, что ты…       — Встречался с магами, помогавшими Тёмному Лорду? Да, этим я и занимался.       — Какой ты идиот, Малфой, просто конченный идиот.       — Сделаем вид, что обвинения обоснованные.       — Хочешь сказать, что нет? — Уизли вспыхнула, поднялась и подошла к парню. — Ты столько лет пытался отвязаться от преследования Министерством, и попался. Так глупо попался…       — Джин, — мягко произнёс он, — Джин, я не занимался тем, о чём ты думаешь. Это не тёмная магия, те колдуны практикуют довольно полезные вещи, и если бы их применяли в целительстве…       — Ты хоть слышишь себя? Попробуй заявить это мракоборцам, когда они явятся сюда. Попробуй, давай посмотрим, что из этого выйдет. Ты в их глазах всё равно останешься тем, кто решил либо найти способ возродить его, либо продолжить его дело. Как дурак, Мерлин, как последний дурак.       — Поэтому они и взялись за меня, Джин. — Драко опустил ладони на её плечи. — Любое касательство тёмной магии, даже то, которое может помочь им в поисках реальных последователей Тёмного Лорда, для Министерства как красный флаг. Найти «виновного», закрутить гайки, — да они сейчас делают для этого всё.       — И ты так удачно попался им в руки.       — Я позвал тебя, чтобы ты узнала всё от меня. И уходила.       — Чего? — Уизли вопросительно подняла левую бровь, сбросила руки Малфоя с плеч и отошла на шаг. — В своём уме вообще, нет?       — В своём, — ответил он. — Я не хочу, чтобы тебя клеймили за связь с Пожирателем Смерти.       — Но ты не Пожиратель Смерти, Драко!       — Это мы с тобой знаем, Джин. Но я всё равно должен уберечь тебя от последствий.       — Идиот.       — И никакого эпитета не добавишь? — ехидно спросил Малфой.       — Не добавлю.       Джинни опустилась на кресло и закрыла глаза. Усталость резко обрушилась на плечи, крепко обхватив за шею и чуть освобождая место для нараставшего беспокойства. Раньше она не понимала, за какие грехи Драко Малфой свалился на её голову. Свалился и, возможно, даже жалеет об этом. И вот задалась снова, прежде и сейчас имея возможность уйти и не возвращаться, но твёрдо стоит на своём и не уходит.       Он был бы и рад дать ей ответы, взять разжёванное и искромсанное им самим его внутреннее да выложить перед ней. Чтобы оно в конвульсиях билось под его пальцами, но каждой чертой своей говорило, что оно его, только что выкорчеванное, для неё одной, чтобы вопросов вообще не возникало. Но он не может. Вонзил нож по рукоять в это кричащее мучающееся, потому что нельзя выпускать, нельзя допускать, чтобы это его другое, другой он которое, вдруг вышло и заняло место, ему прилагающееся. Нельзя, чтобы она видела, как плохо ему вдруг стало, когда она чуть не упала с метлы во время одного из матчей, куда он тайком пробрался, чтобы посмотреть на неё, а особенно плохо — когда она зашла в его комнату с этим её шлейфом из ароматов пыльной дороги, только распустившихся цветов и вишнёвого киселя. Откуда он вообще знаком со вкусом вишнёвого киселя, какого чёрта?       Драко открыл окно, выпустил филина и посмотрел на Джинни. Она так и продолжала сидеть и, кажется, пыталась выровнять дыхание. Рукоять всаживалась ещё глубже, проворачивалась, чтобы острие застряло среди жил и мускулов, да покрепче, чтобы точно не сдвинулось, не выдернулось, а тут было, рядом, свербело и терзало.       — Джин?       — Замолчи, Малфой. Просто замолчи.       Она была бы рада осознать и принять, чего же именно он хочет, больше не требуя ответа, взять перемолотое в тупой мясорубке ею самой её внутреннее да показать ему, прямо здесь, без опаски быть обнаруженными, уличёнными в чём-то дурном, запрещённом, неодобряемом. Чтобы он видел, как с её пальцев капает ядовито-бордовая кровь, как одна из струек бежит по предплечью, капает на брюки, растекаясь багровеющим пятном, которое всё растёт и растёт, а потом выяснилось бы, что это не пятно растёт, а она уже вся в крови, как в слизи после занятий по Уходу за Магическими Существами, покрытая кривоватыми траекториями путей слёзных дорожек. Но продолжает держать, не выдёргивает, а прячет глубже, закидывает камнями из абсолютно чужих слов.       Джинни открыла глаза и посмотрела на него как будто бы холодно, как будто бы не задыхалась от только одного его присутствия, по-прежнему стараясь выровнять это дыхание. «Посмотрите-ка на неё, чёртова героиня тут нашлась». Героев в этой истории нет и не было.       — Зря мы вообще начали общаться.       Уизли смерила Малфоя колким взглядом, но продолжала держаться, чтобы не взорваться на месте, скривила губы, утрамбовывая в груди кирпичную кладку, хороня в себе все проявления чего-то, что всё душило и душило. «Прочнее, давай прочнее». Чтобы не рассыпалось, чтобы стучало изнутри, но вырваться не могло, чтобы было простым напоминанием, как можешь чувствовать и тянуться.       — Я уже говорила, что ты идиот?       — Пару раз, — рукоять в груди сдвинулась, Драко поморщился и снова посмотрел на Джинни.       — Идиот, — кирпич съехал, обнажив пульсирующее и отравленное.       Шум в трактире заставил женщину отвлечься, она быстро метнула в дверь заклинание вакуума и снова повернулась к гостю.       — Знаешь, эта наша находка ведь сохранила мне жизнь.       — Чтобы ты тёмными трансфигурациями занялся? — недоверчиво спросила Уизли.       — Но это лучше, чем твоя затея с Оборотным зельем, Джин. Не буду напоминать, что поспособствовало закреплению заклинания.       — О Мерлин…       Шрамы на её левой и его правой ладонях — следствие одного из крепко связующих заклятий, позволявших одному использовать не только свой магический потенциал, но и силу своего партнёра. Джинни нашла его в одной из книг, когда ей всё-таки удалось уговорить его на поиски альтернативных путей исхода сложившейся ситуации. Оборотное зелье с волосом её троюродного кузена Малфой предпочёл споить кактусам на подоконнике в своей комнате.       — Не знаю, хорошо ли, что у нас это получилось.       — Уверяю тебя, все присяжные ахнули, когда я рассыпался на сотни летучих мышей и растворился.       — Можешь не уверять, это было во всех газетах на первых полосах, даже в самых желтушных.       — Прости меня, Джин.       — За что?       — За твою карьеру в квиддиче.       — Это было моё решение, Драко, — она постаралась ответить как можно мягче. — К тому же, я не знала, потребуется ли тебе когда-нибудь ещё сила. Поэтому я обосновалась здесь, в небольшом трактире. Но прошлое в квиддиче приносит свои плоды: бар оказался очень прибыльным.       — Я рад, что нашёл тебя.       — Опустим это до момента, когда ты наконец расскажешь мне, что с тобой произошло.       — Помнишь магов из лесов Албании? — Джин кивнула, мужчина продолжил. — Я отправился к ним. Думал, что смогу обосноваться там и тихо заниматься целительством, да даже среди тех же магглов, однако они сделали меня чем-то вроде своего подопытного.       — Оттуда все тёмные трансфигурации?       — Да, — кивнул он, — оттуда.       — Дай угадаю: и ты в кои-то веки решил воспользоваться шрамом, чтобы выбраться?       — Я трансгрессировал сначала к твоей старой квартире в Лондоне, а дальше — по твоим следам. Потому что наконец понял, что изначально выбрал не то, пошёл не по тому пути. Поэтому старался найти тебя как можно быстрее, чтобы успеть увидеть тебя. Если бы я понял это раньше и спросил у тебя, будем ли мы вместе, что бы ты мне ответила?       — Будем.       — А сейчас?       — А сейчас ни у тебя, ни у меня нет другого выбора, Драко.       Малфой измученно улыбнулся и поймал катившуюся по щеке Уизли слезу.