Не умирай

Красная вязка жидкость плавно расплывалась вокруг похолодневшего тела, что почти не подавало признаков жизни. Тучи сгустились на небе в тот же миг, им тоже было тяжко созерцать сию картину.           Он спешил к нему. Спешил из-за всех ног, ведь чутьё подсказывало, что что-то не то и быть ему надо совсем не там, где он находился буквально пару минут назад. Ноги еле перебрались, тело двигалось лишь под влиянием адреналина и слегка безбашенной головы. Да, именно безбашеной, ведь сбежать из крепости самого Ксено, который, на удивление Гена, не приказал пристрелить его, как только босые  ноги ступили за пределы замка, есть самой необдуманной вещью в его жизни. Хотя скорее всего Ксено это рассчитал наперёд, и просто закрыл глаза на такую «измену». Ну и ладно, не до этого ему сейчас. Об этом он будет думать, когда убедится, что проиграл себе, а точнее своему чутью. Асагири надеялся, что потом, возвращаясь обратно на вражескую территорию, посмеётся с этого от души, нарекая себя глупым ребёнком.           В ногу ударила резкая, обжигающия боль, видимо, наступил на что-то. Больно, очень больно. Терпеть не может он физическую боль, а моральную тем более, но что поделаешь? Бежать прекращать нельзя — это потраченное время, что для него сейчас является роскошью, потому надо сжать зубы и делать  это сквозь боль. Слёзы градом катались по побледневшему лицу, спасибо Боже, что память подарил хорошую и Ген точно знал дорогу к «Персею».           Только глаза заметили знакомые очертания корабля, как на всё стало наплевать, и в душе рухнул камень в тонну. Губы сами по себе расплылись в глупой, кривой улыбке. Хотелось менталисту закричать, что всё хорошо, что ещё чуть-чуть и они выиграют, что он просто пришёл под прикрытием на разведку, как услышал выстрел, который со свистом пролетел над его бело-чёрной макушкой. Улыбка сползла, уступая место страху и другим эмоциям, которые спутались между собой, создав непонятный клубок чего-то точно не нужного сейчас Гену.           Теперь им движет животный страх и непонимание происходящего. В ушах звенели разные голоса, но он так и не смог понять чьи они и настоящие ли вообще, а не плод его грёбаного воображения, которым Боженька тоже не обделил. Асагари молниеносно кинулся к кораблю, моля Всевышнего, чтобы тот, кто стрелял, не правильно рассчитал траекторию полёта пули. Он сам не знал почему именно об этом думал, ведь не обязательно знать такие мелочи при стрельбе, да кто вообще этим занимаеться будет? Да, так Ген успокаивал себя, игнорируя холодное понимание, что ножом вбивалось в его черепушку.           Корабль созерцал перед ним. Вокруг восцарила гробовая тишина, ни пения птиц, ни звука реки не услышишь, кроме всхлипов и душераздирающего минутного крика, которые доносились с самого корабля. Менталистом вновь хотели завладеть страх, разочарование, злоба, горечь: не самые приятные чувства в общем, но он не позволил, вытеснив все эмоции из своего сознания. Остался лишь холодный разум.           Нога ступила на деревянные доски палубы, оставляя после себя кровавые следы. Синие, почти что чёрные, пустые глаза, узрев лежащего физика на полу, вокруг которого успело образоваться кровавое пятно,  совсем поблекли. Тело затряслось, перестало слушать хозяина. Ген кинулся к другу. Никто на корабле даже не поинтересовался что он здесь забыл, лишь послушно разошлись, увидев, что к их вождю рвётся Асагири. — Падла, не вздумай умирать, слышишь?! — хрипло прочычал он, упав на колени у тела Сенку.           Картина была ужасна, смотреть на обоих было тошно и невыносимо, потому много кто зажмурился, отвернулся, лишь бы как-то отгородить себя от этого. — Не дрейф, уже раз воскресили и сейчас тоже… — почти не слышный дрожащий голосок, что сейчас особенно напоминал Гену пение ангелов или звучание арфы, заглох так и не договорив фразу. Веки опустились, пряча рубиновые и видно измотаные глаза.            Как реагировать? Что сейчас происходит? Может сон? Эти вопросы тут же атаковали голову болтолога, что медленно поднялся, имея все шансы грохнуться на месте, ведь ватные ноги не держали. Он попятился назад, но почти сразу на что-то наткнулся спиной. Тёплые и сильные руки аккуратно сжали его трясущиеся плечи, что заставило вздрогнуть сильнее. — Успокойся. Не поможешь ты ему так, — тихо и ровно шепнул Рюсуй, хотя в голосе его тоже можно было прочесть много чего. — Да… да… мне просто надо выдохнуть и выпить чего-то… да, выпить. И покрепче… — нелепый и неуместный смешок вырвался с бледных губ. Ген попытался отойти, но и шага не сделал, как в глазах потемнело и тело сию же минуту полетело куда-то в сторону, но упасть не успело, ведь было подхвачено Рюсуем. ***            Если бы не яркие лучи солнца, что падали прямиком на лицо, то вряд-ли бы Ген продрал чёрные глаза. Поглядев пару секунд на свет, он был намерен перевернуться на другой бок, но резко подскочил, вспомнив, что да как. — Чёрт! С-сенку!.. — Да не ори ты, — тут же последовал ответ на крики болтолога, что заставил его резко повернуться на источник, широко распахнув заспанные глаза.           Ген подскочил с койки и запутавшись в собственных предательских ногах упал прямо в ноги учёному, сжав мягкое тёплое одеяло, да так крепко, что костяшки побелели. Сенку молча наблюдал, ибо понимал, что какие-либо слова здесь лишнее.  Это чистые, самые правдивые и прозрачные как стекло эмоции, которые не скрыть никакими отмазками и лживыми фразами. — Я-я… так испугался… — сквозь слёзы, дрожащим голосом молвил Ген.            Почему-то стыдно было поднимать ему взгляд на учёного, что легко улыбнулся, в уме моля, чтобы менталист сейчас не обратил свой взор на него, ибо так отчего-то было неловко. Щёки у обоих горели адским пламенем от эмоций и чувств, что их переполняют, но им так неудобно об этом друг-другу сказать, и фраз мира точно бы не хватило для всего, что они чувствуют сейчас по отношению друг к другу.            Сенку поджал губы и тревожно взглотнул, устремив взгляд на разноцветную макушку. Рукой потянувшись к лицу, он бережно поднял его и притянул к себе. Глаза их встретились, загоревшись каким-то незримым ранее огнём. Всё отошло на второй план, сейчас их никто не беспокоил кроме них самих. Сухие губы соприкоснулись, даря своё тепло. Тела их пылали, они отдались этому целиком, и были не прочь сгореть до пепла лишь бы не разорвать тонкую нить душ, что слились воедино. — Да, я тоже… — произнёс учёный тихо, отстранившись, но тут же был затянут обратно в сладкие поцелуи.           Теперь их определённо ждёт котелок в Аду, но это не важно, главное, что вдвоём, главное, что больше они не растанутся, а куда в последствии попадут значения совсем не имеет.