Рисую запятую

Кай прогуливается по ювелирным магазинам. Он не знает размера колец, не разбирается в этом — как только тогда на Сехуне женился? А ещё он знает, что Бэкхён не носит украшений. И всё же, если это — свадебный подарок? Мужчина подглядывает за парочкой в одном из салонов. Молодые бета с омегой примеряют кольца и ярко улыбаются друг другу, обмениваются поцелуями и даже не смотрят на цену.  — Добрый день. Господин ищет подарок кому-то особенному? — из-за спины альфы выплывает широко улыбающийся консультант,  — Мне бы …. Цепочку. Знаете, я слышал, что как-то по длине цепи можно узнать размер кольца,  — Ого, — продавец округляет глаза, — Это очень… необычно. Но выполнимо. Думаю, что Вы ищете подарок второй половинке?  — Ну нормально на обручение подарить цепочку?  — А, эээ, — Кай видит разрыв шаблонов у этого парня и улыбается, так как тот только сильнее теряется, — Я не знаю, вроде как, не запрещено. Нет плохих там примет и чего-то подобного. Хотя я с таким раньше не встречался,  — Тогда это именно то, что нужно! / Бэкхён ощущает накал страстей на работе. Как-никак, конец года, скорые праздники, первое прослушивание на весенний фестиваль, приуроченное к католическому Рождеству. А ещё сотни документов разного толка. Заведующий зашивается на работе, радуясь простым обедам с хореографом Кимом, незамысловатым ласкам и поцелуям на прощание. Но всё же предчувствие, а ещё раскалывающаяся голова от огромного объёма информации, полученной от господина Ли Тэёна, давят на нервы. Так что явление Чонина в пятницу, пара дежурных вопросов про субботу и брошенное на последок: «Оденься потеплее» — пролетают мимо ушей. И всё равно в субботу Бэкхён накидывает на плечи не рубашку, а джемпер; натягивает на ноги не классические брюки, а тёплые джинсы; даже родную классическую пару балморалов меняет на конверсы. Мужчина смотрит на себя достаточно долго для того, чтобы хмыкнуть, проморгаться и выйти на работу. В своём кабинете заведующий Бён проводит долгих четыре часа, восполняет всё пропущенное, уже даже задумывается о том, чтобы полениться полчасика и выпить чайку, как дверь ударяется об стену, и на пороге возникает Ким. Альфа улыбается:  — Бэк, ты закончил на сегодня?  — Почти, что-то важное?  — Да так, — Чонин садится на вечный стул, — Я подожду тебя, пора отдохнуть от всего этого, да?  — Трудная неделя, да, — Бэкхён в прищуре улыбается и возвращается к документам, За каждым воздушным движением кисти беты альфа следит особенно внимательно. Он вылавливает манеру держания ручки, как изящные пальцы скользят по бумагам, как идёт подпись. Потом только Ким обращает внимание на размеренное движение груди вверх-вниз, на морщинку на лбу, что то возникает, то исчезает. «Бэкхён за работой» — одна из любимых художественных картин Чонина.  — Думаю, что пора закончить. За переработку мне не платят, — Бён закрывает свой блокнот и поднимает глаза на Кима,  — Бэк, а я думал ты в субботу на работу от безделья приходишь,  — Айщ! Кто тебя просил?! Ты хоть задумался, сколько на мне важных дел?  — Понял-понял, Бэк, всё? — мужчина подскакивает на ноги и осматривает одежду также поднявшегося старшего, — Ты хорошо оделся,  — Я всё-таки услышал тебя,  — Спасибо, Они выходят под улыбочку охранника из здания факультета, проходят на парковку и выезжают из Академии. Бэкхён скрещивает руки на груди, поворачивается лицом к окну, наблюдая быстро сменяющиеся картинки пейзажа. Ни на чём не хочется задерживать взгляд. Спрашивать: куда едем, зачем — тоже. Мужчина просто наслаждается мягким теплом салона, невесомой имбирной ноткой и заботой альфы. Бета прикрывает глаза:  — Нини, я так устал за эту неделю,  — Всё будет в порядке, Бэк, я не буду выматывать, — Чонин поджимает губы и крепче сжимает руль,  — Я верю. Но ничего не могу поделать с желанием просто поспать в твоих объятиях,  — Переезжай ко мне. Будем все вместе кататься на работу,  — Скажи ещё, что буду собирать рюкзачки твоим детишкам, — хмыкает бета,  — Они сами справляются, — Кай выдаёт короткий смешок, сворачивая на международную трассу, ведущую из города,  — У тебя хорошие дети, Нини. Очень хорошие, береги их,  — Я знаю, и я постараюсь быть внимательнее к ним, чтобы они начали доверять мне больше, чтобы относились как к родителю, а не другу, или там… Я не уверен, как хорошо они ко мне относятся. Хотя Хёк-и любит признаваться мне в любви перед сном. Это так смущает, до сих пор. Потому что это так искренне, — мужчина закусывает губу, прерывая себя на полуслове, но его пассажир не замечает, погружаясь в дрёму. Альфа бросает на него взгляд и хмурится: кажется, что сегодня не лучший день для предложения. Хотя бы дождь не идёт. Ким сворачивает к океану, проезжает на пляж и вынимает ключ из зажигания. Он оборачивается на всё ещё дремлющего старшего, и просто выходит из машины. Мужчина бредёт вдоль волн, вглядывается в спокойную сегодня стихию, размышляет о будущей жизни вместе с Бэкхёном. Чонин трёт ладони друг об друга, согревая те, продолжает отдаляться от «Саньёна», осознавая вдруг, что сбегает не от любимого, а от самого себя. Он всегда первым уходит, или его отталкивают? Он всегда был так называемой «жертвой обстоятельств», или всё же принимал свои решения? Ему всегда была так дорога карьера, или это шанс спрятаться от чего-то? Что, если он просто не способен к семейной жизни, в генах не заложено? Хотя танцы вот, тоже, никак не могли быть унаследованы хоть от кого-нибудь, но всё же «памятник при жизни» уже есть. «А не нравился ли мне Бэкхён ещё тогда? Когда моя влюблённость к нему угасла, став только братской привязанностью? И почему ни с одним из своих последующих партнёров я никогда не достигал такой близости?» Вопросы, вопросы, вопросы. Они крутятся, бередят душу. Так не вовремя, и так не в руку, когда вокруг поразительная тишина, оглушающее спокойствие и мерный шум волн. Альфа должен понять и дать бете выспаться. Но он оборачивается и видит стоящего около машины Бэкхёна. Тот кутается в пальто и, обнаружив взглядом Чонина, делает неуверенные шаги по ледяному песку, спросонья шатаясь по ветру. Бэкхён подходит вплотную, не оставляя между ними много пространства — только ладонь протяни и опусти на надёжное плечо альфы. Что бета и делает.  — Бэк, как ты себя чувствуешь?  — Лучше. Вода успокаивает меня,  — Хорошо. Можешь, Бэк, … можешь закрыть глаза? Ладонями? — мужчина нежно обнимает пальцами ладони старшего, подносит те к глазам и объясняет на возмущённый взгляд, — Будет сюрприз. На счёт три, Бэк, хорошо? — не замечает, как переходит на шёпот, Бета кивает, зажмуривается и по-своему устраивает руки, прячась от всего на свете. Альфа закусывает губу и присаживается, медлит и всё же опускает одно колено на холодный, мокрый песок, второе, зарывается в тот носами обуви. Он выуживает из внутреннего кармана куртки длинный бархатный футляр и вытягивает тот, крепко держа на ветру, боясь раскрыть и потерять что-то ценнее украшения.  — Три, Бэк, Бэкхён улыбается и отрывает руки от лица, раскрывает глаза и едва не делает шаг вперёд, но вовремя опускает взгляд вниз. Он с недоумением смотрит на картинку перед собой, с губ слетает улыбка.  — Бён Бэкхён, я хочу, чтобы ты стал моим законным супругом. Хочу всегда просыпаться и засыпать с тобой, заботиться о тебе и получать в ответ всю твою нежность. Хочу, чтобы ты и дальше направлял меня в этой жизни, не как коллега, не как близкий друг, не как хён, а как мой муж. Бэк, я не выбрал колец, но ведь ты итак знаешь, что я немного с «приветом», и всё же…. Пусть это будет моим знаком внимания тебе и обещанием. Потому что, закрыв замочек цепочки, ты навсегда запрёшь моё сердце своим ключом — буду принадлежать тебе, выполнять все твои несуразные «хотелки», будем вместе воплощать твои фантазии, Иногда Чонин нервно похихикивает, но всё же продолжает и продолжает. Он не уговаривает, не предлагает. Он просто говорит о всех чувствах, которые когда-либо испытывал к Бэкхёну. Враз раскрывает все свои карты, делится чем-то большим, вручает всего себя другому человеку — без остатка, самозабвенно, наивно и по-детски. Помимо прочего, помимо воздушных обещаний, он делится своими волнениями, переживаниями и неуверенностью по поводу брака, совместного проживания, спокойного быта и неизбежной старости. Альфа не видит, как руки беты поднимаются к щекам, как из глаз из-за ветра, а потом и нервного напряжения, начинают катиться слёзы. Не видит, как самый важный человек уже судорожно кивает, проглатывая слёзы и такие сейчас лишние слова посреди этого монолога. Потому что одно дело — знать, что ты любовник, хён, друг, а другое — жить с кем-то особенно ценным, особенно важным, нужным настолько, чтобы стать членом семьи. Это приятно — когда тебя так высоко ценят, стоят на двух коленях и со смущёнными смешками дарят себя взамен, чтобы также…. Не принадлежать друг другу, но дополнять, быть чем-то единым и понятным лишь им двоим.  — Нини, — Бэкхён шмыгает носом, привлекая к себе внимание, — Нини, я согласен, согласен, Чонин сглатывает и поднимается на ноги, забывая отряхнуться, раскрывает коробочку, показывая цепочку. И бета скользит пальцами по якорному плетению белого золота, ещё раз кивает:  — Она прекрасна, Нини, — он поднимает глаза на альфу, вновь и вновь шмыгает носом, пытаясь сохранить хоть толику самообладания, — Поможешь?  — Да, конечно, да, Чонин аккуратно достаёт простое украшение и протягивает золотую нить через тонкую шею Бэкхёна, встаёт за спиной того и закрывает замочек, оставляет условный поцелуй на затылке и обнимает за талию:  — Я твой, Бэк, Бета разворачивается в руках альфы, ударяет того кулаком в грудь и возмущённо молчит какие-то секунды, чтобы затем самому обнять младшего, прижаться к сильному телу того всем собой, смеяться и плакать в куртку, прячась от ветра, и всё равно морозя лицо больше положенного. Ким опускает щёку на макушку Бёна, гладит того лапами по спине, чуть качается из стороны в сторону и улыбается так просто. Не ярко, или там довольно, тем более — не грустно, или как-то ужасно. Просто улыбается. От такого простого счастья. Когда знаешь, что не только завтра утром в твоём доме будет тепло, а всегда. / Донхёк листает каналы и цокает на очередное сообщение от Марка об очередном сообщении от Джонни.  — Как думаешь, — начинает омежка, когда старший брат спускается к нему в зал из своей комнаты во всём домашнем и падает на диван рядом, — Папа сегодня сделает Бэкхёну-щи предложение?  — Надо было сделать много лет назад, — хмыкает Тэён, роняя голову на тёплое плечо младшего, — Спорю на тысячу вон, что сегодня,  — Даже спорить не буду. Кстати, Джонни адекватный парень? А то строчит моему Марку, тот меня задёргал уже,  — Джон? Нормальный, пойдёт твоему Марку,  — Что это значит? — Донхёк опускает глаза на поднявшего голову Тэёна.  — Этот идиот искал особенного омегу для собственного аромата кофе. Марк как-то угодил ему не только по этому параметру, но и своими постоянными хиханьками-хаханьками. Джон любит болтать, Марк любит ржать. Вот и думай сам, Хёк-и,  — Ну, звучит, в самом деле, логично,  — Вот. Переключи на третий канал, там были мультики, — альфа дует губы и строит глазки младшему брату, который, закатив глаза, включает заказанный канал, и получает поцелуй в плечо, — А кто такой Тэиль?  — Откуда ты его взял?  — Бэкхён-хён проболтался. Мы с ним много наболтали. Два дурака,  — Вот уж точно,  — Интересно: он всё помнит, или как? Я бы не хотел, чтобы что-то всплыло чуть позже, — парень хмурится, опуская взгляд от экрана в пол,  — Чтоб ты знал: мы тоже всё слышали. Лично я. И про Бэкхёна-щи, и про тебя самого. Так что о нём ты должен заботиться в последнюю очередь, — замечает Донхёк, выдавая ухмылку, — На самом деле, не думаю, что ты должен о многом умалчивать, продолжать винить себя, избегать того брата, ждать осуждения отца за все проступки, — он какое-то время молчит, по аромату старшего брата ощущая страх, уязвимость, волнение, — Встреть Новый Год с отцом, расскажи ему всё за бутылочкой соджу. Только ты и он,  — Какой-то унылый будет праздник без друзей, — Тэён дует губы,  — Твои друзья никуда от тебя не денутся. Кстати, я поеду к аппе, и слышал, что Бэкхён-щи тоже уезжает,  — Да, он в том же баре и сказал, что уедет,  — Видишь — тебе даже напрягаться особо не надо. Просто поговорите уже, как нормальные люди! Хуже детей малых! — возмущённо цокает омега, когда альфа рядом отлипает от него и заглядывает в глаза, растягивая своё извечное «ммм», хотя давным-давно знает, что и как спросить, — Выдавай уже,  — А всё же, кто такой Тэиль? — парень видит, как младший брат закатывает глаза, а потому пару раз коротко хихикает, — Ты меня так просто не заболтаешь. А ещё если долго слушать Бэкхёна-хёна, то можно много всего узнать, и на кое-чём особенно заострить внимание,  — Я уже против того, чтобы он переезжал! / Чонин вносит в свой дом дремлющего Бэкхёна. Мужчина проходит мимо спящих в обнимку на диване в зале детей, невольно усмехаясь — чуть-чуть не дождались, два мелких бельчонка. Альфа приоткрывает плечом дверь и подходит к кровати, осторожно опускает на ту бету, расстёгивает пуговицы пальто, снимает запачканные конверсы, и только потом идёт в коридор, где ставит две пары обуви, гасит свет в гостиной, выключает телевизор и возвращается к себе. Какое-то время раздумывает и всё же раздевается, ложится рядом с Бэкхёном и гладит волосы того, пробуждая. Бён приоткрывает глаза и подпрыгивает на месте.  — Тише, тише, — Ким прижимается виском к виску старшего, опуская голову того на подушку, — Ты у меня, всё в порядке. Так крепко спал,  — Ладно. Надо бы раздеться?  — Да, давай, Бета всё же садится, методично скидывает прямо на пол со своей стороны пальто, поверх — джемпер и даже носки с джинсами. Оставшись в одном нижнем, он укладывается на прежнее место и прижимается дрожащим телом к горячему альфе.  — У тебя уютно, а ещё тепло,  — Кажется, я знаю об этом, — Кай обнимает Бэкхёна за спину, прижимает к груди, утыкается носом в сладко пахнущую макушку, выдыхает на лоб,  — Никогда бы не подумал, что ты окажешься таким порядочным семьянином. Хотя знаешь, это всё — заслуга Донхёк-и, — мужчина перекидывает колено через бедро альфы, короткими ногтями скребёт грудь того, выдыхает в шею, — Как только он появился на пороге твоего дома, ты узнал, что такое ответственность. Впервые за последние годы захотел что-то отстоять себе, стал проявлять интерес к людям вокруг. Ты не просто перешагнул все ошибки прошлого, а внимательно изучил и исправил. За каких-то полгода, — издаёт смешок и поднимает голову, чтобы заглянуть в глаза младшего, — Нини, всего за жалкие полгода ты завоевал моё сердце, не дав шанса ответить «нет». За полгода свой пустой дом превратил в семейное гнездо. Теперь ты знаешь, что воры могут вынести не твои сокровища, не богатства в подвале, а кое-что более ценное. И знай, что если раньше ты просто бесил меня, бесил всех вокруг своей гиперактивностью, то с появлением Донхёк-и, ты научился не суетить, но вдыхать жизнь в рядом стоящих. В меня. В студентов. В своих детей, Чонин крепче прижимает такого драгоценного сейчас Бэкхёна, такого расчувствовавшегося и, как всегда, правого.  — И ты должен поблагодарить Донхёк-и. Простить ему эти «свиданки». И ты должен поблагодарить этого Тэёна, потому что он такой же бесшабашный, как и ты, но умеет слушать, и легко учится на твоих ошибках. Знаешь, почему он согласился переехать? Чтобы не повторять твой путь, чтобы наблюдать за тобой и учиться жить в настоящей семье. Своим детям ты — не отец. Нет, ты родной отец, конечно, — бета дёргает носиком, часто-часто моргает, немного путаясь в словах из-за усталости, но продолжает, потому что на все откровения альфы хочется и самому рассказать всё, что кажется важным, — Для Донхёк-и — ты забота и внимание, необходимый дом и тепло. И всё-таки, ты ему больше друг. Или старший брат. Для Тэёна ты — пример для подражания, идеал, к которому он стремился с детства, которым был одержим все эти годы. Ты, конечно же не знаешь, но он назло тебе выбрал хип-хоп, хотя у него много талантов к танцам. И для меня. Для меня ты стал второй жизнью. И я надеюсь, что осознав это всё теперь, ты сохранишь то, что таким трудом приобрёл. Сохранишь и приумножишь, Ким срывается. Он опрокидывается Бёна на спину, касается губами лба того, шепчет «спасибо», вперемешку с «люблю тебя», нежно целуя щёки и глаза, потираясь носом о скулы и губы, о подбородок и линию челюсти, скользя зубами по ароматной железе, благодаря. Сжимает ладонями плечи, руки, оглаживает часто вздымающуюся грудь и раздувающиеся на вдохах бока. Он едва ли не впервые испытывает к старшему не страсть, а что-то иное. Привязанность, восхищённость, доверие, нежность. «Нежность» — Чонин заглядывает в глаза Бэкхёна, заглаживает чёлку того на одну сторону, и приникает губами к шее, спускается по линии плеч, продолжая гладить бока того и спину, просто целуя.  — Нини, не надо,  — Я не возбуждаю, успокойся,  — Но…?  — Я просто люблю тебя, всего лишь люблю тебя, — альфа одной ладонью мягко касается щеки беты и, проведя языком по нижней губе того, целует. Целует сладко, глубоко, но всё ещё нежно, абсолютно спокойно. Хочется губами сквозь кожу, глубже плоти и крови. Хочется выцеловать эту душу, утонуть в чужой сладости и забыть себя. Чонин ловит губами порывистый вдох Бэкхёна, всем весом наваливается на того, переплетает пальцы одной руки, пока второй продолжает ласкать пунцовую щёку. Трётся лбом об острый подбородок, посмеивается от касаний чужих губ к волосам, от горячих рук на своих плечах, от того, как пальцы сжимают кожу с такой силой, что явно будут синяки в не самых приятных местах. Мужчина не замечает, как всхлипывает, вновь и вновь касаясь носом ароматной железы беты, как вновь и вновь шепчет что-то похожее на «самый важный человек», «не брошу тебя», «люблю тебя» куда-то под ключицы, в сердце, в лёгкие, чтобы старший дышал этими словами, выдыхал и дальше его любовь. Мало слов, мало касаний. Это похоже на настоящее помешательство. Такая близость, такая любовь — это интимнее совместно приведённых гонов или течек, это выше обычного брака и парных колец, это настоящее единение душ, осознание и принятие, отчаяние и новая надежда. Много, много и всё равно мало. Один человек — и десяток ролей в жизни другого человека. Один человек — и целый мир в нём и всё в мире — для него одного. Кай снова и снова целует Бэкхёна, топит того своей так ярко раскрывшейся любовью, глушит своими чувствами и даже, кажется, феромонами. … Утро встречает бету опухшими и искусанными губами, пряным ароматом имбиря и горячей рукой поперёк живота, мягким одеялом на плечах и холодком на стопах. Он улыбается и прижимается спиной к боку альфы, наслаждаясь простым уютом и тягучей леностью выходных. Так наплевать на весь мир за дверью этой комнаты, за стенами этого дома, где-то ещё, дальше объятий Чонина. Шорох и шутливые споры Тэёна с Донхёком мало колышут, как и аромат яблочного пирога, подгоревшего в духовке из-за двух сонных тетерь, так взволнованных тем, что их отец всё же ночует с Бэкхёном в своей комнате. Тэён открывает духовку и шипит на содержимое той:  — Хёк-Хёк-Хёк, давай тряпку или что — надо доставать! Оно уже всё сгорело нафиг, Хёк!  — Духовку выключи, — омежка выплывает из-за спины того с перчаткой, садится рядом и сам тянется доставать противень,  — Ты думаешь, теперь мы вчетвером будем кататься в машине?  — Как придётся, — Донхёк роняет всё равно горячий пирог на стол и смотрит на дым от того, цокает, оглядывая сгоревшие до чёрной карамели края, — Ты весь сахар угнал туда, верно?  — Не весь, — альфа выпрямляется и дует губы на младшего брата, — Я не мог удержаться! Так сладко же пахнет!  — Я и без тебя ощущаю,  — Ты уже целовался с ним? — Тэён ставит чайник кипятиться, — Если что, этот хён всегда готов предоставить свои услуги для практики,  — Иди к чёрту! — едва не кричит Донхёк, — Разберись со своей личной жизнью, а потом лезь в мою. И не вздумай рассказать отцу о Тэиле,  — Тогда, мне нужно, чтобы ты помог мне в одном деле. Самому мозгов не хватает, и нужно, ммм, — альфа нарочито поднимает глаза к потолку, а потом опускает те на братишку, подмигивает и продолжает, — Мнение школьника-омеги,  — Что за дело? Ооо, убедившись в таланте омежки к гениальным выдумкам, к прекрасным планам, Ли-старший накидал список дел, которые нужно решить как можно скорее и как можно более качественно. Начать стоит с налаживания прежних отношений с крошкой-Джено. А потом идти дальше. Тэён уже купил бутылочку соджу на Новый Год для долгого разговора с отцом. Сейчас ему не кажется — парень уверен — что многое ещё можно исправить, многое можно изменить и перекроить прямо сейчас, подрисовать к поставленным в жизни точкам хвостики, чтобы вышли запятые, чтобы было куда возвращаться, чтобы можно было до конца разобраться во всех своих проблемах и спокойно идти дальше. Выйти человеком не из «неполноценной семьи»; но «своеобразной», той, которую ему сейчас дарит отец, которую смог создать из обломков чего-то старого Донхёк, и за сохранением которой сможет проследить Бэкхён. Чтобы потом молодой альфа мог сюда возвращаться и знать, что любому ему тут будут рады; чтобы он знал, как преодолевать трудности друг с другом; и чтобы знал, как можно создавать что-то качественно новое, своё, возможно, что с тем самым Донёном. Тэён по-новому смотрит на Донхёка, который когда-то набрался решимости войти в чужую жизнь, в жизнь отца, указать на все ошибки и с пониманием отнестись к корявым исправлениям. Подумать только, шестнадцатилетнему омежке просто нужно было явиться на порог отчего дома и не просто сказать слова о любви, не потребовать чего-то, но каждый день своими незамысловатыми поступками доказывать нужность родителя в своей жизни, проявлять к нему заботу и самому многому учиться. Донхёк — маленький волшебник, который умеет раскрашивать чёрно-белые веера под своё усмотрение, умеет анализировать каждую сторону и превращать её в то, что он сам хочет видеть. И Тэён отчаянно хочет научиться именно этому. И сделает всё, чтобы младший братец и дальше был творцом своей судьбы, был мастером красок и не боялся проявлять своих чувств к самым дорогим людям. Будет оберегать и поддерживать во всех делах, имея за плечами какой-никакой опыт в той сфере, в которой Ли-младший пока ещё совсем не много смыслит.  — Мы со всем справимся, да, Хёк-и?  — А то! — подмигивает Донхёк, продолжая срезать подгоревшие края яблочного пирога. / Джехён протирает прилавок и поднимает глаза на колокольчик: сейчас около часа дня, и он тут только потому, что прогуливает контрольную по обществознанию, к которой и не думал готовиться.  — Бэйби, — Джонни роняет локти на ещё влажную стойку, — Мне с другом по эспрессо,  — Хён, у вас дедлайны, да? — бета улыбается, принимаясь за работу,  — Да-а, конец семестра. А мне с этим придурком ещё четыре лабы оформлять. Только глянь на эту бестию! — альфа показательно тыкает пальцем в красный хвостик паренька за ноутбуком, расположившегося подальше от входа, — То он мне глазки строил, то на подработку кинулся, то проспал. А теперь мы тут. В жизни бы не подумал, что буду жопу рвать ради хорошей оценки и стипендии! А он мне всю картину портит!  — Хён, будь спокойнее, — Джехён посмеивается, наполняя вторую чашку бодрящим напитком, — Не порть особой атмосферы тут,  — Ага, завтра ещё и Рождество, — Со вскидывает брови и оборачивается к напарнику, — Юта, может сладкого?  — Джонни, это тут подают клафути с персиками? Про которые ты тогда заливал мне полпары! — отзывается Юта,  — Нет, — Джонни вдруг смеётся и переводит многозначительный взгляд на Джехёна, — Но тут есть один замечательный персиковый десерт,  — Какой? — парень поднимается с места и подходит к одногруппнику, стреляет накрашенными глазками по полупустой витрине и хмурится, — Джонни…  — Десерт называется «Чон Джехён», — выдаёт альфа, так что бета едва не роняет две чашечки эспрессо на пол, — Бэйби, вот это — мой «бест френд», моя «бестия» — Накамото Юта. Юта, тот самый «бэйби», он же «малыш», он же «Джехён-и»,  — О, очень приятно! Я уж и не думал с тобой познакомиться! Джонни очень трепетно охраняет своих друзей от меня! — студент падает локтями на стойку и ярко улыбается,  — Мне тоже очень приятно, — бета очаровательно краснеет, а когда альфа ничуть не скрываясь шепчет «Юта — омега, и в отношениях не состоит, драйв обещаю», так и вовсе заливается краской,  — Эй! — Накамото толкает Со в плечо, — Мы пришли делать лабы, сам же меня обвинял, — он всё же берёт аккуратно две чашечки из чужих ладоней, вежливо кивает с широкой улыбкой, — Правда приятно, Джехён-и! Когда студенты усаживаются за столик, принимаясь спорить из-за обилия домашки, Джехён падает на низкий стульчик, достаёт из кармана фартучка телефон и печатает Тэёну:

«Хён, ты очень плохо работаешь. Так плохо, что Джонни-хён нашёл подходящего мне парня б_б Передавай привет Доёни-хёну, и мои горячие приветы твоим младшим братьям! Обещаю угостить вас всех новыми чизкейками ^o^. Теперь у нас всех будет всё в порядке, так что выдыхай, хён, и просто наслаждайся жизнью: 3»

Бета поднимает голову на стук ноготочков по стойке и видит заигрывающую улыбочку на тонких морковных губах омеги:  — Я не могу думать без десерта. Что посоветуешь, очаровательный бариста? Джехён поднимается на ноги и выдаёт коронные ямочки на щеках, рассказывая Юте о новых пирожных.