Вся королевская рать

Хантер глубоко вздохнул и нажал на ручку. Охранное заклинание считало его отпечатки, и дверь открылась без единого звука. — Что-то случилось, Хантер? Император почувствовал его присутствие раньше, чем щёлкнул замок. Это всегда напрягало Хантера. И вызывало уважение, конечно же. Но больше напрягало. — Катализатор барахлит, — Хантер в пять шагов преодолел короткий коридорчик, снял маску и положил её на невысокую длинную тумбу, на ходу стянул с крючка фартук и наконец оказался в мастерской, — Я провёл первичный осмотр, но он не дал результатов. Нужна более глубокая диагностика. — Справишься сам? Император сидел на полу, подогнув под себя длинные ноги, и скучающе копался в груде артефакторных устройств. Хантер пригляделся — модели не были ему знакомы. — Что это? — спросил он, подходя ближе. — Я нашёл тайную кладовую, о существовании которой успел забыть, — император кривовато усмехнулся, — большинство вещей оттуда — ржавый металлолом, но я надеюсь, что хотя бы часть деталей можно будет использовать заново или в крайнем случае переплавить. Хантер опустился на корточки рядом с ним. — Можно посмотреть? — А ты разве не должен был чинить посох? — сварливо поинтересовался Белос. Хантер нахмурился, отвёл взгляд и уже настроился на возвращение к делам, но император остановил его, — сиди уже. Поможешь. Хантер перевёл наполненный любопытством взгляд на вытащенное из кладовой добро. Несколько посохов — явно прототипов; грубые металлические наручи, неловкая версия тех, что император носил сейчас; старые катализаторы — мутные белёсые стекляшки, давно потерявшие свой агатовый блеск; гротескная деревянная маска со знакомым узким клювом. На маске — глубокие царапины. Одна из них пересекает её практически целиком: от челюсти, где дерево треснуло, и до самого лба. Зарубка на правой щеке, напоминающая шрам Хантера. Ещё две — снова на левой стороне, будто безуспешно метили в глаз. Император взял в руки маску, словно заметил, что она намертво приковала к себе внимание Хантера. Его лицо стало задумчивым — как если бы он пытался что-то вспомнить, но не мог. Это было необычно — мимика Императора неприятно отличалась своей скупостью, и Хантер практически никогда не мог угадать, что скрывается за внешней спокойной отстранённостью. — Это, — начал Хантер, но осекся, не зная, как продолжить, — это маска предыдущего Стража? Император неопределенно качнул головой, не опровергая предположение, но и не соглашаясь с ним. И так было каждый раз, когда Хантер пытался задавать вопросы о его прошлом. Он перевернул маску внутренней стороной наверх, поскрёб мифриловым ногтем чёрную корку на ней. Кровь. Засохшая кровь на маске мёртвого стража. Скучал ли Император по нему? В глубине волокон дерева вспыхнули красные огоньки. Будет ли Император скучать, если Хантер исчезнет? Маска горела — сгорала — в руках Белоса холодным рубиновым огнём, пока от неё не осталось ничего. Хантеру отчего-то вдруг стало обидно за эту маску, хотя он и понимал — старые, ненужные вещи, тем более вышедшие из строя, нет смысла хранить во славу ностальгии. Император терпеть не мог разговоры о ностальгии, и Хантер рано выучил один из первых его уроков: «В сладкие грёзы воспоминаний о благословенных днях погружаются те, у кого нет ничего хорошего в настоящем. И нет силы воли для того, чтобы это исправить» — так он считал. Хантер был согласен, только вот ностальгия сжирала его прямо сейчас, и бороться с ней было трудно. Он ощутил это в момент, когда Белос сказал ему, что он может помочь — в памяти всплыло детство, когда Хантер мог часами околачиваться в мастерской, собирая жестяные кораблики и причудливых животных, которых он увидел в книгах. Потом дядя начал учить его артефакторике — перед тем, как получить в распоряжение собственный посох и его силы, нужно было понять, по каким принципам он работает. Хантер орудовал отвёртками, гаечными ключами и паяльником, зубрил, какие части отвечают за охлаждение системы и за стабилизацию при направленном использовании; что делать, если отошли контакты катализатора, если лопнула отводная трубка, если ослабли крепления; почему может прерваться ментальная связь и как сделать так, чтобы при этом тебя не ударило по мозгам. Иногда Белос даже рассказывал истории, забавные или не очень — он модифицировал синтетическую магию практически всю свою жизнь, и многие правила были выведены благодаря его ошибкам. Так, например, однажды его вызвали на дуэль — посохи тогда ещё нуждались в подзарядке, и у него было всего несколько процентов за спиной — пришлось экстренно выдумывать достоверную причину, почему битву стоит перенести хотя бы на пару часов, а лучше вообще не драться, а решить все острые вопросы мирным путём, как делают это цивилизованные ведьмы. (Не помогло) После этого случая он убил неделю на практически непрерывную работу, но сумел сконструировать прототип портативного внешнего аккумулятора — на всякий пожарный. Хантер улыбнулся своим мыслям, заметив бок аккумулятора — возможно, даже того самого. Плоский грязно-серый кирпичик, наверняка когда-то белый, был покрыт царапинами — напоминаниями о славном прошлом. Аккумулятор прятался под тёмными гнутыми ножнами. Хантер, чувствуя странное волнение, потянулся к ним — шершавая кожа приятно ощущалась в пальцах, казалась тёплой и бархатистой. Он снял петлю предохранителя — кинжал внутри ржаво скрипнул, но через небольшое усилие поддался. Звонкое лезвие сумрачно блеснуло молнией в неверном свете мастерской — всё остальное тут же оказалось забыто. — Что это? — спросил Хантер почему-то шёпотом. Император нахмурился. Голубые глаза его словно помрачнели на секунду, но в следующее мгновение он совладал с эмоциями, и ничто уже не напоминало об этом странном порыве. — Старая игрушка, — скучающе пожал он плечами, — годится разве что Титану зубы чистить. Хантер рассмеялся. — Между прочим, очень общественно полезное дело! — Да, — улыбнулся Белос, — ты прав. Кинжал со ржавым скрипом ходил внутри ножен: видно было, что его давно не использовали. Тоже объект бесполезной ностальгии? И всё же было в нём что-то, что неумолимо притягивало внимание. — Можно я заберу его, раз он тебе не нужен? — Ты всё равно не сможешь им драться. — Почему это? Я достаточно силён! — Потому что он для левой руки. Впрочем… если хочешь, забирай. Повесишь на стену в спальне, и у тебя появится собственное трофейное оружие, — Белос внезапно лукаво ухмыльнулся, — будешь приводить к себе девочек или мальчиков и хвастаться, что утащил его у болотного чудища. Хантеру пришлась по душе эта мысль, но идея сражаться клинком, унаследованным от императора — от дяди — увлекла его гораздо сильнее. — Я могу научиться фехтовать левой! — Не советую, — император тяжело поднялся на ноги, жестом показывая Хантера следовать за ним, — фехтование, молодой человек, это на восемьдесят процентов рефлексы. Точно так же, как и любой другой бой. Ты можешь много тренироваться, научиться приёмам для левой руки и хорошо отточить их, но твоей активной рукой была и всегда будет правая. И реагировать она тоже будет быстрее. Хантер разочарованно хмыкнул. — Не расстраивайся, в качестве декора он куда более практически полезен, чем для боя, — Белос поднял с пола широкие ножны, — могу рассказать тебе, как драться с левшой. Детскую обиду на обстоятельства как рукой сняло: Хантер бодро закивал головой, радуясь своей удаче. Белос накастовал им две тренировочные рапиры. — Ан гард, — сказал он, кинув оружие Хантеру. Хантер встал в стойку. В мире, где большинство вопросов решалось магией, такой чисто прикладной спорт, как фехтование, чаще всего служил просто показателем элитарности. Но Хантер, хоть и был и племянник императора, в первую очередь оставался все-таки — недоведьма — а потому был обучен обращению с холодным оружием. Не раз эти знания спасали ему жизнь. — Вы фехтуете рука к руке, так что пространство между вами несколько сокращено. Всегда помни об этом, потому что безопасная дистанция в обычных условиях, когда ваши шпаги скрещены, становится значительно меньше, когда шпаги образуют линию на плоскости, — Белос перекинул шпагу из правой ладони в левую, и слегка вытянул руку: тупой наконечник ткнулся Хантеру в правое плечо. — То есть, — Хантер отступил на шаг назад, — дистанция. Не забывать о том, что надо держаться подальше. — Верно, — благосклонно кивнул Белос, — но самое главное — не забывать моих уроков. Хантер не смог бы забыть их, даже если бы захотел. Однажды он захотел.