Дом Солнца

День был по настоящему прекрасным и солнечным, когда вся семья, друзья и родные собрались дома у Димы и Валика, чтобы поздравить с рождением второго ребёнка. В этот раз Валентин переживал чуть меньше, а напиться со страху вдрызг не позволял старший сынишка, но Игорь все равно был с другом на протяжении всего времени и даже забрал Алешку к ним с Ярославом, пока Валик будет в палате с Димой и новорожденным малышом. Второго биполярного мальчишку назвали Дениской и теперь все любовались ребёнком, пока Юля и Вера качали того по очереди на руках. Дима позволял, зная, что у него впереди года три таких укачиваний, а девушкам приятно. Прокопенко, Дубины и Гашпаровы-старшие обсуждали детей за столом, пока молодёжь столпилась в спальне секретничая о своём. Игорь с Валиком все ещё обсуждали интерьер комнаты, чтобы попытаться улучшить пространство, а Дима с девчонками обсуждали малыша и новые ощущения. Ярослав с Алешей носились по всем комнатам, играли в свои бессчетные игрушки и иногда заглядывали к взрослым, чтобы посмотреть на маленького. Мальчишкам было интересно, но роботы, машинки и солдатики развлекали их лучше, чем лежащий на руках у кого-то почти не шевелящийся малыш. Все садятся обедать за стол, родители усаживают своих детей к себе, заставляя поесть суп, заманивая тех будущими сладостями, когда с нормальной едой будет покончено. Дениску положили спать в колыбель, поэтому теперь все взрослые говорили тихими голосами и прислушивались. Алексей ест суп у отца на коленях, пока Дима нежно гладит его по волосам и подсовывает кусок хлеба, уговаривает съесть потом ещё капельку пюрешки с котлеткой приготовленной бабушкой, чтобы потом наверняка было мороженное. Ярослав смотрит на это и только сопит, загребая ложкой свой суп. Игорь сидит рядом, тут же бабушка с дедушкой, но ему все равно хочется, чтобы и Серёжа тоже был здесь. У него ведь тоже есть оба родителя. Странная обида едва не заставляет Яра шмыгнуть носом и он только глубже склоняется к тарелке. Странную позу замечает Игорь и просит сына выпрямиться, но тот не слушает, а бабушка Лена мягко говорит, что пусть хоть так поест. Все взрослые поднимают тосты за новорожденного и родителей, желают самых добрых и приятных вещей, не забывая напутствовать что-нибудь и Алексею. Тот ещё мало что понимает, но в душе все равно гордится, что он теперь старший брат. В речах так часто звучат слова «семья», «родители» и «любовь», что когда Дима уходит на кухню, потом возвращается с мороженным для пообедавших детей, а Лёша, сидя на коленях Валика, тянется к нему с радостным возгласом «Спасибо, папочка!» Ярослав все же не выдерживает. Слёзы как-то сами наполняют глаза мальчишки и он поворачивается к Игорю, тихо спрашивая почему его папа не пришёл. Игорь в ужасе поворачивается к сыну, замечает влажные глаза и дрожащие губы, пугаясь ещё больше от услышанных всем замершим столом слов. — Ну ты чего, Яр, ну я же с тобой. — пытается быстро прижать к себе ребёнка Игорь, пока тот совсем не разошёлся. — Я хочу чтобы вы оба были! Где папа?! Позвони ему! Я хочу к папе! Истерика ребёнка набирала обороты, Яр уже громко всхлипывал, пока все с удивлением уставились на них с Игорем. Чтобы неприступный Гром и подпустил к себе кого-то настолько близко? Такого кажется просто не может быть! — Так, Яр, хватит, успокойся. — рыкает Игорь, уже без стеснения вылезая из-за стола и вытаскивая сына следом. У того по лицу катятся крупные слёзы и Яр крепко впивается в плечи отца, все ещё обижаясь, что его родители не вместе. — Ну что ты устроил опять? — поглаживая мальчишку по спине, тащит его в ванну Игорь. Он пытается не злиться, а понять, что десятилетке сложно справиться с такой горой эмоций которую они на него взвалили последнее время. Игорь понимал, что когда-нибудь им с Разумовским должно аукнуться то, что они сделали со своим ребёнком. — Мы сейчас поедем домой, ладно? — умывая красное от рыданий лицо Ярослава, предлагает ему Игорь. Мальчишка кивает, он хочет к Серёже. — Ну и куда вы собрались? — уже поджидает их в коридоре Фёдор Иванович, когда Громы вышли из ванной. — Простите, — старается не смотреть на названного отца Игорь — нам надо домой. — Ещё чего, — фыркает Прокопенко, глядя на все ещё не до конца успокоившегося внука — не уйдёшь пока не расскажешь, что это у вас за папа такой. Да, малой? — Вы не хотите этого знать, Фёдор Иванович, — строго говорит Игорь, даже подняв глаза. Никто в этой квартире не захочет узнать кто вернулся в город и сердце Игоря, даже если им больше ничего не угрожает. — Это уже я буду решать, Игорек, — настораживается опытный полицейский, а на их разговор уже выходят все остальные — зови, или никуда отсюда не выйдешь. — Одевайся, Ярослав. — говорит сыну Игорь и тоже начинает надевать ботинки — Вы сами не понимаете чего просите. — Ну почему же, — Юлька быстро проскакивает между всеми и упирается спиной во входную дверь, преграждая путь — Мне, как журналисту, очень интересно. — Ты первая, кто об этом пожалеет. — зашнуровав ботинки, встает Гром, пока ещё мягко пытаясь отодвинуть девушку от двери, но Юля не привыкла сдаваться. — Да ладно тебе, Игорек, — подаёт голос Валентин, тоже выходя вперёд — Яр уже тебя сдал. Даже папой называет. Показывай, кто там тебе полюбился. — Хотите узнать, да? — с вызовом плюет на все Гром, понимая, что не отстанут — Увидеть? Хорошо. Вы сами захотели. Игорь достаёт из кармана джинс телефон и сразу нажимает на вызов. Трубку снимают после второго гудка и, даже не дав человеку на том конце провода поздороваться, Игорь грубо говорит: — Приезжай, пожалуйста, с тобой познакомиться хотят. В трубке быстро вздыхают и неразборчиво соглашаются обещая скоро быть. Игорь заканчивает звонок, убирает телефон и демонстративно садится жопой на тумбочку рядом, показывая, что возвращаться за стол он не планирует. — Игорек, ты, никак, капризничать вздумал..! — усмехается Фёдор Иванович, совсем не понимая такого поведения мужчины. Всяко разное у них бывало, но чтобы вот такие концерты устраивать. Уж не двадцать лет пацану. Хотя, если так сильно влюбился… — Скоро сами поймёте. Яр, завяжи шнурки. Звонок в дверь раздается минут через двадцать. Игорь поднимается с тумбочки и тянется открывать, пока все остальные замерли в проходе и пытаются быстрее рассмотреть нового гостя. Только мать Валика сейчас в комнате с младшим внуком, так как любовные перипетии Грома ей не интересны. — Папа! — бросается к едва переступившему порог Разумовскому Ярослав, когда Игорь впустил того в квартиру. Серёжа крепко прижимает к себе ребёнка, не выдавая шока и радости от того, что тот впервые так его назвал, а Игорь вдруг при всех звонко целует его в щеку. Дима громко охает. — Добрый день. — занимая у Птицы ровно столько наглости, чтобы посмотреть на замершую напротив компанию, улыбается Серёжа. — Поздравляю с пополнением. Вот, к чаю. Он протягивает большой красивый торт в прозрачной упаковке, но никто не двигается с места. Валентин сгрёб Диму в охапку, а тот вцепился в его руку, Вера крепче прижала к себе племянника, которого держала на руках, родители Дубина во все глаза смотрели на рыжего парня, а Юля и Прокопенко забыли как дышать. — Игорек… — первым выдыхает Фёдор Иванович, но дальше слова почему-то не идут. Кажется, он оказался в страшном сне, где это рыжеволосое чудовище вернулось портить мальчишкам жизнь. Снова. — Вы сами захотели увидеть. — забрав у Разумовского торт и поставив на тумбочку с которой только что встал, холодно отвечает Игорь — Мое Солнце вернулось. Игорь быстро обнимает Разумовского за лицо и целует в висок, пока тот довольно жмурит глазки и прижимает к себе вцепившегося сына. — Нам пора. — смотрит на любимого Игорь и не может оторваться. — Да. — соглашается Серёжа и смотрит на него сияющими омутами синих глаз. Теперь о них узнали все и от этого стало во много раз спокойнее. Больше ничего не надо скрывать. Гром разворачивает их обоих к выходу и, не глядя на замершую в шоке семью, выходит последним, закрыв за собой дверь. — Дайте я скину это прямо на бошки им обоим! — первая оживает Юля, хватая мерзкий по ее мнению торт, собираясь выкинуть эту дрянь из окна. — Юля, остынь, оно того не стоит. — ловит ее Валентин, пытаясь забрать торт, но ловкая девушка не отдаёт. — Хотя бы ради морального удовлетворения! — все ещё пытается протиснуться к кухне она. — Что-то мне не хорошо… — хватается за косяк двери Дима, и все тут же кидаются к нему. — Вера, отнеси Алёшу в его комнату. — быстро командует девушке Любовь Ивановна, подхватывая под руку сына и обращаясь уже к нему: — Пойдём, приляжешь. Все как-то разом начинают суетится: Валентин пытается не дать Юльке свершить свою месть, Вера ушла с Алешей, тетя Лена с Любовью Ивановной хлопочут над Димой у которого закружилась голова, а мать Валика смотрит за младшим внуком. — Фёдор, пойдём выпьем. — сжимает плечо генерала отец Димы, видя стеклянный взгляд мужчины. Проделки сына не раз становились сердечной болью Фёдора Ивановича, но в этот раз мальчишка превзошёл сам себя. — За что нам только эта проказа? — тяжело садится на стул Фёдор Иванович, глядя в одну точку, пока Аркадий Дмитриевич наполнял их рюмки — Чума, ей богу, чума… — Ну-ну, Фёдор, — почти всовывает в руку генерала стопку Аркадий — Все хорошо будет. Фёдор Иванович не верит.

***

— Я тебя таким ещё не видел… — быстро выдыхая, выговаривает Гром, с силой сжимая пальцы на ягодицах Разумовского. Птица сидит на нем и резко двигает бёдрами, выгибаясь, а Игорь смотрит на него завороженно. Разумовский словно слетел с катушек, сам задавал темп, резко насаживался, сжимая коленками бока Грома, прогибался в спине и несдержанно стонал, когда Игорь направлял его руками и встречным движением попадал по простате. Они трахались так отчаянно и яростно, словно не любят друг друга, а пытаются убить. Их поцелуи звонкие, мокрые, в тяжёлом, прирывистом дыхании, пока тела двигаются навстречу друг другу. Птица склоняется к нему и с довольной улыбкой шепчет: — Мы просто не успели тогда познакомиться. И кусает почти больно за подбородок. Птица в собственном безумии спускается поцелуями на шею, на грудь, гладит пальцами плечи и с силой вцепляется в бицепсы Игоря. И Гром тоже не отстаёт, почти до синяков вцепившись в мягкие ягодицы, насаживает Разумовского на себя, в коротких рыках-стонах приказывая подчиниться. Перед глазами все их первые встречи, жар огня, по-прежнему разливающийся по венам возбуждением, жаркие стоны и ласки на грани боли. Игорь был с другим Серёжей, но, кажется, и этого тоже знал всегда. — Сколько ещё раз я захочу тебя убить за нашу жизнь? — мягко потянувшись рукой к щеке Разумовского, чуть замедляется Игорь. — Ещё очень-очень много. — ложится на него Птица, глядя в глаза, замирая на члене Грома в этой минутной передышке. — Обещаешь? — нежно заправляет растрепавшиеся волосы ему за ухо Игорь, разглядывая эти янтарные глаза. Птица наконец-то почувствовал себя дома, расслабился, получив то, что хотел — его и ребёнка. Когда Яр впервые назвал его папой, у Разумовского просто крышу от этого снесло, и ещё о них все узнали, а Игорь от него не отказался. И Сережу, и Птицу разрывали такие сильные эмоции, что ни вдвоём, ни по одиночке, они не могли с ними справиться. Птица кинулся на Игоря едва за сыном закрылась входная дверь, когда тот отправился гулять. Получилось так страстно, что у Игоря не оставалось никакого другого желания, кроме как поддаться. Они трахались весь день, хватались друг за друга, прижимали к себе, почти делали больно, уязвимо показывая необходимость друг в друге. — Да. — со стоном отвечает Птица, когда Игорь языком прошёлся по его груди до шеи, сильно стиснув рукой талию, что у Птицы едва хватило дыхания. Игорь ведёт рукой по его спине, гладит лопатки, скользит ниже, исследует тело словно в первый раз. Птица прижимается всем собой к его груди и зацеловывает шею, припав к ней лицом. Ему впервые так спокойно. Без лжи, недоверия, угрозы и одиночества. Теперь у него есть гнездо. И Игорю он наконец-то полностью верит, поэтому отдаёт самое ценное что у него есть — Сережу и свое тело. Птица со стоном выгибается, приподнимаясь, скользит руками Игорю по груди и снова резко виляет бёдрами. Игорь подхватывает его движение и начинает сильнее толкаться, глядя на это довольное лицо. — Люблю тебя. — тихо выдыхает Птица ему в плечо, кончив с протяжным стоном. — Мое солнце. — зарывшись пальцами в его влажные волосы, отвечает Игорь. Он его больше никому никогда не отдаст. — Не знаю как мне после этого смотреть вам в глаза, но это было круто. — стоящий у косяка двери Олег, просто опирается на тот плечом со скрещёнными руками на груди. — Блять, Волков, — подскакивают оба и наспех пытаются прикрыться чем попало — ты че тут делаешь? — Да вот, заглянуть решил. Входная дверь открыта, кстати. — Черт, Яр… — думает про забывчивого сынишку Игорь, пытаясь взять себя в руки. — Не видел, что вы тут творили, но судя по громкости звуков было круто. — бесстыдный Волков продолжает созерцать растерянных и смущенных друзей, наслаждаясь представлением как Гром с Разумовским пытаются не краснеть. — Свали уже наконец и дай одеться. — шипит на него Птица вообще-то не планировавший вылезать с постели до прихода сына, а тот должен был вернуться только где-то через час. — Какие мы нежные стали… — фыркает Волков и отворачивается — Только давайте побыстрее, успеете еще нализаться, хоть поболтаем. — У него совсем крыша поехала? — спрашивает лежащий в постели Игорь, глядя в проход, когда оттуда ушёл Волков. — Лучше так, чем убьёт кого-нибудь. — севший на постели Птица оглядывался в поисках трусов — Хотя… — Разумовский… — заваливает его обратно Игорь, нависая сверху, чуть угрожающе прижимая к простыням. Птица под ним довольно улыбается и тянется за поцелуем. — Ну я же просил не лизаться… — снова оказавшийся в дверях Олег недовольно закатывает глаза. — Блять… — снова вырывается у Игоря, а Птица громко смеётся. — Я его сам так убью. — рыкает Игорь, все же скатываясь с постели. Птица только довольно фыркает. Появление Волкова оказывается не просто так. Старое ранение все ещё напоминает о себе, и Олег просит Игоря вправить ему плечо вывихнутое вчера в драке в каком-то из притонов на окраине. Олегу не понравилось как вели себя забредшие на огонёк малолетки, а те решили, что впятером на одного справятся. Не справились. Но вот рука у Волкова все-таки пострадала. — Если бы твой Дракон только знал, чем ты тут занимаешься, уверен, он бы восстал из ада… — ворчал на друга Разумовский, разнеженный после долгих ласк и пребывающий в прекрасном расположении духа даже в птичьем обличии. Игорь с Олегом только бросают хмурые взгляды ему в спину, оба зная, что именно для этого все и делается. Только вот мёртвый все равно не узнает. Разумовский достаёт из морозилки кусок мяса, передавая Олегу, чтобы тот хоть что-то приложил к ноющей вправленной руке. — Бухла нет? — спрашивает Волков, даже не морщась на холод от заледеневшего куска мяса. — Нет. — твёрдо говорит Птица и открывает холодильник — Суп будешь? Игорь готовил. — Не хочу… — мотает головой Олег. Трезвость на гражданке ему не нравилась. Убить хотелось слишком многих, но тут это было запрещено. Иногда Волков скучал по Сирии, там можно было гасить всех, кто не твой. Но самое мерзкое, что именно там ему иногда мечталось о гражданке. О простой жизни с работой «с девяти до шести», квартира в многоэтажке и муж с которым можно побить посуду во время скандалов. В той жизни они обычно разносили палатку, штаб и пару обойм, перед тем как успокоиться и помириться. Зато, если кто-то чужой только подумал, чтобы тронуть уже был трупом. Однажды Олег провалил заказ из-за ревности, вскрыв глотку девице которую должны были спасти. Она слишком откровенно вешалась на Дракона, вот Олег и не сдержался. Тогда-то вся команда и узнала об их отношениях, после чего пошли шутки про татуировку Дракона, которые тот только поддерживал. Олега тогда это безумно бесило — нарушение субординации, даже если ее как таковой под песчаным небом пустыни и не было. У Дракона с выдержкой было получше, потому что из всей команды пленники, заложники или иные лица находящиеся под их охраной, всегда жались к Олегу, не только как к командиру, но и как к самому адекватному из всех. Он единственный кто старался не запугивать людей, Вад с Джессикой прекрасно вдвоём с этим справлялись. Волков шипит, выплывая из задумчивости, когда Гром переставил его руку с начавшим таять куском мяса выше. Олег в своих мыслях ослабил хватку и совсем уже забыл про вывих. Вообще, ранения давно перестали быть для него чем-то значимым. — Тебе бы чем-то заняться. — смотрит на него Гром, прекрасно понимая отчего жажда саморазрушения в Олеге только крепнет. — Не хочешь пойти к нам? Нам специалисты всегда нужны. — предлагает Игорь, когда Олег откладывает мясо и откидывается на спинку стула, сжимая и разжимая кулак. — Не, спасибо. Действовать по уставу уже не мое. Птица за кухонным столом только фыркает, за что тут же получает от Грома звонкий шлепок по заднице. — Эй! — Ты что, во мне сомневаешься? — сморит на него Игорь, изгибая бровь. — Если тебя ещё вообще не… — Птица быстро замолкает, понимая, что зря озвучил эти мысли вслух. У Игоря продолжались выходные и он ещё не появлялся на работе с того самого дня у Гашпаровых. — Что-то натворил? — интересуется Олег, видя как сразу посерьёзнел и нахмурился Гром. — Влюбился в Чумного доктора. — отвечает Игорь, позволяя Серёже сесть себе на колени в попытке утешить. — Знакомство с родителями прошло не слишком радостно. — поджимает губы Птица, совершенно не расстраиваясь. Было бы из-за чего.

***

— Зайди ко мне, Игорек, — оказывается рядом с рабочим столом Грома Прокопенко и не глядя на других идёт в свой кабинет. Игорь отодвигает стул, встает и следует за начальником, всеми силами пытаясь унять эти мерзкие чувства в душе. Он знает, что виноват, но по другому уже не будет. — И как тебе с новой семьей, Игорек? Хорошо? — пока спокойно спрашивает генерал, но Игорь уже видит в его глазах зарождающиеся крупицы гнева — Видимо хорошо, раз за все эти дни ты не узнал о других. Ты ведь Диме не звонил, да? Не знал, что ему потом ещё два дня с нервов плохо было. Я уж не говорю про Юлечку, чьи старания вытащить твою башку из задницы никогда тобой не ценились. Ну нахрена? Нахрена тебе именно он? Неужели нормальных парней вокруг не было?! — Я его люблю. — твёрдо отвечает Игорь, сцепив руки в замок, чтобы не сорваться. Большинство обвинений были честными — он действительно не знал, что случилось с Димой и он правда в этом виноват. — Любишь?! — взорвавшийся голос генерала наконец привлекает внимание работников к окнам кабинета — После всего, что он натворил?! Убийства, невинные жертвы… Твоя сломанная жизнь! Твоя! И ты это простил? — Вы же сами сказали, что это моя жизнь. — хрипло выговаривает Игорь, пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-нибудь. — Твоя, мать твою, твоя! — Фёдор Иванович бьет кулаком по столу, что на нем звенят все расставленные вещи — Была твоя, бестолочь! Ты сына в это куда втянул? Что будет когда этот … снова вытворять начнет? Кто теперь от рук этого психа пострадает? — Не говорите так о нем. — Игорь все же заглядывает в глаза генералу и не видит там ничего кроме злобы — Серёжа больше не будет. — Не будет?! Правда?! — Прокопенко склоняется к Игорю, опираясь руками на стол — А я не верю. С ним можешь даже не приходить! Отказываюсь тебя с ним видеть! — А от внука вы тоже откажетесь? — вспыхивает Игорь, потому что правда жжется изнутри — Он ведь его сын. Как и мой. Вот так вот получилось! Игорь разводит руки в стороны, пожимает плечами и даже вскакивает со стула, вставая перед названным отцом. — Может быть, тетя Лена мне их всё-таки вымолила, представляете! Пусть даже через столько лет. Представляете, как бывает? Плоть от плоти моей… или как там говорится…? — Молчи, охальник! — грозит ему кулаком Фёдор, отказываясь верить в эти слова. Им всем стоило столько трудов вытащить Игоря из того состояния, когда Разумовский только оказался Чумным доктором. Фёдор даже ночевал у него первое время, боясь, что мальчишка что-нибудь с собой сделает. Потом подключилась Юля, там с работой начал вытаскивать его Дима, так как-то и выкрутились. Ленка молилась за него каждую ночь и Игорь тоже об этом знал. Если бы только они все знали, чем это снова обернётся. Дима проболтался, что Вера рассказала, как Юля плакала на кухне, уронив и потоптав несчастный торт принесённый ее давним кошмаром. Разумовский долго преследовал ее в полных жара и огня снах, в которых заживо сжигал ее за разоблачение. Она ненавидела его за произошедшее с Игорем и за весь тот ужас, что вылился на город из-за него. И теперь он снова на свободе, не только забравший обратно все мысли Игоря, но и отравляющий маленького ребёнка. Все боялись, что тот может навредить Ярославу. — Они мое, Фёдор Иванович, мое. Нравится вам это или нет. — Пошёл вон отсюда. — цедит генерал, не в силах больше смотреть на Игоря. Сердце разрывается от боли за этого глупого мальчишку, но размениваться на бесполезные слова Фёдор больше не желает. Как и верить в то, что светлый, прекрасный Ярослав порождение этого безумного чудовища. От внука Прокопенко не откажется, а видеть Игоря больше не хочет. Пусть как-нибудь сам, уже взрослый. — Я позвоню Диме и извинюсь. — уже у двери, говорит Игорь, чтобы хоть как-то сгладить произошедшее. Он хоть и обижается на названного отца, понимает, что сам виноват. — Не стоит, твои оправдания уже никому не нужны. Сделаешь всем только хуже. Игорь хлопает дверью выйдя из кабинета. Он зол и расстроен, он не хотел, чтобы все так получилось. И уж тем более он не хотел никому навредить. Игорь всё-таки набирает Дубину. Дима не берет трубку весь день, но Игорь продолжает звонить. Все это время Фёдор Иванович не обращает на него внимания и держится по-начальски строго, хотя даже в расследованиях больше не чувствуется его поддержки. Ближе к вечеру трубку всё-таки берут и Игорь уже начинает говорить, но в ответ раздается голос Валика. — Не звони больше, Игорь, он не хочет с тобой разговаривать. Да и я тоже. — Но я же предупреждал… — Ты показал убийце наш дом. И я только смею желать, чтобы у того не было мыслей о мести. — Ты не понимаешь, он… — Я не хочу слушать, Игорь. Мне надо сберечь семью. И Валентин сбрасывает звонок, не желая больше разговаривать. Дима очень испугался, а на почве гормонального дисбаланса, это вылилось в двое суток безумной мигрени, ночных кошмаров и рассеянности его мужа. С двумя маленькими детьми такое состояние становилось опасным, и Валентин не желал повторения. Игорь ещё с минуту прижимает к уху замолчавший телефон и борется с обидой. Ему тоже больно от всеобщего непонимания и никто даже не хочет выслушать, что им больше нечего опасаться. Серёжа ему обещал. Птица получил дом и ему больше не придётся их защищать. Игорь об этом позаботится.

***

Юля незаметно лезет в сумочку и продолжает громко цокать каблуками по асфальту, когда заметила идущую следом за ней фигуру. Журналистка давно привыкла защищаться любыми способами и баллончик всегда при ней. — Не подходи! — резко разворачивается к преследователю Пчелкина, сжимая баллончик в вытянутой руке. — Юля, это же я. — делает шаг назад Игорь, успев оттормозиться перед неожиданно остановившейся девушкой. — Тем более не подходи. — Юля только крепче сжимает пальцами баллончик и не опускает руку, глядя на мужчину исподлобья. — Юль, ты чего? — нервно усмехается Игорь, не ожидая такой реакции от подруги. — Не хочу, чтобы твой Разумовский пришил меня ещё и из-за ревности. — Юль, Серёжа больше никого не тронет, я клянусь тебе. Тебе нечего бояться. — Я тебе не верю. — поджимает губы Юля, чтобы не заплакать. Она хорошо помнит как все они восстанавливались после правосудия Чумного доктора. — А Яр знает? Ярослав знает кто он? — Юля по шажочку пятится спиной вперёд, потому что не хочет оставаться с Громом один на один. Игорь не причинит ей вреда. Физического. А в душе ей больно. — Да. — И все равно называет папой? — Тут все немного сложнее. Он правда его отец. Как и я. — Это Разумовский тебе сказал? Он врет! Он тебе врет! Ты что не понимаешь? Да такое просто нереально… Не может такого быть! — Юль, я не ругаться пришёл. — Вот и уходи. Ты врал нам. Не хочу тебя видеть. Юля быстро разворачивается и не смотря на каблуки быстро бежит к подъезду. Игорь не пытается ее догнать, говорить больше все равно не о чем. Гром думал, что хоть Юля-то должна понять, она же журналист, они вместе распутали столько странных дел, что удивляться подобному мелочи. Но все почему-то считают его предателем. Считают, что лучше бы он предал своё сердце, чем разрушил их мнение о себе. Гром плюет на все и разворачивается в обратном направлении. Ну и наплевать. Жил же как-то и без них.

***

— Это правда. Разумовский действительно родил ребёнка пока был в клинике. — говорит в телефон Прокопенко, прикрывая уставшие глаза. — А потом малыша определили в Радугу. — подтверждает слова генерала искаженный динамиком голос Пчелкиной — Выяснила с помощью парочки знакомых из опеки. — И что теперь делать? — спрашивает Валик, держа телефон на громкой связи, пока Дима рядом с ним кормит младшего сына. — А что тут теперь сделаешь… — вдыхает Фёдор Иванович, до конца не смирившись с выбором сына. — Я их прощать все равно не собираюсь. — гордо фыркает Юлька, демонстративно задирая нос, хотя никто этого и не видит. Они общаются по групповому звонку и каждый сейчас переживает за одну общую проблему. Фёдор Иванович бросает взгляд через окна своего кабинета на пустующее место Грома, у того сегодня выходной. — Нельзя же снова лишать ребёнка родителей. — подаёт тихий голос Дима, прижимая к себе малыша. — Ну вот и пусть живут как сейчас. Сами. Без нас. А вы все берегите друг друга. — Фёдор Иванович, не слушайте ее, — тут же вклинивается Валентин, едва прекратилась гневная тирада Пчелкиной — она просто обижена. — Да все я понимаю, Валюша, — вздыхает генерал, закрывая папку с документами Разумовского, которые он запросил. — Мне бы хотелось верить, что ради ребёнка… — начинает Дима, но громкий голос почти кричащей от возмущения Юли заставляет его замолчать: — Дубин, даже не думай! Не смей его прощать. Этот псих чуть не сжёг нас и Игоря! — Юля, но он же любит. — пытается воззвать к ее разуму Дима и тут же понимает, что Юля бы тоже могла любить. Только Игорь этого не захотел. — Даже слышать ничего не хочу! — Ну хватит, не ругайтесь, — прерывает разошедшихся детей Прокопенко и снова громко вздыхает в трубку. Юля на другом конце поджимает губы, сидящие рядом Дима с Валиком переглядываются, но никто не знает как помочь Фёдору Ивановичу справиться с его болью. Игорь же ему как сын. — Зато мы теперь точно знаем откуда в Ярославе столько упрямства. — говорит Валик и все дружно прыскают. — Яр у вас не появлялся? — тихо спрашивает Юля Прокопенко, помня, что мальчишка часто навещал бабушку с дедушкой просто так. — Завтра обещался быть. — отвечает Прокопенко, теперь уж и не зная придёт ли. Почему-то не верилось, что Разумовский, или тем более Игорь, может ему запретить. Да этому мальчишке разве запретишь что? Ведь специально все по своему сделает. Прокопенко одного такого хорошо знает. — Уверен, что Игорь тоже переживает. — пытается хоть как-то подбодрить начальника Дима, прижимаясь головой к мужу. Как хорошо, что жизнь подарила ему Валика, вот такого нормального и обычного. — Да как же… — упрямо поджимает губы Фёдор Иванович, все ещё обижаясь на Грома.

***

— Игорь, ну что ты? — ластился к любимому Разумовский, когда Яр отправился к бабушке с дедушкой, оставив родителей одних — Все хорошо будет. Обещаю. — Ты думаешь? — отвечает на быстрые поцелуи Игорь. Ему не нравилось быть в ссоре с так тяжело обретённой семьей. Он злился, обижался и делал равнодушный вид, но все равно слишком привык, что все они где-то рядом. Как ещё больше не хотелось забирать это все у Ярослава. — Все пройдёт. — кладёт голову на плечо Игоря Серёжа, крепко обнимая за талию. Они сидят на диване и Разумовский всеми силами пытается отвлечь любимого от грустных мыслей. Он знал, что в семью его не примут, не после случившегося, но все равно где-то в самой глубине души хранил крохотную надежду на это. — Главное, ты рядом. — обняв локтем за шею, тоже начинает быстро целовать его в нос, щеки и губы Игорь, от чего Серёжа смеётся и прижимается крепче. — Что там с Олегом? — спрашивает Игорь, так как весь вчерашний день Разумовский провёл на квартире друга. — Все по-прежнему. Ищет сто и один способ умереть. — ещё больше зарывается носом в воротник футболки Игоря Серёжа — Я боюсь за него. — Сам себе он ничего не сделает, не переживай. Но приглядывать за ним стоит. — Может быть, тебе тоже стоит сходить к генералу? Вдруг он тебя тоже ждёт. — Нет, Серёж, — поглаживая Разумовского по плечу, прожигает стену взглядом Игорь — Он меня на порог не пустит. — Он же тебе как отец. — удобнее устроившись в объятиях Игоря, крутит завязку на своей кофте Серёжа — Разве Ярослав сможет сделать что-то такое, за что ты его не сможешь простить? — Ну, если только он приведёт того, кто сожжет весь Питер. Игорь улыбается, а Сережа дуется на него, скрещивает руки на груди, но от Игоря не отстраняется, позволяя крепче себя прижимать. Как хорошо, что хотя бы об том думать ещё рано.

***

— Игорь, прекрати дуться и сходи за сыном. — целуя любимого в щеку, качает головой Серёжа. Три недели прошло с момента как все узнали о вернувшемся Разумовском, а о прощении их с Игорем не могло быть и речи. Гром ещё пытался как-то поговорить с Прокопенко, писал Диме интересуясь малышом, но получал в ответ глухую стену, из-за чего резонно обиделся и теперь сам дулся на всех. Впрочем, отношение семьи к Ярославу не поменялось, и тот стандартно проводил время у дедушки, когда у того выдавался выходной. — Он меня и на порог не пустит. — хмурится Гром, скрещивая руки на груди. Серёжа ещё раз целует его в щеку и ложится подбородком на грудь, заглядывая в глаза. Валяться в постели стало любимым занятием, но мир все ещё иногда нуждался в их присутствии. — И мне они не нужны без тебя. — Я тоже тебя люблю. — отзывается Серёжа, улыбаясь — Но они правы. Только подумай, ты решил связать свою жизнь с тем, кто убил несколько человек и сжёг город. В других обстоятельствах, я бы сам тебя за такое убил. — Но ты же больше не будешь? — обнимает его Гром, заглядывая в глаза. — Если ты больше никогда меня не отпустишь. Игорь чуть подтягивается и целует его в губы, прижимает крепко к себе и в этом ответ на вопрос Разумовского. Серёжа ведёт пальцем по губам Игоря, преданно смотрит в глаза и не хочет вставать, но ему надо. — Олегу привет. — наблюдает, как Серёжа надевает его большую футболку, Игорь, как ткань скользит по светлой коже и мягко окутывает худое тело. — Хорошо. — застегивает джинсы Серёжа, краем глаза бросая взгляд на лежащего в постели Игоря. Вернуться к нему хочется безумно, но ему надо проведать друга. Последнее появление Волкова в их квартире было вообще странным, и Серёжа все больше и больше за него переживал. Они все понимали, что когда-нибудь Олег найдёт себе неприятностей. — Сходи за сыном. — еще раз быстро чмокая Игоря в губы, требует Разумовский. Игорь машет рукой, непонятно, то ли соглашаясь, то ли отмахиваясь, но спорить не собирается. Вечером, собравшись с духом, Игорь и правда отправляется за сыном. Он просто бредёт по наизусть знакомой дороге к дому Прокопенко и перебирает в мозгу мысли, что сказать. В лучшем случае, Фёдор Иванович просто захлопнет перед его носом дверь, в худшем — снова скажет как в нем разочаровался. Ни то, ни другое Игоря не устраивает, так как он на самом деле соскучился по своей семье. Быть в ссоре со всеми ему не нравилось. Одно дело дуться друг на друга из-за мелкой фигни и другое, когда на кону вся его жизнь. Игорь проиграл Чумному доктору с первого взгляда как увидел Разумовского. Игорь звонит в звонок и слышит как за дверью раздаются шаги, а затем открываются замки. Фёдор Иванович оглядывает его быстрым хмурым взглядом и ничего не говорит. Игорь стоит на пороге, заглядывая внутрь, а Ярослав уже зашнуровывает кроссовки продолжая о чём-то рассказывать деду. Фёдор Иванович отвечает и смотрит только на одевающегося внука. Игорь уже хочет сделать шаг в квартиру, начать что-то говорить, как-то оправдаться и попросить прощения, но его прерывает звонок на телефон с незнакомого номера. — Да? — привычно отвечает Гром и замирает под взглядами Прокопенко и сына, когда голос в трубке представляется медицинской сестрой. — Игорь Гром. — представляется он по ее просьбе. Женщина быстро спрашивает знаком ли ему Сергей Разумовский и уточняет сможет ли Игорь подъехать в больницу, так как в контактах мобильного Разумовского тот был записан как муж. Игорь конечно же соглашается, запоминает названный адрес и обещает прибыть в течении получаса. Его голос совершенно ничего не выдаёт, только стоящий рядом Фёдор Иванович видит как изменилось его лицо. — Фёдор Иванович, можно Ярослав ещё побудет у вас? Там… Мне бежать надо. Игорь едва стоит на месте, потому что сердцем и душой он уже выбивает дверь парадной, несясь пешком прямо по указанному адресу. В голове прокладывается самый быстрый маршрут, пока мозг обрабатывает слова Прокопенко, что конечно они присмотрят. — Оставайся здесь, Ярослав! — уже набегу напутствует сыну Игорь, выскакивая за дверь. Он ничего не понимает, но звонок медсестры пугает его до седых волос. Игорь перепрыгивает через ступеньки, стараясь как можно быстрее оказаться на улице. — Все будет хорошо, малыш, — хлопает растерянного внука по спине Прокопенко — Раздевайся. Посидишь ещё немного с бабушкой. Прилетевшего в больницу Игоря к Серёже не пускают. Тот болванчиком подтверждает, что муж-муж, пытается выяснить, что с ним. Его лишь просят успокоиться, заполнить документы и ждать врача. Медсестра спрашивает не знает ли Игорь второго поступившего и по описанию Игорь тут же узнает Олега. Медсестра ещё раз напоминает про документы, а Игорь понимает, что ни о каких бумажках он не подумал. Медсестра, конечно, уверяет, что они и без этого сделают все необходимое, но паспорта все равно понадобятся. Игорь наступает на горло собственной гордости и пишет Юле. Говорит где лежат их с Серёжей документы и запасные ключи от квартиры Олега — Игорь как знал и втихую сделал дубликат. Пчелкина уже в курсе и присылает только обещание все сделать. Игорю показывают место в холле, где он может сесть пока не выйдет врач, и Гром просто опускается на стул, молясь всем богам, чтобы с его Серёжей ничего не случилось. Компания из Прокопенко, Пчелкиной и даже Дубина вваливается в узкие двери вся разом. Фёдор Иванович как всегда впереди, Юля с телефоном в одной руке и пачкой паспортов в другой за ним, и замыкает процессию Дубин с пакетом и бутылкой воды. Игорь замечает их сразу, как и весь персонал. Девушки медсестры расходятся перед ними, а Игорь только поднимает виноватые серые глаза, когда все трое становятся перед ним. — Я даже не представляю, что произошло. — признается Гром и утыкается названному отцу в живот прямо как сидел. — Ну-ну, все хорошо будет. — прижимает его бедовую голову к себе Прокопенко, поглаживая по волосам. Что ж Игорек у него такой непутевый? И рыжий этот для полного счастья. — Я не могу снова его потерять. — едва сдерживая жгучие слёзы, сильно-сильно жмурится Игорь, не отрывая головы от Прокопенко. Юля с Димой переглядываются, пожимают синхронно плечами и даже не знают что сказать, смотреть на такого Игоря больно, не то что обижаться. Все они знали насколько сильной и всепоглощающей была его любовь к Разумовскому, но тогда они думали, что долг был для Грома превыше всего, но оказалось, они ошибалась. Страсть Игоря к пироману-любителю и через десять лет не прошла. — Я привезла документы. — садится рядом с Игорем Юля и кладёт ладонь на напряженное плечо — Хочешь, я попытаюсь узнать ещё что-нибудь? — Мне сказали, что их доставили по скорой с повреждениями различной степени тяжести. Не знаю кто из них пострадал сильнее. — Зато пока оба уж точно живы. — оставивший на Валика обоих детей Дима попытался хоть как-то подбодрить напарника. Когда Юлька ему позвонила, он просто не смог усидеть на месте, пусть он и обижался, может быть даже опасался, но бросить Игоря он не мог. — Есть предположения, кто мог это сделать? — уверенная, что явно не Волков с Разумовским вдруг решили подраться друг с другом, спрашивает опытная журналистка, увидев разруху в квартире, когда искала документы солдата. — Понятия не имею. За это время Волков успел посраться с половиной Питера. — гудит в рубашку Прокопенко Игорь, тоже успев подумать про нападение. Яснее станет только когда Серёжа с Олегом хоть что-то смогут рассказать. «Бедовая же твоя голова» — думает про себя Фёдор Иванович, гладя Грома по этой самой голове, про себя усмехаясь как крепко мальчишка в него вцепился и не собирается отпускать. Какой же он все-таки у него глупый и маленький, хоть в такую махину и вымахал. Фёдор только гладит его и думает как скучал. А ещё видит насколько тот правда любит своего Разумовского. Почти как сам Фёдор свою Ленку, только с ней ему повезло, она-то в такие дурные передряги не попадала. Видимо, судьба у Фёдора всю жизнь за парня беспокоиться. Врач выходит к ним, когда Игорь как раз заканчивает заполнять документы Волкова. Пчелкина без умолку трещит как тяжело было найти паспорт военного в его погромлённой квартире, а потом паспорт нашёлся тупо в старом серванте, Дима по полицейской привычке расспрашивает ее о деталях и возможных зацепках для дела, а Фёдор Иванович проверяет правильность написания за Игорем. — Ничего страшного с вашими друзьями не случилось. — плохо успокаивает смотрящих на него доктор — У которого рыжий, — доктор принимает от Игоря заполненные бумажки и быстро пробегает глазами по строчкам с именами — Сергей Разумовский… Ого, тот самый? — Не важно. — цедит сквозь зубы Игорь, пока Прокопенко держит его за плечо. — У него небольшое сотрясение. Видимо, сильно ударили об стол или похожую поверхность. Хорошо ещё нос не пострадал. Игорь сжимает кулаки от злости на того, кто посмел это сделать и к руке Прокопенко на его плече добавляется рука Юли на другом. — Олег Волков — читает имя доктор — чуть потяжелее. Средний порез на руке наложился на старую рану, разбитое лицо и пара ушибов. Это он вызвал скорую, насколько я смог понять. — К ним можно? — тут же спрашивает Игорь, едва врач перестал говорить. — Да. Оба уже пришли в себя и пока в перевязочной. Скоро развезут по их палатам. Разумовского понаблюдаем денёк и скорее всего отпустим. А вот Волкову понадобится несколько дней на восстановление. Игорь напролом идёт в указанную перевязочную, а ребята за ним, бросают доктору слова благодарности, пытаясь успеть за рванувшим Громом. — Так все же, это тот самый Разумовский? — задерживает врач за руку Юлю, близко склоняясь к ней, когда все рванули за Игорем. — Соблюдайте врачебную тайну, мистер, — задирает нос Юля, проходя мимо — так будет легче. В стерильном белом кабинете Серёжа с Олегом уже переговариваются лёжа на неудобных кушетках. Разумовский старается не открывать глаза, так как бьющие в лицо мерзкие белые лампы приумножают его головную боль. Олег порывается встать и отправиться на поиски оставшихся уродов, которых он не смог уложить в квартире, но приказной тон Серёжи совпавший с Игоревым заставляет того замереть. — Лёг и успокоился. — в два голоса говорят Разумовский и влетевший Гром, от чего Волков только глаза закатывает — ебанутые влюблённые. Игорь тут же подходит к Серёже, едва касается повязки из бинтов на голове и с горькой нежностью смотрит в эти уставшие и измотанные болью глаза. — Ты меня напугал. — говорит Игорь, а Серёжа замечает вошедших в комнату Пчелкину, Дубина и Прокопенко. — Прости, я не думал, что все будет так. — тянется к нему рукой Серёжа и накрывает ладонью небритую щеку — Они ворвались внезапно. — Не парься, Гром, я хорошо знаю этих уродов, вот выйду отсюда и быстро найдём. — храбрится Волков, проверяя насколько действует порезанная рука. Боль в плече просто адская, и Олег с ужасом думает, что к порезу, вывихам, ушибам и старой ране может добавиться и отсутсвие чувствительности или ещё хуже — парализует. — Замётано. — тут же соглашается Игорь, не обращая внимания на недовольные возгласы Серёжи и Прокопенко — А потом ты перестанешь искать приключения на свою задницу в каждой подворотне. Олег не отвечает, кривит губы от болезненных ощущений в теле и ещё более неприятных мыслей. Нападавшие действовали по-крысиному — числом взяли, из всей ворвавшейся толпы Волков знал только двоих и даже не удивился почему ему решили отомстить таким пидорским образом. Только вот попавшего под раздачу Сережу жалко, Олег надеется, что его гениальный мозг от сильного удара об стол не пострадал. А уж за все остальное они с Игорем обязательно отомстят. Игорь не отрываясь смотрит Серёже в глаза и пытается не сжимать зубы, не выдать свои дурные мысли даже выражением лица. На них смотрят Фёдор Иванович, Дима, Юля и даже Олег. Все видят как завороженно и нежно Разумовский заглядывает в глаза Игоря и им даже говорить не приходится. Молчание становится уже даже неловким, но оба все равно друг от друга не отрываются. Разумовский не замечает стоящих рядом людей, ему совершенно плевать, что все на них смотрят. Главное — Игорь рядом, а все остальное уже не важно. Хотя поблагодарить этих людей наверное стоит. Потом. Пчелкина не выдерживает первая, фыркает на замершую парочку, и громко цокая каблуками выходит из кабинета. Юля обхватывает себя руками, морщась на обстановку и закатывает глаза видя облупленную краску на стене. — Юля! — догоняет ее в коридоре Игорь и резко притягивает к себе. Удерживает в стальных объятиях и наконец-то со всем осознанием шепчет — Спасибо тебе. Пчелкина обнимает в ответ, чувствуя как тот зарывается носом в ее красную макушку, и просто не может злиться на этого дурного человека. — Да ладно тебе, — отрывается от Грома она — мы ведь все-таки семья. — Прости меня. Правда. — Все нормально. — делая вид, что бьет его кулаком в плечо, растягивает уголки губ в улыбке Юля, за столько лет уж можно смириться. — Мы тебе нормального мужика найдём. — Дурак совсем? — смеется от такой неожиданной чуши Юля, окончательно забыв об обиде — Иди уже к своему ненаглядному. И пусть он меня не убивает. — Юля… — тяжело вздыхает Игорь, понимая, что ещё очень долго подобных подколок не миновать. Пчелкина ещё раз хлопает его по плечу и поджимает губы, Игорь отпускает ее с обещанием, чтобы написала как доберётся домой. Громкие Юлины шаги раздаются по коридору, пока Игорь возвращается в противоположную сторону. Появившиеся в перевязочной медбратья выгоняют из помещения посторонних и собираются развозить больных по палатам. Вошедший за ними врач разрешает Волкову оставить пакет с едой, который принёс Дима, а Разумовскому только воду, так как его все ещё может мутить после сотрясения. Серёжа и не сопротивляется, у него и правда безумно болит голова. Игорь обещает ему приехать завтра, забрать его, а пока доктор вернёт ему телефон. Серёжа просит только не пугать Ярослава и что завтра уже точно будет дома. На чересчур драматичные поцелуи перед расставанием все смотрят закатив глаза. Волков бесцеремонно подгоняет молодых врачей везти его и роется в шуршащем пакете, ворча под нос, что хоть закусь есть, а бутылки со спиртом он в перевязочной видел. Игорь остаётся в коридоре с Димой и Прокопенко и виновато отводит глаза. — Спасибо тебе, что приехал. — протягивает руку Диме Игорь, действительно радостный увидеть друга. Искристой наивности и оптимизма Дубина ему не хватало. — Пожалуйста. — пытаясь держать бесстрастное лицо, отвечает на рукопожатие Дима, но сглатывает выдавая себя с головой. — Я правда соскучился. — кладёт вторую руку ему на плечо Гром, не отпуская ладони, и едва не трясёт парня. — Можешь заглянуть в гости. — отвечает ему Дима, — И ещё мы подумываем крестить мальчишек. Будешь крестным? — К-конечно… Игорь задыхается от такого предложения, а Дима только улыбается, надеясь, что все-таки это совсем не просто так, что даже через десять лет Гром с Разумовским снова оказались вместе. Мужчины выходят из больницы и Прокопенко с Громом сажают Диму в вызванное такси, оставаясь вдвоём на крыльце медицинского учреждения. — Пойдём, Игорек, домой. Ленка там щи приготовила. Какой-нибудь ужин… — Мне Ярослава у вас забрать… — все ещё не веря, что их простили, придумывает повод Игорь. — Заберёшь, заберёшь, но завтра. — напутствует Фёдор Иванович, хлопнув названного сына по спине, подгоняя — Или когда твою принцессу отсюда выпустят. А пока можете у нас заночевать. Чего туда-сюда мотаться… — Фёдор Иванович, вы это…. — Чего «это-это»? Домой пошли говорю. — Но вы больше не злитесь? — Эх, Игореша, сколько ж на тебя злиться… Я ведь не верил, что он правда тебя любит. А сегодня увидел. Да чем черт не шутит, в самом деле. Город же уже отстроили. — Ну, Фёдор Иваныч… — по-детски недовольно тянет Игорь, спускаясь вслед за названным отцом по ступеням. Фёдор Иванович только машет рукой и идёт по направлению к остановке. Игорь спешит следом и мысленно радуется, что все снова будет нормально. А может даже хорошо.

***

Возвращает Игорь Сережу в дом полный народу. Тетя Лена наготовила целый стол, а остальные собрались ради нового знакомства. Волков в первую минуту хотел было дать деру, когда увидел количество народу. Юля, Гашпаровы с детьми, чета Прокопенко и из всех их самым знакомым для него был Ярослав, который со всех ног бросился к отцу, а тот проворно его поймал, удерживая на руках. Игорь смущался, Серёжа краснел, Олегу не давали выпить. Но в целом повторное знакомство прошло достаточно хорошо, чтобы все искренне поверили, что нового приступа пиромании у Разумовского не предвидится. — Значит, муж? — спрашивает у Серёжи Игорь, когда они наконец вечером остались одни. Они предлагали Волкову с Юлей остаться, но оба не пожелали разделить друг с другом диван. — Ну да, муж, — заигрывающе пожимает тот плечами, а Птица, владеющая половиной сознания, невидимо распахивает огромные крылья, — Тебя что-то не устраивает? — Хочу, чтобы это было официально. — ловит за руку разошедшегося в соблазнении Сережу Игорь и разворачивает к себе, — Ну что, Разумовский, станешь ещё одним Громом? — Ну… — наиграно кокетничает Птица — Когда-нибудь… Полгода спустя — Не дождался, сука?! — с грохотом раскрываются светлые, резные двери и на весь зал раздается оглушающе гневный голос. Все присутствующие в шоке оборачиваются на ворвавшегося огромного мужчину с зубочисткой в зубах. Он опасно оглядывает всех собравшихся, огромная грудь в военном мундире ходит ходуном, что несколько закреплённых орденов трясутся, а ноздри раздуваются от тяжёлого дыхания. Мужчина явно готов начистить всем присутствующим рожи и дам с детьми не пожалеть. — Вад, дебил, я здесь. — устало привлекает внимание мужчины Олег, закатывая глаза и поправляя свою красивую ленту — Я свидетель вообще-то. Сядь куда-нибудь и не отсвечивай. Все в шоке переводят взгляд с одного мужчины на другого, пытаются понять, что вообще происходит в эту секунду, пока до Волкова доходит. — ВАД! — наконец-то мысль постучалась в голову Олега и он что-то начал понимать — Вадик! Юля едва успела убрать платье и ноги с дороги обезумевшего Волкова кинувшегося к своему солдату напролом. Игорь с Серёжей тоже посторонились, пока Волков протискивался мимо них в небольшой проход. Мужчина в военной форме легко ловит Олега в свои объятия и все замечают насколько маленьким по сравнению с ним кажется сам Волков. Мужчины быстро целуются, пока руки Олега впились добела в широкие плечи, стиснули жесткую ткань офицерского камзола и сам Олег пытается осознать. — Живой… — сам себе не верит Олег, отрываясь от распухших пухлых губ, заглядывая в смеющиеся голубые глаза — Ребят, это мой Вадик! — оборачивается ко всем присутствующим Олег и все впервые видят его пьяную от счастья безумную улыбку. — Хм, Олег, может, мы продолжим? — интересуется Серёжа, стоя с Игорем напротив парня проводящего их бракосочетание. — А, да, — не в силах оторваться от Вадима, пихает его локтем в сторону ближайших свободных стульев Олег. Парочка плюхается на первые попавшиеся места и, не отрываясь друг от друга, смотрит на церемонию. — Обменяйтесь кольцами. — вспомнив, на чем остановился до такого необычного вторжения, говорит парень-регистратор, стараясь не коситься на мужчин сзади, а сконцентрироваться на брачующихся. Игорь с Серёжей глупо улыбаются надевая друг на друга кольца, пытаются подавить распирающий обоих смех и от собственных нервов и от любопытства за Волкова. Вторжение разрядило помпезную атмосферу и теперь Игорь, глядя на такого красивого во всем белом Сережу, только ещё раз получил подтверждение, что спокойной жизни у них не будет. — Скрепите узы вашего брака поцелуем. — произносит следующее по списку регистратор. Игорь с Серёжей подчиняются, тянясь друг к другу и стараясь запечатлеть быстрый целомудренный поцелуй. Они не видят, как Олег пихнул уже начавшего одобрительно свистеть Вада в бок, а тот покорненько заткнулся, прижав Олега к себе ещё ближе. Регистратор выдаёт Игорю с Серёжей свидетельство о заключении брака, поздравляет молодых и с добрыми пожеланиями предлагает родным и близким их поздравить. Первыми подходят утирающие влажные глаза Прокопенко с Ярославом. Родители целуют и поздравляют своих детей с самыми добрыми пожеланиями, всхлипывают, не веря наконец свершившемуся счастью, а молодожёны обнимают в ответ. Все задаривают их букетами, и бедная Юлька, оставшись свидетельницей в одиночестве, почти тонет под лавиной цветов. Валик с Димой и детьми бесконечно за них рады и неловко шутят, что наконец-то началась их настоящая жизнь. Алёшка крепко обнимает Сережу, а тот едва сдерживает навернувшиеся слёзы. Вера поздравляет тоже, улыбаясь. Последними подходят обнимающиеся Олег с Драконом. На лице Волкова такая дебильная улыбка, что даже Серёжа едва сдерживается, чтобы что-нибудь не сказать. — Сереж, Игорь, это мой Дракон. — прижимаясь к груди мужчины, смущенно говорит Волков. В щегольском костюме и с яркой лентой свидетеля он весьма колоритно смотрится рядом с военным. — Вадим. — протягивает руку сначала Игорю, а потом и Сергею Вад, практически скалясь от удовольствия — Простите, что без подарка. Я тут вообще-то невесту отбивать шёл. — Кто тебе вообще такую чушь сказал, что это я? — закатывает глаза Олег, явно привычно. — Бабки на скамейке у подъезда. Я твою фотку показал, так они сразу сказали, что ты такой весь красивый в ЗАГС умотал, все утро они тобой любовались. — Долбаный выкуп. — шипит Олег, вспомнив, как все утро вместе с Игорем выполнял дурацкие Юлькины конкурсы у подъезда, чтобы добраться до Сережи. Пчелкиной показалось, что варварские обычаи предков очень нужны данной свадьбе, а Прокопенко и родители Димы их поддержали. Пришлось скакать на бумажке и отсыпать мелкоте конфет с кило, потому что свидетель, видите ли, должен во всем помогать жениху. Ну хоть петь не заставили и то ладно. По все тем же варварским законам, Серёжа ночевал отдельно от Игоря на квартире Олега, а утром красавец жених со своим свидетелем за ним приехали. Вот видно бабки на лавке и перепутали. — Идите к машинам. — едва сдерживая громкий смех, говорят им Игорь с Серёжей — В кафе все подробно расскажите. Олег кивает и быстро утаскивает Вада за дверь, прекрасно зная, что пока сейчас эта парочка налижется, у них тоже будет минут пять поцеловаться. В кафе они приезжают шумной, многоголосой компанией, предварительно нафоткавшись у ЗАГСа и распив несколько бутылок шампанского, которые залихватски открывал Прокопенко. Игорь только старался вовремя отодвинуть Сережу, чтобы брызнувшая во все стороны пена не попала на его белоснежный костюм, бывший Разумовский очень переживал, чтобы все было идеально. — И тебя так легко выпустили из страны? — сидя на краю стола, за которым расположились Серёжа, Волков, Дракон и любопытные дети, подозрительно спрашивает Игорь. — Пришлось, конечно, подключить пару связей… Но я же герой! — выпячивает грудь с медалями Дракон, продолжая лыбится. Он уже успел поведать свою полную опасностей и приключений историю, когда очнулся в сирийском госпитале где-то в маленькой деревне, где спрятались выгнанные войной из своих домов мирные жители, которые его и подобрали с поля боя. Дракон приложился головой при падении и тяжёлое сотрясение ни только не выпускало его с койки несколько месяцев, но и отшибло несколько памятных кусков. Например, он никак не мог вспомнить откуда он сам, как зовут его мать и из какого города человек которого, он помнил, Вад очень сильно любит. Потом были ещё несколько месяцев реабилитации, пришлось прикинуться полностью отбитым и без памяти, чтобы выжить в крупном городе и попробовать восстановить документы. Ваду надо было стать официально живым и все военные проверки начались своим чередом. Хорошо ещё в стране с военными действиями всем особо не до бюрократии, поэтому Вад относительно легко смог воскреснуть для своей родной страны и даже стать героем, что сейчас и подтверждали мундир и медали. Документы на родину, военная отставка, на которую Дракон только презрительно фыркнул, и долгий путь домой. Уже позже на него вышла Джессика Родригес — давняя боевая подруга. Она-то и поведала, что стало с их бандой и что его горячо любимый Олег вернулся на родину. Тогда-то Вад и смог взять билет в более конкретное место, чтобы приблизить свою цель. В Питере оказалась тоже парочка их давних знакомых, и на адрес Волкова быстро вышли. Ваду лишь стоило заявиться к любимому домой. Только тот вдруг в этот самый момент оказался в ЗАГСе. — И что, правда украл бы? — интересуется у явно съехавшего по фазе военного Валик, присоединившийся к компании, пока Дима с Дениской отошёл в туалет. — Ещё бы! — даже не думает Дракон, зажимая зубами зубочистку в дикой улыбке — А потом прибил бы нахрен. Все видят как Дракон сильно стискивает и без того плотно прижатого к нему Волкова, улыбается всем открыто, но и всем видом давая понять, что шутки с ним плохи, это самый настоящий наёмник вернувшийся с войны. — Силёнок не хватит. — упрямо возражает Волков, как делал это всегда при свидетелях. Это он вообще-то командир в их отряде. Был когда-то. — Твой коронный — ногой в живот? — Как вариант. — вдыхает такой родной запах Олег. Какие драки, когда можно наконец просто посидеть прижавшись и попытаться поверить в реальность происходящего, а не то, что у него уже кукуха поехала. А впрочем, плевать, если в его безумии Дракон будет рядом. Все же не зря они с Разумовским, теперь уже Громом, лучшие друзья. — Вас официально сбросили с пьедестала самых ебанутых. — смотрит на Громов Валик, совсем забыв о присутствии рядом увлечённых новым дядей детей. Мальчишкам было очень интересно слушать приправленные байками и грубоватыми шутками истории этого страшного дяди. Его форма завораживала мальчишек, потому что родная полицейская форма родителей казалась уже не интересной. Вернувшийся с младшим ребёнком Дима тоже подсаживается к ним и пытается уловить суть разговора. — А теперь танец молодоженов! — объявляет диджей в микрофон, а рядом с ним стоит довольный Прокопенко. Игорь понимает, что не отвертится, да и не хочет. Встает на ноги, протягивает ладонь смущенному Серёже в приглашении. Тот с улыбкой принимает руку и поднимается, идёт вслед за ведущим его в центр зала мужем. — И все же, как ты выжил? — пока все отвлеклись на идущих под пройгрыш красивой мелодии молодоженов, шепчет Волк Дракону — Я видел как тебе прострелили грудь. — Помнишь ты всегда орал, чтобы я начал носить броники, а я не носил? — Дракон неожиданно нежно приваливается щекой к макушке Олега — А тогда надел, представляешь? Ещё хотел тебе после операции похвастаться и заставить мне за это отс… — Вад! — привычно тычет его локтем в бок Олег, кивая на прислушивающихся к ним детей. — Прости что долго, Олеж… — Ничего, Вадик. Они обнимаются глядя на начавших медленно кружится в танце молодоженов. Песню выбирал Прокопенко, поэтому из колонок разносится красивый, мощный женский голос и только на исходе куплета Волков узнает песню Аллы Пугачевой. Игорь с Серёжей чуть отрываются друг от друга, замирают и зовут к себе сына, при этом все ещё крепко прижимаясь друг к другу и покачиваясь в такт песне. Ярослав радостно бежит к ним, раскидывает руки и Игорь легко подтягивает его наверх, усаживая себе на руку. Яр держится за шеи родителей, а Серёжа обнимает своих любимых мужчин и улыбается. Они прижимаются друг к другу все втроём, просто счастливые от того, что наконец-то вместе. Серёжа краем глаза замечает сидящих за столом друзей, родных и они с Птицей, который тоже сейчас с ними рядом, по-настоящему понимают, что у них есть семья. У них есть дом.

Я прощаю одиночество и грусть,

Ты сказал, что я в них больше не вернусь.

Так бывает только в сладком сне,

Но любовь у нас наяву сейчас.

Мне б в глазах твоих себя не потерять,

На разлуки нам любовь не разменять.

Я немыслимой ценой и своей мечтой,

Заслужила это счастье быть с тобой,

Быть всегда с тобой.

Любовь, похожая на сон,

Сердец хрустальный перезвон.

Твое волшебное «люблю»,

Я тихим эхом повторю.

Любовь, похожая на сон,

Счастливым сделала мой дом,

Но вопреки законам сна,

Пускай не кончится она.