Неожиданное пополнение

      Давид любил пить горячий шоколад в холодные вечера. Когда подступали морозы, совершенно не хотелось ни думать, ни работать, и как бы Костюк не пытался себя заставить, но дело совсем не шло. Сначала он думал, что проблема затаилась глубоко внутри него, и её, при правильном подходе, ещё можно решить. Но извернувшись и так, и эдак, работая и в плюс себе, и в убыток, Давид понял, что смысла бороться с собой нет.       О данном его пристрастии знала только Женя, которая и привила ему любовь к горячему шоколаду. Она заваривала его каждый раз, когда на улице бушевал ледяной ветер или лил холодный дождь. Зимой они, привыкшие, и вовсе не расставались с любимым напитком. Женя крутилась на кухне, нарезая всё нужное для бутербродов, а Давид обустраивал место поближе к камину: стелил плед, включал компьютер, чтобы выбрать фильм на ближайшие пару часов и, конечно, выкладывал целую баррикаду из подушек, что всегда вызывало у Жени смех.       Этот вечер не обрадовал Давида теплом. За окном была целая война стихий: ветер завывал, порывами раскрывал окна в домах, где отсутствовали хозяева; время от времени гром привлекал к себе внимание; молнии, сияя, отражались в стремительно собирающихся из-за жуткого ливня на асфальте и земле лужах.       Костюк, уже заварив шоколад на двоих, пытаясь отвлечься, теперь сидел на кухне в одиночестве, ожидая ответа от Жени. Она как раз шла с работы, когда разыгралась погода, а потому Давид здорово переживал за неё. Несколько исходящих остались без ответа, не говоря уже об отправленных сообщениях. Он понимал, что отвечать на звонки, когда со всех сторон льёт как из ведра, не представлялось возможным, но всё же не мог не волноваться за Женю.       Когда Давид уже в двадцатый раз за полчаса принялся писать сообщение «Где ты?», входная дверь отворилась. Он тут же выбежал с кухни, чтобы встретить Женю и завалить её уймой вопросов, но оторопел, увидев в её руках небольшую коробку.       — Кто-то посылку прислал? — сразу спросил он. — Давай я заберу, а ты переоденься. А то простудишься ещё, — Давид подошёл ближе, чтобы забрать коробку из рук любимой, но она сделала шаг назад, чем ввела его в недоумение. — Женя, что в коробке? — настороженно поинтересовался Давид, поправляя очки, съехавшие на переносицу.       — Вот смотри, — начала Сафина, взглянув на коробку ненароком. — Ты любишь котиков? Стой-стой, не перебивай меня, Давид. Представь себе ситуацию: ты идёшь по улице после работы, и тут ка-а-ак хлынет! — Женя поставила коробку на пол, закрыв, чтобы Давид не разглядел её содержимого. — Так вот, ка-а-ак хлынет! И ты бежишь и бежишь, весь уже промок, а подбегаешь к какому-то дурацкому кафе, чтоб ненадолго от дождя укрыться, и бах! — Женя всплеснула руками. — Коробка! — сказала она и сняла промокшую обувь. — А в коробке... ну, допустим, котята. Так во-о-от, Давид, как бы ты поступил?       — Женя, ты взаправду котов домой приволокла? — заулыбался Костюк.       — Я спросила, как бы ты поступил, — насупилась Женя и скрестила руки на груди.       — Забрал бы их, — сдался Давид.       — Во-о-от! Я сделала так же, — улыбнулась она и, раскрыв коробку, достала оттуда двух котят. — Поэтому теперь мы родители. Поздравляю, отец, — засмеялась Женя и отдала в руки Давиду одного котёнка.       — Я так понимаю, наисчастливейшие?       — А ты сомневаешься?       — Ты неисправима, любовь моя, — засмеялся Давид.