'something more

укус на внутренней поверхности бедра отдавал болезненной пульсацией. люмин провела по нему пальцами, стирая влажный блик и словно стараясь разгладить след от зубов. раз. другой. с каждым прикосновением боль отдавалась отголосками, слабеющими с каждой секундой, но все еще успешно отвлекала от голодного взгляда почти что в упор. ей даже не нужно было поднимать голову, чтобы знать, что она увидит. наспех зачесанные за ухо пряди, алые от укусов губы и тяжелый, полный жадности взгляд, неизменно пускающий по спине волну дрожи от предвкушения. — люмин. для дрожи, впрочем, хватило и одного слова. люмин тихо выдохнула, наконец поднимая глаза — но только на висящее на шее украшение странного толка. — м? — теперь ты. твое желание, — голос звучал так мягко, что люмин невольно нахмурилась, поднимая глаза еще выше — ни единого отблеска жадности, зато мягкая улыбка на губах. держал в руках он себя совершенно потрясающе — годы практики, полагала она, но восхищалась каждый раз как в первый. — чего бы тебе хотелось? голова опустела мгновенно. хотелось слишком многого — но стоило постараться уцепиться хотя бы за одно желание, как остальные разлетались в стороны, дразнясь и не поддаваясь попыткам их поймать. любовь и восхищение во взгляде отдавались колкими искрами на кончиках пальцев, почти что физически ощутимым сиянием. отблески закатного солнца, играющие на полной артефактов полке, заставляли часто смаргивать, но взгляд отвести было невозможно: люмин только покачала головой, прикусывая в задумчивости губу. — просто касаться? — и, заметив невольно дернувшийся уголок губ, продолжила с большим вдохновением, подавшись вперед. — пока я не скажу, что пора остановиться. тактильный голод в нем иррационально соседствовал с полным неумением принимать жадные прикосновения, когда же в самой люмин все уживалось идеально: неистовая жадность до чужих касаний — и неизменная податливость даже от малейшего поглаживания по спине. всегда хотелось большего — останавливаться она не умела и не любила. а сейчас еще и не собиралась позволять делать этого сяо. он кивнул медленно, словно запоздало осознавая, что она ему предложила — но в движении не было неуверенности, и люмин ответила такой же медленной улыбкой: уже не яркой и полной самодовольства, что обычно сияла на ее лице в жадном предвкушении. спокойствие и невозмутимость, словно речь шла о деловом контракте, а не о нарушении личных границ во имя чужого удовольствия и собственного интереса. что именно было в приоритете, сказать было достаточно сложно. она подтянулась ближе, привычно уже упираясь коленями под ребра, подхватывая кончиками пальцев за подбородок и держа почти что на весу: не любоваться было невозможно — но даже вскользь оброненные комплименты получали в лучшем случае угрюмое молчание, пронизанное несогласием и молчанием из вежливости. упорству люмин не было предела — как не было предела и встречному пониманию, мягкой, почти что ласковой непреклонности; люмин потянулась за легким поцелуем и коротко мотнула головой, заметив потянувшиеся было к ее спине руки. — нет. не сейчас. непонимание проскользнуло в его взгляде коротко, но ярко, сменившись неизбывным спокойствием — принятием — и люмин, резко поменяв траекторию движения головы, прижалась губами чуть пониже уха, прислушиваясь к мерному дыханию. даже собственное сердце билось растерянно глухо, но спокойно — забавный контраст с возбужденным стаккато уже на первых секундах близости. пальцы свободной руки привычным жестом скользнули под одежду, задирая ту едва ли не до груди: напряжение мгновенно сменилось мягкой, изучающей лаской вдоль ребер и вверх по спине, добавляя во взгляд привычную собранность. люмин сжала пальцы на подбородке еще сильнее, тут же поглаживая линию челюсти свободными пальцами, когда взгляд метнулся в сторону. — смотри на меня. непроницаемый взгляд его не особо отличался от истесанных водой речных камней или странного льда на хребте, и оттого проскальзывающие в нем моменты теплоты или нежности были ценнее всего на свете — люмин не собиралась упускать ни единой эмоции, отличной от сдержанной закрытости. и только коротко, влажно поцеловала, скользя языком по кромке зубов — и не глубже — когда сяо послушно взглянул на нее, едва заметно кивнув. дразнить его и вправду было чем-то обыденным, но все еще не приевшимся: когда ровное, размеренное дыхание перехватывало от коротких поцелуев или легких касаний языка, невозможно было удержаться от самодовольной усмешки. она никогда не могла с уверенностью сказать, хочется ли ему большего — и опасалась поначалу — но даже самая незаметная реакция только убеждала в этом лишний раз. когда он коротко выдохнул, невольно подаваясь вперед, люмин просияла своей неизменной улыбкой. воплощение спокойствия — и ощутимая дрожь по спине. люмин прижалась губами к шее, жарко выдыхая на кожу и обнимая его как можно крепче; руки вновь дернулись в ее сторону, покорно остановившись при первом же покачивании головы. — пожалуйста, люмин. от интонации бросило в жар — стоило большого труда не выдохнуть шумно ему в изгиб шеи по привычке, притискивая к разгоряченной коже не менее горячие пальцы. жадность снова дала знать о себе гулким сердцебиением, шумом в ушах; люмин зажмурилась до ярких искр, прикусывая нижнюю губу — дыши, дыши — и отстраняясь со спокойным выражением лица. выдавали только пятна румянца на щеках. просто касаться, без продолжения, без вплетения неизменной жадности, страстного желания было невозможно, осознала она с иррациональной ясностью, и все же требовать этого от него… люмин рассеянно посмотрела на собственные пальцы, вырисовывающие на коже замысловатые узоры: внутреннее напряжение ощущалось бы и без прикосновений. мягкий его взгляд снова сменился голодным — в копилку вещей, которым сопротивляться невозможно. она не сдержалась, порывисто приникая губами к шее, оставляя на ней торопливые, влажные поцелуи, упиваясь запахом разгоряченной кожи, с удовольствием отмечая хриплые выдохи при каждом болезненном втягивании кожи. шумное дыхание вскоре сменилось порывистыми стонами — а руки его все так же лежали на полу, стиснутые до побелевших костяшек. майку она стянула без малейшего сопротивления — украшение только глухо зазвенело. — люмин… в этот раз она даже не мотнула головой, плотнее обхватывая его шею ладонью, чтобы оставить на ней череду коротких поцелуев, вновь спускающихся к ребрам; вернувшись выше, мягко, словно на пробу, скользнула языком по ключице, тут же прикусывая ее. на лопатках, не без удивления отметила люмин после быстрого взгляда в так кстати стоящее позади зеркало, уже алели короткие полосы — не такие яркие, что она оставляла обычно. стоило бы исправить, но… но. — люмин- сорвавшийся голос был слишком соблазнительным. люмин провела по губам тыльной стороной ладони, тут же быстро отстраняясь. он не сорвался бы без ее разрешения — в этом не было ровным счетом никаких сомнений, но все же что-то в его голосе заставило остынуть на секунду, снова оценивая ситуацию. ответный взгляд, полный голода, заставил замереть, облизывая губы. — теперь твое желание, — медленно произнесла она, отстраняясь. ответная широкая улыбка вновь заставила ее просиять.