Любопытство

*** - Ёбаные твои идеи. - Ворчит Томас, в восемнадцатый раз заезжая себе скейтом по ноге вместо того, чтобы сделать олли. Вик хохочет над ним как сумасшедшая и с легкостью выполняет трюк, ловко подпрыгивая вместе с доской и опускаясь на идеально ровное покрытие скейт-площадки. Итан наблюдает за ней как заворожённый. Он сидит на невысоких перилах, как и всё здесь, наверняка для чего-то предназначенных, и лениво катает арендованный скейт взад-вперед мыском кроссовка. Рядом с ним прямо на асфальте сидит Дамиано, курит, стряхивая пепел в коробку из-под лакричных конфет, потому что мусорить здесь нельзя ни в коем случае, и каким-то несчастным и больным взглядом следит за Томасом. Томас подхватывает свою доску, поднимает её над головой и с воплями носится от Вик по всей площадке, справедливо рассудив, что своими длиннющими ногами у него выйдет быстрее, чем на крохотных колесиках, Вик же гоняется за ним на скейте. Вдвоём они, кажется, занимают всё пространство целиком, мешая нормальным людям кататься, но ничуть этого не смущаясь и продолжая свой шумный забег. Итан едва слышно вздыхает и тянется за своими сигаретами. Вот бы ему быть таким легким и весёлым, как Томас. Он снова скашивает взгляд на Дамиано. Тот неотрывно наблюдает за веселящейся парочкой, жуёт фильтр третьей сигареты подряд и выглядит каким-то уж совсем раскисшим. Вообще-то Итан уже третий день живёт с ощущением, что вокруг него все что-то мутят, один он не понимает, что именно происходит. Обычно именно Дамиано начинает у них все душеспасительные и бельеперетряхивательные беседы, а он сам понятия не имеет, с какого конца подступиться к разговору. Вик тем временем загоняет Томаса к краю высоченного трамплина и наступает на него с демонстративно угрожающим видом. Томас точно так же демонстративно испуганно оглядывается по сторонам, отступает, втягивает голову в плечи, а потом опускает скейт на землю, как-то очень шустро плюхается на него задницей, высоко задирает тощие ноги и съезжает с трамплина под дикий хохот всех присутствующих на площадке. Вик наверху издает негодующий вопль и съезжает следом за ним, скрываясь из виду. Пока Итан закуривает и мучительно формулирует в голове вопрос, Томас успевает заползти обратно, за пять минут собрать вокруг себя кучу каких-то парней, и теперь учит весь скейтпарк правильно задирать ноги к небу, чтобы съезжать с трамплина на заднице. Вик стоит у самого края крутого склона и смеётся, прижимая руки к животу. - Ты был прав. - Неожиданно сообщает ему Дамиано. - Что? - Удивлённо переспрашивает Итан. - Я всё-таки в него влюблён. - Поясняет Дамиано и нервно тушит сигарету о край коробки. - И как ты это выяснил? - Опытным путём. Я с ним переспал. Стало только хуже. - Невесело усмехается Дамиано. Итан давится дымом и молчит, потому что в голове у него десять тысяч вопросов, начиная с “Только с Томасом, или с Вик тоже?” и заканчивая “Чего ты ждал, когда лез в это?” Дамиано молчит тоже и нервно закуривает четвёртую. Вообще-то Итан был влюблён в Викторию чуть ли не с момента знакомства, и она всегда казалась ему прекрасной и совершенно недостижимой, даже в голове не укладывалось, что он может посметь предложить этой совершенной богине какие-то отношения. Буквально через несколько месяцев выяснилось, что влюблён далеко не он один, но зато у мелкого смешного Томаса, который, по мнению Дамиано, стесняется даже улыбаться, вовсе нет таких проблем. Ему и в голову не могло прийти, что Вик, за которой хороводом ходили все старшеклассники школы, согласится встречаться с Томасом легко и не раздумывая, просто потому что тот милый и забавный. Они были совсем ещё детьми, и он даже малодушненько надеялся, что они разбегутся совсем скоро, и тогда он наберётся смелости, решится предложить ей отношения и изо всех сил постарается быть милым и забавным для неё, но вот прошло пять лет, он всё ещё в неё безнадёжно влюблён, а Вик... Вик сидит задницей на скейте, к которому Томас привязал собственный ремень и теперь радостно катает её по всей площадке, заставляя всех их новообретённых приятелей-скейтеров загибаться от хохота. Несмотря на все свои чувства, он и думать не смел о том, что можно попытаться затащить её в постель, перебивался редкими знаками внимания и ещё реже решался на совершеннейшую дерзость, как ему казалось - например, позвать Вик сходить с ним куда-то вдвоём, пользуясь добрым отношением Томаса. А потом пришёл Дамиано и всё испортил. И теперь он постоянно, круглосуточно думал о том, что если у него нет шанса с ней встречаться, может, ему будет позволено поцеловать её, прикоснуться... А потом Дамиано, конечно же, испортил всё ещё раз. Он забирает у Дамиано коробку из-под леденцов, служивую им пепельницей, и закидывает туда остатки тлеющей сигареты. Дамиано, кажется, его манёвров вообще не замечает, только тихо вздыхает и таращится то ли на веселящегося Томаса, то ли просто в никуда. Что ему теперь делать? Всё же рискнуть и мучиться потом так же, как Дамиано? Оставить всё как есть и жалеть об этом до конца своих дней? Пока они вдвоём страдают, Томас подкатывает к ним радостно визжащую Вик и широко улыбается. - Вот это я понимаю - скейтпарк! А то ещё прыгай, трюки какие-то дурацкие выполняй, все ноги уже отбил. - Сообщает им Томас. - Есть у кого покурить? Дамиано тут же протягивает ему свою пачку. - Спасибо. - Томас вытаскивает сигарету и прикуривает, ладонью прикрывая от ветра огонёк зажигалки. - Щас вот докурю, и могу покатать ещё кого-нибудь, хотите? Итан даже не успевает открыть рот, чтобы вежливо отказаться и сообщить Томасу, что он уже вырос из детсадовских развлечений, как Дамиано тут же радостно кивает. - Меня покатаешь? Итан молча закатывает глаза и чуть двигается по перилам, уступая Вик больше места. Пока Томас бурно размахивает руками и объясняет Дамиано, куда надо деть ноги, чтобы не шарахать ими по земле, Итан переводит взгляд на усевшуюся рядом Викторию. Он неотрывно наблюдает, как она обхватывает губами горлышко бутылки и жадно глотает прохладную воду. Где-то на фоне что-то говорит Томас, и Дамиано, конечно, смеётся над его шутками, а он смотрит на Вик, не в силах отвести взгляд, и думает, что ни за что не упустит возможность, если она у него появится, даже если тысячу раз потом пожалеет. *** - Когда я говорю “голубые”, я имею в виду именно этот цвет, а не... Ладно, я понял, спасибо. - Томас тихо вздыхает в трубку и сбрасывает вызов. Чёртовы цветочные магазины точно сведут его с ума. Впрочем, в этом году было ещё ничего, а вот в прошлом ему приспичило собирать для Вик цветы в поле. Хохотала она, конечно, как сумасшедшая, когда он вернулся с неумело собранным веником и торчащими из волос листиками и крошечными незабудочками, но ради её улыбки он бы ещё и не туда полез. Он тушит сигарету о ближайшую стену, закидывает окурок в мусорку и несколько раз вертит открытую в телефоне карту в разные стороны, пытаясь понять, куда именно ему идти, решительно сворачивает в ближайший переулок в поисках цветочного магазина, который обещает ему Гугл. Вообще-то он совершил настоящий подвиг, не только оторвав себя от постели в девять утра, но и переупрямив Лео, убедив его, что свободный день в их чудовищном графике им просто необходим. Спасло его то, что выходные он просил реже всех, потому как обычно был готов работать в любое время дня и ночи, иначе никто не двинул бы весь график ради свободного дня вотпрямзавтра. Он мысленно отмечает для себя, что напоминалку в телефоне нужно передвинуть на пару дней пораньше, чтобы в следующий раз не пришлось так же канючить и подкупать Лео пиццей. Сегодня было ровно пять лет с того дня, как он начал встречаться с Викторией. Сам он с лёгкостью мог бы забыть даже дату собственного дня рождения, но современная техника спасала его - при покупке нового телефона он первым делом переносил в календарь все важные даты и ни разу ещё не засыпался. Он даже толком не помнил, кто и когда сказал ему, что для любой девушки невероятно важны подобные даты, но в то время он так сильно боялся потерять её, что готов был следовать хоть советам из журналов для домохозяек, если ему это поможет. Вдвойне забавно вышло, когда выяснилось, что Вик ни про какие даты не помнит, важными их не считает и искренне удивляется каждый год, когда он предлагает что-то там отмечать. Он весело хмыкает, оглядывает витрину магазина, усыпанную плюшевыми мишками и россыпью разноцветных ромашек, вызывающих у него смутные ассоциации с ЛГБТ флагом, а потом решительно толкает стеклянную дверь. Через полтора часа он открывает дверь их общего с Вик номера, аккуратно придерживая второй рукой бесценный букет, состоящий из нескольких видов цветов разных оттенков голубого, синего и белого, из которых он смутно узнаёт только пышные шапочки гортензий. Ради этого букета он поставил на уши все до одного цветочные магазины Брюсселя, а потому вдвойне обидно будет его помять. Настолько заморочиться пришлось, потому что Вик не была человеком, который дарёному коню в зубы не смотрит, а потому за букет красных роз вполне можно было получить гордое звание банальности и посредственности. - Вииик! - О, ты вернулся. - Отзывается Вик и тут же выскакивает ему навстречу, как маленький чертёнок. - Ух ты какие! Это мне? - Да-да, погоди, не вертись. - Ворчит Томас, ощущая, как от мелкой Вик, скачущей вокруг него, в глазах мгновенно начинает рябить в глазах. - Пойдёшь со мной на свидание? - Пойду, конечно. - Кивает Вик, мгновенно прекращая носиться и аккуратно прижимая букет к груди. С учетом того, что из одежды на ней как обычно только трусики из каких-то сложных кружевных ленточек, то от такого зрелища Томас мгновенно забывает, куда он там вообще собирался, и просто заворожённо смотрит на Вик, которая жмурится как довольная кошка и практически утыкается носом в букет. - Ты что, для этого рубашку новую купил? - Выводит его из гипноза Виктория. - Вот прям не у Дамиано спёр, а в магазине купил? Сам? Томас согласно кивает, и Вик замирает, явно прикидывая что-то и начиная смутно подозревать какой-то подвох. Томас с огромным интересом наблюдает за тем, как через пару минут усиленной работы мысли у Вик на лице отражается абсолютное просветление. - Я опять забыла какую-то чёртову дату! Томас не выдерживает и ржёт, осторожно тянет её к себе, но Вик ловко уворачивается и скачет искать подходящую под букет посуду, а он лениво тащится за ней. - Что там у нас? Сорок восьмой юбилей нашего первого поцелуя? Сто шестнадцатый год с момента окончания школы? Тридцать пятая годовщина нашего первого секса? - Ехидничает Виктория. - У нас пятая годовщина отношений вообще-то. - Ворчливо отзывается Томас. - А наш первый поцелуй стоит забыть, как страшный сон. У меня были кривые зубы, я жутко трусил и понятия не имел, куда девать руки. А уж секс... Вик ржёт на всю гостиницу, но ничуть не спорит, потому что примерно так всё и было. Она прижимается к Томасу, обнимает его за талию и запрокидывает голову. Томас склоняется к ней и мягко целует в губы, мгновенно получая ответ. Он притягивает её за плечи ближе к себе, аккуратно поглаживает нежную кожу подушечками пальцев. - По крайней мере, за пять лет ты научился целоваться. - Довольно сообщает Виктория несколько минут спустя и неожиданно проводит ладонями вниз по спине, устраивая их у него на ягодицах и крепко сжимая. - Я почти уверен, что девушки флиртуют как-то не так. - Задумчиво сообщает ей Томас. Вик смеётся, уткнувшись лбом ему в грудь, но даже не думает прекратить, с энтузиазмом лапая его за задницу. - Значит, сегодня ты будешь моей девочкой. - Подводит она итог и отстраняется. - Да без проблем. - Пожимает плечами Томас. - Ты собираться будешь или нет? Слово “девчонка” перестало иметь любой обидный подтекст ровно в тот день, когда он познакомился с Викторией. Она была самым смелым, самим сильным и решительным человеком, которого он только знал, и, чёрт возьми, она была девушкой. Он понятия не имеет, что она там задумала, но заранее ничего не имеет против. - Обожаю тебя. - Вик приподнимается на цыпочки, звонко чмокает его в щеку и нехотя отстраняется, принимаясь изображать бурную деятельность. Томас устраивается в кресле, вытягивает длинные ноги через полкомнаты и с некоторым сожалением наблюдает за тем, как Вик надевает штаны. Всё же с гораздо большим удовольствием он смотрит, как она раздевается. - Ненавижу лифчики! - Ворчит Виктория, изворачиваясь перед зеркалом и застегивая крючочки на спине. - Не носи. - Легко предлагает Томас. - Тебе бы только на сиськи пялиться. - Ни на секунду не ведётся Вик. Томас ухмыляется довольно, даже не думая спорить. - Что у вас с Дамиано? - Неожиданно спрашивает Вик с полным ртом мороженого. Томас косится на неё поверх своего рожка и изображает плечами что-то неопределённое. Вик ответом явно не удовлетворяется и от души пихает его в плечо. Толкаться на скамейке рядом с парком аттракционов довольно дебильно, поэтому Томас облизывает губы и говорит вслух. - Ну, знаешь, он трахнул меня и свалил утром, нифига не сказав и даже не попрощавшись, а теперь старательно делает вид, что секса у нас не было, так что я почти уверен, что с Дамиано у меня целое ничего. - Ты звучишь как обиженная девчонка, которую бросил парень. - Хихикает Виктория и продолжает с удовольствием облизывать огромный рожок мороженого. - Ты сама хотела, чтобы я был твоей девушкой. - Насмешливо отвечает Томас. - Ты мог бы съехать с темы с кем угодно другим, Том, но со мной совершенно точно не получится. - Тихо посмеивается Виктория. Томас с сомнением оглядывается по сторонам, оценивая количество народа вокруг, и задумчиво проводит языком вдоль вафельного стаканчика, собирая подтаявшие сладкие капельки. - Я попробовал, что мне было любопытно, он - тоже, звон яиц перестал разноситься до самой Италии, что ты хочешь услышать, Вик? Вик неопределённо помахивает в воздухе мороженкой. - Было очень хорошо, но с тобой всё равно всегда лучше. Если он планирует играть в детский сад и надеется, что я стану за ним бегать, то ошибается. - Послушно продолжает Томас. Вик кивает, соглашаясь с ним полностью, и привычно читая между строк, что Томас, вообще-то, действительно обижен. - Итана потащим теперь, или пусть живет? - С интересом спрашивает Томас. Он расправляется со своим мороженым быстрее Вик, вытирает руки салфетками и принимается вытряхивать из кармана пиджака целую гору билетиков от разных аттракционов. - Скорее умрет, чем сам решится на что-нибудь. - В сотый раз ворчит Вик, совершенно неприлично выковыривая кончиком языка кусочки шоколада из остатков мороженого. - Предлагаешь мне его поймать, связать и притащить тебе с бантиком в качестве подарка на годовщину? - Ехидничает Томас, закидывая в урну последний клочок пёстрой бумажки и добираясь наконец до сигарет. - На пятнадцатую, разве что, потому что он будет прятаться ближайшие лет десять, если мы попытаемся сделать хоть что-то. Томас выдыхает дым в небо и блаженно жмурится. Если быть честным, из последней фразы он уловил только то, что Вик собирается провести с ним ближайшие десять лет, всё остальное как-то пролетело мимо ушей. - Что ты вообще от него хочешь? - Спрашивает он через пару минут. - Сама не знаю. - Отвечает Вик каким-то странным голосом, словно и правда может сомневаться хоть в чем-то. - Если ты думаешь, что можешь съехать с разговора... Вик фыркает и тычет его пальцем в бок. - Я боюсь, ясно тебе? Вдруг я всё испорчу? Вдруг ты разрешишь мне развлекаться, а потом начнешь ревновать? У меня толком никогда не было парней, кроме тебя. Пара болванов в мои пятнадцать - не в счёт. - Недовольно поясняет Вик. Томас слушает и улыбается всё более глупо с каждым словом. - Слушай меня, Раджи! О чём ты там размечтался?! - Ворчит Виктория и ещё пару раз тычет его костяшками пальцев в рёбра для профилактики. - Ай-ай-ай! - Невольно подскакивает Томас. - Хватит, хватит, я слушаю! Вик тихо посмеивается, доедая последний кусочек мороженого, и тоже принимается оттирать руки салфетками. - Ты ревнуешь меня к Дамиано? Вик косится на него с таким подозрением, словно начинает сомневаться в его нормальности. - Это же Дамиано. Томас делает в воздухе кистью жест, который в его представлении должен переводиться как “ну вот, это же Итан”, и поднимается со скамейки, протягивая Вик руку. - В тир пойдем? - Конечно! Сделаю тебя как сучку! - Радостно подскакивает Вик и крепко сжимает его ладонь. - Ааа, позорище-позорище! - Радуется Вик, когда он промахивается второй раз. - Подожди, я ещё посмотрю, как ты будешь стрелять. - Фыркает Томас в ответ. Они идут уже по третьему кругу, успевая ругаться в процессе на весь тир, переходя с итальянского на английский и обратно, устроив целое шоу и, как обычно, собрав вокруг себя целую толпу любопытствующих и болельщиков. Прямо сейчас Вик вела в счете на два очка, но до конца было ещё далеко, и сдаваться он, разумеется, не собирался. Томас поправляет на плече винтовку, стряхивает в сторону лезущую в глаза чёлку и стреляет ещё раз, попадая ровно по медленно ползущей мишеньке в виде сердечка. Вик разочарованно стонет рядом. Импровизированный фан-клуб, болеющий за них обоих по очереди, радостно пищит и хлопает. Вик вскидывает голову, точно таким же жестом убирая волосы с лица, и стреляет следом, промахиваясь мимо нежно-розового движущегося облачка буквально на пару сантиметров. Томас пренебрежительно фыркает у неё над головой, вкладывая в этот звук всё своё мнение о таких снайперах. Через полчаса у них заканчиваются патроны, но к этому моменту они выходят на ничью и решают на этом остановиться. - У вас двести двадцать баллов на двоих. - Вежливо сообщает им менеджер и указывает на ровные ряды пёстрых игрушек и прочего барахла, которое можно выбрать в качестве награды. Вик визжит и прыгает от восторга, словно ей восемь, а потом требует достать ей с самой верхней полки огромного розового медведя. Томас наблюдает за ней с улыбкой, а потом подхватывает её за талию и поднимает повыше, чтобы мелкая Вик могла стянуть игрушку с верхотуры. Он понятия не имеет, зачем Вик медведь, но, чем бы дитя не тешилось... - Если вы возьмёте эту игрушку, то у вас останется ещё двадцать баллов. - Вежливо напоминает менеджер на ломаном английском. Странные итальянцы создали ему в тире жуткий ажиотаж из желающих пострелять, но гораздо менее метких посетителей, поэтому к неторопливому выбору приза он относится очень философски. Разумеется, Вик теряет интерес к медведю примерно за пару минут, делает с ним селфи и дарит его первой попавшейся маленькой девочке из толпы болевших за них. Счастью девочки, получившей медведя размером практически с неё саму, нет предела, но Вик уже вернулась к полке, явно ища там что-то конкретное. Она оглядывает полку ещё раз и безошибочно выуживает крохотного светлого зайчика с большими грустными глазами, зачем-то прикладывает его к волосам Томаса, словно сравнивая цвет, и широко улыбается. - Вот это для меня. Назову его Томми! - Радостно сообщает Вик и прямо под ошалелыми взглядами персонала и посетителей усаживает кролика в глубокий вырез блузки, так, что торчит одна мордочка. Томасу даже начинает казаться, что от такого соседства глаза у плюшевого младшего брата мгновенно становятся на порядок менее грустными. - Боже мой, я завидую! Вик ржёт и прижимается к его боку, а он тут же обнимает её за плечи и целует в макушку. - А теперь я хочу... - Начинает Виктория. - ...Устриц и шампанского! - Заканчивает Томас. - Я нам столик в ресторане забронировал, буквально через улицу перейти. Вик совершенно неприлично стонет в ответ. В гостиницу они приползают в третьем часу ночи, обнимаясь на ходу. Они выбираются из душа, потеряв где-то остатки шампанского, которое две минуты назад глотали из горлышка прямо под струями воды, зато умудряясь целоваться прямо на ходу. Томас привычно падает спиной на постель, утягивая Вик на себя сверху, чтобы не придавить её собой. Зато Вик ничуть не осторожничает: плюхается ему на бёдра, ловит его за запястья и прижимает к постели маленькими сильными ладошками. Томас послушно замирает, ожидая продолжения. Вик задумчиво ёрзает на его бёдрах, явно не добавляя ему настроения ждать, а потом уверенно заявляет: - Я сверху. Томас вопросительно вскидывает брови и шевелит пальцами в воздухе, намекая, что неплохо бы его отпустить. Разумеется, он с лёгкостью мог бы освободиться, но так не интересно. - Сверху. - Настойчиво повторяет Виктория. - Аааа! - Доходит до него. - Да на здоровье, руки-то отпустишь, или по твоему плану ты решила меня связать, а я должен расслабиться и получать удовольствие? Глаза у Вик загораются таким неуёмным энтузиазмом, что Томас невольно фыркает насмешливо от такого зрелища. Вик склоняется и мягко целует его в губы, далеко не сразу отпуская его запястья. Он улыбается в поцелуй и с удовольствием отвечает, лениво растекаясь по постели и позволяя ей делать всё, что она захочет. Вик нетерпеливая и резкая, скорее кусает его, чем целует, очень уверенно и как-то собственнически лапает за бок и бедро, успевает нахлопать его по рукам, которые он, как только они оказываются свободны, автоматически устраивает на идеально округлых ягодицах. Когда она впервые предложила ему поменяться позициями, он, конечно, слегка обалдел от таких предложений и категорически отказался. Но Вик ходила за ним два месяца, лила тонны мёда в уши и уговаривала, как красивую девчонку на первый раз, напоминала, что она-то ему никогда ни в чём не отказывает в постели (что, в общем-то, было чистейшей правдой), и, в итоге, всё равно продавила его неуёмное любопытство, и он, разумеется, согласился. Он уже успевает практически забыть шуточку про связанные руки, но Вик идею явно оценила: она склоняется в сторону и подхватывает длинную атласную ленту, наверняка бывшую частью какого-нибудь концертного костюма. Она демонстративно медленно складывает ленту поперек, делая её немного уже, и смотрит на него насмешливо. Томас хмыкает в ответ и медленно поднимает руки над головой, безропотно складывая запястья вместе. Вик закусывает губу и сосредоточенно связывает тонкие запястья, крепко стягивая их друг с другом, но не пережимая слишком сильно, чтобы не нарушить кровообращение. Он абсолютно уверен, что резная спинка дорогущей гостиничной кровати создана не для того, чтобы привязывать к ней руки постояльцев, но Вик такие мелочи совершенно не интересуют: она пропускает концы ленты сквозь деревянный узор и лихо затягивает несколько крепких узлов. Томас чисто из интереса дёргает руками пару раз. Освободиться точно не получится, пока Вик не захочет его отпустить. Он прикрывает глаза, лениво наблюдая за Вик сквозь ресницы. Вик легонько кусает в шею, сползает с его бёдер, прекращая прижимать его к постели, на что он тут же послушно раздвигает ноги в стороны. Ощущения всё ещё немного странноватые на его вкус, но он точно знает, что в итоге будет охрененно хорошо. Гораздо лучше, чем он мог себе представить, когда собственное любопытство впервые не позволило ему жить спокойно. Вик опускает ладонь ему на яйца, перекатывает в пальцах, и он невольно вздрагивает и ёрзает нетерпеливо. Вик тихо посмеивается, горячо выдыхает в шею, легонько кусает за подбородок и медленно проводит ладонью выше, по всей длине напряженного члена. Со связанными руками совсем неудобно, невыносимо хочется тоже коснуться её, прижать к себе, провести ладонями по нежной коже, но если Вик хочется, то спорить совершенно бессмысленно. Ну уж нет, он не будет скулить под ней и умолять его трахнуть. Или... У Вик по этому поводу явно совсем другие планы: она нетерпеливо поглаживает его по внутренней стороне бёдер, льёт смазку прямо между ягодиц и плавно проводит пальцами по сжатому кольцу мышц, плавно толкая внутрь сразу два. У неё маленькие ладошки и тонкие пальчики, и она прекрасно знает, что нужно сделать, чтобы использовать это преимущество. Вик быстро толкает пальцы внутрь до самых костяшек, не особо осторожничая, поглаживает изнутри, всего за несколько движений находя чувствительную точку и проходясь по ней. Буквально пару минут спустя он стонет под ней на всю гостиницу, а Вик с азартом трахает его тремя пальцами, буквально выбивая из него новые стоны. У него стоит колом, с головки на живот медленно капают вязкие капельки смазки, но Вик даже не думает хоть немного облегчить ему жизнь. Когда ему начинает казаться, что начать умолять - совершенно чудесная мысль, Вик вытаскивает пальцы и отстраняется, заставляя его автоматически податься следом за её рукой. Он бессильно откидывается на подушки и наблюдает, как она торопливо затягивает на бёдрах ремни страпона. Он привычно дёргается ей помочь, но добивается только того, что ленты на запястьях сильнее впиваются в кожу, и разочарованно стонет, понимая, что остаётся только наблюдать. - Мы совершенно точно не везли это из дома. - Бормочет он, не узнавая свой севший от возбуждения голос. - В Бельгии оказались отличные секс-шопы. - Насмешливо отзывается Вик. - Пока ты носился по цветочным магазинам, я тоже выбирала нам развлечение. Он одобрительно хмыкает в ответ и пошире разводит ноги, окончательно забив на смущение и прочие глупости, о которых он каждый раз думает сначала. Но Вик этим не ограничивается: она подхватывает его под бедра и заставляет задрать ноги едва ли не за голову, прекрасно зная, что он достаточно гибкий, чтобы сложить его практически как угодно. Из такой позы ему отлично видно, как головка игрушки упирается в блестящую от смазки дырку и медленно входит внутрь, растягивая кольцо мышц. Он стонет и отчаянно жмурится, изо всех сил стараясь не начать кусать губы, потому что если начнёт, то непременно сожрёт их до крови, а завтра перед интервью выслушает целую лекцию по уходу за кожей от их визажистки и будет отчаянно краснеть под пакостное хихиканье Виктории. Страпон не особенно большой, дома у них совершенно точно нашлась бы парочка игрушек побольше, а потому Вик особо не церемонится и буквально за пару толчков вгоняет игрушку полностью. Он практически захлёбывается стоном, но Вик не даёт ему даже толком привыкнуть, прижимает ладони под коленями, не позволяя сдвинуть ноги, и тут же размашисто двигает бёдрами, загоняя игрушку до основания и тут же отстраняясь, оставляя внутри одну головку. В голове плывёт буквально после пары движений члена по простате. От возбуждения сводит живот и ноют яйца, он стонет, не останавливаясь, ёрзая лопатками по постели и пытаясь подаваться навстречу резким движениям. Вик над ним совершенно довольно урчит, как большая кошка, склоняется ниже, почти укладываясь сверху и двигается не так размашисто, но зато гораздо быстрее, и с силой кусает его за сосок. - Вииииик! - Практически скулит он, надеясь, что звучит достаточно умоляюще. Вик в ответ ехидно усмехается и принимается гладить по груди и животу, откровенно издеваясь и периодически задевая член кончиками пальцев, заставляя его вздрагивать и выгибаться навстречу, пытаясь продлить прикосновения, которых явно недостаточно. - Виииик, ну пожаааалуйста! - Ноет он ещё жалобней. Вик проводит короткими ноготочками ему по рёбрам, оставляя яркие красные полосы и заставляя его в очередной раз дернуться следом, а потом всё же сжаливается и накрывает ладонью его член. Он стонет от облегчения и толкается навстречу нежной ладони, насколько позволяет неудобная поза, но Вик, конечно же, выбирает самый издевательский вариант, медленно-медленно двигая рукой по напряженной плоти, при этом трахает его так, словно вбивает в постель. Ему кажется, что ещё немного, и он сойдет с ума от сумасшедшего контраста ощущений. Он скребёт пальцами по воздуху, словно пытаясь найти опору, беспомощно ёрзает, вздрагивая и громко постанывая от быстрых толчков внутри. Вик, вдоволь налюбовавшись на его обречённое выражение лица и бестолковую возню, наконец сжимает пальцы сильнее и быстро двигает рукой вверх-вниз, заставляя его буквально захлебнуться собственными стонами. Вик вгоняет игрушку ещё буквально несколько раз, при каждом толчке проезжаясь по чувствительной точке внутри, скользит рукой в такт, и он со стоном выгибается под ней и кончает, невольно дёргая ногами и сжимая её бёдра. Едва слышно щёлкают замки ремня, и страпон с грохотом летит на пол. Томас лениво вытягивается на постели, открывает глаза, наблюдая за ней. Вик стоит перед ним на коленях, тяжело дышит и смотрит на него совершенно сумасшедшим взглядом. Она растрёпанная, раскрасневшаяся, возбуждённая и настолько прекрасная, что он невольно облизывается. Он скользит взглядом по изящной фигурке, невольно останавливаясь между широко разведенных ног. - Иди сюда. - Хрипло бормочет Томас. Вик совершенно точно не нужно предлагать дважды. Она быстро развязывает узлы, намотанные на спинку кровати, и он изо всех сил старается не фыркать, потому что руки у неё подрагивают от нетерпения. Вик небрежно скидывает ленту на пол, и он первым же делом обхватывает её за бёдра, притягивая к себе ближе. Вик широко раздвигает ноги и опускается ему на лицо, стонет, когда он прижимается губами ей между ног и быстро толкает язык внутрь, вылизывая горячие стенки. И, конечно же, она тут же вцепляется пальцами ему в волосы. Она очень мокрая, и по лицу тут же начинает течь смазка, он быстро проводит языком по нежным складочкам, собирая и сглатывая прозрачную жидкость. Он прижимается губами к клитору и легонько посасывает, чувствуя, как бёдра Вик дрожат под его ладонями и как она ёрзает и всхлипывает, стараясь потереться сильнее. Он проводит по клитору кончиком языка и тут же начинает двигать им как можно быстрее, стараясь ни на секунду не сбиваться с ритма. Вик ругается вперемешку с хриплыми стонами, цепляется за резную спинку кровати и выгибается сильнее, склоняясь вперёд. Томас хорошо понимает, что до оргазма ей осталось буквально несколько движений, быстро проводит ладонями по бедрам и толкает в мокрую киску два пальца, чуть сгибая их и стараясь не мешать себе самому. Не слишком удобно, но зато Вик вскрикивает и стонет ещё громче, невольно сжимая коленями его плечи. Она вскидывает бёдра, невольно пытаясь куда-то съехать, но он удерживает её на месте свободной рукой и двигает пальцами и языком ещё чуть быстрее, буквально за пару минут доводя её до оргазма. Вик всхлипывает совсем тихо, пока он лениво вылизывает её и гладит по бедрам, ожидая, когда она перестанет дрожать и найдёт в себе силы сползти с его лица. - Стонал как шлюшка. Тебя наверняка слышала вся гостиница. - Насмешливо фыркает Вик, прижимаясь к его боку и лениво поглаживая по груди. - Последнее, что меня сейчас волнует. - Честно отвечает Томас. - Надеюсь, соседи на это подрочили. Вик ржёт ему в плечо и легонько похлопывает по бедру. - Идём умываться. - Ни за что. - Бормочет Томас в ответ. Ему нещадно хочется курить, но для этого нужно поднять задницу и выйти на балкон, а его многострадальная пятая точка была очень сильно против того, чтобы её куда-то там поднимали. Вик скатывается с постели, и Томас тут же понимает, что в конкретной ситуации мнение его зада, как и его собственное, учитываться точно не будет. - Давай, Томассо! Я бы взяла тебя на ручки, моя девочка, но ты здоровенный, как конь! - Фыркает Вик, а потом обхватывает его лодыжку двумя руками и тянет к краю постели. Томас ржёт вместе с ней, больше делая вид, что сопротивляется, чем на самом деле мешая, дрыгает свободной ногой, но послушно съезжает с кровати. Когда они выползают из душа второй раз за ночь и умудряются допить по дороге шампанское, которое потеряли в прошлый заход, за окнами уже занимается рассвет. - Часа четыре до репетиции. - Бормочет Вик, лениво дёргая край сбитой комом простыни, пытаясь понять, нужно ли её поправить ещё или и так сойдёт. Томас согласно мычит, дергая простынь со своей стороны и тут же валясь на постель. Спать хочется нещадно, а разговоры о предстоящей с утра репетиции заставляют его мозг паниковать заранее от одной мысли о том, как им обоим будет отвратительно. - Ты идёшь или нет? - Сонно бубнит он, подгребая к себе раскиданные подушки. - Да, сейчас. Он приоткрывает один глаз, пытаясь понять, где она там застряла, и натыкается взглядом на Вик, выдирающую лепесточки из некоторых цветов в радостном голубеньком букете. Томас удивленно наблюдает за тем, как она придирчиво оглядывает цветы, а потом аккуратно вытаскивает следующий лепесток, бережно расправляя и укладывая свою добычу между страниц паспорта, чтобы не помялись, и явно собираясь их засушить. Он беззвучно хмыкает и закрывает глаза, потому что если Вик заметит его взгляд, то непременно выбросит всё подчистую, недовольная тем, что её поймали на сентиментальности. Что ж, по крайней мере вечер точно понравился им обоим. Вик плюхается к нему под бок буквально через минуту, звонко чмокает в губы и обнимает всеми конечностями. Он автоматически притягивает её к себе и сонно улыбается. Следующая годовщина обязательно будет ещё лучше.