На языке цветов

Петунии Эванс три года, когда она впервые проявляет признаки магии. Но эти признаки остаются незамеченными, потому что мистер и миссис Эванс заняты погоней за двумя маленькими девочками, и они магглы. Обычные люди из пригорода Бирмингема. Спокойно довольные своей жизнью в низу среднего класса. Их дом небольшой, но аккуратный, с маленьким садом сзади и видом на реку. Гленн Эванс работает на автозаводе, а Вайолет Эванс следит за домом и их двумя дочерьми. Всё идёт по порядку и расписанию. Петуния растёт с любовью к порядку. Ей нравится порядок, потому что он успокаивает её, когда мысли начинают путаться в голове, как стая мошек, грызущих её мозг. Ей нравится знать, что папа вернётся домой на ужин ровно в пять, и они с Лили обязательно должны выключить свет в половине девятого, иначе мама будет раздражена. Это даёт ей чувство безопасности. Каждую ночь она считает цветы на занавесках — двадцать шесть. Приятное, успокаивающее чётное число. Лили не интересует порядок. Лили старше Петунии на год, три месяца и двадцать три дня. Лили красива. Она была красивым младенцем, красивым ребёнком, и хотя Петуния ещё этого не знает, она станет красивой женщиной. Лили красива, потому что живёт вне системы Петунии. У Лили рыжие волосы, что довольно редко, но это она унаследовала от мамы. У Лили зелёные глаза. Опять-таки, довольно редко, но они точно такие же, как у мамы. У Лили гораздо больше веснушек, чем у Петунии, но они в основном на руках и ногах, а не на лице. Петуния очень любит Лили. Но Лили делает такие вещи, как не откликаться, когда мама зовёт их к ужину, потому что увлечена игрой, в то время как Петуния мгновенно бросает всё и бежит к двери. Лили постоянно опаздывает. Ей нужно целую вечность, чтобы одеться, и она проводит в ванной слишком много времени, мечтая и напевая себе под нос. Петуния не может долго сидеть в ванной. Вода почти сразу становится грязной, и мысль о том, что она снова будет покрывать её кожу, заставляет её дрожать и ёрзать. Лили не завязывает шнурки правильно, а потом жалуется, когда падает. Лили знает три ругательства и шепчет их на ухо Петунии, пока та визжит и пытается заглушить их. Ругательства такие: «дерьмо», «дрочила», «шлюха». Даже Петуния знает, что значит первое слово, а Лили говорит, что «дрочила» — это слово для плохого мужчины, а «шлюха» — для плохой женщины. Лили так говорит, значит, это правда, потому что Лили довольно умна. Намного умнее Петунии, которой нравится порядок в школе, но не сами занятия. Тем не менее, её почерк идеален. Ни один учитель не может этого отрицать, хотя они всегда разочарованы ею, ведь у них сначала училась Лили. Кажется абсурдным, что младшая Эванс не дотягивает до уровня старшей. Лили далеко пойдёт, говорят папе и маме учителя. Она обязательно должна сдавать экзамены для поступления в университет. Она станет кем-то важным, правильным и красивым. Что касается Петунии, ну, для неё всегда есть секретарские курсы, а если не получится, то, возможно, найдётся хороший парень. Сейчас шестидесятые, и в семье Эванс есть место только для одной исключительной девочки. Петунию это устраивает. Во всяком случае, должно устраивать. Почему бы ей хотеть быть исключением? Исключение — это не то, чем можно гордиться. Исключения не заставляют мир вращаться. Общество держится на тех, кто делает то, что должен, и знает своё место. Петуния пытается утешиться этим. Она важна. Она будет иметь значение. Секретари ведь тоже нужны, не так ли? «Конечно, нужны, дорогая», — говорит ей папа. «Ты справишься, Пет. Мы ведь не можем быть лучшими в классе, правда? Я не был». И тогда он засмеётся и взъерошит ей волосы, а Петуния нахмурится и слегка дёрнется, но примет это, потому что он делает это от души, несмотря на то, как она ненавидит, когда кто-то трогает её волосы. Папа называет её Пет, мама — Петуния, потому что, по её словам, это красивое имя, а Лили зовёт её Тьюни. Петуния всегда пишет своё полное имя: Петуния Мэри Эванс. Мэри — в честь маминой матери, которая погибла во время Блица. Петуния Мэри Эванс. Если возможно, Петуния хотела бы выйти замуж за мужчину с фамилией из семи букв, чтобы её полное имя было уравновешенным. Например, Петуния Мэри Олсопп. Или Петуния Мэри Болдуин. Или Петуния Мэри Чапман. Вариантов много. Полное имя Лили — Лили Джейн Эванс, поэтому ей следует выйти замуж за мужчину с фамилией из четырёх букв. Это будет сложнее. Алан? Барр? Кукс? Если бы Лили не принимала все многочисленные правила Петунии, та, вероятно, ненавидела бы её. Лили считает некоторые из её правил раздражающими, другие — смешными, но никогда не насмехалась над ними. Никогда не смеялась над её частым мытьём рук или тем, что Петуния трижды переспросит, закрыла ли мама входную дверь, или тем, что она всегда расставляет их кукол в определённом порядке, который никогда нельзя нарушать. «О, Тьюни», — говорит Лили, вздыхая и дует на свою чёлку, но при этом улыбается своей тёплой, обволакивающей улыбкой, которая заставляет Петунию чувствовать себя особенной, как будто она — тот, кого Лили любит больше всех. Но это ложь. Лили больше всего любит папу, и это несправедливо, потому что Петуния больше похожа на него. У неё такие же тонкие светлые волосы, цвета «кукурузного шелка», как говорит мама, или «грязной посуды», как говорит Линда Эдисон в школе. Петуния боится, что однажды они начнут выпадать, и тогда будет видно её блестящую кожу головы, как сейчас видно у папы. У неё такие же бледно-голубые глаза — водянистые и одновременно острые. Папа замечает всё, как и она. Он просто научился не говорить об этом. Петуния не может сдерживать свои вопросы, комментарии и привычки, но должна научиться, иначе она останется маленькой чудачкой на всю жизнь. У Лили лицо сердечком, и она показывает все зубы, когда улыбается, ровные и белые. Лицо Петунии длиннее, уже, и она никогда не улыбается с зубами, потому что это делает её похожей на испуганную лошадь. Никто бы не сравнил Лили с лошадью. Лили могла бы стать моделью. Лили могла бы сниматься на телевидении. У Лили пятна на всех вещах, она никогда не заправляет блузку в юбку, у неё стрелки на чулках, и её туфли быстрее изнашиваются, чем у Петунии, но ей не нужно быть осторожной, потому что она такая прекрасная. Ей не нужно застёгиваться, подтягивать себя. Лили может просто быть, без каких-либо изменений, без лишних мыслей. Иногда Петунии кажется, что Лили — это как поток воды, чистый и прямой, а она — последние капли, которые стекают из крана перед тем, как его полностью закрыть. Остаток. Мама и папа долго хотели детей, и потом у них родился Дейл, но он умер, не дожив до года. У него были слабые лёгкие. А потом, три года спустя, родилась Лили. Она была всем, что им нужно, всем, чего они хотели. Им просто нужно было кого-то любить. И тут, совершенно случайно, появилась Петуния, спустя год. Ненужное дополнение. Петуния говорит себе, что она необходима, потому что иначе семья была бы из трёх человек, а не четырёх. Но если считать Дейла, то их пятеро, так что она старается не думать о нём и о его маленькой могиле на кладбище. Он был мальчиком, с яблочными щёчками и светлыми кудрями, он мог бы быть старшим братом Лили. Он был важен. В своих снах она видит его высоким и сильным, он поднимает её на свои широкие плечи. Петуния мечтает быть высокой, как папа, как Лили, которая самая высокая девочка в своём классе. Но единственное, что у неё от мамы — это то, что она маленького роста. Её легко не заметить. Худенькая младшая сестра Лили Эванс, цепляющаяся за неё, как мох на камне, как плющ на стене. Как грязь на кухонном столе. Чувствовать себя грязью — это самое ужасное чувство на свете. Оно заставляет Петунию хотеть свернуться калачиком и умереть. Оно заставляет её говорить гадости, хотя она никогда не станет ругаться. Оно заставляет её хотеть ударить, закричать и вырвать зелёную траву, цвета глаз её старшей сестры. Лучший друг Лили, Северус, заставляет Петунию чувствовать себя грязью. Он худой, сальными волосами, и улыбается только тогда, когда Лили на него смотрит. Он никогда не обращает на Петунию внимания, кроме как с презрительной улыбкой. Петуния ненавидит его. Ненавидит, как он всегда наблюдает за ними с берега реки, когда они с Лили проезжают на велосипедах мимо. Ненавидит, как он умудряется увести Лили, шептать ей что-то, от чего та молчит и напрягается на обратной дороге. — У Северуса ужасный дом, — говорит Лили. — Его отец — ужасный, отвратительный человек, а мать не намного лучше. Но она знает лучше не приглашать его на ужин, потому что папа не любит Северуса Снейпа так же, как и Петуния. Даже мама, которая всегда добра ко всем, наблюдает за ним настороженно с порога дома, вытирая руки тряпкой. Петуния мечтает, чтобы Лили была нормальной и подружилась с одной из девочек на их улице. Тришей, Сьюзан или Дебби, любой из них. Вместо этого эти девочки хихикают, когда сёстры Эванс проходят мимо, потому что они странные, водятся на Спиннерс-Энд и ведут себя как мальчишки. Это Лили, а не Петуния. Лили была той, кто ввязалась в драку, когда старшие мальчишки бросали камни в маленького Микки Хейла. Она ударила Тони Уолкотта прямо в живот, заставив его согнуться пополам от неожиданности, а затем развернулась и ушла. Петуния следила за их велосипедами, чувствуя растущее беспокойство в животе, которое в итоге вылилось в злые слёзы на обратном пути домой. — Почему ты просто не оставила это? — требовала она, будучи девятилетней и испуганной, потому что теперь Тони Уолкотт и его друзья могут прийти к ним домой и бросить ещё камней. Это расстроит папу и заставит маму волноваться, можно ли их выпускать играть. Всё это может испортить вечер, потому что Лили будет спорить с родителями, а Петуния почувствует себя всё более и более неуютно, пока не убежит в их спальню и не бросится на кровать, пытаясь сдержать вспышку ярости. Лили, которой уже десять, взмахнула своими кудрями, раздувающимися на ветру, пока они быстро крутили педали. — Тьюни, они могли его ранить! — Лили всегда должна быть героем. Лили всегда должна что-то делать. Быть первой, перехватить инициативу, украсть момент. Лили всегда заставляет Петунию смотреть, её единственную зрительницу на большом шоу «Невероятная жизнь Лили Джейн Эванс». — Это не наше дело, — ответила Петуния и поджала губы. Они никогда не говорили с Микки Хейлом. Это просто маленький мальчик с заклеенными очками и стрижкой под горшок. Лили никогда не говорила ему ни слова в жизни, но теперь будет, потому что решила, что его нужно защитить. Теперь Тони будет ещё больше издеваться над ним, потому что его спасла девчонка. — Помогать людям — дело каждого, — резко выпалила Лили и больше не разговаривала с Петунией до самого возвращения домой. Хотя к ужину она уже оттаяла. Лили никогда не может долго сердиться на Петунию, да и вообще, ни на кого. Её гнев вспыхивает как белый огонь, ослепляющий, но так же быстро гаснет. Гнев Петунии другой. Холодный и медленный, он собирается где-то в глубине живота. Он выжидает, и выплёскивается наружу в самые неподходящие моменты. Лили легко прощает. Петуния — нет. Она не такая щедрая в чувствах, потому что они — её драгоценное сокровище, и она не может разбрасываться ими, как Лили. Она может исчерпать их. Может пересохнуть. Может увянуть и умереть. Магия Петунии капает так же, как её гнев. Сдержанно. Едва заметно. Ничего явного или громкого. Ничего такого, что привлекло бы взгляды других детей или вызвало подозрения у взрослых. Просто вещи, которые ей помогают. Её куклы снова выстраиваются в ряд после того, как футбольный мяч Лили разбрасывает их в беспорядке. Постель заправляется сама, пока она тщательно чистит зубы. Чай, который был чуть горячим или холодным, становится идеальной температуры. Магия поддерживает порядок в мире, который она так тщательно построила вокруг себя. Северус Снейп «взрывается» летом, когда Лили исполняется одиннадцать, а Петунии десять. Он спрашивал про какое-то письмо несколько месяцев подряд, с тех пор как Лили исполнилось одиннадцать в конце января. Лили думает, что это какая-то шутка, но Петуния нервничает. Почему кому-то должно писать письмо маленькой девочке? Почему Северус знает об этом? Почему он его ждёт? Почему он всё больше злится, когда письмо не приходит? Она стоит на песке и иле у реки, делая маленькие, медленные шаги. Ей хочется зайти в воду, но она не выносит, когда к её босым ногам прилипает грязь. Лили разговаривает с Снейпом, и, наконец, он говорит громко, яростно, почти рыча: — Это должна быть она, не ты. — Он вне себя от ярости. Петуния замирает. Вода плещется у её бледных пальцев ног. — Сев, о чём ты говоришь? — встревоженно спрашивает Лили. — Что… что насчёт Тьюни? — Я думал, это ты. Я был так уверен… но это она, это всё время была она, — выпалил он. — Я такой дурак! — Нет, ты не дурак, — успокаивает его Лили, — ну давай, о чём ты? Что случилось? — Я думал, ты такая же, как я, — пробормотал он, и волосы на затылке Петунии встали дыбом. — Но ты не такая. Ты не магическая. Ты не ведьма. Это она. Вдруг река резко набегает на ноги Петунии, забрызгивая ей щиколотки, и она вскрикивает, отскакивая назад, чуть не упав. — Тьюни не… Тьюни не ведьма, Сев, — Лили звучит так, будто она не знает, смеяться ей или раздражаться. — Не глупи. Это какая-то игра? Ну давай, просто скажи… Петуния поворачивается к ним, её глаза горят, в горле странная боль, и она с хрипом произносит: — Я НЕ ведьма. — Песок под ногами кажется зыбким и ненадёжным. Ей кажется, что она вот-вот провалится прямо в центр земли. Оба они смотрят на неё. Северус — с горькой яростью, Лили — с озабоченной растерянностью. — Ты ведьма, — презрительно говорит он, — хотя ты этого не заслуживаешь. Ты ведёшь себя как магл. Ты выглядишь как магл. Это должна быть она, а не ты… — Прекрати, — шипит Петуния, сжимая свои худые ведьмовские пальцы в выцветшей юбке. — Прекрати, прекрати… — Кто такие маглы? — в отчаянии кричит Лили. — Что происходит, Северус?! — Я волшебник, — сквозь зубы отвечает он. — Магия реальна, и я волшебник. Я могу делать то, чего маглы… люди без магии, такие как мой отец, и твои родители, и… — он делает паузу, и его ярость проступает красными пятнами на его щеках, — и ты… то, чего маглы не могут. И она — ведьма. Это… это несправедливо, так не должно быть, — он умоляет Лили, схватив её за руку. Лили, впервые, отдёргивает руку и смотрит на Петунию. — Тьюни? — спрашивает она с сомнением в голосе. — Перестань ЛГАТЬ про меня! — выплёвывает Петуния, смотря на Северуса с ненавистью. — Я не… я не ведьма, ты… ты… грязный урод! Я не такая, как ты, кем бы ты там ни был! Я нормальная! — Ты и ведьмой-то хорошей не будешь, — с жаром отвечает он. — Кто-то вроде тебя не протянет и года в Хогвартсе. — Что такое Хогвартс?! — Лили, вне себя от ярости, кричит, уперев руки в бока. Её брюки закатаны, а их края покрыты сухим илом. — Северус, прекрати! Петуния… — Ты считаешь меня уродом? — шипит Северус, делая шаг к Петунии, его слишком большой плащ болтается на плечах. — Ты не лучше. Может, даже хуже. Моя мама — ведьма. Это у меня в крови. А ты — просто маленькая грязнокровка… С треском, как гром, ломается ветка дерева, в тени которого они стоят, и падает на землю между Петунией и Снейпом. Она чуть не попадает в него и поднимает небольшое облако пыли, которое оседает на её одежде. Петуния отряхивает юбку и отступает, содрогаясь от страха, и, наконец, разрыдалась. Где-то вдали она слышит, как Лили, почти сердито, говорит Снейпу идти домой и оставить их в покое. А когда он начинает возражать, его язвительные слова переходят в нытьё, но Лили его игнорирует, переступает через ветку и обнимает Петунию, прижимая к себе тонкими руками. Петуния всхлипывает, отрицает всё, уткнувшись лбом в грудь сестры, и успокаивается только тогда, когда Лили начинает тихо напевать, ровно дыша, её дыхание касается лба Петунии, от чего та ощущает лёгкое тепло. К следующему лету Петуния получает своё письмо.