имба

тонкие дрожащие пальцы натягивают чёрную ткань, что плотно обтягивала верхнюю часть тела, сильнее на лицо, чтобы уберечь его от попадания чересчур наглых капель дождя, которые не прекращались, а, кажется, только сильнее хотели смыть с этого дня хоть некоторую приятную дымку. этот четверг не отличался от любого дня, будь то понедельник или вторник, он был совершенно обычным, но почему-то хвану казалось, что именно сегодня, тот самый четверг, начался просто отвратительно, попав в список дней, которые он ненавидит. ещё утром он узнал, что сегодня будет вечерняя пара, и зря он встал в самую рань вместе с феликсом. тот на мгновение стёр дёготь с души джина и, поцеловав его, как он любит, с языком и металлом в нём, позволил лечь и забыться в новом сне. не тут-то было. хёнджин недовольно проснулся вечером и понял, что они с ликсом разминулись. хван уйдет на пару, а феликс только придёт со своих, замечательно. даже это не самое худшее. сейчас он бежал в одних спортивных шортах и матерился под нос, потому что со стороны его попытки двигаться даже бегом не назовёшь, ну да ладно. он бежит, конечно, как олимпийский чемпион. параолимпийский. на паре он сдавал прыжки через ебучего козла и чертыхнулся так сильно, что почувствовал адскую боль в голени. хотелось выть и попросить передать матери, что он пал смертью сильных и до пизды тупых. ага, хуй там, пара кончилась, и он пошёл домой. чаша терпения почти переполнилась и... дождь. блять, ебанный в рот, да что же это за ссанина? чаша лопнула. джин хотел плакать, серьезно, он чувствовал ком в горле - как же его всё достало. но ему нужно держать лицо, ведь сейчас он увидит феликса, а тому, конечно, нахуй его загоны не сдались. джин шмыгает и стучит в дверь его квартиры. — хван, — тянет австралиец и потирает глаза. вздремнул, а джин получается его разбудил. он чувствует себя отвратительным. — иди ко мне, детка. хёнджин делает неуверенный шаг и опускает взгляд. он весь мокрый, от него несёт потом за километр, ноги в каплях грязи от ебучего дождя, который хван вообще-то любит, но как говорится not today. хочется исчезнуть раз и навсегда, мысли дурацкие в голову лезут. нахрен он такой феликсу?... — не обнимешь?... — феликс гладит макушку хвана, и это прикосновение для него кажется воздухом. — эй, что-то случилось? — с любопытством и беспокойством спрашивает ли. — я мокрый и от меня воняет, не хочу, чтобы ты стал грязным. — шепчет джин. — ликс прекрасно понимает, что в его голосе нет никакой агрессии, так и есть, хван из самых лучших побуждений не хочет ничего делать. — когда мне было не похуй? хоть в говне измазан, сюда иди. — он тянет его за ворот к себе и улыбается. боже, да, это та самая наглая улыбка феликса, которая растопила сердце хвана, будто то было шоколадным шаром, под горячими струями кофе, да, он стал сладкой жижой, он не отрицает. — я люблю тебя. — шепчет джин в его губы, и феликс тяжело выдыхает в ответ на его слова. сердца бьются в унисон, нет, джиново обгоняет, и феликс целует его, приобнимает за талию и губу, кусая, тянет. — я тоже тебя люблю. — ликс так и стоит в коридоре, гладит мокрую толстовку своими прекрасными руками и согревает хёнджина не снаружи, а внутри, глубоко в душе. — у меня так нога болит. — закусил губу хван. — на паре, прыгал через козла и подскользнулся, еле дошёл. — парень вздохнул. — я бы очень хотел поболтать с тобой, да даже потрахаться в душе, но... — он прошёл мимо ликса, хромая, и снял рюкзак, стягивая и толстовку. — мне жаль, правда. — не хотелось рушить эту романтику, но боль стреляла в ногу тонкими и острыми иглами. после этих нескольких шагов, правда, стало вообще невыносимо. — заткнись. — феликс со спины неожиданно нападает и подхватывает хёнджина ниже бедра, прижимая к себе, чтобы удобнее нести было. — ты чо? — усмехнулся хван. — бесишь меня, люто. — морщит нос ликс. — если тебе больно, то скажи мне: хэй чел, которого я люблю и который любит меня, взял меня на руки и отнёс в кровать. — тело джина было успешно доставлено в спальню. — это как-то не в нашем стиле, м? — хван погладил бедро ликса, который стоял совсем близко. настроение заметно улучшилось. — я видел у тебя школьную форму в шкафу, так что ты отплатишь мне собой. — он нежно и аккуратно кладёт ладонь на взлохмаченные волосы, и улыбается. — а сейчас раздевайся, я принесу одежды и мазь, у меня в аптечке как раз после травмы на игре осталась. — ещё давно ликс переметнулся парой слов о том, что играл в школьной команде, и даже на последней игре, что была по случаю встречи выпускников и гордости школы, он тоже был. правда они все настолько напились, что пару человек везли в травматологию, зато воспоминания есть. джин медленно и неспеша разделся. его никто не торопил, его пиздец как любили, и он также любил в ответ. феликс дал ему свою чистую майку, и хван сжал его руку в своей, оглядывая и тату, и лицо парня затем. — м? — полежишь со мной? — вообще-то я и собирался лечь к тебе, когда разотру ногу. сначала касания ликса вызывали боль, да и мазь была холодная, но позже, когда мазь стала теплой, а движения австралийца нежнее и медленнее, хёнджин кайфанул. боль протягивала, но была довольно приятной, он же мазохист как никак. терпеть слабую боль от ликса удовольствие, а от ебучего козла в колледже, та ещё хуйня. . — раздел меня. наглый. — цедит сквозь зубы минхо, он усмехается и прикрывает глаза, носом мазнув по ключице чонина. тот только вышел из душа и стянул с ли его майку, не голым же ходить? — я просто не хотел снова тебя возбудить. — чонин хихикнул и сжал пряди волос парня, что грел его от холодного воздуха в комнате. — чо там с чаном? ничего не писал? — минхо старался сделать видимость того, что ему всё равно на любой ответ чонина, и этот вопрос по важности не отличается от любого базового вопроса вроде: на улице солнечно, да? — писал. — ли шумно вдохнул носом и закусил губу. — что писал? — он поцелуями покрывает шею парня и сжимает все участки его тела, которые попадают под руки. — ммм… — удовлетворённо мычит нин. — привет, как дела? и всё. представляешь? привет и как дела! — возмущённо прошипел он. — ну и еблан. — усмехнулся минхо и всосал кожу под ухом яна. — я просто не понимаю, сначала ты говоришь: ммм, чонин, я так скучал, а сейчас просто пишешь два слова, будто школьник и всё! он даже не звонил, а вообще-то трахнул меня. я в ахуе с него. — цокнул он. — я бы сделал по другому. — улыбнулся минхо. — а не как еблан чан. хотя, я бы и хуйни со школой не делал, но ладно. — как бы ты сделал? — саркастично произнёс он. — шугался меня? так и было. — припомнил их день после жаркой ночи чонин. — ты первый начал, но лучше вспомни, что я сказал после второй ночи. м? — он забрался под свою майку на худом теле и огладил его бока. — а, ты позвонил мне и такой: ох, чонинни, я скучал по твоему хриплому голосу, ах, от моего члена твоё горлышко болит? это было чертовски горячо, минхо. — ян довольно улыбнулся и потянулся за поцелуем к минхо. их губы слились в влажном и небрежном поцелуе. чонин толкнул минхо в грудь и засмеялся, облокачиваясь о неё головой. — я бы... — раздался стук в дверь. — хм... ща посмотрю кто это. — ли вырвался из объятий чонина и метнулся к двери. — быстрее, на мне всего лишь твоя майка. — соблазнительным тоном проговорил чонин. минхо был уверен, что это либо соседка с какой-то ебанутой просьбой, как и всегда, либо дети играют или прочая хуйня, на которую ему конечно похуй. но когда он посмотрел в глазок, его сердце упало в пятки. это блять чан кристофер сука банчан — чонин, блять! — ли прибегает к парню на кровати. выебать бы его, да так, чтобы слёзы из глаз лились, но сейчас что-то не совсем время. — там чан, за дверью. парень на диване дёрнулся и вскочил с мягкой мебели. — как чан? блять, блять, блять! — он закусил губу и стал смотреть вокруг. — шкаф, лезь в шкаф. — кивнул ему минхо. — если ты серьёзно думаешь, что я... — хэй, минхо, я знаю, что ты дома, открывай реще! — послышался бан снаружи, и чонин хмыкнул. — ну шкаф, так шкаф. — парень залез в отделение с куртками и халатами, садясь на пол. — бля, а тебе идёт. — напоследок заключил минхо, идя открывать «другу» и слыша ворчание чонина. страх не покинул тело, но выхода у ли совершенно не было. он впустил чана в квартиру, обрадовался, когда увидел в его пакете пиво и пригласил на кухню, решая, что это самая отдаленная от шкафа комната. они разговаривали обо всём, начиная от желания чана купить авто и затрат по этому поводу, заканчивая тем, что минхо устроился на работу в бар, как и мечтал. но глубоко внутри у минхо кипела злость, она возрастала с каждым разом, когда на лице чана расцветала мерзкая и чересчур слащавая улыбка с ямочками по бокам на белых, опять же, чересчур белых щеках. — о, я не могу нарадоваться, когда вижу чонина. неужели всё, с чем мы с ним столкнулись, позади. — мечтательно протянул кристофер и отпил пива. — ну, он будет помнить об этом всю жизнь. ты убил его внутри, как думаешь позади ли, м? — хмыкнул он и зорко посмотрел в глаза чана. у минхо кулаки чесались, чтобы втащить этому австралийцу, чтобы тот у чонина никогда не появлялся. — хах, будет помнить? — смеётся чан. — он растаял, ещё неделька и он снова мой. — парень наклоняет голову и победно взмахивает руками. — он не настолько глуп, как ты думаешь. — облизывает губы минхо. — ну а что? как думаешь, кто после хёнджина согревал его? — мысленно каждый из них крутит барабан русской рулетки и подставляет дуло к виску. — кто поддерживал его и буквально вытаскивал из петли, м?! — воспоминания раздаются в голове эхом, жалобным и звонким. — кто? ну, кто же? — чан не улыбался, он знал ответ, но хотел услышать его, чтобы отрезвить самого себя. — это был я. — засмеялся минхо. — ты так наивно думаешь, что теперь всё будет как раньше? — парень встаёт, но отходит к стене, у него нет цели драться, словами он пырнёт кристофера лучше, чем настоящим лезвием. — я сделаю всё, чтобы как раньше не было никогда. — складывает руки на груди минхо. — и у меня есть те, кто не допустит того, что было. это хёнджин. напомню, он встречается с твоим лучшим другом, и я прекрасно знаю, что феликс как сопереживал чонину, так и будет. минхо для себя уже победитель. — что ты знаешь, ли минхо. чонин мой. мне похуй, как долго он будет ебать мне мозги тем, что было год назад. — усмехается чан. — мне похуй на то, что вы все такие моралисты. я люблю его, а он любит меня. — перешёл на шёпот он. — пока ты говоришь со мной, он может трахаться с кем угодно. — отводит взгляд минхо, ударив чана своим резким высказыванием снова. — ты же помнишь, что это тот, кого ты знаешь? — к чему ты клонишь? — вали из моей квартиры нахуй, чан. когда кристофер уходит, оставив бутылки, закуску и всё остальное на своих местах, но убрав самое важно: себя, ли смотрит в окно, не отводя взгляда. что с ним вообще творится? почему он так защищает чонина? почему он вообще перешёл с секса с девушками к ночам с яном? мысли ворохом сыпались на него, и ли очнулся только, чтобы выпить пива и сказать яну, что чан ушёл. — а... тут пиво и... этот еблан ушёл. — хмыкает минхо. — знаешь что? — возмущённо толкает его ян, заставив прислониться к стене. ли и слова сказать не может. он смотрит в глаза чонина и ждёт агрессию, любую его агрессию, чтобы впитать её и насладиться эмоцией, как вампир. — я всё слышал. — ян притягивает его за шею к себе. — всё. каждое твоё слово. — я... — минхо положил ладони на талию яна, так и смотря в грёбаные глаза, у которых нет конца в черных омутах. — ли минхо. — и он замолкает, бегая по лицу ли, что выглядел до одури прекрасно сейчас. их губы снова вместе, снова влажные, но уже не в хаотик формате. в ебучем формате чувства, которое витает в воздухе. его нельзя называть. нельзя. минхо несёт яна к кровати и нависает сверху, без остановки целуя. руки нина цепляют спортивки и забираются внутрь, за резинку, чтобы огладить почти вставший член. носом ли утыкается в шею и слабо стонет, позволяя себе раствориться в руках чонина впервые. он больше не растворяет. его растворяет... — ян чонин. — хриплым шёпотом говорит минхо с улыбкой.