Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах России. Затонск

Аня окончательно успокоилась. Сердце нормализовало свой бег, холод перестал её донимать, и в общем всё произошедшее её радовало. Штольман, убедившись, что с ней всё хорошо, размышлял о судьбе Разумовского, Жана и Нины. Жан в конечном итоге оказался человеком, который знает, что такое преданность, и который не отказался от этой преданности после смерти. Удивительно. Убийца, шпион, притворщик, который умеет любить. Пусть по-своему, но умеет. Нет, Аня совершенно права: в каждом из нас есть проблеск добра. Даже если мы сами этого не видим и не верим в то, что можно еще что-то исправить. Иногда до самой своей смерти в это не верим. И получить возможность что-то изменить после перехода в загробный мир может далеко не каждый. Жан был скорее исключением, которое подтверждает правило. Жить нужно здесь и сейчас! Иначе опоздаешь! — Анечка, уже два часа ночи почти, — сказал Яков, взглянув на брегет. Часы в холле давно не заводили, поэтому толку от них было никакого. — Поехали в гостиницу. Завтра очень много дел, нужно отдохнуть. Здесь мы уже все сделали. Ты ведь ничего не чувствуешь больше? — Нет, — покачала головой Анна. — Всё спокойно. Тут больше никого нет. Подожди пять минут. Сейчас поедем. Она повернулась к нему спиной и провела рукой по пыльной полке под зеркалом. Прощается, понял Штольман. Когда они уезжали, у неё было мало времени для этого, да и тогда она еще не знала, что родители решат уехать вслед за ними и дом продадут. Сейчас она говорила окончательное «прощай» месту, где она провела детство и юность, где была счастлива, где её любили. Он отвернулся, глядя на рояль и вспоминая, как совсем молоденькая еще Аня играла на нём когда-то, а он не мог оторвать от неё глаз. И еще один великолепный вечер, когда они праздновали снятие с Петра Ивановича обвинения в убийстве его жены. Ему тогда назначили роль человека с треугольником, весьма комическую в его исполнении, надо сказать, но в тот день он был счастлив. По-настоящему счастлив. Этот дом был дорог и для него, пусть парижский особняк и был ему ближе, потому что он был их собственный, потому что там росли их дети, потому что там они стали счастливы безусловно. Нажав несколько клавиш и поморщившись, потому что рояль был страшно расстроен, Аня сказала, улыбнувшись мужу: — Я готова, Яша. Поехали в гостиницу. — Попрощалась? — ответил на улыбку Штольман. — Да, — кивнула Анна. — На этот раз окончательно. И ты знаешь, со спокойным сердцем. Я была здесь счастлива, и теперь этот дом сделает счастливым других. Это хорошее место. — Да, — согласился Яков. — Очень хорошее. — А теперь поедем домой! — взяла мужа под локоть Аня. — Уже и в самом деле очень поздно. Они выбрались на улицу тем же способом, что вошли внутрь. Штольман пристроил на место дверь и вставил железный штырь в петлю. Всё выглядело так же, как и до их визита. — А вот как же мы доберемся до гостиницы? — поинтересовалась Аня, которая немедленно замерзла, как только радостный зимний ветер приветствовал их как старых знакомых. — Это мы с тобой не продумали. Пролетку тут в такую пору не поймаешь! Не на вокзальной площади находимся. — Я, Анна Викторовна, беру это на себя, — хитро сказал Штольман. Аня подняла брови. — Если я что и вынес из наших встреч под акацией, то это то, что через две улицы всегда стоит господин по прозванию Сенька. У него есть каурая лошадка Манька. И они в ночную пору там всегда обретаются и клиентов поджидают! — Какие полезные у вас знакомства, Яков Платонович, имеются! — заметила Аня, улыбаясь. — А то! — хмыкнул Штольман. Аня рассмеялась, а потом резко затормозила. Прямо перед ними, сжимая приклад старого ружья, стоял Емельян, который еще в бытность здесь Аниных родителей работал тут ночным сторожем. Он смотрел на Штольманов, открыв рот и со священным ужасом в глазах. Он знал, что дом проклят, он и пришел-то сюда из сторожки только потому, что ему почудился какой-то громкий звук отсюда. И кого он ту встретил? Старую хозяйскую дочку, которая ведьмой слывет, и бывшего судебного следователя, который её спортил! Страх-то какой! Что им тут надо? Колдовать пришли, не иначе! — Анна… Викторовна, — запинаясь, произнес сторож, не зная, начинать ему креститься сразу или подождать, пока эти двое подальше уйдут. А коли не уйдут? — Здравствуй, Емельян, — улыбнулась Аня и поежилась. Мороз крепчал. — Ты что же, до сих пор в этом доме сторожем служишь? — А как же, барышня, — кивнул мужчина, не забывая, впрочем, держать в кармане кукиш — всем известно, что это самое лучшее средство от всякой нечисти. — Служу. — Ну так передай новому хозяину, что не будет их больше никто беспокоить! Можно обратно вселяться. Тут теперь все чисто. — Ага, — растерянно кивнул Емельян, смотря вслед Анне и её мужу, которые торопились к экипажу, который стоял через две улицы, и не подозревали, какими подробностями обрастет к завтрашнему полудню их встреча со старым сторожем.