Кухня

      Не было никакого повода два года назад ехать в Москву. Искандер бы никогда не переехал, если бы не ощущал, что Андрея там теряет. Он понимал прекрасно, что Андрей — красивый омега, который в курсе о том, что красивый. Это не делало его высокомерным, скорее несколько несчастным: много, кто крутится рядом, а везет только на наглых придурков, которые не боятся подкатить, или на ценителей исключительно красоты в омеге, и понимать это не было даром. Но от расстройства до самоуверенности, а там и до высокомерия — два шага! Искандер исключением не был, а не замечать это было выбором Андрея. Или просьбой самого Искандера. Когда они познакомились, Андрей еще в школе учился, в то время, как Искандер заканчивал второй курс универа, в который его силком впихнули родители, и, пользуясь возвратом, чему-то Андрея учил. Ах… Если бы эта моська когда-то не заглянула в лекционную, спросив Ильдара Юнусовича, Искандер бы в жизни не знал о нем и не думал, что такие красивые мордашки бывают так близко. Красивые... Они обычно далеко. Несколько лет назад, когда они были совсем юными, красота эта была только на обложках журналов и популярных каналах телевизора. Когда такое красивое и так близко — упускать это просто глупо. Красивое личико ему понравилось, Искандер решил попытать удачу. А почему нет? Сам пришел, сам виноват, что понравился, что симпатичный такой. Искандер подсторожил омегу на выходе из участка, думая на самом деле, что ему откажут в знакомстве, но Андрей оказался скромным и не балованным на внимание альф тогда: мелкий был, если кто и подкатывал, то только в школе… А в школе, понятное дело, придурки все, с одноклассниками встречаться дело не гиблое, но без приятного конца. Или сам опозоришься, или тебя опозорят, и долго это будут все обсуждать. А дело-то — детская шалость: хотеть встречаться… Отсутствие выбора, с кем встречаться, желания не отменяло. И Андрей в том сам не был исключением. Искандер за ним увязался без спроса, сказал пару слов теплых и щеки чужие мягко покраснели. Сердце забилось чаще и он понял, что влюбился… Предложил проводить до дома, а Андрей не отказал, пусть согласие выразил не совсем уверенно. Завязалось… Искандер с тех пор знал, что к Андрею так может кто угодно подкатить, иногда его это терзало, но терзания разбивались о то, что Васильев омега верный и не поведется на другого.       Терзания стали сильнее, когда Андрей переехал в Москву. В этом городе и альф больше, и возможностей у этих альф тоже больше. Подвернется кто-то лучше Искандера и Андрей уйдет от него, ведь он достоин лучшего. Он красивый, умный, приличный и семья у него хорошая — таких нарочно ищут, а не подлавливают у дверей ментовки и внаглую провожают до дома. Таких ищут богатые и состоятельные альфы, которых в Москве немерено. И родители Андрея только обрадуются. Им никак не нравился уголовник рядом с их приличным мальчиком, особенно тот, которого Ильдар Юнусович непосредственно знал. А в Москве уже любой альфа будет им казаться приличным, они же его не знают… И без волнений — любой будет приличнее него, потому что самым неприличным между ним и Андреем было то, что у Искандера постоянно был кто-то еще на фоне, с кем можно приятно провести вечер или ночь. Уведут — понимал Искандер всё лучше и лучше. Эта мысль обухом упала ему на голову, когда Андрей в очередном их телефонном разговоре сказал, что его берут работать в ресторан управляющим, и ресторан далеко не простая забегаловка, куда раньше он устраивался то официантом, то администратором, то тем же управляющим, но не так важно, как в этот — лучший ресторан в центре Москвы, что значит, что у Андрея будут не только хорошие и свои деньги на обеспечение всех своих, перестающих быть детскими, нужд, но и бесконечный поток альф в разы лучше Искандера, которые если и имеют плохое прошлое, то могут его скрасить широкими ухаживаниями и собой рядом. Надо было сворачиваться со своей учебой. Как только Искандер закончил, кое-как, свой ВУЗ, он тут же уехал в Москву. Нашелся быстро с деньгами и квартирой, утащил Андрея к себе и обещал, что все наладится. Андрей хороший, не только красивый. Серьезный, ответственный, тот человек, который действительно любит, всеобъемлюще и до конца… Всегда волнуется за него, как за себя, терпит все косяки, пускай иной раз от злости делает мозги, но кто бы не стал… Омеги всегда это делают! Его потерять не просто неприятно, а почти смертельно. Особенно сейчас, когда все так закрутилось…       Закрутилось совершенно незаметно и очень неправильно. Искандер имел тупость нарушить ПДД самым худшим образом, игнорировать суд и в итоге дойти до того, что ему грозил срок. У Андрея волосы на голове зашевелились, когда он узнал, а узнал он в самый последний момент: сперва Искандер думал, что все обойдется, потом ему было стыдно, потом тянуть с признанием было уже невозможно. У Искандера зашевелилось всё остальное, потому что он знал, что Андрей ему передачки носить не собирается. На него можно надеяться и можно положиться, но строить свою жизнь с сидельцем тот точно дальше не стал бы. Страшно и стыдно стало вдвойне. Надо было выкручиваться. Он не придумал ничего лучше, чем тот подростковый финт, на который он уже решался: как-то в универе у него никак не получалось прогуливать и оставаться при том числящимся на курсе, он выдумал тысячу сказок для преподов, чтобы они дали ему допуск до экзаменов, но одна преподша никак не сдавалась, не верила, с ней не прокатывала ни одна проволочка… Ей было лет сорок, а может и больше, не самая красивая дамочка, уже давно плюнувшая на себя из-за несчастья в личной жизни. Искандер попробовал оказать ей хотя бы мелкое внимание, как альфа, заметив между делом то, какие волосы у нее симпатичные, а потом и то, какое замечательное платье она надела… На следующий день она закрасила седину и купила себе новые туфли. Через неделю у Искандера красовалась четверка по ее предмету. Он убедился, что метод безотказно рабочий. И применил его на своей судье.       Ох, зря он в это полез… Женщина далеко не ставила на себе крест! Она была в расцвете сил на свой счет и то, что молодой альфа оказал ей внимание и проявил флирт, сочла очень красивым началом для действий со своей стороны. Искандера в том деле лишили прав на пару лет, а жизни — на все оставшиеся годы. Судья от него после дела не отстала, а Искандер, боясь изменения ее решения, поддавался. Молчал с Андреем об этом, ведь не мог признаться, во что ввязался и каким образом: он обещал ему говорить правду, жить правильно и не изменять, и махом все обещания нарушил своим выкрутасом. Признание бы поставило между ними точку, испортив Андрею всё светлое впечатление от чуда, которое случилось с Искандером в ходе судебного процесса, и впечатление от самого Искандера... Впервые тот ощущал, что Васильев его считает настоящим мужчиной и альфой, который может решить свои проблемы самостоятельно. Молчал. А меж тем... Все ловко дошло до свадьбы… А как иначе? Она брала Искандера на все свои встречи, показывала всем своим друзьям, втискивала во влиятельные круги, даже устроила на достойную работу, чтобы не был похож на Альфонса и гордость его не мучилась… У нее не было другого варианта, как после всего сделать его своим мужем, чтобы самой на пятом десятке лет не выглядеть идиоткой, которая подхватила молодого альфу и играется с ним, или наоборот: как идиотка, с которой играется молодой альфа. Искандер избегал намеков на свадьбу и разговоров о ней, но это выходило криво и недолго. В один прекрасный день она села с ним поговорить, понимая, что иначе никак. Напомнила, что она для него сделала. Напомнила, как он был этому счастлив. Искандер не мог отнекиваться, его пригвоздили фактами, которые были на поверхности: с ней было выгодно встречаться, ведь сам он не смог бы так быстро обрасти нужными связями в новом городе и не разрешил бы без нее вопросы с деньгами... У него не было шанса отказаться. Пришлось жениться. Искандер старательно убеждал себя до самого дня свадьбы, что любит ее хоть немного... Не вышло. Он в самом деле был с ней из-за денег, прокатив в свободных отношениях и ее, и Андрея, и еще нескольких девушек и омег, с которыми просто спал не то от отчаяния, не то потому, что привык, когда выбор больше, чем один.       Андрей сейчас, как надежда. Ее терять никогда не хочется. А Искандер поступал с ним всегда по-жестокому плохо. Пришлось приходить тогда, после свадьбы, к Андрею с повинной. Пьяным, разумеется, на трезвую он бы никогда не сознался, в какое дерьмо вляпался. Пьяный он осознал, что кольцо на пальце он никак не скроет от Андрея, рано или поздно проколется. С Андреем больше рано, ведь с ним всегда легко и спокойно, с ним он забывал иной раз о мелочах, а такая мелочь, как золотой ободок, как раз подходила к тому, о чем можно случайно забыть. Искандер надеялся на его понимание и доброе сердечко, Андрей же добрый, правда-правда добрый… Позлится, простит, что-нибудь придумает, спасет, как обычно… А Андрей даже не злился. Искандер его всяко шокировал, но в тот раз прямо-таки довел до состояния «ахуеть» и ему самому эффект на Андрее не понравился. Васильев кивнул, не реагируя на сопли и слезы, отправил домой, к ней, ведь понимал теперь, где тот мог так долго пропадать, не ночуя дома, и на следующий день попросил заехать на квартиру. Искандер заехал. Андрей передал ему ключи от нее. И попрощался. Меньше, чем за сутки, собрал все свои вещи и съехал. Искандер бежал за ним до такси, но тот влетел в машину быстрее и велел ехать. Его новую квартиру Искандер нашел через неделю. Приполз с цветами и тем, что Андрей очень любит — украшением... С золотой цепочкой. Андрей его простил только после обещания, что Искандер разведется. Как только будет уверен, что ему это ничем не будет грозить в последствии.       Никак не мог быть уверен. С женой ему было удобно. Ее он слушался, а она делала умело вид, что он мужчина, всегда, несмотря на то, что без лишних слов было ясно, что мужчина в их отношениях больше она. Она... Знала о нем больше, чем Искандер думал. Несмотря на свою неосведомленность в своей прозрачности перед ней, Искандер был осведомлен в том, что подходящего момента для развода с ней нет. Итак... Уже как год Андрей его любовник и уже как год Искандер мучает его обещаниями, которые не может исполнить. Он понимал, чувствовал и осознавал, что скоро Васильев его бросит. Но за этот год не только его собственное эго выросло, но и привязанность к Андрею тоже. Андрей был его отдушиной, человеком, к которому можно прийти и просто побыть, он с каждым днем становился красивее и интереснее, и с ним нравилось спать... А еще Андрей был его. Отпускать свое, когда есть статус, пусть и нарисованный, данный незаслуженно, он себе позволить не мог, как альфа... И продолжал мучить. Понимал прекрасно, что поступает скотски, но продолжал. Особенным мучением для Андрея было вранье. Иногда Искандер, видя его готовность холодно отпустить их отношения в прошлое, врал, что вот-вот он разведется и что его жена сама об этом начинает говорить, когда на самом деле она о том и не думает. Андрей раскусывал ложь только через время, когда ничего не менялось...       Это конец.       Зал ресторана был подготовлен к банкету. Гости начинали постепенно наполнять его. Официанты расхаживали с шампанским и легким и закусками. Кухня шумела в своем слаженном ритме. Андрей проверял работу персонала и результаты данных им заданий, и обнаружил вдруг, что в запросе гостьи на торжество появился гусь. Вскинув брови, он уточнил у администратора, когда появился запрос, на что ему ответили, что дело было ранним утром. Торопливый шаг направился к шефу. Никита как раз в этот момент общался со своим стажером. Андрей, увидя это, улыбнулся незаметно и притормозил, наблюдая картину.       Марат встал перед Никитой Давыдовичем, домиком хмуря брови. Обидно! Неделя прошла, он думал, что к банкету его не просто в кухню пустят, а дадут что-нибудь приготовить, но ничего так и не менялось. Сегодня утром ему опять дали задание отклеивать этикетки с бананов… Надо увольняться. Хотя стыдно… Как будто он не может справиться с такой мелочью.       — Шеф, ну что за бред? Нафига вообще убирать эти наклейки с бананов!?       — Для баланса вселенной, — спокойно отвечал Никита. — Ведь где-то там в Африке такой же Огузок, как ты, приклеивает эти этикетки...       Никита отклеил от формы Суворова одну из круглых цветастых наклеек, в которых тот вышел в кухню из холодильника, выглядя смешно и неряшливо: на стеллажах уже не оставалось свободного для них места и некоторые Марат решил клеить уже на себя со скуки, и приклеил ему по-отечески на лоб.       — Шеф, это не смешно. Когда Вы дадите мне нормальное задание?       — М-м...       Никита опустил голову к блюду, которым занимался. У него на уме не было ни одной причины подпустить стажера к кухне. Что бы там себе Суворов не думал... Он думал только о своих правах и этой дамочке, от которой зависело, будут ли они у него в этом году, и которая празднует сегодня у них свой день рождения... Ведь как удачно сложилось: гостья у них судья тверского района, а Никита как раз туда должен был прийти на суд в честь лишения прав, но не пришел. Провисел на телефоне полчаса, выясняя, кому позвонить, чтобы права вернули, в итоге понял, что некому! И тут подвернулась эта тетка… Да ради прав он на своей французской кухни хоть элеш будет готовить — лишь бы вернули..!       — А у меня есть задание для вас обоих, — вклинился Андрей в разговор. Оба взглянули на него одинаково недовольно, что было даже смешно.       — Че такое? Гостья решила к чак-чаку добавить чачу?       — А что? Тебе было бы приятно, — стебнул Андрей шефа. Он взглянул для вида в планшетку с листами заказа и, подняв голову, озвучил: — Гостья заказала гуся. У нас вообще есть гусь?       — Когда?       — Давно, я говорил.       Если Никите Давыдовичу не соврать, он будет очень и очень сердиться. Андрей шел на уловки и всегда мило хлопал при том глазами. Никита замахнулся рукой с ножом, вздохнул тяжело... И поджал губы, возвращаясь к блюду. Раздражен.       — Будет тебе гусь. А Суворову будет задание.       Нож застучал по доске с поразительно ладным ритмом. Гусь приехал в ресторан через два часа в наисвежайшем виде... Живым. Никита охренел, на что поставщик только развел руками: сам просил по телефону самого свежего, чтоб еще дышал! Вот и получил! Никита получил, расписался... И позвал через курящих рядом с черным входом поваров Суворова. Тот выскочил с широченной улыбкой... И подлетел в самом лучшем настроении. Только бы ему опять не сказали разгружать машину… Но Никита обожал обламывать стажеров... Их надежды хрустят, как свежие огурцы.       — Мое тебе задние... Убить и ощипать гуся.       Никита кивнул вглубь фургона, где приветственно раздалось гаганье гуся. Времени искать уже освежеванного у них нет, надо справляться с этим. Хотя можно было бы выкрутиться, но гусь такое животное, которое готовится томительно долго, поиски отнимут время, а до его подачи три часа. Марат посмотрел на гуся... На шефа... И, сощурив глаза, спросил:       — Че?       — Че-че! Гуся убить надо и обрить для ужина. На задание час тебе даю и это — роскошь.       — Че, прям насмерть? А готовить?       — А ты сначала покажи, что можешь убить гуся. А потом посмотрим... И машину разгрузи.       Не желая слушать дальше никакие вопросы, Никита сложил руки за спиной и важным шагом отправился в кухню. Осмотрел черный выход соседнего ресторана, а из него как раз вышел Владимир Кириллович... Поправлял сумку на плече и торопился к своей машине. Переглянулись... Никита по-мальчишески сурово нахмурился, вызвав тем самым у конкурента усмешку. Тот почти хихикал... Над ним! И шмыгнул скорее в своё авто. Никита вздохнул тяжелее... Водятся же омеги...       Суворов почесал голову и выдохнул, округляя щеки. Задачка не из простых. Как убить гуся? Он в жизни никого не убивал! А этот еще на его тетку из Челнов похож... Но двор, состоящий из имеющихся поваров и официантов на перерыве, дружно, под хохот друг друга, скандировал:       — Убей гуся! Убей! Гуся! Убей! Убей!       Марат оглянулся на них, как на больных, кинулся взглядом к авто брата, отъезжающему с парковки, и понял, что положение у него безвыходное. Гуся реально придется убить. Прям насмерть...       Взяв коробку с птицей под ворчание поставщика, который уже хотел ехать, Марат с гусем пошел на кухню. Примерился к гусю ножом… И никак не мог. И приперся в итоге с ним в бар, насмешив гусем Вахита.       — Ты можешь гуся убить?       — Ты че... Я не живодег`!       — Да просто надо... Придумать че-то, ну не могу я облажаться. Шеф меня тогда вообще выгонит.       — Ну че делать... Давай думать...       — Ты пока думай, — заметив Андрея Алексеевича, Марат поторопился хватать гуся и валить в кухню. — А я пойду во дворе подумаю...       Как они только не пытались убить гуся. Но гусь упорно не сдавался. Марат уже не знал, куда его деть. В голову приходила здравая идея пойти и купить уже готового... но Марат не сдавался. У него было еще полчаса на выполнение задания, так что выполнит. А потом... Позвонит брату и спросит, где в Москве лучше купить тушу... В итоге на время других здравых размышлений пришлось спрятать гуся в мусорке и отправиться на поиски того, кто его может убить. Проскользнули шутки, что Андрей Алексеевич одним взглядом хоть человека убить может, что у Вадима Сергеевича точно с собой всегда пистолет и он сделает это не глядя, что у Сени владение ножом, как у ниндзя, и он тоже сделает это запросто... Но идеальным убийцей гуся оказалась киргизка Айнура... Она и согласилась великодушно за тысячу рублей гуся кокнуть. Но, когда они втроем подошли к мусорке, гуся там уже не было... Таинственное его исчезновение вернуло Марату тысячу, в чаевые добавив вопрос, который можно было задать только одному человеку...       — Але, — Суворов позвонил брату, снова расчесывая затылок под поварской шапочкой. Он мелко бродил возле входа в кухню, в то время, как Вахит убежал работать. Конечно... Там этот его... Валерка. — Вов... А где можно гуся в Москве купить?.. Да не живого! Мертвого... Понял. Не смейся!       За добычей придется идти на ближайший рынок... Только бы не догадался никто! И только бы успеть. Десять минут осталось до того, как шеф с него гуся спросит.       Звонок он сбросил аккурат в тот момент, как между двумя в дверях черного входа раздался свой разговор, свидетелем которого он неожиданно стал.       — Что тебе надо? Расстанемся мы и ничего не изменится. Будешь трахать, кого хочешь, и жить со своей любимой женой.       — Ну ты же знаешь, что я ее не люблю. Я тебя люблю!       Фу. Ну и мерзость! Марат поморщился. Чужие мутки его не волновали. Но голос был знакомый. Андрей говорил со своим хахалем... И это уже становилось другим делом. Марат тихо вздохнул. Раньше бы он такого омегу шлюхой окрестил, а сейчас не мог. Во-первых, потому что Андрей ему четко дал понять, почему эта мысль в его отношении ошибочна, а во-вторых, Андрей ему нравился, как омега, а пока омега нравится — язык не повернется про него плохо думать. В-третьих, брат у него та еще цаца: Вовка, пока в академию не поступил, с кем только не мутил, нравился всем — жуть просто. Непонятливые альфы случались, но это же не вина Вовки была… Потому он перемялся с ноги на ногу, подслушивая. Уши краснели. Подслушивать, да еще и такое дело, не самое приятное занятие.       — Люби издалека.       — У тебя что, — голос Искандера стал почти угрожающим, заискивая: — кто-то есть?       — А если и есть?       Голос Андрея стал вызывающим, а еще подозрительно точным... Будто он Марата заметил. Суворов решил не скрываться и обнаружить себя. Пускай и не знал, увидели ли его, он вышел из своего укрытия, которое быстро нашел за стенкой. Увидели... У него ухо торчало из-за угла. Смешно так...       — Я его убью, — ответил уверенно Искандер, рукой опираясь о стенку, на которую опирался Андрей спиной. Он будто преградил ему путь... — Он тут работает?       Но Андрей выскользнул без препятствий, ловко пробежав под рукой. Искандер зло выдохнул.       — Тогда удачи, — подмигнул ему Васильев, уходя.       И сделал то, после чего Марат пожалел, что вышел. Искандер-то его ухо не видел! А теперь не то что ухо, он всего его видел, раздувая ноздри так, как бык перед красной тряпкой. Андрей подошел к нему, ласково обнял лицо Марата ладонью, представил:       — Это Марат, познакомься. Мы давно вместе. Ну… Пока!       И без заминки поцеловал его в губы... Улыбнулся влюбленно, похлопав по плечу, и ускользнул в направлении выезда с заднего двора ресторана. Марат замер, как солдатик под командой, Искандер же сделал несколько опешивших шагов в ту же сторону, в которой Андрей скрывался от обоих. «Стерва», — подумали оба.       — Не бойся, — ответил просто Искандер, хлопнув Марата по плечу. Голос его был по-дружески теплым. А от перегара, которым от него несло, дышать не хотелось. — Расслабься. Че я не вижу? Он меня... Позлить хочет. Он бы с таким чушпаном встречаться в жизни не стал. Извиняй. Я-то его зна-а-ю..!       — Да ничего, — спокойно ответил Марат, хотя кулаки зачесались врезать. Чесался и язык бросить, что они спали. Но отчего-то он очень не хотел новых проблем на сегодня... Хватит гуся.       — А ты сделаешь мне дело...       — Это че это?       Но не возмутиться Суворов не мог. Его оглядели, однако, так, будто он обязан.       — Ниче. Скажи мне: он тут с кем-то встречается?       — Нет, — ведь вроде, они не встречаются. Просто переспали...       — А ты проследи.       — С чего это я должен тебе че-то?       Искандер выдохнул как бы уставше. Хотел привычно заняться бахвальством. Он это любил. Осмотрел поваренка снова, доставая небрежно свое удостоверение. Жена судья, он — не без ее помощи — прокурор. Марат вскинул брови, читая ксиву, испугался слегка, кивнул, не понимая, с чего вообще на это согласился, тем самым обещая помочь. Ему не страшно. Он не мог испугаться. Он вообще бесстрашный!       — Ни с кем, так-то, — быстро ответил Марат. — Он не такой. Работа выше всего.       — Ну да... Это правда.       Но Андрей... Стерва. Марат с такими еще не встречался. Ну и хрен с ним... Ему надо покупать гуся!       

*

      Бедный гусь в жару томился в вонючей мусорке. Валера, вынося мусор, неосмотрительно шлепнул его не тяжелым мешком, услышал жалобное гагаканье, глянул в огромную урну и офигел. На него смотрели печальные карие глаза... И рыжий-рыжий клюв. Без всяких раздумий, Валера полез в мусорку. Отряхнул его от грязи, прижал к груди и пошел прятать... В туалет. Больше было некуда! В шкафчик свой же не пихнешь: толстый и тяжелый, и страшно ему будет там… В темноте!       Банкет постепенно набирал своих гостей. Запертый в туалете, гусь тихо гагакал, пока Валера работал в зале, думая, как ему дальше поступить. В квартире гуся держать нельзя, соседка — близкая подруга хозяйки, скажет — и его вместе с гусем сожрут и выселят остатки. Оставить никак, гуся тут убьют, а он такой милый и мягкий, и... Не заслужил смерти! У него может где-то дети... В этот самый момент он подавал к столу шефа и главной гостьи банкета кофе. На столе неожиданно красовался чак-чак, принесенный Никитой лично. Гостья с любопытством ковырялась в блюде вилкой. Свежий, а пах как ароматно... Те говорили о чем-то своем, вроде как о правах и о том, что в суд надо приходить вовремя...       — А я был занят, — ответил на претензию судьи Никита. — Я готовил на Ваш банкет чак-чак.       — Неделю? Не-е-т. Вы лучше скажите спасибо, что Вас только прав лишили. Это мог бы быть и срок, пусть и условный...       Тонкие, накрашенные яркой красной помадой, губы и узкое лицо вместе с этими маленькими глазками были обрамлены в русое каре с челкой, как в тесную рамку лицо тощего поросенка. И сама одета не по фасону… Словом… Некрасивая тетка, потому такая вредная — Никита таких знает. С ними надо любезничать, а он это терпеть не может. В горле аж все сводит.       — А, конечно, — покивал Никита Давыдович, вызывая у Валеры улыбку. Альфа похлопал наивно глазами, виновато тупя взгляд о чашечки кофе. — Спасибо. Извините, что не пришел... — Добавил он последние тише некуда. Ненавидит извиняться.       Судья полюбовалась им, улыбаясь как бы простительно. Альфа ничего такой, симпатичный. Наружность эта… Уголовная слегка… Привлекательна сама по себе. Как будто с ней за столом настоящий черт сидит, способный не то, что на калорийный десерт соблазнить, но и на убийство после кофе — это не просто будоражит, а даже возбуждает. Кудри эти, глаза зеленые с просто очаровательными, будто завитыми ресницами… Но Искандер все же лучше. Моложе.       — И знаете, — обидевшись на неуважение к суду, женщина брезгливо посмотрела на десерт. — Чак-чак у вас тут какой-то невкусный, не как в Казани. Муж мой не порадуется... Я лучше закажу в проверенном месте.       — Да-да...       Валера в следующий миг чуть не расхохотался: Эльвира Гумаровна, вроде бы так звали гостью на его память, встала и ушла, а Никита Давыдович посмотрел на нее, как мстительный ребенок на обидевшую его девочку в песочнице. Тени на глаза легли действительно с чертовщиной…       — Валера, — вдруг шеф обратился к зависшему официанту грубо. — Уши не отвалятся подслушивать?       — Я не подслушивал!       — Как будто я тебя не знаю... Принеси мне...       — Чего? — Перебил его Туркин.       Никита гаркнул:       — Водки!       — Понял, — тихо бросил Валера и убежал.       У бара пришлось недолго задержаться. К нему подошла гостья ресторана, окликнув, что в туалете видела что-то странное... Гуся. Валера покивал понятливо, глупенько, будто не знал, что в туалете спрятан гусь. Прогнал гостью… И стал соображать, куда гуся прятать...       Сказать спасибо... Ну! Эта гадина у него сегодня попляшет. Да так, что не успеет с унитаза встать. Сучка... Не таких обламывали! Никита быстро дал задание Феде притащить слабительное из аптеки, тот понятливо кивнул: стандартная схема... Под руку подвернулся Огузок — с него спросил, как там гусь. Эта жирная часть гуся, которой тот срет, ответила неловко:       — Я убил.       — И не испачкался?       Никита осмотрел его с удивлением. Ни капли крови на кителе. И что это? Врет.       — Я задушил...       — Какой ужас... Ну, тащи сюда свою жертву насилия. Надо готовить...       На том все важные задания для Огузка кончились. Гусь убит и очищен, и все успел за час... Поразительное упорство! Никита крякнул сам себе, понимая, что просто от этого поваренка не отделается. И ведь надо же... Полез, без опыта, такой наглый... Но впрочем... Это Никите даже нравилось. В свое время он был таким же. Тот охотничий ресторан от его напора и желания там работать тоже знатно охренел, но взял к себе! И не прогадал. Никита им кассу делал отлично. И учился быстро. Может, из этого тоже что-то выйдет.       Гуся пихнули в печь, на что с любопытством смотрел Марат. Готовил су-шеф, а ему разрешили поглазеть. Безмерно обидно, но, по крайней мере, су-шеф не обделял Марата в задачах, дав сделать соус для птицы под присмотром. Федя же наблюдал за тем, как принесенным им слабительным посыпают тарталетки с фирменным наполнением от шефа. Никита Давыдович не скупился на порции, бормоча себе под нос все те гадости, которые не мог сказать в лицо судье. А он еще целую неделю пытался этой дуре угодить! Готовил этот сраный чак-чак, который всей душой с детства ненавидит! И ведь угораздило же... Какой-то татарский табор сегодня в ресторане: мало того, что половина персонала татары, так еще и гости — тоже татары!       — Ну, землячка, — улыбался злобно Никита, подхватывая поднос на руку. — Ты у меня еще пожалеешь...       В зале уже развернулось настоящее начало банкета. К нему муж Эльвиры уже успел нажраться, и вовсе не еды. Ноги его еще держали. Просто накатило разочарование... С Андреем он семь лет вместе. Он Андрея чуть-чуть старше, как это правильно, казалось, между альфой и омегой. Андрей красивый, чертовски красивый... И он за год разрушил все то, что Андрей пытался между ними тщетно сохранить. Разрушил это старой каргой, ради которой поднялся из-за стола, чтобы с бокалом дорогого коньяка сказать тост заплетающимся языком. Первый попавшийся, он не готовил слов. Всё равно она порадуется, она же его любит... Ну или делает вид, что любит. Дрессирует. Потом получит отдельное удовольствие, объясняя, как надо было сделать и как потом будет лучше сказать... Сука.       Никита вынес свою фирменную закуску именно в тот момент, когда альфа уже садился за стол, прилипнув губами к своему бокалу. Но, увидев что-то вкусное и легкое, маленькое, Искандер тут же отнял бокал и уткнулся носом в опущенный на стол поднос, обнюхивая блюдо... Он и не заметил, с каким разочарованием на него посмотрел один единственный человек, кажется, в этом зале, который счел тост тонной пошлости, а не милым пьяным бредом любящего мужа своей дорогой жене...       — Я хотел извиниться за то недоразумение с чак-чаком перед Вами, — вежливо давил из себя Никита, подавая блюдо.       — Ничего... А знаете, — вежливость чужая грела уши. — Я подумаю над тем, чтобы Ваши права можно было вернуть... Вы такой порядочный и... Милый.       — Да? Большое спасибо, Вы очень добры...       Надежда скользнула в груди огнем. Никита, с паникой заметив, что ручки судьи тянутся к тарталетке, поторопился отобрать ее, а с тем, что ее муж уже пять штук успел сожрать, делать было нечего... Под нелепым предлогом, выдумывая на ходу причины переделать блюдо, пришлось поднос утащить. Права вернутся... Просто сказка!       Сказка кончилась только у одного... Твою мать... Перепил... Отлить захотелось. Искандер принял решение срочно отползать в туалет. Всё равно он уже всё сделал... И напился, и поел, и жену поздравил... Осталось только врезать любовнику Андрея и чуть-чуть потискать того кудрявого официантика, чем он успел заняться по пути в уборную. Тот удачно опять с ним столкнулся. Какое очаровательное совпадение! Обдало просто чудесными персиками... И Искандер пьяно растянулся в улыбке.       — Мне кажется, это судьба...       — Ниче не судьба...       Чужая ладонь уверенно легла на талию. Валера весь зашелся злой и испуганной дрожью. Его лапали, было дело, но так оно быстро заканчивалось, а целую неделю к нему внаглую никто так не приставал...       — Судьба. Ты не выебывайся, слушай, — ласково стелил Искандер. — Я человек так-то серьезный. Так что твое дело меня обслуживать и терпеть.       Туркин вздохнул с железным терпением. К глазам подступили злые слезы, он отвернулся, кивнул. Его отпустили как бы нехотя, быстро смываясь в туалет. Туркин осмотрел зал, поправился и подал напитки гостям... С новыми заказами он пошел к бару, едва держась от ядовитого ворчания, ощущая, что если скажет хоть слово — разревется. Дрожал весь, не зная, от злости так или от желания впервые расплакаться, как девчонка. Плакать некогда. И некрасиво. Он смело умылся сухими ладонями, успокоился, но настроения это не добавило. Заказ свой он озвучивал без энтузиазма. Вахит мигом заметил поникшие кудряшки и не растерялся. Подал Валере его любимые карамельки...       — Спасибо, — усмехнулся тот, не радуясь сильнее. Вахит заволновался сильнее. Валера совсем подавленный…       — Че случилось?       — Да опять этот гондон пристает. Ладно, я на кухню... Пожру и чай попью.       — Ва-...       Не успел Вахит озвучить свое предложение. Туркин развернулся и убежал, а Зима потерял бравую осанку. Хмурость раскрасила его лицо черными тенями. Нечего предлагать, надо делать...       Гусь гагакал тихо в подсобке. Прятать его там было самым опрометчивым делом, но Валера ничего лучше не придумал. Большие карие глаза гуся умоляли не отдавать его кухне, а большие голубые глаза Андрея Алексеевича стали бы еще больше, скажи Валера в разгар банкета, что у них в зале есть живой гусь. Гусь выбрался из подсобки легко. Он сильная и независимая птица! И пластиковая штора из подсобки в кухню ему не преграда! Прошлепав по кухне, он притаился у двери в зал и выскочил, как только один из официантов открыл дверь. Только Марат успел заметить его, занимаясь другим гусем... Он доставал чугунную утятницу с готовой птицей, когда увидел, как вполне себе живая птица шлепает на выход в свет. Оставив утятницу на су-шефа, тем более, что ему уже нечего было делать под его командованием, Марат проскочил в зал следом, поймал гуся на самом входе к столам гостей, и сунул его в бар, туда, куда Вахит складывает коробки и пустые бутылки, закрыл ящик с гусем и шмыгнул дальше в зал. Зималетдинов, занятый в другом конце бара фрешами для гостей, не заметил чужой смекалки. А Марат, справившись с делом, оправился и осмотрел шумный зал. Красиво... Интересно, все ли здесь сделано руками Андрея? Или он пришел на всё готовое? Так это или нет, а самым красивым в ресторане все же был сам Андрей Алексеевич. Он как раз стоял напротив чужого праздника, о чем-то своем трудном думая. Марат почувствовал щекотное желание его рассмешить глупой шуткой... И подошел ближе.       — Да-а... У вас прям, как в кино: он ее любит, но жену любит больше...       Чужой аккуратный нос засопел. Марат подумал, что Андрей сейчас рассмеется... Но вместо смеха услышал сдавленное:       — Да пошел ты...       И стук чужих каблуков. Обернулся, а Андрей дергано пытался не бежать, а идти, пытался гордо держать голову выше. В груди всё виновато дрогнуло, сжалось... Марат свел брови к переносице и побежал за ним, бросая слова всяческих извинений. Он и не думал, что походя сможет Андрея довести до такой обиды... И не довел! Он сделал еще хуже. Довел Андрея до слез. В туалете тот, закрывшись, совсем разревелся, выдергивая спешно полотенца из автомата...       — Я ж не хотел...       — Да что ж такое... Уйди! Отвали! Че не понятно?       — Ниче не уйду. Ну я хотел пошутить...       — Пошутил? Доволен? Козел! Что ж мне так везет... С одним козлом расстался, тут же другой подвернулся.       — Да мы ж просто потрахались... Можем дружить же!       Слова уже не подбирались. С каждым новом выражением от Марата, Андрей плакал еще хлеще, лицо его краснело, уши багровые совсем стали...       — Ну прости, — бросил он последнее.       — Да я сам виноват... Связался с двумя дебилами...       — Ну ты и шкура, — послышался знакомый голос из кабинки.       Искандер наспех натянул штаны. Что-то его совсем приперло... Пришел отлить, в итоге прилип к унитазу, как будто заколдованный. Подслушал весь этот весьма увлекательный разговор совсем случайно... И страшно разозлился. Андрей же ему все время говорил, что не изменяет, ни с кем не спит, отношений не водит на стороне и даже цветы чужие принимает осторожно! Что его обижают их свободные отношения, потому что в то время, как Искандер мог себе позволить просто трахаться с кем-то на стороне, а его безмерно любить, Андрей не мог на это решиться, даже когда они расставались. Потому что сходились на следующий день, а в отношениях спать с кем-то еще, без любви... Нет. Не мог. Перед собой же было стыдно. И думал еще, что потом Искандер остепенится, будет у них семья, и будет нормально, когда у альфы была такая некрасивая история, для альф это всегда нормально — налево ходить и иметь большой опыт в постели. А такая же история у Андрея будет грязью, будет всё портить... А теперь оказывается, что он еще как трахался на стороне! Благоверная татарская шалава!       — Ися?..       Зареванный, Андрей посмотрел в сторону открывшейся кабинки. Голос его прозвучал совсем тихо, испуганно так… Марату за него испугался до вставших на затылке волос. Он-то с альфой разберется, а вот Андрей вряд ли… Не сейчас, так дома достанется от этого урода. Пиздец… Искандер распахнул дверь, чтобы начистить морду тому, кто тут еще отирается, и убедиться, что действительно слышал Андрея... Все так. Это Андрей. И глазенки его уже покраснели от слез, посмотрели на него с испугом. А рядом терся этот… Чушпан ушастый. Вот сука, напиздел! Оба врали! Убить мало… Искандер хотел плюнуть еще что-нибудь, но живот опять прихватило и он запер кабинку, изнутри рыча:       — Ну ты и тва-а-рь! А я тебе верил! Что ты меня любишь! Пиздец, Андрей. И ты с этим чучелом спал?       Васильев ничего не смог ответить. Он теперь не знал, куда деться. Искандер его не убьет, но разбираться с ним тяжело и долго. Всю жизнь будет припоминать это предательство.       В словах нашелся только Марат. Вышел вперед, Андрея за спиной пряча, расправил плечи пошире и с железом в голосе попросил:       — Слышь ты, выражения выбирай! Ты так-то с омегой разговариваешь!       Кабинка снова открылась. Искандер выглянул из нее, штанов не надевая. Васильев просто вылетел из туалета, не в силах вынести падение в собственных же глазах. Какой позор! И с этим он встречался семь лет? Потратил всю свою юность на это чудище со спущенными штанами? В те разы, когда они скандалили из-за мифических московских олигархов, готовых Андрея за красивые глаза содержать, надо было бросать трубку или уходить от Искандера, садиться на поезд из Казани до Москвы, и искать этих самых олигархов! За большие деньги ему бы было уже не стыдно испытывать подобный позор. Может быть. По крайней мере, морально опустившись до проституции, он бы уже не видел ничего страшного в остальном.       — А ты рот закрой, — рычал зло полный ревности Искандер. Сделал шаг, замахнувшись на Суворова, в ответ его с силой толкнули обратно, вмазав по роже слегка. Чтобы в себя пришел, сильно драться Суворов не собирался... Искандер шлепнулся на унитаз, коснулся скулы, занывшей от удара, простонал обиженно и пьяно, раскачиваясь из стороны в сторону, потянулся к карману брюк, упавших из-за веса его любимой игрушки. Всё время, что он в Казани участвовал в группировке, он хотел себе такую. Ради этого пошел в юриспруденцию! Мусорнулся, короче говоря...       — И не закрою. Он вообще такого не заслужил, понял? Любовником быть...       — Я тебя, суку, не спрашивал.       Марат шевельнул ушами, чуя неладное. Искандер отчетливо зол, в туалете, казалось, витал только его запах, полный густой, давящей ярости и нахлынувшей агрессии. Дверь кабинки удачно еще прикрывала противника со спущенными штанами. Или неудачно... В следующую секунду раздался выстрел пистолета, попавший в дверной косяк. После раздался еще один голос, которого Марат испугался еще больше. И без того всё тело покрылось холодным потом и зашлось твердой дрожью, когда бежать хочется, а стоять и бороться надо. С вооруженным противником он за омегу еще не грызся… А неожиданный свидетель всей ссоры его испугал его больше.       — Вы че тут устроили?       — Шеф?       Никита Давыдович напугал собой, выглянув из своей кабинки совершенно неожиданно. А что ему еще делать? Он же не придумал предлога утащить блюдо со стола лучше, чем попровать свое же неполезное для желудка творение и сделать вид, что оно не готово. Но понос лучше, чем лишение прав. Пришлось самому засесть здесь, что было не самым худшим временем провождения. Работать не надо, а еще есть время полистать соцсети. К примеру, посмотреть, что из себя представляет Владимир Кириллович... А то ходит, улыбается, зараза такая... Бесит. Никита без сложностей нашел его страничку в Фейсбуке, сперва посмотрел фотографии... Владимир страничку там создал не так давно, пару лет назад. Только из-за еды. Делился впечатлениями от известных блюд из известных мест, оставлял свои критические замечания, и всё на английском. Неожиданно, но Никите было интересно почитать его статьи. Они иногда были о тех блюдах, которые ему самому интересны... А еще о местах, где он когда-то работал, когда был в Европе... Только и всего! Только почитать! Читая, он заметил, что Владимир посетил очень много стран и практиковался в весьма интересных уголках мира, чем делился не вскользь, а целенаправленно... Очень любил ставить себе сложные задачи и упорно их добивался, готовил все те блюда из раза в раз, которые у него могли не получаться, но только в том случае, если одержал над ними победу. Не любит показывать слабости, как настоящий мальчишка... Заметил особое пристрастие к тирамису. И не заметил ни одной фотографии семьи или хотя бы своего альфы. Полностью холостой? Интересно...       От просмотра чужой соцсети его оторвал только выстрел. Нытье Андрея и какое-то бубнение его хахалей Никиту интересовали меньше, чем только что опубликованное фото Владимира. Усатик смешной такой... Улыбка нарисовалась какая-то у Никиты на лице... Непонятная. Всё сбил неожиданно взорвавшийся конфликт. Жопа поджалась, Никита хмыкнул... Дело не новое, было и не такое в туалетах его ресторанов, но не каждый день, непривычно...       — Шеф, — ответил он.       — А Вы че тут делаете?       — Какаю. Все вопросы? Успокоились и вышли отсюда.       Живот скрутило. Состроив грозное лицо, Никита закрыл кабинку и поторопился снять штаны. Помотал головой, проворчав про себя: — "Дебилы..." — и снова достал телефон. Усатик...       Успокоиться вышло по крайней мере у одного. Выскочив с красным лицом в зал, Андрей торопился скрыться в кабинете. Но был пойман неожиданно ласковой рукой Эльвиры... Она посмотрела на него с какой-то жалостью и отвела в сторонку. Андрей дрожал, как заяц, напуганный всем и сразу, и больше всего своими мыслями и догадками насчет Эльвиры... Губы против воли дергались, грудь тряслась, не слушаясь, насильно он пытался себя взять в руки и успокоиться. Она гостья, он директор, должен быть порядок вещей и субординация. На работе нельзя рыдать, как маленький, потому что какие-то мальчики тебя обидели...       Теперь он боялся, что его не просто обидит, а в пыль сотрет обиженная им же женщина. Но, наверное, ей бы хотелось получить свой чак-чак или что-нибудь еще...       — Андрей... У меня к Вам личный разговор.       Они отошли еще дальше, почти что входя в тот узкий коридор, который вел в кабинет директора. Андрей закивал, стараясь как можно незаметнее стирать слезы с щек. Наконец и грудь перестала трястись. Все нужно принимать прохладно и достойно, не развозя соплей. Даже если очень устал, вымотался и ранен где-то внутри.       — Я слушаю, — и голос поддался, спокойнее выплывая меж губ.       — Понимаете... Я не зря выбрала именно этот ресторан. Нет, кухня просто волшебная и ваш шеф меня безумно порадовал, очень вежливый человек, — Андрей чуть не усмехнулся, слыша это. — Но моей главной целью были Вы.       — Почему?       Недоумение прохладно легло в уме. Андрей с большим волнением осмотрел женщину. Пытался понять, она любезна или действительно добра?.. По ее улыбке не очень было понятно.       — Потому что я всё знаю.       Без всякой неловкости, стыда или неприязни. Она сказала это так просто, будто отличница перед учителем в тот самый миг, когда спрашивают выученный стих. Наверное, Эльвира всю жизнь привыкла быть именно такой ученицей. Обо этом говорил выученный стиль и манера. Андрей замер, испугавшись вновь. А она почувствовала себя немного неудобно перед ним. В нос ударили ноты чужого испуга… Андрей очень маленький мальчик. Ей его безумно жалко. Впрочем, это малые чувства, которые она к нему испытывала...       — Знаете... И?       Смелее Андрей расправил плечи. Некуда прятаться. Но и не надо бояться тогда уж. Если всё потеряно, можно и дерзить. Дядя в нем эту черту просто ненавидит.       — Пожалуйста... Не обижайтесь. Я по началу не знала, но ведь сами понимаете: когда альфа ночь через ночь не с тобой спит, будто у него какая-то работа, это странно.       Андрей кивнул, улыбаясь смешно. Они все врут одинаково тупо. Он знал. А сам велся. Верил до последнего, оправдывал сам, приучен был к этому, как собачка. Искандер постоянно где-то был и не всегда с ним.       — А в моем возрасте было бы странно не понимать, в чем дело. Я не знала, что Вы у него есть, когда мы начали встречаться, а когда уж... Все было сделано — стало очень поздно. Я не хотела трогать вас двоих, пусть бы себе бегал, но мне так это надоело. Не люблю делиться тем, что мне нравится, а Ваш Искандер нравится мне очень сильно... Такой милый татарчонок!       Васильев чуть не лопнул со смеху. Против страха, усмешка ломила губы. Эльвира и сама заулыбалась веселее, разрешая Андрею улыбаться тоже. Он бы и без нее не удержался…       — Ничего...       — Я все ждала, когда он Вас бросит... Но он никак. Может, Вы сами?       И Андрей коснулся лба парой пальцев, глянув в зал. Искал там спасение. Может, кому-то нужна помощь?.. Потому что его охватила такая злость, от которой сжимались зубы и мрачнело лицо. Надо было сбежать. Но в зале было спокойно. Как на зло… Драка в туалете пока не заметна. Если она вообще там есть...       — Я бросил. Еще когда он сказал, что женился на Вас. Но он пришел ко мне все равно... Простил, — со стыдом закивал Андрей. Он бросал. Он был честен, насколько мог. Вел себя совсем тупо, но любил же... Любил сильно. Как теперь на все это смотреть? На самого себя, как на придурка. — Неделю назад снова расстались, снова пришел...       Эльвира поджала губы. Ей это совсем не нравилось. Видно, что Андрей Алексеевич человек честный, из тех, кто быстрее сам подставится... Наверное, потому Искандеру очень нравится. Это достойные качества.       — Тогда я подумаю. Вы не бойтесь меня, мне... Вас жалко. Но я на Вас не злюсь. По-женски жалко...       Злость просто вскипела. А жалости Андрею не надо. Но он сжал зубы и только закивал послушно, глазами метался по залу, только бы на нее не смотреть, иначе ее доброту сдует, как ветром нежные лепестки черемухи по весне — со всей ненавистью бы обратился к ней. Руки нырнули в карманы, сжались в кулаки незаметно. Гадина. И гадко после нее. Как будто ведро с помоями вылили… В следующую секунду от неприятного разговора его спасли беспорядочные выстрелы в зале. Искандер и Марат выскочили из туалета...       Успокоиться — сильная задача для пьяного и разъяренного альфы! Шеф-то опять засел в туалете, да он и не был нужен взбешенному гостю, а Марата грозились убить еще утром и Васильев этому помогал, подначивал, а теперь Марат и сам прокололся, проболтался... Суворов выскочил из туалета, а Искандер, подтянув штаны, выскочил за ним, начиная стрелять. Целился, пьяно промахивался, попадал по люстрам, столам, вазам... Марат скакнул к бару, ногой, запутавшись об другую, попал по шкафу, где спрятал гуся, и выпустил бедного пленника совершенно нечаянно из плена. Гусь, испугавшись выстрелов, вылетел из своего укрытия, пуская множество нежных мелких перьев по ресторану. Гагаканье его перебивало визги и вскрики гостей, вскакивающих немедленно со своих мест. Торжество неминуемо рушилось... Марат спрятался за стойкой, осмотрелся и не увидел почему-то Вахита... А пули попадали в алкоголь, рассыпающийся в мелкую крошку над головой.       — Выходи, сука! Я тебя сейчас убью! Я ж обещал! Выходи!       Искандер практически подобрался к бару, когда Марат вскочил. Поджидал его шаг, чтобы поймать и скрутить. Искандер, отшатнувшись от бара от неожиданности, попал в руки Вахита, вернувшегося с апельсинами из подсобки. Для фреша кончились! А тут стоит другой заводной апельсин, которому кулаки весь день чесались врезать… Вахит без лишних раздумий бросил апельсины и развернул альфу к себе. Тот, не теряя сил и энергии, и испугавшись слегка, неожиданно выстрелил... И попал прямо в гуся. Птица крянула последний раз и упала с грохотом на банкетный стол. Вахит же не растерялся и со всей дури врезал ему по морде. Искандер медленно, стекая по стенке бара, осел на пол, не теряя сознания, но приходя в себя от боли. Вахит, будто ему часто приходилось это делать, ногой из чужой расслабленной руки выпнул пистолет подальше в зал. Руки наливались кровью, а в груди кипела распаленная в миг агрессия. Всем нервы помотал, собака, но за Валеру было всего обиднее... Таким расстроенным Вахит его никогда не видел. Валера такого не заслужил...       Зал быстро опустел. Гости разбежались, спасаясь бегством. Банкет перестал сверкать в одночасье, обратившись в дребезги. В отдалении послышались возгласы Андрея Алексеевича и его каблуки. Кажется, тот торопился куда-то звонить, но вторые каблуки, принадлежащие имениннице, бежали за ним. Эльвира торопилась переубеждать звонить... Она за все заплатит! Это просто недоразумение, а пистолет травматический, ненастоящий... Вахит осмотрел зал. Пара сломанных кресел, засранный длинный стол для гостей, разбежавшийся персонал, всюду перья гуся и труп его в самом центре банкета, упал на торт... И Марат, невозмутимо подавший ему чистую тряпку из бара.       — Спасибо. Я бы сам, просто у него пистолет был, — едва сдерживая нервную улыбку, поблагодарил Марат.       Вахит стер пот со лба, широко, пьяно от чувств улыбаясь. Честно говоря, он обосрался не меньше, когда услышал выстрел прямо над ухом, ведь совсем на него не рассчитывал. Думал, просто пьянь погром устроила... В подсобке подробностей не было слышно. Но уже на автомате, со всей злостью и чувством отмщения врезал, сладкое чувство этой победы растекались в груди сиропом. Потому что знал, что сказать такому не приставать к официантам дело бесполезное... Надо сначала врезать, а потом сказать. Так лучше запоминается. Но гостю сейчас ничего не скажешь: отрубился, бедолага…       Вахит заулыбался, отвечая другу:       — С тебя пиво сегодня.       — Пойдет!       Их ладони дружно хлопнули. Вахит бросил взгляд на зал еще раз. И заметил веселый, благодарный взгляд Валеры... Чужие серые глаза светились чем-то своим, особенно так… Только щеки красные у того были. И глаза блестели чутка... Птичку жалко...       Вечер закончился объемной уборкой в зале. Звенели разбитые вазы, осколки прятались по углам, норовя остаться незамеченными. Андрей Алексеевич составлял счет на учет убытка... Он был просто бесчисленным... Марат же в кабинете Никиты Давыдовича выслушивал самые неприятные о себе слова. И понимал, что его сегодня уволят...       — За неделю работы ты у нас у всех уже в печенке сидишь. Три раза портил своими ручонками блюда на выдачу гостю! Чуть не отравил человека. Нос совал куда не надо и мешал работать, как глист в жопе мешает срать... Мало того, ты еще и отфритюрил Андрея Алексеевича...       — Шеф, я...       — Молчи... Молчи, не перебивай... А сегодня обманул меня, не убив гуся. Несчастную птицу застрелили из-за тебя! А могли тебя пристрелить!       Никита пытался в своем голосе передать максимальную поучительную серьезность и строгость. Но только бог не знал, как же ему хотелось ржать. Он сегодня такой шикарный банкет прос... Пропустил. Но не мог не пропустить акт глумления над новеньким.       — Я поздравляю тебя, — более добро и мягко, светло прозвучал его голос. — Огузок, ты, похоже, вписываешься в наш коллектив... Пойдем...       Суворов весь посветлел, улыбаясь от неожиданности. Правда, что ли? И готовить дадут? Вот это день! Просто одуреть можно! Он хвостиком пошел за шефом в кухне, где развернулся второй акт глумления над ним. Он состоял в глупом посвящении его в повара на кухне, где его поставили на колени. Теперь уже и Марат, слушая вознесшийся над ним голос шефа, не мог перестать смеяться. Ему о голову разбили яйца, обсыпали его мукой, облили кетчупом... А он про себя подводил итоги прошедшего дня, ни о чем не жалея и нисколько не обижаясь... Стоя на коленках перед шефом и слыша смех всей команды, Марат смеялся внутри, понимая отчетливо, что все тайное становится явным, на это, как не старайся, нельзя повлиять. От правды страшно и больно... Правда заставляет терять. Но иногда что-то можно обрести только другое потеряв... Потеряв сегодня двух гусей, Марат обрел друга, обрел новую семью и большое доверие…