Божий дар

      Что у профессора трансфигурации Альбуса Дамблдора была младшая сестра, Эфимия и Флимонт слышали впервые. Впрочем, как и все остальные жители Годриковой впадины.       Старики – те, кто застал здесь молодого Дамблдора, – недоумевали: как так? Какая ещё сестра? Младший брат – да, такого знаем. А сестру никакую никто никогда и не видел и даже не слышал про неё. Те, кто поселился или родился после смерти Кендры и переезда братьев, так и вовсе не знали, что у Альбуса Дамблдора вообще были родственники.       Пока взрослые ругались, поднимая шум, Эфимия тихо отступила назад и, оглядевшись по сторонам, шагнула в сторону дороги. Она не хотела верить, что Батильда Бэгшот, великая учёная, написавшая множество учебников, просто свихнулась к семидесяти годам, но и на слово поверить в воскрешение некой сестры Дамблдора она не могла. Поэтому ей не оставалось ничего, кроме как узнать всё самой.       Как только Эфимия отделилась от толпы и ступила на вымощенную камнем дорогу, за руку её ухватил Флимонт.       – Эф, ты куда это пошла? – спросил он с укором.       – К старому дому Дамблдоров, – ответила она. – Если уж эта Ариана и впрямь воскресла, то точно пошла домой. Я бы так и сделала.       Она хотела было пойти дальше, но Флимонт не дал ей и с места сдвинуться.       – Я одну тебя не пущу. – Он крепче сжал её кисть. – Вдруг она злобная? Ну, знаешь, как все эти ходячие мертвецы, некромантия, всё такое. Я не могу отпустить тебя туда, Эф! Да и откуда тебе знать, вдруг она в другое место направилась?       Эфимия тяжело вздохнула.       – Пошли со мной, раз одну меня отпускать ты не хочешь, – сказала она. – Я не могу просто так сидеть. В конце концов, должны же мы как-то узнать, что происходит, верно?       – Тебя должны были распределить на Гриффиндор, а не на Рейвенкло.       – А тебя на Хаффлпафф. Ну давай, Монти, не будь таким трусишкой!       Флимонт сжал губы, но всё же покрепче ухватил её кисть и потянул за собой, глубже запахиваясь в пальто. Старый дом Дамблдоров находился по соседству с домом миссис Бэгшот, он был старым, ветхим и разваливающимся. Забор покосился, но всё ещё держался. Флимонт с недоверием оглядел калитку и, приоткрыв её, шутливо поклонился Эфимии.       – Дамы вперёд!       Закатив глаза, Эфимия оставила при себе очередное сомнение в том, что Шляпа была права, распределяя Флимонта на факультет храбрых и отважных, и прошла вперёд.       Двор порос можжевельником, на траве собрались капли дождя. Переступив через лужу, Эфимия оглядела дверь. На ней, выжженной временем и солнцем, виднелись две тёмные полосы, а рядом, прямо возле порога, лежали оторванные прямо вместе со ржавыми гвоздями доски. Эфимия взялась за дверную ручку, но её остановил Флимонт.       – Да погоди ты, Эф. – Он, перестав строить из себя джентльмена, нервно дёрнул плечом. – Давай в окно сначала заглянем? В конце концов, мы понятия не имеем, чего ждать.       С этим Эфимия согласилась. Они обошли дом по кругу, заглядывая во все окна по очереди, и на одной из стен, на высоте роста среднестатистического мужчины, заметили вырезанный треугольник с кругом внутри, разделённым пополам. Эфимия весьма удивилась этой находке, а Флимонт лишь прищурил левый глаз.       – Что это? – спросил он, и Эфимия удивлённо вперила в него взгляд.       – Флимонт, ты, право слово, смеёшься! – изумилась она. – Это же знак Даров Смерти! И что он тут только делает… Неужели ты, потомок Певереллов, его ни разу не видел?       Флимонт замялся и принялся совсем уж не по-джентельменски бубнить:       – Видел я, видел, не бухти, но…       Он мигом умолк, уставившись в окно, побелел, а потом схватил Эфимию за руку и притянул к себе.       – Что ты творишь?! – возмутилась она, но Флимонт прижал палец к её губам.       – Тс-с. Смотри.       Он указал пальцем в окно, и Эфимия сквозь грязное, мутное стекло увидела тощую белую фигуру. Длинные волосы прикрывали голое тело – вне сомнений, женское – и влачились по полу. У Эфимии застыла в жилах кровь, мурашками прошёл мороз по коже. Неужели это та самая сестра Дамблдора?       Белая девочка смотрела на тлеющий в камине огонь. Она повернулась и встретилась с ними поглощающим всё взглядом. Эфимия замерла на мгновение, а потом под визг Флимонта кинулась прочь.       Теперь Эфимия была уверена, что миссис Бэгшот не лгала.       

***

      Энид очень жалела бедняжку Тильду. Под старость лет она совсем спятила. Все жители Годриковой впадины как один уверяли, что никакой сестры у Дамблдоров не было вовсе, а Батильда неустанно твердила, что это воскресла какая-то Ариана и что вчера она, мол, пришла к ней в дом попросить еды (хотя сначала уверяла, что та спрашивала дату).       – Миссис Бэгшот, – как можно более мягко сказала Энид, – в самом деле, вы же понимаете, как это звучит? Какая-то несуществующая девочка воскресла и пришла к вам на порог… Возможно, вы вчера, в преддверии праздника, немного перебрали и вам просто это показалось?       – Как у тебя язык повернулся сказать это, глупая девчонка?! – вспылила Батильда. – Я не пью ничего, кроме воды, чая и причастного вина! Клянусь своей честью и честью этой церкви, – она ткнула пальцем в двери с резным крестом, – это точно была Ариана Дамблдор!       Энид тяжело вздохнула. Жалеть старуху перехотелось. Безусловно, Энид питала к ней уважение: в конце концов, на её учебниках и книгах она выросла. Но нынче миссис Бэгшот совсем с катушек съехала. Вот, она уже, потрясая тычущим в небо пальцем, вопит, что они все глупцы, не ведающие и не видящие ничего, а уж она-то сразу всё поняла. И с самым многозначительным видом Батильда удалилась – по её словам, глаголить истину тем, кто в силах вместить сказанное, а метать бисер перед свиньями она, видите ли, не намерена.       Дурная старуха.       Хмуро закутавшись в шаль, Энид смотрела ей вслед и качала головой. Её, Энид, приятельница, Мелоди Райт, не застала Дамблдоров в Годриковой впадине, а потому понять всё происходящее сумасшествие ей было трудно.       – Поверь, милая Мелоди, – уверяла её Энид, краем глаза следя за тем, как Рейчел и Кристин играют с другими девочками. – Ты ни чуточки не потеряла от того, что не встречалась с этими несносными мальчишками! Старший, Альбус, ещё ничего был, симпатичный рыжий парень, а вот младший, Аберфорт, вовсе больной на голову! Представляешь, дорогая, каждый раз, стоило мне пройти мимо их дома, как он начинал кидаться в меня козьими какашками!       Мелоди в ужасе приложила ладонь ко рту.       – Боже правый, как непристойно! И куда только смотрела их матушка?       – Ох, она умерла, – печально сказала Энид. – Уж не знаю, что с ней стало. И вроде стоит пожалеть сироток, лишённых материнской заботы, но какашки! Нет, дорогая, этого я не прощу…       Вздрогнув от детского вскрика, Энид заметила, как Кристин вознамерилась влезть в особенно глубокую лужу – для своих шалостей дети почему-то всегда выбирают лужи поглубже и погрязнее, – прикрикнула на неё, ещё раз строго приказав Рейчел следить за сестрой, и вернулась к разговору с Мелоди.       – Впрочем, их матушка, Кендра, о них не особенно радела. – Энид скорбно покачала головой. – Мальчишки всегда ходили в чём попало: один в каких-то пёстрых панталонах со звёздочками, другой в тряпье, воняющем козлами. Так что воспитание налицо.       Энид и Мелоди понимающе покивали друг другу, и Энид не без гордости отметила, что её дочери всегда одеты подобающе, ведут себя прилично и почти не шалят.       Её размышления прервал громкий вопль: по дороге со всех ног неслись поттеровские дети, парень и девушка, и Энид нахмурилась. Эти дети никогда не позволяли себе такое, особенно девушка, Эфимия, уж она-то была истинная леди, милая и скромная. Но сейчас они будто с цепи сорвались, кричали что-то и махали руками. Энид не стерпела такого безобразия и прикрикнула на них:       – Ради всего святого, успокойтесь немедленно! – Она упёрла руки в боки и грозно глянула на них. Её девочки до жути боялись, когда она на них так смотрела. – Что у вас стряслось, что вы позабыли все рамки приличия?       – Миссис Смик, простите!.. – задыхаясь от быстрого бега, начала Эфимия.       – Бабуля Бэгшот была права, мы видели! – перебил её Флимонт. – Воскресла!       – Да, прямо в доме Дамблдоров!       Энид переглянулась с Мелоди с осторожностью сказала:       – Что за вздор? Это просто невозможно! Воскрес только Господь Иисус Христос, но не неизвестная несуществующая девчонка. С чего вы взяли, что это она, а не какая-нибудь бродяжка?       Эфимия и Флимонт тут же начали описывать её, толкаясь и перебивая друг друга, а Энид становилось всё страшнее и страшнее. Даже если эта ненормальная просто бродяжка, пришедшая неизвестно откуда, Энид не может допустить, чтобы она бродила по Годриковой впадине.       Энид снова бросила взгляд на дочерей. Они оставили свои игры и с интересом наблюдали за Поттерами, ловя каждое их слово.       В голове снова всплыла глубокая чёрная воронка. В ночной темноте она казалась ещё более ужасной и пугающей. Может быть, эта Ариана в самом деле восстала из мёртвых? Да, люди не воскресают, но маги в силах поднять из земли чей-нибудь труп. И вот это уже было ужасающей, опасной реальностью, нависшей грозовой тучей над дочерями Энид.       В этот момент она с уверенностью поняла: она сделает что угодно, хоть своими руками упокоит мертвячку, но её дочери будут в безопасности.

***

      Первым делом после пробуждения Ариана, как и все нормальные люди, отправилась домой. Но дом уже давно был мёртв. Ей пришлось оторвать приколоченные к двери доски, чтобы попасть внутрь. Пыль толстым покрывалом лежала на дряхлой мебели, всюду витал запах сырости, старости и запустения.       – Аберфорт?.. Альбус?.. – неуверенно позвала Ариана, но никто не ответил.       Завывал ветер, тарабанил дождь, вода стекала вниз по телу Арианы и превращалась в лужу под грязными ногами. Она огляделась. Дом совершенно точно был заброшен.       Сколько же она спала?..       Хотелось есть, желудок узлом сворачивался. Так Ариана и решила сходить к соседке. Та поделилась с ней пирогом и печёными яблоками, и всё это Ариана с удовольствием съела, про себя подумав, что, как только она найдёт братьев, стоит сделать ответное добро старой соседке.       Наевшись, она развела огонь в камине, свернулась клубком на старом кресле-качалке, укуталась в плед и уснула.       Перед её глазами плескалось море – синее, почти кобальтовое. Ариана сидела на утёсе и смотрела, как тёмные волны тёрлись белыми кудрями о меловые бока скал. Она мотала ногами в красных ботиночках – совсем детских – и всё вглядывалась в размытую даль горизонта. Аб говорил, что отсюда можно увидеть остров Авалон. Если он, конечно, не соврал. По боку холма тянулись домики с красной черепицей. Там был и её дом.       Издали, поднимаясь от горизонта чёрным пятном, надвигалась туча. Она пожирала в своей черноте морскую синь и неслась на Ариану. Она вскочила на ноги и бросилась прочь, но красные ботиночки вязли в земле, ноги обратились ватой. Ариана обернулась, и туча поглотила её.       Сделав глубокий вдох, Ариана открыла глаза.       Одеяло сползло на пол, и огонь в камине почти потух. Пройдя босыми ногами по холодному полу, она оглядела, что же ещё можно скормить огню. Вчера огонь съел полусгнивший стул, сегодня Ариана решила предложить ему поживиться остатками стола.       Довольно заурчав, огонь взвился красными искрами, и тепло полилось в дом вместе со светом. Ариана выпрямилась, хрустнула костяшками. Её волосы цеплялись за доски, и Ариана подумала, что их стоит вымыть и причесать. Но для этого нужна вода. Перед домом был колодец, она видела, пока шла. Осталось найти ведро.       Взглянув в окно, Ариана встретилась с двумя парами глаз. Тут же раздался визг, и глаза исчезли. Она оглядела себя. Да, вид и правда не очень. Она же вся грязная, да и одеться она так и не успела. Матушка расстроилась бы, поскольку такое поведение не соответствует образу леди.       Пришлось искать одежду. В доме, как она помнила, матушка припрятала сундук с её вещами. Она прятала всё, что касалось Арианы, да и саму её тоже прятала. В её комнатке матушка зачаровала окна так, что никто не мог увидеть её. Хотя сама Ариана обожала сидеть у окна и читать, представляя, что всё, что написано в книге, происходит с ней. Это она ездит верхом на конях, плавает на Летучем голландце в попытках обогнуть мыс Доброй Надежды, это она куёт цепь из кошачьих шагов, корней гор и медвежьих жил.       Но в её венах текла зелёная смерть, а потому она должна сидеть дома, чтобы сдержать её внутри себя. Иначе… Нет, лучше об этом не думать, не то смерть вырвется из неё. Это её проклятье.       Сундук с одеждой Арианы оказался на прежнем месте, но платья пожрали мотыльки. В голубых складках одного из платьев она нашла серенький трупик одного из них и, печально покачав головой, уложила его на стол. Зато одежда матушки, лежащая глубже, на самом дне сундука, была нетронута. Ариана вытащила белое платье и натянула его через голову.       В платье было тепло, хотя рукава висели на Ариане, как на сухой ветке. От ткани, как и ото всего дома, тёк запах старости. Так пахли прошедшие века, а это значит, что она спала долго, хоть и подумала сначала, что прошло всего полгода.       Карман платья оттягивало что-то тяжёлое. Ариана запустила туда пальцы и выудила колоду матушкиных карт и палочку, которую тут же сунула обратно. Страшно. Палочкой такие, как она, выуживали из себя зелень смерти и насылали её на других. А карты Ариана ещё долго держала в ладонях.       Голубые рубашки с вырисованными на них лилиями мелькали в матушкиных руках. Она тянула из них голубые полупрозрачные ниточки и смотрела, смотрела… Гадала. Она научила тянуть из карт нити и Ариану, хотя, когда та спрашивала, видит ли матушка сами нити, она лишь качала головой. Нет, не видит, она лишь понимает.       Проблема была в глазах Арианы. Бледно-васильковые, они видели то, что видеть было нельзя. Мама однажды заглянула прямо в зрачки дочери.       – Нет! Это неправда! – вскрикнула она. – Малышка Ари меня не убьёт!       Отец тоже видел что-то в её глазах, но он не кричал, лишь нахмурил рыжие брови и сжал губы. А потом он умер в тюрьме.       – Эй, ты! – окликнули её, и Ариана подняла голову.       За забором стояли мальчишки, трое. Она знала их, они жили недалеко от их домика и приходили играть с Альбусом. Мальчишки перелезли через забор и встали вокруг неё.       – Что это ты делаешь? – спросил один из них.       – Мои родители так делают, – только и сказала она.       – Фокусники? Круто! А ну сделай так ещё раз! Хочу показать потом мамаше, вот умора будет!       Повторить то же Ариана не могла. Тянущиеся из рук нити никак не сцеплялись друг с другом, рвались, и Ариане становилось страшно. А мальчишки всё ждали.       – Да чё ты там вошкаешься?       Он толкнул её, и Ариана обиженно уставилась в его глаза. Мальчишка смотрел в её зрачки пару мгновений, и ужас отразился на его лице.       – Ах ты мелкая дрянь! Ребята, она ворожит, чтоб её папаша нас порешил!       – С чего ты взял? – спросил другой мальчик и тоже заглянул ей вглубь зрачков.       Они ударяли её. Их ботинки раз за разом били по её рукам, ногам, впивались носками в бока, пачкали платье, и каждый раз Ариана умоляла их остановиться.       А потом отец напустил на них зелёную смерть.       Кончики пальцев дрожали. Отец тащит три больших-маленьких тельца, отец раздирает зелёную траву под домом и кладёт тела туда, зелень охватывает их, обнимает.       Кончики пальцев дрожат. Эти руки рождают смерть. В этих голубых венах течёт смерть. Это её проклятье – нести смерть, видеть смерть, чувствовать смерть.       На её голову резко накинули мешок.       

***

      «Дорогой Альбус!       С тех пор, как ваша с Геллертом дружба завершилась столь трагичным образом, я не имела удовольствия больше ни говорить с тобой, ни писать тебе. Однако в минувший вечер произошло событие, заставившее меня схватиться за перо и пергамент. И коль скоро я не знаю, жив ли твой младший брат Аберфорт, я пишу тебе.       В Сочельник ко мне постучалась девчушка четырнадцати лет. Я сначала приняла её за бродяжку. С твоего позволения опущу подробности того, как выглядела эта бедолага. Кто она на самом деле, я узнала только утром, после рождественской службы: когда Энид Смик беседовала со своей подругой, то упомянула, что могилу рядом с могилой Кендры (упокой, Боже, душу её) разворотило магией. Как ты уже понял, это была могила малышки Арианы.       Генри Поттер проверил (ты же знаешь, он разбирается в таких штучках) и сделал вывод, что магия извлекалась не из волшебной палочки, а непосредственно прямым путём. То есть эта магия стихийная. Вероятно, что Ариана сама её и использовала.       Я намерена найти девочку. Мне никто не верит, но в душе моей теплится надежда, что я найду хотя бы немного веры в тебе. Я решила написать об этом, поскольку ты являешься прямым родственником и уж точно способен сказать, Ариана это или нет.       

Твоя бывшая соседка Батильда Бэгшот

      

25 января 1941»

      Тильда запечатала письмо и, привязав его к лапке совы, выпустила её в окно. Сова взмыла к небу и скрылась в его синеве. Ещё пару мгновений Тильда смотрела ей вслед, пока, прислушавшись, не услышала гул людских голосов. Этот гул Тильде совершенно не понравился.       Накинув пальто поверх шали, она побежала – насколько позволяло бежать семидесятитрёхлетнее тело – туда, где толпились жители Годриковой впадины, к старому дому Дамблдоров.       – Что здесь опять творится? – грозно громыхнула она, расталкивая локтями людей.       – Миссис Бэгшот! Миссис Бэгшот! Она в самом деле воскресла!       К Тильде протиснулись двое детей, поттеровский мальчишка и его невеста. Они под обе руки подхватили её и потащили в центр, бесперебойно рассказывая что-то. И настолько громко они кричали, перебивали друг друга и мельтешили, что у Тильды разболелась голова.       – …Мы в окно смотрим, а она…       – И белая! Белее моли!..       – …Ну мы и бежать! А потом все, вернее, миссис Смик сказала, тогда только…       – …А мистер Смик ей на голову ка-а-ак!..       – А ну замолчите оба! – крикнула на них Тильда и высвободилась из их рук. – Если уж говорите, то по одному. Я из вашего щебета не поняла ничегошеньки.       Она протолкалась вперёд и застыла. Шон, этот неотёсанный мальчишка, заканчивал привязывать к забору хрупкое девичье тельце в белом платье. Сомнений в том, что это Ариана, не оставалось. На голову ей был накинут мешок. Ариана вырывалась, требовала отпустить её, вокруг неё искрила магия, но та изо всех сил не давала ей выплеснуться наружу.       – Да вы с ума посходили?! – взвилась Тильда.       Она оттолкнула Шона – тут же раздался недовольный вопль Энид – и осторожно стянула с головы мешок, приговаривая:       – Не бойся, деточка, сейчас мы тебя вызволим…       Тильда откинула в сторону мешок и пригладила растрепавшиеся белые волосы Арианы. Та роняла слёзы, стекающие по чумазому подбородку, и Тильда покачала головой. Бедное дитя, совсем перепуганное…       «И всё же, – думала Тильда. – Как ей удалось воскреснуть? Ясное дело, что без магии не обошлось. Может, воскрешающий камень? Помнится, Геллерт всё искал Дары. Стало быть, нашёл. Но тогда при чём тут стихийная магия? Э-э, дела! В любом случае, нельзя же так с ребёнком». Она отвязала руки Арианы и тепло погладила её по плечу. Та подняла голову, и Тильда встретилась с ней взглядом.       Кругом всё помутилось. Она видела саму себя, но ещё более старую и запущенную. Она сидела в своём кресле – ещё более потрёпанном, чем теперь, – из её рта, разрывая его, выползала огромная змея.       «Моя смерть!» – поняла Тильда, и холодный пот прошиб её.       – Простите, мне так жаль, очень-очень, простите, – зашептала Ариана, но тут же её перебил выкрик девчонки Энид:       – Она плод некромантии! Сжечь её надо, а не развязывать!       – Смик дело говорит! Нам тут ходячих трупов не надо!       – И что, даже если она сестра Дамблдора? Он нам ещё спасибо скажет, что сестрёнку-мертвячку упокоили!       Толпа начала наступать, и Тильда поняла: одна она не отобьётся. И маги, и маглы до жути боялись некромантии. Они её убьют! Тильда бросила взгляд на Ариану: девчонка глядела на всех с ужасом, жалась к забору, отползая назад, хотя отползать было уже некуда. Тильда сжала губы, ухватилась за палочку и загородила Ариану собой.       – А ну! Оставьте её в покое! – крикнула она.       – Ступефай! – Шон приморозил Тильду быстрее, чем та успела среагировать, и направил палочку на Ариану.       «Несчастное дитя», – только и успела подумать Тильда.       – Инсендио! – заорал Шон, Ариана вскрикнула, раздался громкий хлопок, и толпа взорвалась многоголосым гулом.       Ариана исчезла.