Наследник Зираата

В большой комнате было тепло. Алек задвинул засов и прислонился к двери. Изящная фигура Магнуса, обласканная лунным светом, рождала желание. Кровь бурлила, и воздуха становилось всё меньше. Алек резко выдохнул, но, когда Магнус повернулся, заставил себя улыбнуться. — Ложись спать. Мне нужно привести мысли в порядок. Не заходи ко мне. Магнус заторможенно кивнул и опустил голову. Пальцы Алека заныли. Ему хотелось запрокинуть эту тяжёлую голову вверх и посмотреть в тёмные глаза. Магнус по привычке скинул одежды и скользнул под одеяло. Алек задушил стон. Прикрытый тонким покрывалом Магнус превратился в искушение, которому было невозможно сопротивляться. Алек развернулся и поспешил прочь, плотно прикрывая за собой дверь. В купальне, примыкающей к комнате, стояли большие бадьи с водой. Прохладные мраморные плиты холодили ступни. Алек прижался лбом к стене. В голове одна за другой сменяли друг друга картинки. Низ живота скрутило сладкой волной, стоило лишь вспомнить тяжесть чужого тела на бедре. Алек зарычал. Отвлечься не выходило — Магнус занял все мысли. Его руки гладили плечи, его губы оставляли метки на шее, его ресницы щекотали кожу. «Господин — лучший из всех людей, кого я встречал в жизни», — прозвучал в голове шёпот, и Алек сдался. Одежда слетела на пол. Ладонь скользнула по животу вниз и нерешительно замерла у густых паховых волос. Он закрыл глаза, представляя, как могли бы ощущаться тонкие пальцы на плоти, как несмело сжали бы они ствол. Видения становились всё ярче, движения ладони быстрее, заветный порог ближе. Дверь распахнулась, впустив испуганного Магнуса и громкие крики. Алек закусил губу, но на гневную отповедь не хватило времени. Засов на двери в спальню треснул, и Магнус метнулся к Алеку, падая перед ним на колени. Его карие глаза, чёрные в сумраке купальне, лихорадочный румянец на щеках и полуоткрытые коралловые губы одним махом подвели к черте, за которой на Алека обрушилось болезненное удовольствие. Он глухо застонал. Густые белые капли упали Магнусу на лицо. Воины застыли в дверях. Алек закрыл глаза, позволяя гневу заполнить себя доверху. — Не смей себя трогать, — бросил он Магнусу и развернулся. — Господин, — залепетали они. — Никто не откликался. Мы подумали... Алек молча схватил одного и швырнул через всю спальню. Второй обнажил меч и начал отступать. Алек бросился вперёд. Воин сделал выпад по всем правилам военной науки. Тонкий меч задрожал, пойманный в ловушку больших ладоней. Алек напряг мышцы, сдвинул руки, и металл с жалобным звуком сломался, оставив на коже алую метку. Огрызок меча выпал из ослабевших рук. Воин рухнул на колени, моля о прощении: — Не убивайте, господин, пожалуйста, у меня дети. Я сделаю всё, что вы захотите. — Вон! — рявкнул на него Алек, и тот резво вскочил на ноги. Его товарищ выполз следом, умудрившись притворить за собой дверь. Алек вспомнил о Магнусе. Он продолжал стоять на коленях, глядя в пустоту. — Господин, — прошептал он. — Простите. — Молчи, — велел ему Алек, вздёргивая вверх. — Молчи. Белое мягкое полотенце нырнуло в холодную воду. Крупные звонкие капли разбились о мраморные плиты. Магнус вздрогнул, когда мокрая ткань коснулась его лица, стирая все следы. Алек медленно очищал загорелую кожу, пока тяжесть в груди грозила сломать кости. — Господин, — испуганно прошептал Магнус. — Я сказал тебе молчать. — У вас кровь. — Почему ты никогда меня не слушаешь? Ни тогда, ни сейчас? Ну и чего ты молчишь? — Вы приказали, — буркнул Магнус, и Алек закатил глаза. — Они начали стучать в дверь. Я молчал. Они начали ломиться. Было бы плохо, если бы они увидели меня на кровати, а вас в купальне. — Ну и чего в этом плохого? — Когда это наложнику было позволено спать в кровати, пока господин... Магнус покраснел и сделал неопределённый знак рукой. Алек усмехнулся. — Мог бы сделать вид, что не знаешь. — Зачем? — Потому что о таком нельзя так просто говорить. — Но я же и не сказал. Господин не понимает. Певет не простит такой силы воли. Вы пренебрегли его наложниками, кинули ему вызов, усадив меня рядом, наплевали на празднество. Вы нанесли оскорбление, которое не прощают. Нельзя быть человеком без слабостей. Как скоро новости о том, что вы сумели совладать с дурманом, достигли бы ушей Джонатана? А так, эти воины расскажут, что вы ничем не отличаетесь от него, и наследник не станет к вам присматриваться. — Такие, как он, завистливы, они не прощают чужого превосходства, — вспомнил Алек, и Магнус закусил губу. — Выходит, в чём-то Иргит был прав. Но ты не думал, что воины могли просто посчитать, что я закончил с тобой и отправился в купальни, чтобы обмыться? Магнус фыркнул. — Вино дарит желание, но оно же дарит и выносливость. — Лучше бы для боёв такое придумали, — проворчал Алек, и Магнус улыбнулся. — Так они для сражений его и придумывали. Хотели, чтобы воины могли биться, не испытывая усталости, чтобы раны не могли укротить их дух. Так было написано в истории Сарра. Но получилось то, что получилось. Алек вздохнул. Выдернул ещё одно полотенце и закутал Магнуса, оставив только лукавые глаза. — Не смотри на меня так. — Господин стесняется? — Господин не привык орошать семенем детей. — Я не ребёнок! — возмутился Магнус. — А семя всего лишь семя. Алек воздел руки к потолку, призывая богов даровать ему терпение, но Магнус не унимался. — Я вывернул ситуацию в вашу пользу. Да, я нарушил запрет, можете наказать меня, если хотите. — Я и накажу, — зловеще пообещал Алек, дотягиваясь до полотенец. Магнус взвизгнул, но было поздно. Куски материи обхватывали его тело, заключая в плотный кокон. Алек спеленал его, словно младенца, закинул к себе на плечо и отнёс в спальню, бережно уложив на кровать. — Червяк, — удовлетворённо заметил он, наблюдая за безуспешными попытками Магнуса выпутаться. — Господин, — взмолился Магнус. — М-м-м? — Развяжите меня. — Зачем? Так и от тебя меньше забот, и для меня меньше искушения. — Искушения? — переспросил Магнус внезапно осипшим голосом. — Разве господин сдержался, не потому что я урод? Алек всплеснул руками. — Кто, кто сказал тебе такую глупость? — Вы. Вы сказали, что вас привлекают мужчины, но не привлекают мальчики. Но мне почти восемнадцать. В таком возрасте господин уже командовал армией и выигрывал сражения, а я похож на ребёнка. Разве это не уродство? Я знаю, на севере ценят красоту сильного тела и презирают убогих. Алек покачал головой и лёг рядом. В тишине хорошо думалось, но плохо говорилось. Орда мыслей атаковала голову, чувства перемешались, сплелись в клубок змей, до которого дотронуться страшно. Алек повернулся на бок и посмотрел Магнусу в глаза. — А тебе бы хотелось, чтобы я смотрел на тебя как на мужчину? — спросил он, ладонью касаясь прохладной щеки. — Хотелось бы, чтобы там, в купальне я думал о тебе, чтобы каждую ночь делал тебя своим? Магнус молчал, и Алек прижался губами к его лбу. — Господин. — Ты взрослеешь, и потому пока не знаешь, чего хочешь. Все через это проходят, кто-то раньше, кто-то позже. Всё придёт к тебе, в своё время, не торопи его, не надо. И помни, на севере ценят красоту сильного тела, но любят за душу. Магнус кивнул, и Алек погладил его по волосам. Пальцы нащупали влажную массу, и Алек выругался. — Везде наследил, — обругал он себя. — Прости. Сейчас уберу. Мокрое полотенце прошлось по волосам, возвращая им чистоту, и Магнус, смущаясь, спросил: — Почему господин так переживает? — Нельзя так поступать, Магнус. — Больше не буду, — пообещал Магнус и получил щелчок по носу. — За что? — Не тебе нельзя, мне — нельзя. Неопытного мальчишку на колени перед собой поставить. В Оропосе за такое могли бы и высечь. Не злись, знаю же, что невинный. Ты хоть раз целовался? Магнус закусил губу и кивнул. — Слава богам. Ну и как, понравилось? — Нет. — Нет? — удивился Алек. — А почему? Магнус отвёл взгляд, и Алек вспомнил их первую встречу в лесу. — Значит, правильно ты ему в рожу его наглую плюнул, — сказал он, замечая, как улыбка изгибает яркие губы. — Что мне с тобой делать? — Развязать. — Боязно. А вдруг ты опять на меня набросишься? — Господин не умеет шутить, — ледяным тоном произнёс Магнус, и Алек расхохотался. — Ты моё сокровище. Ну кто ещё за минуту сможет меня и унизить, и рассмешить. — Я не унижал вас, — ответил Магнус, когда Алек принялся разворачивать его. — А кто сказал, что его от поцелуев со мной воротит? — Я такого не говорил! — А я не говорил, что ты урод, — усмехнулся Алек, освобождая Магнуса от последнего полотенца. — Покраснел? Значит, знаешь, что виноват. Больше таких глупостей не произноси. Но и похвалы ты от меня не дождёшься. И без меня охотники найдутся. Алек вспомнил шутки солдат и их цепкие пальцы, похотливые взгляды и масляные глазки Певета. — Господин? — Не отходи завтра от меня ни на шаг. Пока не окажемся в моём шатре, я запрещаю тебе оставлять меня. Ясно? Моя рука всегда должна находить тебя. — Да, господин. Магнус улыбнулся и стал отползать к краю, но Алек схватил его за запястье и притянул к себе. — Всё равно проснёшься у меня под боком, — попенял он Магнусу. — А мне так спокойнее. Спи, досталось тебе сегодня. Магнус осторожно уложил голову Алеку на плечо, но потом внезапно встрепенулся и вгляделся в его лицо. — Ну что ещё? — Как господин удержался? Я думал из-за меня, но это ведь не так? Что за секрет? — Я из Оропоса, Магнус. Что мне это вино? Снежными зимами мы пили гораздо крепче. Да и не так много я его хлебнул. — Всё равно. Тейвелу хватило и пары глотков. — Значит, слабовата была воля у твоего друга или ему захотелось поддаться всеобщему безумию. Разве в Зираате не было такого? Магнус презрительно скривился, и Алек узнал этот полный высокомерия взгляд. Так на него всегда смотрели на востоке, с насмешкой бросая вслед «варвар». — В Зираате такие оргии не в чести. Мы даже вино пьём только разбавленным. Пьяный человек подобен свинье, он ценит только низменные удовольствия. А мы больше прочего уважаем дружескую беседу и научные споры, философские размышления и чтение книг. В них зираатцев приучают искать наслаждение. Искусство мы тоже ценим. Но только то, что прославляет человека, его волю, его стремление к истине, его лучшие качества. Потому и книг в библиотеке Певета по пальцам можно пересчитать. — По пальцам? Магнус, там почти тысяча книг! — И из этой тысячи едва ли сотня достойных наберётся. В какие богатые обложки пошлые стишки не одевай, поэмой они от этого не станут. — Певет гордится ею. — Потому что он не видит разницы и радуется лишь количеству. Оргия тому подтверждение. Зачем нужны другие, если любишь? У многих из этих солдат есть жёны. — Жёны? Скажешь тоже. — Ну да. В Оропосе женщины едва ли говорить без позволения мужчины могут. — В Зираате не так? — Нет, господин. У нас были женщины учёные, женщины художницы, женщины поэтессы, женщины правительницы. Женщина вправе сказать нет. Она может держать голову высоко и может выбирать себе любовников. Алек фыркнул. — Вы не верите, господин? Наша отважная воительница Зирада участвовала в битве... — Зираат по твоим рассказам самым лучшим местом выходит. Неужели ничего плохого в нём не было? — Не было, — подтвердил Магнус, — если у тебя достаточно денег. А если ты беден, неважно, женщина ты или мужчина, ты был обречён на каждодневный труд, который на мысли не оставлял ни времени, ни сил. Но это вы и сами знаете. Зираат — это город богатых и нищих. Может, сумей Тейвел проложить мост между этими двумя сторонами города, стало бы легче. Он хотел, мой отец тоже этого хотел. Он пробовал учить бедных детей, но их рано забирают на работу. Они обречены на жизнь, полную лишений. У вас, в Оропосе, как рассказывал мой отец, граница проходит между мужчиной и женщиной, а нас в Зираате разделяет река из золота. Но отцу понравился ваш город. Отец говорил, что у вас живут очень добрые и честные люди, они готовы помочь в любой момент и ценят простые удовольствия, не напыщенны и не горды сверх меры, как зираатская знать. Алек сглотнул, но не смог удержаться от вопроса: — Магнус, когда твой отец был в Оропосе? Магнус ойкнул и прикусил губу. Он попробовал приподняться, но Алек не дал ему отстраниться — ухватил за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Он собирал сведения для Зираата? — Нет! Папа не любил верхушку Зираата. Он был там по своей воле. — Зачем? — Господин, не заставляйте меня лгать вам, пожалуйста. — Тогда скажи правду. — Я не могу. — Почему? Магнус упрямо качнул головой и зажмурился. Алек усмехнулся. — Ослик, — обозвал он Магнуса. — Маленький храбрый ослик. Я не буду тебя неволить. Хотя бы сегодня. Магнус открыл глаза и выдохнул. — Спасибо, — прошептал он, подался вперёд и мазнул губами по щеке.