Leuchtturm

      Ягер с тоской смотрел за окно — вот бы выйти на воздух! Но нельзя, занятие пока не кончилось, а он, вроде как, преподаватель. Курсанты корпели над заданием — планированием собственной тактики боя в связи с условиями задания. Ягер отчего-то был уверен, что не более, чем полторы работы будут достойны его времени и внимания. Внезапно он поймал взгляд курсанта по фамилии Йерлинг. Тот, казалось, был больше занят рассматриванием самого Ягера, чем условий задачи. — Курсант Йерлинг, — обманчиво мягким голосом проговорил Ягер. Белобрысый расплылся в глупой улыбке. — Я, штандартенфюрер Ягер. — Вы уже всё выполнили? — Продолжал наступление Ягер, уже явно демонстрируя своё недовольство. — Да, герр Ягер. Подцепив двумя пальцами его работу, Ягер пробежал её глазами и вернул владельцу. — Слабо, Йерлинг, — с досадой проговорил он, — мне горько это говорить, но советские танкисты, с которыми вам предстоит встретиться, даже без боеприпасов обведут вас вокруг пальца, как учеников церковной школы. Курсанты недовольно заворчали, не решаясь в открытую перечить преподавателю. Йерлинг сжал кулаки, и Ягер, повернувшись к ним спиной, выразительно закатил глаза. Несдержанный мальчишка. Очевидный, как щенок, который хочет равняться на взрослых матёрых псов. Но упрямства ему было не занимать. Вот опять, подошёл после занятия, застыл у стола и в льдистые глаза Ягера уставился чуть ли не с вызовом. — Чего вам от меня надобно, Йерлинг? — Осанка Ягера была чересчур прямой и жесткой — хоть вместо рельс её клади, но Йерлинга это, кажется, не смутило. — Или вы хотите меня обвинить в вашей несостоятельности, как танкистов? — Куда уж нам до вашей русской зверушки, — поджал тонкие губы Йерлинг. — Увы, курсант. Так что заставило вас околачиваться у моего стола на этот раз? — Ягер сделал вид, что чрезвычайно заинтересован в писанине, полученной от курсантов неаккуратной стопкой. — Вы порой говорите об этих свиньях чуть ли не с восхищением, штандартенфюрер Ягер. Хочу, чтобы вы знали: я лично прикончу вашу любимую свинью, — бойко ответил Йерлинг. «Интересно, сколько часов мальчишка репетировал и решался выдать что-то подобное? Ивушкин бы точно за словом в карман не полез, несмотря на то, что его я, в отличие от Йерлинга, могу уничтожить в любой момент…» — Так дерзайте, Йерлинг, — Ягер с усмешкой повернулся к нему боком, демонстрируя впечатляюще глубокие шрамы, не красившие его лицо, — учитесь, а не разглядывайте меня на занятиях, будто труд фюрера, и тогда вы одолеете любого своего врага. Взгляд Йерлинга задержался на его щеке и метнулся куда-то вбок. — Вы ведь умный человек, герр Ягер, вы же понимаете… — вдруг заговорил он тихо и быстро, но был прерван Ягером: — Вам напомнить, как рейх относится к тому, что сейчас вертится на вашем глупом языке? Лучше умолкните, пока не успели сболтнуть лишнего, курсант. — Есть, штандартенфюрер Ягер. — Свободен.       Оставшись наконец один, Ягер набил трубку и прикурил её, плотно обхватив губами. Он не справлялся с Ивушкиным, не мог добиться от него доверия, не говоря уже о ласковом слове. Только двадцатилетнего упрямого неуча ему ещё не хватало для полного счастья. Обещание же убить Ивушкина взволновало Ягера гораздо больше, чем тот показал. Кто знает, может, без Ивушкина сам Ягер зажил бы лучше, но… Как оказалось, нечто пагубное для карьеры и жизни привлекало Ягера куда больше спокойного идеологически правильного существования. Никакой посредственный курсант не справился бы с Ивушкиным на поле боя, Ягер был в этом уверен. С безоружным Ивушкиным — может быть… А с Ивушкиным вне танка?..       Ягер в тревоге сжал зубами трубку чуть сильнее, чем требовалось. С чего он вообще решил, что Йерлинг будет ждать шанса расправиться с Ивушкиным на полигоне? Мальчишка был столь же туп, как добрая половина курсантов, и не страдал благородством. — Проклятье, — процедил Ягер, откашлявшись от дыма и развеяв его рукой. Тюремщик привязался к узнику — невероятно, кто бы мог подумать, что это может плохо кончиться для обоих. Спрятав трубку в футляр, Ягер решил серьёзно поговорить с караулом. Ни один курсант не должен приближаться к советскому танку вместе с его экипажем раньше назначенного часа. 1942       После долгого дня Ягер запер бумаги в столе и устало потёр веки. Хотелось лишь одного: уронить голову на столешницу и поспать хотя бы пару часов. Резкий стук в дверь пробудил его от дрёмы, и в кабинет проскользнул секретарь Шёль, который был не дурак пропустить стаканчик даже на службе и с которым Ягер имел неосторожность сблизиться. — Клаус, ты наконец закончил эту возню с бумажками? — Шёль, встав за спинкой его кресла, пробрался руками под расстегнутый китель Ягера, трогая его через тонкую рубашку. — Эрих, я устал, давай завтра, — пробормотал Ягер, вяло пытаясь увернуться от его рук. — Чёрт возьми, я ждал этого целый день. Не будь сукой, Клаус, — Шёль щекотно поцеловал его в шею, укусил за мочку уха и немыслимым образом дотянулся до губ, которые остались глухи к ласке. — Ты снова пьян? — Без воодушевления спросил Ягер, чувствуя исходящий от него характерный запах. — Чего сразу пьян? Так, немного выпил с парнями в конце рабочего дня, — обидчиво буркнул тот, попутно раздевая Ягера. Ягер поморщился, но Шёль, не замечая этого, уже вытянул его из кресла за руку и прижал к себе, лапая прямо через форменные брюки. Позже, когда Шёль уже нависал над ним, резко двигая бёдрами и мало заботясь об удовольствии Ягера, тот, прикрыв глаза, представлял над собой своего злейшего врага, явно рождённого снежной бурей там же, под Нефёдово. Только фантазии о нём могли подвести Ягера к краю, с кем бы он ни был в этот момент. — А ты сегодня тихий, Клаус. Ты как, порядок? — Удосужился спросить Шёль, закуривая несколько минут спустя. Не дождавшись ответа, он пристально посмотрел на любовника: Ягер уже спал, с грехом пополам натянув на себя край одеяла. Шёль, почувствовав укол досады, поднялся с его кровати, одной рукой пытаясь натянуть на себя бельё. — Да ну тебя к чёрту.       На следующее утро задница у Ягера, мягко говоря, саднила — ублюдок Шёль явно не посвятил достаточно времени подготовке, а Ягер был слишком слаб, чтобы контролировать весь процесс, как это обычно происходит. На службе ему приходилось много двигаться, болезненно морщась, когда, как он считал, его никто не видит. В один такой раз, когда Ягер вышел покурить трубочку во двор, мимо как раз ковылял со своей группой этот его чёртов враг со своим блядским костылём, и был достаточно близко, чтобы разглядеть, как Ягер переступает с ноги на ногу и невольно кривит лицо. По губам танкиста скользнула ехидная улыбка, и Ягер, покрывшись испариной, красноречиво сжал рукой кобуру у своего бедра. Танкист даже немного поотстал, но, не дождавшись иной реакции, закатил глаза и поковылял дальше. А Ягеру стало совсем плохо, когда он понял: танкист надеялся на то, что он, Ягер, вытащит пистолет и доведёт угрозу до конца. Человек, который брал Ягера в его фантазиях этой самой ночью, которого Ягер чудом дважды избавил от смерти… Ягер хотел стать для него однажды если не своим, то хотя бы хорошим. Но у него ничего не получалось. Шёль, снова навестивший его в кабинете, был вытолкан взашей, и Ягер снова остался один. 1943       Вспомнив свои похождения с Шёлем, Ягер чуть не перекрестился от облегчения, хотя ярым католиком не слыл. Отделался от этого банного листа, и слава богу. Новый Шёль, или Йерлинг, или кто другой в такой же, как у него, форме, ему точно не был нужен. Нужен Ивушкин, его снежный враг, какой есть: грязный, худой, истерзанный. На следующем тактическом обсуждении, на которое Ягер для быстроты и точности перевода позвал Анну-переводчицу, на столе их ждал не алкоголь, но три чашки крепкого кофе с печеньем. Заглянув в кружку, Ивушкин посмотрел на Ягера с благодарностью, и у того потеплело на сердце, спрятанном под серой тканью кителя. Анна откашлялась, прерывая затянувшиеся гляделки, и все трое наконец расселись вокруг стола. — Мои курсанты пытались составить тактику боя с тобой. — Пытались? — Прозорливо переспросил Ивушкин, и Ягер, улыбаясь, кивнул. — Сборище узколобых баранов, — пожаловался Ягер, заставив Анну удивлённо поднять брови, — ни одной светлой головы. — Никого, кто мог бы тягаться со мной, я полагаю, — усмехнулся Ивушкин. Выслушав перевод, Ягер посмурнел. — Даже круглый дурак в состоянии будет подбить беззащитный танк боевыми, — тихо возразил он. — Тогда чему твои цыплята научатся, спалив нас в танке, как картошку в мундире? — Задал Ивушкин давно интересовавший его вопрос. Ягер потёр переносицу и отхлебнул кофе прежде, чем решиться быть откровенным. — Понятия не имею. Начальство настояло на лишении вас боеприпасов. Я хотел, чтобы бой был хоть немного честным. Конечно, четыре пантеры против одного танка — это уже не слишком благородно, но я знаю, что тебе они по зубам, Ивушкин. Теперь же моя задумка превратилась в заведомо проигрышный бой гладиатора против зверей. Пантер, — Ягер горько вздохнул, — парадокс. Свиньями здесь называют вас, а звери-то всё равно мы… Анна и Ивушкин долго молчали после этого откровения. — Прошу простить, — извинился Ягер перед Анной, как будто перед равной себе дамой, и плеснул себе в кофе коньяка. — Можно и мне? — Тонким голосом спросила она его. Ягер удивился, но подлил и ей. Потом, уже не дожидаясь просьбы, Ивушкину. — Понятно. Значит, смысла нет, — Ивушкин кивнул на карту под рукой Ягера, — мы для них свиньи на убой. — Будь осторожен, Ивушкин. Кое-кто может желать твоей смерти уже сейчас, — посчитал своим долгом предупредить его Ягер, — я не смогу всегда быть рядом. — Кто ещё? — Недовольно поинтересовался Ивушкин, будто ему сообщили не о его возможном убийстве, а о некоей досадной неприятности. Решив не быть голословным, Ягер порылся в столе и извлёк на свет божий дела курсантов. — Вот этот. Йерлинг, — он показал Ивушкину фотографию белобрысого мальчишки с тонкой шеей и цепким взглядом ищейки. — Впервые его вижу. И чем же я успел насолить этой глисте в кителе? — Поинтересовался Ивушкин. — Ты лучше него, — просто ответил Ягер, — и я, возможно, слишком часто заострял на этом внимание на занятиях… — Ты хвалил унтерменшей перед своими кадетами? — Ивушкин внезапно рассмеялся, хотя, по мнению Ягера, ситуация была далеко не смешной. Анна тоже усмехнулась, прилипнув пальцами к своей чашке. Скулы её слегка порозовели от примеси алкоголя, но лицо оставалось бледным. — Ну… да. Я уже понял свою ошибку, — признался Ягер, — но кто знал, что Йерлинг меня приревнует… — О, — протянул Ивушкин, переглянувшись с Анной, и Ягер прикусил язык, — так дело даже не в мастерстве, а… О. Ну и зачем ты мне о нём рассказал? Ты же понимаешь, что если он даже захочет зарезать меня из-за угла, то я с этим ничегошеньки не смогу поделать? Я хуже животного, я грязь под ногами, и за моё убийство его даже по головке погладят, — Ивушкин безразлично пожал плечами. Ягер сжал кулаки. — Только не я. — Я тронут, герр Ягер. Кофе вкусный, кстати, спасибо.