Ты — моя странная зависимость

Через три дня Айзаве написал Хитоши, назначив встречу в баре «Седьмое небо». Это было единственное место, где все еще играли старый джаз. Шота наконец-то осознал, что эльф запоминал все. Абсолютно все, что он когда-то говорил ему. — Шеф, какая вам музыка нравится? — Старая добрая классическая музыка, — ответил он. — Джаз. Тогда это было столь неважно для него, «Сущая мелочь», — думал Айзава, но, как оказалось, не для Хитоши, раз он пригласил его в бар, где все еще звучала музыка пятидесятых и восьмидесятых годов. Неужели он нарочно запомнил это? — А что вам еще нравится? — Ну, изящное, фиолетовое и связанное с лесом. — Вы про цветок Перелеску? К счастью или к несчастью, эльф тогда не понял его намека, но и Айзава, в свою очередь, не понял, о какой растительности говорил Хитоши. Шота не разбирался в цветах так, как его подчиненный, и был настолько плох в этом, что даже не мог отличить герань от фикуса, тем более от какой-то Перелески. На его прошлый День Рождения, Хитоши принес цветок в горшке и даже подписал его, чтобы Айзава не забыл название. Поэтому единственным цветком, который он запомнил и которым любовался каждый день, не забывая поливать, была Гардения. Шота обожал Хитоши всеми фибрами души, что даже готов был каждый день заботиться об этих глупых цветах, лишь бы они дальше радовали своей хрупкой красотой, напоминая ему об эльфе. Айзава никогда не был таким… Влюбленным? Даже пятьдесят лет назад, когда мать с отцом устраивали ему свидания с молодыми вампиршами, чтобы он наконец-то остепенился и нашел себе невестку под стать. Несколько десятилетий он пытался понять, почувствовать, представить, что такое любовь, но от этих свиданий с красивыми вампиршами и другой нечистью ему было ни горячо, ни холодно, словно он и не был создан для любви. А потом появился Хитоши Шинсо как чертово исключение, которое завораживало, манило и медленно изводило его, разрывая на части от распустившихся внутри цветов. Идеал, божество, самое прекрасное существо в мире, от которого перехватывало дыхание и все внутри скручивало в тугой узел. Айзава мечтал почувствовать его губы на вкус, наконец-то дотронуться до мягкой молочной кожи, запустить пальцы в лавандовые волосы, согреть в объятиях в холодные осенние ночи и без умолку рассказывать, насколько он чудесен, шикарен, божествен и совершенен. «Сделай его своим раз и навсегда, — кричала в нем вампирская сущность. Та самая эгоистичная и мерзкая его часть вылезала наружу, повторяя: — Сделай своим. Он весь твой». Айзава боялся все испортить и упустить этот момент. Он собирался признаться в своих чувствах и в случае положительной реакции эльфа предложить ему встречаться. Шота даже позвонил Хизаши ради его знаменитых любовных советов и выписал их на листок, чтобы ничего не упустить, подчеркнув самое основное. Айзава закупился всем необходимым: шикарный букет, дорогое вино, экзотические фрукты и ягоды, французский шоколад. Разбросал по дому лепестки роз, зажег свечи в готическом канделябре, прибрался, нарезал фрукты и ягоды, поставил вино в холодильник и засервировал обеденный стол. Он даже приобрел бокалы, которых у него отродясь не было. Шота сильно нервничал и, пройдясь вокруг стола в который раз, наконец опомнился, посмотрев на наручные часы. Оставался час до их встречи.

***

Он пришел ровно к назначенному времени, но Хитоши имел привычку приходить раньше, вероятно, для того, чтобы полностью привыкнуть к незнакомой обстановке. Бар был похож на обычную кофейню, поскольку в нем всегда играла спокойная джазовая музыка, которая приятно контрастировала с неброским оформлением интерьера, подчеркнутым приглушенным освещением, старыми книгами и виниловыми пластинками. Посетителей в баре было мало, многие уходили после первого напитка, и бармен мог позволить себе немного побездельничать. Шеф сел рядом с Шинсо и заказал тоже самое, что и он. Будто кожей парень почувствовал блуждающий и изучающий взгляд вампира, от которого его бросило в сильный жар и дрожь. Шинсо впервые надел что-то столь повседневное и простое: мягкий свитер цвета крем-брюле с широким воротом и длинными рукавами, светло-серые джинсы и плотно зашнурованные кожаные ботинки на толстой платформе. «Стоило надеть что-то иное… — вдруг решил эльф, — Может, строгий черный костюм с белой рубашкой и галстуком?» Хитоши чуть покачивал в руке стакан, слушая легкое побрякивание льда о стекло. Вся эта ситуация его дико смущала, но алкоголь действовал на него расслабляюще. — Почему ты не сказал, что полукровка? — Айзава поднял глаза на парня, изучая его тонкие черты лица. — Можешь не рассказывать, если нет желания. — Он медленно перевел взгляд вниз на его раненую руку. Шинсо посмотрел на ледовый шар на дне своего стакана и сделал небольшой глоток, давая янтарной жидкости приятно обжечь горло. — Как вы знаете, полукровок не любят. Особенно вампиров. Думаю, вы помните все те скандальные инциденты с нападениями на них. У вампиров-полукровок с доминантным вампирским геном весьма извращенный вкус к крови, поэтому их презирают и боятся. — Ворошить прошлое ему совсем не хотелось. — Я думал, что вампиры слишком проницательны, а их обоняние, слух и зрение во много раз лучше, чем у других существ, как и шестое чувство. — Парень снова отпил из стакана, смакуя приятные нотки дубовой коры. — Разве не заметно, что я отличаюсь от обычного эльфа? Все они белокурые, зеленоглазые, остроухие и слишком прекрасные, чтобы быть обычной нечистью, — сказал он и полностью осушил стакан. Шинсо указал бармену на бутылку, чтобы тот оставил ее на барной стойке. — Я всегда считал, что ты чистокровный эльф, ведь ты слишком восхитителен, чтобы быть обычной нечистью. — Айзава мягко улыбнулся, смотря в сиреневые глаза парня. — Твои черты лица мягкие и тонкие, у тебя аккуратные длинные кончики ушек, а глаза, словно два бездонных океана, в которых можно запросто утонуть. Ты чем-то похож на маленького котенка: пушистый, милый и с печальным взглядом. Смотря на тебя, я считал, что именно так и должен выглядеть представитель чистокровной эльфийской крови. Хитоши какое-то время переваривал и осмысливал его слова. «Это флирт? — внутри у него все сжималось, а мысли путались в догадках. — Бред… — Эльф взял в руки бутылку виски, сделал пару больших глотков, опустошая больше четверти ее содержимого. — Но почему же? — Он перевел озадаченный взгляд на вампира, всматриваясь в его темные глаза. — Столько нежности…» — Когда на тебя напали, я испугался, что могу потерять тебя. Боялся, что у меня не будет шанса снова увидеть и услышать тебя. Ты… Алкоголь быстро ударил Шинсо в голову, полностью развязывая язык и желания. — Я вам нравлюсь? — спросил он с некой надеждой, уже полностью погружаясь в опьяненное состояние. — Да, — коротко ответил шеф, забирая бутылку из его руки. — Давно? — Да, давно. Шинсо не знал, что сказать. Его влюбленность оказалась взаимной, но радоваться было еще рано. Айзава был его шефом. Он был выше по положению и все еще мог отказать ему в отношениях. Служебные романы никогда не приветствовались на работе, тем более если любовники не являлись представителями одного вида. Сегодня Хитоши просто хотел напиться, а не узнавать что-то настолько сложное и запутанное. Любые взаимоотношения всегда были энергозатратными для него, поэтому он никогда ни с кем не сближался. Потянувшись к бутылке, эльф положил руку поверх руки вампира, пытаясь забрать алкоголь обратно. — Хочешь выпить у меня дома? Шинсо на какое-то время замолчал, но после неуверенно кивнул, соглашаясь на столь примитивное приглашение шефа продолжить их общение в более приватной обстановке. Они поспешно расплатились за бутылку, забирая ее с собой, вышли на улицу, поочередно допив виски до конца. Шота закурил, пока вызывал такси, а Хитоши стоял рядом, любуясь курящим вампиром. Он впервые видел, как шеф мог настолько элегантно курить сигарету около входа какого-то обшарпанного бара, который находился между переулками. Эльф спрятал улыбку за воротник. Вся эта ситуация была для него слишком уж комфортной, так как рядом с Шотой он чувствовал себя в безопасности. Он знал, что, чтобы ни случилось, шеф всегда придет на помощь. Шинсо был рад куда-то вырваться, ведь иногда повседневность душила его: документы с нераскрытыми делами, очередной день без сна, дедлайны. Но когда он находился рядом с шефом, все проблемы уходили на второй план, потому что рядом с ним он чувствовал лишь безграничное умиротворение. Айзава всегда успокаивал его, оберегал, помогал, оставлял для него разные перекусы на ночь и никогда не осуждал. Айзава аккуратно взял Хитоши за руку, прижав к себе и крепкими руками обхватив за талию. Парень сипло выдохнул, подняв вопросительный взгляд на вампира. На долю секунды забыв, как дышать, эльф отдался порыву, полностью в нем растворяясь. Он встал на носочки и потянулся к обветренным губам вампира, робко и осторожно целуя его, неуклюже сминая губы, стараясь продлить этот момент немного дольше. Разорвав поцелуй, он посмотрел на Айзаву немного смущенно. — Этого слишком мало. — Шота коснулся его скулы, медленно ведя пальцами вверх. — Хочу всего тебя. — И не сдерживаясь поцеловал его в ответ, жадно, страстно, без возможности сделать вздох, как будто бы это был его последний шанс, который мог в любую минуту исчезнуть.

***

Они жадно целовали друг друга на пороге дома. Не включая свет, они прошли в спальню, на ходу сбрасывая ненужную и давящую одежду. Шота нежно оглаживал молочную кожу эльфа, ловя каждый его вздох и волну мурашек. Ему до безумия нравилось, как Хитоши реагировал на ласку: слегка неуверенно, невинно, но в то же время жадно, до обжигающе горячих поцелуев и тихих стонов в губы, полностью отдаваясь в его власть. Мужчина остановил пальцы на тазовых косточках парня, слегка массируя их и поднялся выше, очерчивая изящную талию и острые ребра. Казалось, он заживо сгорал изнутри, его кровь закипала и бурлила, растекаясь горячим железом по венам, словно Шинсо был ярким ослепительным солнцем, из-за которого Айзава медленно и верно тлел. Он чувствовал себя уязвимым. Рядом с эльфом Шота был слишком мягок и нежен, слишком открыт и честен, слишком влюблен. Еще никто не видел его настоящего, не выворачивал его наизнанку и не пытался заглянуть куда-то глубже, в самые потаенные, темные уголки его души, еще никто не заполучал его холодное сердце и всего его без остатка. Хитоши — его слабость. Самая желанная, самая прекрасная и всепоглощающая. В этот момент не было преград, осуждения, косых взглядов и мерзкого шепота в голове. Был только он, любимый от кончиков пальцев до макушки, самый нужный и восхитительный. И то, что для других считалось бы неправильным: пьяной ошибкой или сексом на одну ночь, — для него оказалось нечто большим, ценным, единственно верным и правильным решением в жизни — гореть в его объятиях. — Ты такой красивый, сладкий, идеальный… — Айзаве казалось, что это очередной сон, что все не взаправду и что он скоро очнется от приятного наваждения. — Я так давно мечтал о тебе… — Он сделал Хитоши своей мечтой. Даже если бы это продлилось лишь короткий миг и после навсегда исчезло, растворившись в повседневной серой рутине, Шота бы отдал все, лишь бы быть сейчас с ним. Осторожные и невесомые прикосновения эльфа обжигали. Шинсо исследовал каждый сантиметр его тела, каждый шрам: глубокий, шершавый и неровный. Медленно оглаживал, чертил ровные линии, выводя причудливые узоры на коже. — Я тоже мечтал о вас… — Он поднял на него затуманенный взгляд. Хитоши прошептал это так тихо, так маняще и сексуально, словно знал наперед, что и стоило говорить в подобные моменты. Он всегда смотрел глубже, чем следовало, будто видел насквозь. Шинсо был слишком идеален, не от мира сего. Айзава считал, что не достоин его. Не достоин прикасаться, целовать, произносить его имя и быть рядом. Хитоши был молод и юн, невинен и амбициозен, в его глазах сияли мириады звезд, Млечный Путь и целая Вселенная. «Падший ангел, который заблудился в чужом холодном мире». А Шота медленно уничтожался, гнил изнутри, покрывая душу липкими темными пятнами. Жить вечно — проклятье. Оно уродовало его. Он прекрасно знал это, но все равно желал быть с Хитоши. Бесконечно целовать, прикасаться и сделать себя «домом», куда эльф всегда мог бы вернуться. Шота притянул его за талию, впился в пухлые губы, покрывая их мягкими поцелуями и пьянея от каждого нового прикосновения. Он целовал Хитоши, пока все стало ничем. Стало незначимым, пустым, блеклым. Остался только он. Шинсо застонал с улыбкой на губах. Из незашторенного окна проникал лунный свет и фонари соседних домов, заполняя комнату бледными холодными полутонами, играя бликами на лице парня. Его лавандовые волосы разметались по подушке, кончики ушей и щеки полыхали алым, а глаза поблескивали то ли от алкоголя, то ли от возбуждения. Айзава смотрел на него, как загипнотизированный, боясь шевельнуться. Он, как и любой вампир, видел в темноте так же хорошо, как и при дневном свете, а потому и румянец, и блеск в глазах эльфа не ускользнул от него. Пять лет он хранил эти чувства в себе. Пять лет смотрел на него с нежностью и обожанием. Пять лет мечтал прикоснуться к нему. — Ты самое прекрасное создание, которое я когда-либо встречал. — Айзава осторожно наклонился, зарываясь носом в ложбинку между шеей и ухом парня, оставляя горячий поцелуй на коже и вдыхая ее запах. Самый его любимый и сладкий мальчик пах мятой и терпким кофе. Он обожал это сочетание. Так пах только Хитоши. Шота отстранился и поднял с пола галстук. — Это чтобы ты не сбежал, — хрипло прошептал шеф, улыбаясь. — А кто сказал, что я хочу сбежать? — Парень послушно вытянул руки перед собой, позволяя обмотать их атласной тканью и перетянуть узлом. Айзаве давно было любопытно… Насколько чувствительны уши у эльфов? Могло ли это быть их эрогенной зоной? Вампир наклонился и на пробу прошелся языком по всем железным колечкам, украшавшим хрящ, и остановился на мочке уха, слегка ее прикусив. Хитоши вздрогнул всем телом, выгнулся и застонал. — Такой чувствительный? — не удержался от комментария Шота и провел языком по контуру ушной раковины, обдавая кожу эльфа горячим дыханием. Шинсо мелко дрожал под ним, закусив губу, но его стоны все равно вырывались наружу, отдаваясь где-то внизу живота нестерпимым жаром. Он трепетал в его руках, неловко жался и упирался ладонями ему в грудь, не зная, куда деть связанные кисти рук. Хитоши был слишком невинен, даже когда так жадно пожирал его взглядом и пошло облизывал свои припухшие губы. Шота отстранился и снова оглядел его тело, которое будто бы было нарисовано плавными линиями кисти: покатые плечи и выступающие ключицы, прямая талия, плавно переходящая в узкие мальчишеские бедра. «Он такой беззащитный, соблазнительный, одурманивающий и заставляющий желать большего…» — Шеф, вы только смотреть собираетесь? — Эльф хитро ухмыльнулся и вытянул ногу вперед, медленно проведя ступней по его бедру, поглаживая, но не поднимаясь выше. Он мягко касался кожи, раздразнивая еще сильнее и без того заведенного вампира. Айзаве нравилось, что он пытался с ним играть, ласково, нежно и осторожно подманивая к себе, чтобы после получить желаемое. Шинсо показывал ему свою хищную сторону, и эта сторона манила его, как мотылька к яркому обжигающему свету в кромешной темноте. Ему хотелось почувствовать ее, узнать, изучить. Айзава медленно склонился над эльфом и прикоснулся к его бедру, оглаживая бархатную кожу на внутренней стороне. Хитоши ахнул, шумно глотая ртом воздух, и поймал его взгляд своим. Как хорошо эльфы видят в темноте, Шота не знал, но полагал, что света с улицы ему достаточно. Он опустился к ноге парня, покрывая каждый дюйм поцелуями, спускаясь все ниже, поглаживая гладкие ремешки, которые плотно облегали кожу эльфа, слегка стягивая ее. — Ты всегда носишь эти ремни на бедрах? — Айзава подхватил один из низ пальцем, слегка приподнимая и тут же отпуская его до характерного шлепка. — Выглядит слишком пошло, — хотя его все устраивало. — А что? Мне не идет? — Хитоши игриво склонил голову набок, усмехаясь. Негромкий и слегка хрипловатый смех наполнил комнату и осел где-то внутри приятным осадком. Шота хотел бы увидеть его улыбку и милые ямочки на щеках под солнечными лучами и услышать еще раз этот прекрасный смех. Но вампир уже не мог терпеть. Шинсо был его чертовым наркотиком. Член уже полностью затвердел, болезненно пульсируя и пачкая липкой смазкой голую кожу. Все внутри завязалось в тугой узел и натянулось, словно струна, которая готова была в любой момент порваться. Но мужчина оставался терпеливым, стараясь не спешить и не давить на парня. Он хотел быть нежным, внимательным и заботливым с Хитоши. Шота оперся руками по обеим сторонам от его головы, мягко вжимая тело в пружинистую обивку матраса, и провел кончиком носа вниз по его бледной шее. И он все еще не мог понять… Какого черта эльф так божественно пах? Эта терпко-сладкая мята словно въелась в кожу. Пропитала каждый сантиметр его тела и затерялась в пушистых лавандовых волосах. — Слишком хорошо на тебе сидит, Хитоши, — хрипло прошептал он, перед тем, как оставить горячий поцелуй на пульсирующей венке на шее. Он ходил по слишком тонкому льду. Потому что чувствовал, слышал, ощущал, как громко и оглушительно билось его сердце, перегоняя кровь по всему организму. Он хищник. Он всегда голоден. Вампирам нельзя подставлять шеи. Нельзя всецело доверять им, кем бы они ни были. Они всегда могли разорвать плоть клыками и осушить ее до последней капли. Шинсо знал об этом, но все равно позволял целовать себя около шеи и уха и даже прикусывать кожу. Это безграничное доверие сводило с ума. Осознание всего происходящего доводило до исступления, заполняя тело горячим теплом, которое растекалось тягучей карамельной патокой. Айзава хотел, чтобы Хитоши всецело доверял ему. Любил и нуждался в нем. Вампир бы никогда не оставил его, сделал бы все ради его преданного и полного любви взгляда. Эльф в нетерпении заерзал и протянул связанные руки к его твердому стояку, обхватив горячую плоть тонкими пальчиками, и мягко провел вверх-вниз. Айзава шумно втянул носом воздух, чувствуя как по телу растекается сладкое удовольствие. Хитоши оттянул крайнюю плоть, размазывая прохладную смазку по всей длине. По телу пробежала крупная дрожь, а в глазах зароились черные точки. От нежных прикосновения кожа начинала гореть, а в голове испарились все мысли. Хитоши, уловив его состояние, довольно что-то промурлыкал, нежно оглаживая чувствительную головку подушечкой большого пальца, осторожно изучая и делая первые толчки сжатой ладонью, медленно и аккуратно, растягивая момент, играясь с ним. Он прекрасно видел, что шефу нравились его прикосновения, и он не планировал останавливаться. Шота несвязно и сбивчиво простонал. Сдерживать себя стало еще труднее. — Мне нравятся ваши стоны, — томно прошептал Шинсо, продолжая надрачивать, поймав нужный темп. — Пожалуйста, не сдерживайтесь. Айзава кивнул и блаженно прикрыл глаза. Умелые движения отправляли его в какую-то далекую, еще не постигнутую нирвану. У Хитоши определенно были волшебные пальцы, ведь все эти ощущения были не новы и совершенно обычны, но то, как он это делал, трогал, гладил, ласкал… Доводило до дрожи, до белых мушек перед глазами и громких, совершенно не подобающих древнему вампиру стонов. Терпение, натянутое тонкой струной, с громким звоном порвалось, оставив после себя лишь дикое и необузданное желание вытрахать это идеальное и прекрасное создание, которое довело его до такого состояния. Заставить Хитоши громко стонать от удовольствия, чтобы он больше никогда не смог подумать о ком-то другом, кончать снова и снова и выкрикивать его имя до хрипа и сорванного голоса. Шота обхватил руками его бедра и резко повернул его на живот. Эльф глухо охнул и уткнулся носом в матрас, заерзав под вампиром и вжавшись спиной в его грудь, чтобы получить ответную ласку. Айзава шумно выдохнул и схватился за упругие ягодицы, сжимая их в ладонях и несильно впиваясь пальцами в плоть. Он пару раз смачно ударил по ягодицам парня звонкими шлепками, звук от которых эхом разнесся по комнате. Хитоши несвязно промычал, уткнувшись в матрас сильнее. — Я чертовски хочу тебя. — Шота обвел пальцами округлые изгибы эльфа и медленно очертил его тазовые косточки, переходя на глубокие ямочки на пояснице. Потом подался вперед и прижался к нему, потеревшись возбужденным членом между его ягодиц. Шинсо шумно вобрал воздух ртом и неловко охнул, вздрогнув и прогнувшись всем телом. Его мурашки, которые пробегали волнами каждый раз, когда Айзава вжимался и делал плавное движение вперед, полностью покрыли его кожу. — Позови меня по имени… Хочу, чтобы ты обратился ко мне по имени! — Айзава завел пальцы в его пушистые волосы, зарываясь и слегка сжимая их на затылке. — Ну же… Позови меня. — Он наклонился, обдав горячим дыханием шею парня, и провел языком по хрящику его уха. — Ш-шота… — скомкано и сбивчиво выпалил Хитоши, а после громко всхлипнул, когда шеф прикусил ему кончик уха. Контрольным в голову стало это произнесенное с придыханием его собственное имя. Айзава возбудился еще сильнее, когда услышал эти жалобные нотки в мелодичном ангельском голосе. Страшно было представить, что было бы, если Хитоши на работе позвал бы его по имени… — Хороший мальчик. — Вампир опустился ниже, покрывая рваными поцелуями шею эльфа. Вытянул руку вперед, пытаясь найти среди подушек небольшой тюбик смазки, которую он в спешке метнул на постель вместе с упаковкой презервативов. Не было нужды запасаться, но лучше что-то, чем ничего. Ухватившись за найденный тюбик, Шота приподнялся и выдавил немного смазки на ладонь, растирая ее между пальцев, чтобы согреть. — Если будет неприятно… — Он подставил ко входу один палец. — Скажи. — И плавно ввел его внутрь. Хитоши громко всхлипнул, прогнувшись в спине и закусив нижнюю губу. Айзава начал растягивать его, делая все очень медленно и нежно. Свободной рукой он провел между бедер эльфа, заныривая под живот и обхватывая его член, слегка сжимая набухшую головку и растирая по стволу скопившуюся смазку, одновременно вводя в него второй палец. Шинсо сбито охнул, когда вампир начал надрачивать его член и трахать его пальцами одновременно. Шеф не торопился, стараясь. — Я… — тихо захныкал Хитоши, сдавленно сглатывая вязкую слюну. — Больше не могу… Слишком хорошо, Шота… Айзава облизнул пересохшие губы, растягивая их в довольной улыбке, и остановился, убирая руки и разворачивая раскрасневшегося парня к себе. И он готов был поклясться, что его член стал еще тверже. Шота терял голову от того, как Хитоши звал его, как дрожал под ним, всхлипывал и часто, рвано дышал. Щеки эльфа полыхали, алея ярко-красными пятнами, что было заметно даже в полутьме, где источником света выступала лишь луна за окном и пара фонарей. Айзаве нравилось его смущение, его неловкие вздохи и дрожания. Хитоши был невинен и одновременно голоден до ласки, любви и поцелуев. Он всегда был таким жадным любовником или ему просто не досталось любви? Если это так, то Шота обязан был исправить все, потому что настолько идеального парня невозможно было не любить, не восхищаться и не смотреть на него с обожанием. Айзава наклонился вперед и быстро схватил презерватив и тюбик, вскрывая упаковку зубами и надевая его на себя. Вылив смазку на ладонь и обильно увлажнив его кожу между ягодиц, он пару раз рвано проехался рукой вверх-вниз по стволу и аккуратно развел ноги эльфа, вжимаясь в него. — Скажи, что ты хочешь? — Вампир сжал пальцы на внутренней части его бедер, мягко оглаживая и подхватывая парня под колени. — Хочу услышать твой ответ… — Он поддался вперед и потерся членом меж ягодиц, раздразнивая сильнее и без того заведенного Хитоши. — Тебя, — сдавленно выпалил он и ухватился за его шею, притягивая и жадно впиваясь в рот, смазано, рвано целуя и сбито кусая за его нижнюю губу, оттягивая и сразу зализывая. Самозабвенно и полностью отдаваясь во власть этому яркому фееричному порыву. Айзаве окончательно снесло крышу. Все словно схлопнулось, взорвалось перед глазами белой вспышкой, выбивая из равновесия и плавя мозг под мощным напором ударной волны. Шота гортанно рыкнул и плавно подался бедрами вперед, входя наполовину и медленно проталкиваясь глубже. Хитоши шумно всхлипнул, издав полустон, и прижался к вампиру сильнее. Его тело пробило крупными мурашками, а руки нервно впились в шею шефа. Остановившись, Айзава посмотрел на эльфа, боясь, что это движение могло оказаться слишком резким и грубым. — Все хорошо? — тихо спросил он и припал к разгоряченной коже парня, целуя его под ушком, опускаясь ниже, ведя дорожку из поцелуев до ключиц, и, оторвавшись, посмотрел в затуманенные сиреневые глаза. — Да… Пожалуйста, не останавливайся, — прошептал он сбито и горячо, а потом всхлипнул еще раз и уткнулся носом ему в щеку. Айзава шумно выдохнул и поцеловал его в обкусанные мягкие губы, делая очередной толчок. Хитоши прижался сильнее, впиваясь тонкими пальцами в острые лопатки вампира, и приглушенно простонал ему в губы. Шота медленно набирал темп, делая плавные толчки, пока не услышал громкие сладкие стоны и сбитое, срывающееся дыхание эльфа. Хитоши выгибался в спине и подавался навстречу, стараясь насадиться на его член глубже. Это убивало. Сводило с ума. Потому что он был таким горячим, сладким, мягким, жадным… Айзава сделал сильный толчок, до самого основания входя в него рваным движением и проникая в узкое тугое нутро все глубже. Вампир хрипло промычал, запрокидывая голову назад, когда член приятно сжало так, что стало неимоверно узко. Он опустил руки на изголовье, входя в него до хлюпанья и громких шлепков по ягодицам. Шинсо вскрикивал, плавясь под ним от накатывающего оргазма, впиваясь и царапая пальцами кожу шефа. В Хитоши было слишком узко, мокро и горячо, липкая смазка стекала вниз по ягодицам, пачкая еще сильнее его бедра. Из легких мигом вышибло весь воздух, дурманя и вскруживая голову. Эльф схватил его за волосы, зарываясь в них пальцами у затылка, и потянул назад, добиваясь от него очередного низкого полухриплого рыка. Хитоши застонал еще громче, дрожа под ним и сбито хватая ртом воздух. Потом выгнулся в спине, прижался сильнее, что-то неразборчиво зашептал на ухо и кончил на живот, растирая белесые капли о тело Шоты. — Мой хороший мальчик, — повторил Айзава и оставил смазанный поцелуй на его скуле. Сделав новый толчок и входя рвано и глубоко, он прошептал: — Такой потрясающий… — Эльф всхлипнул, издав полустон, давясь в нем. — Идеальный… — Войдя снова до основания и сделав еще несколько глубоких толчков, Шота кончил и шумно выдохнул, теряясь в экстазе и переполняющих его эмоциях. Потом он резко осел, наваливаясь на Шинсо, и упер руки напротив его головы, приходя в себя после яркой вспышки удовольствия. Немного приведя свое дыхание в норму и сфокусировав взгляд на лице эльфа, он прильнул к парню. — Мой… — тихо пробормотал Шота, обжигая его ухо горячим шепотом и вызывая новую волну мурашек. — Твой, — произнес на выдохе Хитоши, мягко потеревшись щекой о его плечо. Айзава лег рядом с ним и прижал его к себе, молча разглядывая его пунцовые щеки. Даже помятым, растрепанным и уставшим он был до безобразия красивым, желанным и сексуальным. Шота мазнул губами по щеке эльфа и потянул пальцами за завязанный галстук на его запястьях, освобождая затекшие руки. — Завтра не ходи на работу, — сбивчиво заговорил Шота, обхватывая ладонью его лицо. — У тебя все еще больничный. Хитоши ухмыльнулся и мягко потерся о шершавую ладонь, довольно заурчав. — Раз больничный, то хочу, чтобы вы меня хорошенько полечили. Шинсо прижался плотнее, подминая ноги под себя и утыкаясь носом в его подбородок. — Так это и не обсуждается. Ты останешься со мной еще на много долгих ночей. — Айзава притянул его к себе, вновь жадно целуя парня в опухшие, искусанные губы.