Предрасположенность.

«В некоторых делах отсутствие личных привязанностей считается большим преимуществом.»

Неосознанно они проводить с друг другом больше времени начали не сразу. Сначала недоверчиво присматривались, проверяли грань дозволенного и насколько тяжело поддерживать какой-то контакт, не сильно ли это ослабляет бдительность. На момент знакомства они уже были подростками, один выращенный в таких условиях и привыкший отдаляться ото всех, а второй приобрёл эти качества по ходу своей жизни, отчего та тонкая нить доверия норовилась оборваться каждую секунду. И, тем не менее, они неосознанно чувствовали немое понимание между друг другом, редкое спокойствие и уверенность, что на тебя не нападут; чувствовали усталость друг друга и могли просто сесть где-то за тренировочным залом, тихо-тихо, молчать, переводить дух. Один считал, что если не убегает, значит не боится, не чувствует отвращения. Второй считал, что если бы хотел убить, то точно бы уже заколол своими льдинами. Удивительное умиротворение и успокаивающая тишина постепенно начинала смениваться редкими диалогами, фразами и помощью. Что-то подсказать, рассказать, потренироваться вместе — потому что не откажут друг другу, не доведут до изнеможения во время битв и руку подадут, дабы помочь подняться. Нить доверия укрепилась. И с каждым днём становилась всё прочнее, что переросло в состояние, когда они наоборот начинали беспокоиться, если друг друга рядом нет. Странное чувство. Куай Лиан такого даже по отношению к брату не ощущал, между ними уровень доверия и понимание был другим, намного сильнее и специфичнее. А Врбада не помнил уже, какого это почувствовать в ком-то опору, считать кого-то другом. Оказывается, это было очень приятно. Запрет клана на дружественные связи между воинами был, с одной стороны, понятен: привязанность опасная вещь, она дёргает за определённые ниточки в твоём разуме, иногда заставляя делать вещи столь безрассудные, что ты сам не осознаёшь, как на них решился. Привязанность губительна. Оба криоманта прочувствовали это на себе и, тем не менее, продолжали держаться рядом, понимая специфическую природу друг друга как никто иной. Клан и сам успешно пользовался этими эмоциями. Справедливости ради, привязаться к кому-либо было возможным, только если это объест — сам клан. Быть абсолютно преданным и верным. Именно таких воинов тут выращивают. Смотря на отчуждённых криомантов Томаш сразу просёк, что на них вся эта мутная логика с привязанностью к клану не работает, они держаться особняков ото всех, готовые зарычать на того, кто вступит в их запретное личное пространство. А юноша сероволосый вступил, кажется, притянувшись к младшему из криомантов магнитом из похожих переживаний, мыслей, эмоций. Они были похожи, и оба очень хорошо умели скрывать от других собственные эмоции; дружить можно, если никто этой тонкой нити доверия не замечает. Возможно, многие здесь были слепы и глупы. Кто-то не предавал значению внезапному порыву криомантов как-либо обращать внимание на нового воина. Остальные же решили, что монстры держаться рядом. Ничего из этого никак троих ребят не оскорбляло. Пока их не трогают — их душевное равновесие продолжает держаться. А обращать внимание было на что. Томаш ненавидел культуру Китая с той самой секунды, как попал в клан, — так странно было помнит города, страны да язык родной и смежный, помнить имя, однако напрочь забыть собственную жизнь, личность, родных. Это всё отражалось на его жизни в этом месте. Воины из других стран были в клане хоть и редкостью, однако не удивляли; дабы быть хорошим убийцей — достаточно выучить лишь только английский, если вдруг не знаешь, а после приступить к изучению китайского, дабы ближе к клану быть. Остальные тонкости да традиции внутри клана тебе обязательно продемонстрирует да привьют позже. И Врбада английский знал, хоть первое время и молчал намеренно, заставляя других считать, что пока он общаться не может с соклановцами. Но вечно так продолжаться не могло, рано или поздно придётся приноровиться и хотя бы базовые знания о языке ныне неизвестном познавать. «— Тундра». А в ответ как всегда молчание. Такое привычное, одна из особенностей младшего криоманта; если он слушает, то просто повернёт голову к собеседнику, или глаза откроет в ожидании. «— Говори со мной на китайском время от времени. Мне нужно практиковаться». Сам попросил и сам же от этого после страдал. Лиан упёртый, если сказал уже на родном языке фразу, а Томаш её не понял, то сначала будет помогать понять её смысл, показывать либо жестами, либо подбирая более простые слова. Если совсем туго было, то уже переводил на английский. На самом деле, храни Старшие Боги криоманта за такую черту характера, ведь это продвигало процесс обучения намного сильнее, помогая воину в сером не сходить с ума от сложности языка изучаемого. Возможно он начал ненавидеть китайский меньше, когда он смог общаться с Тундрой без особых проблем на его родном языке, в этом было что-то… приятное. Но битва Томаша с традициями на этом не заканчивалась, ведь он с первых дней своих столкнулся с огромной проблемой; такая проблема преследовала большинство туристов, что в Китай приехали. Он абсолютно не умел пользовать палочками для еды, соответственно и поесть нормально не получалось. Первое время это удавалось успешно скрывать. Смоук не питался вместе со всеми, обычно к себе еду уносил. Да и признаться честно, не особо он учился ими пользоваться. Задача в списке первых по важности не значилась, от того в голову тут же пришла альтернатива использованию этих приборов. Однако когда позволил себе, наконец, поесть вместе с другом, — а он тоже всегда ел либо в одиночестве, либо вместе с братом — то вся проблема быстро вылезла наружу. «— Смоук… ты не умеешь пользоваться палочками?» Эту «альтернативу» криомант по душе не оценил, смотрел вопросительно и так забавно, что Томаш даже заулыбался. Здесь даже не пригодилась врождённая наблюдательность Куай Лиана, чтобы заметить, как юноша рядом одной палкой еду придерживать, а другой прямо в середину вонзает; так еда держалась на палочке, было некое подобие вилки. Конечно, если давали рис, то план терпел крах и приходил тарелку наклонять обычно. «— Не понимаю, о чём ты говоришь». Конечно, шутку Тундра воспринял буквально, — как и всегда — отчего в тот же день они учились есть палочками. Взять первую палочку с помощью среднего и большого пальца, немного подождать, пока воин в синем правильно поможет расположить её. Зажать вторую палочку между указательным и большим пальцем, именно ею и двигать. Немного потренироваться просто открывая и закрывая их, попробовать взять кусок еды именно так и никак иначе. Ладно, это оказалось не так уж и сложно, особенно когда друг терпеливо объяснял и ждал, сам к еде не притрагиваясь, пока Томаш не смог и сам продолжить. Наверное, это было самое сложное, что нужно было познать, однако справился. А все медитации, лекции о том, как нужно подавлять ненужные эмоции и скрывать свою личность, как потерять восприятие нормального мира — всё это усваивалось само собой, здесь помощь им нужна была скорее в сопротивлении этим идеям, однако никто этого так и не понял. Ничего, у них была внутри своя идеология, которая разрослась из искры надежды, продолжая внутри цвести благодаря нескончаемой борьбе. В борьбе со страхами, болью, недоверием, чужому осуждению или даже с самим собой. Возможно в борьбе со стихией, или с демоном, который шептался в кошмарах нескончаемо. И общие идеи, горе, страх самих себя объединял всё сильнее. Врбада, на самом деле, никогда бы не подумал, что сможет привыкнуть так быстро к жизни в столь... сложном месте. Он не был слабаком, уже многое пережил на своём пути, однако это не значит, что каждое новое испытание не может пощекотать нервишки. И он никогда бы не подумал, что будет чувствовать с кем-то столько сильную связь, помогающую в трудную минуту сосредоточиться на настоящем, больше не переживать о других факторах своей жизни. Он не может сказать наверняка, — память то отшибло — однако то, что он чувствует, кажется нормальным. Они с Лианом могут в присутствии друг друга молчать спокойно, без всякого напряжения. Могут забираться к друг другу в комнату через окна, уже почти не пугаться внезапному появлению; выучили шаги друг друга. Могут по-детски глупо нарушить какие-то правила клана и после этого отдуваться на наказании, могут попрактиковаться в использовании собственных способностей, а могут просто позволить себе отдых, сбежав ото всех и спрятавшись там, где никто не найдёт; Томаш в этом был мастер. «— Тундра». — снова зовёт, давит слабую и нелепую улыбку, когда криомант тут же голову поворачивает и в глазах его читается нескрываемый интерес. Нет этого безразличия, как в отношении с другими воинами, которые его абсолютно не интересуют. Но в этот раз Смоук зовёт лишь с одной целью, с которой, по правде говоря, медлит; размышляет секундно о том, как бы подобрать правильно слова. Криоманты всё ещё ребята сложные, хоть и такие же люди, если Врбада правильно понял их природу. Однако когда мысли пришли в порядок, то слова лились самостоятельно. «— Как тебя зовут на самом деле?» Действительно хороший вопрос, учитывая тот факт, что с самого детства многим дают прозвища да титулы. Часто основываясь на способностях или роде, который уже как несколько поколений в этом клане развивался. Однако цель у всего этого абсолютно одинаковая — стереть из головы воина понятие собственной личности, тем самым полностью разрушив её и в глазах противника. Превратиться в призрака без имени, тень, которую невозможно прочесть, невозможно победить. Смоуку было искренне любопытно, помнит ли его друг своё настоящее имя, или уже давно позабыл в такой-то обстановке. «— Не думал… что это столь важно». — хотя голос Тундры дрогнул, выдавая столь редкие эмоции, давно уже захороненные заживо. Кажется этот вопрос смог застать его врасплох. В компании Томаша это стало явлением уже довольно частым. Даже потеряв память он явно был более… человечным, нежели юный воин холод. — «Куай Лиан». Врбада секундно медлит, а после победно улыбается, особенно радуясь тому, что уже давным давно подучил китайский и имена эти для него никакой трудности не представляют. Возможно, это и не было поводом для радости. Но только не в Лин Куэй. «— Тогда ты должен назвать своё». Неизбежное требование, которое Смоук тут же исполняет; садиться напротив друга, подпирает голову руками и смотрит выжидающе со странной хитрецой в глазах. «— Томаш Врбада». — он действительно посетило странное удовлетворение, когда он произнёс эти два слова. — «Моя фамилия может показаться сложной, однако я помогу выучить». — наверное последнее было для юноши самой важной частью; криомант помогал ему так много и упорно во время изучения китайского, что научить его паре тройке слов со своего родного языка было не такой уж и плохой идеей. У Куай Лиана получилось произнести идеально не сразу, однако его навыки обучения поражали. И одновременно с этим вызывали странную гордость. Возможно, все эти мелкие действия и попытки сохранить душевное равновесие сближали намного сильнее, образуя связь почти родственную. В клане кровавом эти слова были лишние и висели в воздухе между воинами в сером да синем постоянно, без озвучки и лишнего объяснения: «ты мой лучший друг». Вслух не скажут, однако каждым действием и фразой будут это подразумевать.