Шастунология

Антон нервно перебирает руками на барной стойке, перекатывает между пальцев запечатанную пачку презервативов и даже сквозь музыку слышит стоны из соседних комнат. Бармен на повышенных тонах спрашивает, чего ему ещё нужно, но Антон резко встаёт и говорит, что отдаст деньги за напитки после всей трапезы. Бармен, уже знающий Антона в этих местах, коротко кивает ему, поправляет рыжие волосы пальцами и переключается на соседнего клиента. Антон нетвердым шагом идёт в сторону его излюбленной комнаты, смотрит вокруг и думает зайти в соседнюю, подключившись к трапезе, которая там происходит. С минуту помедлив, он решает, что не обладает желанием присоединяться к кому-то в верхней позиции. Ему хочется ощущать член внутри себя того же Лазарева, который должен приехать с минуты на минуту, холодные тонкие руки Эда на своих щеках, пока он заставляет делать ему горловой. В груди все сворачивается приятным жгучим шариком, который успевает растаять и растечься на органы, как вода, в данный момент стекающая по телу Антона. Он моется недолго, тратит больше времени на подготовку, но настроиться никак не может. Арсений Сергеевич, его тупорылый начальник, успел испортить настроение в самом начале дня, когда он принес ему документы. Но Антон в этом не виноват. Что ему скинул Сережа, то он и выполнял, пусть его начальник лучше следит за подчинёнными. Антон выходит из комнаты и уже видит сидящего на широкой кровати Лазаря. Помещение почти пустое, лишь зеркало во всю стену у мягкого изголовья кровати, позади несколько кресел и зачем-то столик, где лежит все та же черно-фиолетовая пачка презервативов. Дверь открывается, впуская в комнату Сашу с Эдом. Антон одобрительно вдыхает, присаживаясь на кресло, пока мужчины сверлят его блестящим взглядом. В этом баре напиваться нельзя, потому что секс по пьяни никто не любит. С презервативами или нет решают уже сами участники, хотя чаще всего здесь все друг друга знают и собираются, чтобы просто потрахаться. — Сегодня будет ещё кто-то? — Антон поправляет пояс халата, мажет взглядом по оголенному торсу Лазаря, который сидит в одних трусах и, возможно, успел искупаться в общем душе, а не в тех, которые находятся отдельно в комнатах. — Должны прийти ещё Воля с Егором, — голос Эда грубоватый. Он обходит Антона сзади, спускает пальцами халат ниже и начинает массировать напряжённые плечи. Антон тут же плавится, поддается на ласку и хмурится. Егора он не очень жалует, но тот всегда знает, где и как касаться. Егор работает в этом баре певцом, чтобы был какой-то живой звук, и, скорее всего, освободится после своей смены через полчаса. К тому времени вряд ли на Антоне останется живое место. А вот Паша ещё более-менее. Антон никого здесь не любит той самой любовью, которую описывают в книгах или по уши втюханные в это болото его друзья. У них здесь деловые отношения. Чаще всего рот и очко Антона с их членами. Саша садится перед ним на колени, развязывает махровый нежно-розовый халат и касается внутренней части бедер. Слышится копошение на кровати, и Антон цепляет глазами, как Сережа снимает последний элемент одежды и берет объёмную баночку смазки на тумбочке, выливая себе на член. Сережа любит сначала посмотреть за Антоном, присоединяясь в полной мере только на этапе самого вкусного. А вот Ваш любит его разгонять. Он двигает одной рукой к соску, встречаясь ладонью с Эдом, но тот тут же убирает руку обратно на плечи, продолжая массировать, пусть и не слишком профессионально. Антон млеет под их касаниями, все мысли о его начальнике, задолбавшей работе и других ненужных факторах сразу улетают в другую вселенную. Члена касается мокрый язык, облизывает по всему стволу, пускает больше слюны и размазывает ее пальцами. Антону хорошо. Он закрывает глаза от удовольствия, поддаваясь на ласку, и слышит оставшейся частью адекватного разума, что дверь последний раз открывается. Антон всего на секунду открывает глаза и видит только Пашу, внутренне надеясь, что Егор не придет. Сегодня он не хочет много, потому что когда их человек пять, то про удовольствие самого Антона половина забывает. А тут и Сережа, который зовёт парней на кровать, и Антон уже сквозь дымку возбуждения встаёт на негнущихся ногах, чтобы только дойти до твердой поверхности, и Саша, которому только бы покайфовать от стонов Антона и Паши, который пятьдесят на пятьдесят. Эд целует его грубо, буквально вылизывает рот, пока Сережа сползает на край кровати, усаживая на свои бедра. Антон чувствует скользкий член, трётся о него бедрами и жмурится от удовольствия. — Ты как сегодня хочешь? — хриплым голосом говорит Сережа, пока Паша прерывается на покурить. В их компании курят почти все, поэтому никто не против, что тот только открывает окно нараспашку и курит прямо в него. Антон сначала не отвечает, забываясь в поцелуе с Эдом, но потом наконец-то отлипает от него. — Я… давайте без. Последнее время мне нравится, когда вы кончаете в меня. Или на меня, — тихо проговаривает Антон и отодвигается от Эда полностью. Он встаёт обратно на ноги, ощущая на местах, где трогал Сережа, словно его касались раскаленным металлом. Обжигает, возбуждает и внутри все собирается в новые вселенные, которые вот-вот взорвутся. Все покорно ждут, пока Сережа ляжет поперек кровати, а Антон усядется на его бедра в позу обратного наездника. Тот сразу смазывает пальцы и обводит вокруг его ануса, медленно вводя внутрь. Антон жмурится, выдыхает весь кислород из лёгких, забывая, как вообще думать, потому что собственные пальцы уже не торкают так. Ему бы сразу перейти к чему-то большему, но Сережа в своем репертуаре. Разрабатывает его уже тремя пальцами, пока Эд подходит спереди, зарываясь пальцами в кудрявые волосы, и направляет пухлые губы к своему члену. Кровать рядом с ними прогибается, и Антон замечает боковым зрением Сашу, который лениво начинает водить пальцами по его члену, словно и не хочет этого всего. Сережа хватает его за бедра, насаживает тягуче медленно, растягивая удовольствие как жвачку, которую ты только-только начал жевать и все рецепторы в восторге от яркого и насыщенного вкуса. Эд хватает за волосы сильнее, сжимает, тянет, направляет самостоятельно, заставляя Антона только вцепиться в бедра, но одну его руку тут же отводит Паша, успевший обмазать член в смазке. В уголках глаз собираются слезы, когда член трётся о заднюю стенку горла, его заставляют взять настолько глубоко, что нос тычется в лобковые волосы, щекоча ноздри. Антон начинает давиться, еле дышит и стонет через силу, когда Сережа меняет темп на резкие и редкие глубокие толчки. Саша обводит пальцами головку члена Антона, массирует яйца и осторожно тянет другую свободную руку Шастуна, чтобы коснуться его члена. Он дрочит два члена в разных ритмах, сбиваясь на внутренние ощущения, пока Эд вытягивает большим и указательным пальцами его язык, чтобы начать надрачивать. Антон смотрит на него из-под опущенных ресниц, двигает бедрами самостоятельно, слыша неодобрительное рычание от Лазаря, и ему тут же прилетает шлепок по правой ягодице. Эд с глухим рыком кончает, и белесая жидкость попадает и в рот, и на щеки, и на подбородок, стекая густыми каплями по нему ниже, чуть ли не капая на пол. Антон глотает часть и делает небольшую передышку, когда Эд отходит от него, чтобы прикурить. Сережа попадает по простате, и по комнате тут же разносится надрывный стон Антона. У него ноги сводит от неудобной позы и удовольствия, он тянется к члену Паши, и тот не против встать поближе к нему, зарываясь пальцами в волосы. Паша слегка касается сзади ушей, чешет, потом щекочет и снова возвращается к волосам. Антона ведёт от ощущений, ещё чуть-чуть — и он кончит. Сережа как специально насаживает его, не даёт встать с члена, чтобы продолжить хотя бы рваные толчки, но и сказать Антон ничего не может с членом во рту, приходится лишь показывать телом: двигать бедрами, касаться пальцами свободной руки пальцев Серёжи, но тот, даже если все прекрасно понимает, просьбы Антона не выполняет. — Я же сейчас… — наконец-то произносит Антон и зажимает мышцы, и толчки возобновляются. Только надолго его все-таки не хватает. Он заваливается назад, скрещивает ноги вместе и продолжает себе дрочить. Сережа выходит следом, проводит несколько раз вдоль всего члена и кончает. Они все тяжело дышат, в воздухе все запахи смешиваются, и Антону дают совсем мало времени, чтобы отдохнуть. Паша в грубой форме тянет его обратно к члену, заставляя дальше сосать, а Саша подстраивается рядом. Антон еле держится на коленях, ещё и с его ростом, помогает себе одной рукой, и парни спускают одновременно, пачкая его лицо в сперме. Он утирает несколько капель, попавших возле глаза, но Сережа тут же передает ему салфетки, начиная лезть к члену. — Подожди, я… ёпт твою ма-ах-ать, — выстанывает Антон, заваливаясь на спину на кровать. Его гладят, целуют, сжимают и кусают, касаются так, что внутри снова все разливается с двойной силой. Ноги сводит, пальцы подгибаются, пока он сжимает простынь до побелевших костяшек, а успевший отдохнуть Эд помогает Серёже заново его возбудить.

***

Арсений давит на педаль газа сильнее и внутри все растворяется. Все эмоции, все чувства, все уходит на второй план, когда прохладный ветерок задувает сквозь приоткрытое окно, упавшие на глаза волосы неприятно щекочут, из-за чего их приходится поправлять пальцами, а картинки по сторонам превращаются в единую массу. Арса заебало сегодня все. От Шастуна, который сделал не те документы, до Матвиенко, который неправильно скинул информацию, из-за чего все пошло крахом на их этаже. И казалось бы такая маленькая ошибка, а сколько за собой повлекла, что они ушли позже положенного времени. Антон сразу свалил на своем Тахо, а Арсений уехал кататься по ночному городу, чтобы сбросить стресс. В крови будто надуваются пузырьки, и становится легко. Они еще иногда лопаются у самых кончиков пальцев, заставляя руль сжимать крепче, а кожу покалывать. Или Арсений просто больной на голову. Очередной бар пролетает мимо его глаз, но одна единственная машина цепляет его. Тахо с тем самым номером стоит себе на парковке, не мешая кому-либо своими габаритами. В груди зарождается маленький червячок, который так и шепчет Арсению сходить в этот бар. Вывеска горит приятно желто-белым цветом со словами «На коленях». У кого на коленях, ты ли на коленях или тебя ставят на колени — все эти вопросы остаются в голове Арсения. Он уже успевает припарковаться, маленькую отделанную деревом бумажную вывеску у двери он, конечно же, не читает, полностью думая о том, что это обычный бар и сейчас он увидит своего сотрудника заливающего в себя алкоголь. Они с Шастуном живут рядом, вдруг того нужно подвезти. Арсений вопросительно осматривается. Прямо стоит длинная барная стойка с парочкой человек, по комнате разносится нежный голос певца, который находится где-то слева, а вот двери по разные стороны от его плеч напрягают. Он никогда не задумывался, чем занимаются его сотрудники в нерабочее время, только иногда может «подглядывать» за Антоном, да и то за счёт их соседства. Бармен лёгкими движениями протирает стаканы и смотрит на пришедшего Арсения. — Здравствуйте, попрошу ваши документы, — наконец-то произносит бармен, когда понимает, что не видел до этого момента в этом заведении Арсения. Тот выгибает бровь, смотрит странно на мужчину перед собой и вертит головой. — Какие именно? — Паспорт, справки, что вы здоровы. Там на заведении было вообще-то написано, — пальцем указывает бармен, и до Арсения наконец-то медленно доходит. По коже бежит мороз, на него оборачивается рядом сидящий паренёк, но потом снова возвращается к кружке с голубой жидкостью. Арсений кивает и говорит короткое «сейчас», выходит из заведения и видит ту самую рамку с конкретным описанием этого заведения. Секс-бар. Сердце ухает в пятки, кровь приливает к щекам, а красная вывеска с вопросом о том, что здесь делает Антон, неоном горит в голове. У Арсения копий справок нет, они все дома, а вот в телефоне заключение, что он здоров, есть. Он берет из машины паспорт, оставляет все остальное, кроме телефона, и направляется обратно. Бармен не с первого раза, но верит ему, выдает оранжевый браслет на руку и объясняет, что Арсений может зайти в любую открытую дверь и присоединиться. Или выпить алкогольные напитки, где процент алкоголя меньше, чем снега летом. В груди неприятно ползет червячок сомнения. Он встаёт перед дубовой бежевой дверью с тремя окошками вдоль левой стороны, но они матовые и через них мало что видно. Арсений дёргает ручку и внутренне умоляет, чтобы дверь была закрыта и он бы вообще ушел из этого заведения. Но дверь открывается, до слуха Арсения сразу долетают различные стоны и хлюпанье смазки, а ноги подгибаются от увиденной картины. На него сразу обращается несколько пар глаз, и Арсений замечает знакомое лицо с членом во рту. Как бы странно это ни звучало. Антон невинно сидит на краю кровати, скрестив ноги, и одной рукой лениво дрочит худощавому и такому же высокому мужчине, который разложился на кровати звездой, показывая свои выпирающие косточки, а второй рукой помогает сосать член у другого мужчины. Этот уже в татуировках, с короткой стрижкой и оттопыренными ушами. Арсению кажется, что он где-то видел это лицо, но значение этому не придает. Антон его не замечает, лишь продолжает невинно прикрывать глаза, облизывать головку и пропускать член глубже. Арсений сглатывает, на него уже никто не смотрит, зная, что это норма, если к ним кто-то присоединится посреди всего процесса. Вообще-то Антон думает, что пришел наконец-то Егор, поэтому глаза и не открывает, чтобы не видеть эту счастливую рожу. Арсений присаживается в кресло рядом с третьим мужчиной. Лазарь вопросительно выгибает бровь в его сторону, изучает взглядом и невзначай задевает пальцами брюки. Арсений дёргается, на секунду в голове пролетает мысль, чтобы уйти отсюда, но потом понимает, что у него давно не было разрядки. Такой хорошей, яркой, до дрожи в коленях и звездочек перед глазами. — Сергей, — коротко представляется Сережа, подсаживаясь ближе к Арсению. Арс откидывает голову назад, когда теплые руки касаются внутренней части бедра, и глубоко выдыхает. — Арсений, — Антон давится членом, резко отстраняется от Эда, впиваясь в его ногу пальцами свободной руки, и бьёт себя в грудь от недостатка кислорода. Все взгляды обращены на него, в том числе и хитрый арсов. Он смотрит прищуренно, тянет указательный палец к губам и себе под нос тихо произносит шипящие «тш». Этот жест замечает только Сережа, но виду не подаёт, продолжая липнуть к Арсению. Тот немного сопротивляется и шепчет мужчине, что потный. Сережа указывает пальцем на дверцу в ванной, и Арсений исчезает вместе с ним за дверью. Антон все ещё старается отойти от шока, у него сводит пальцы от нахлынувшего волнения, а Эд только гладит его по щеке, словно забирая эти эмоции обратно. Антон не знает, трахнут ли там сейчас Арсения за дверью ванной или Сережа с ним просто полобызается, но мысли все улетают из головы, когда Паша привстает и начинает целовать его лопатки. — Примешь два или как в прошлый раз сольешься? — он хитро смотрит из-за плеча, оставляет несколько укусов, и Антон только жмурится на это. В прошлый раз он не слился, просто был не в настроении и Саша правильно сделал, что отговорил его. Сейчас, кстати, Ваш ушел раньше всех, но похоже на его замену пришел Попов. Антону не нравится, что теперь все его мысли закручиваются вокруг начальника. — Я не сливался… и давайте. Желательно вытрахайте из меня душу, — рычит Антон, разворачиваясь лицом к Паше, закидывает ноги на кровать, и тот успевает повернуться поперек кровати, головой прямо к двери, которая ведёт в душевую. Антон мельком смотрит на нее, потом просто забивает. Ноги уже порядком отдохнули, поэтому можно вернуться в позу наездника. Он садится на худые ноги, передает Эду смазку, и тот обильно поливает ею вокруг ануса. Антон вставляет в себя один член почти до конца и не двигается. Лишь ожидает, когда тонкие пальцы Эда коснутся его, будут медленно входить, поворачиваясь внутри, а с губ то и дело слетать рваные вдохи, которые будет ловить Паша своими губами, заставляя Антона наклониться к нему за поцелуям. Арсения целуют, сжимают, гладят, делают все, чтобы он возбудился, но дальше руки не заходят. Лишь дразнят, разгоняя в крови адскую лаву, и холодные капли душа отрезвляют его от этих мыслей. Антон выглядит горячо. С несколькими каплями спермы на лице, которые не успели вытереть, который одной рукой дрочит, а другой помогает сосать какому-то мужчине, пока его собственный член изнывает от желания, чтобы к нему касались. Арс вылезает из душа, наспех вытирается, и Сережа снова липнет к нему сзади, кусает холку, пуская по коже мурашки, и Попов только и может, чтобы беззвучно просить его отстраниться. — А давно Антон сюда ходит? — сквозь полустон выговаривает Арсений, тут же вскрикивает, когда холодные пальцы лезут между двух половинок, но его тяжёлая рука ложится сверху, заставляя отползти от этой части. Арсений пока не готов отдавать свою жопу кому попало. Сережа не из тупых, поэтому тянется руками вперёд, касаясь подушечками пальцев уже вставшего члена. — Ага, любит, когда его трахают пятеро, а то и шестеро. Мы просто чаще всего с ним пересекались, вот и устоялось так, что здесь я, Паша, Эд, ещё был Саша, но он уехал, — монотонно говорит Сережа, словно это даже не секретная информация, которую нельзя распространять. Хотя Арсений не знает, что тут можно, а что нельзя. Он смотрит на свое отражение, поправляет взмокшую челку и поворачивается к Сереже лицом, впечатываясь в его губы. В таком сцепленном положении они вываливаются из комнаты, и уши оглушает протяжный стон. Арсений отрывается от мокрого рта, между ними протягивается ниточка слюны, но глаза цепляют более интересную картину, отчего член призывно дёргается в чужой руке. Антон, закатив от удовольствия глаза, держится на добром слове. Точнее за счёт Эда, который держит его за руки, завернув их назад, и Паши, который поддерживает его за бедра, пока сами они поочередно входят в разработанный анус Шастуна. Смазка хлюпает на всю комнату, глаза у Антона блестят, а с губ срываются тихие поскуливания вперемешку с громкими завываниями. — Я могу делать, что вздумается? — шепотом спрашивает Арсений у замершего рядом Серёжи, и тот отрицательно кивает головой. — Ну без всякой там жести, таких ярких границ нет, но ты на вид хороший, поэтому можешь повторять за мной. Сережа последний раз целует его в губы и отходит к кровати. Запрыгивает на нее с ногами, встаёт в полный рост и перешагивает через кайфующего Пашу. Он берет свой член в кулак, пока другую руку вплетает в волосы Антона, заставляя того очнуться и поймать связь с землёй. Антон сразу вытягивает руки из цепкой хватки Эда, переносит вес на Лазаря, цепляясь за его бедра, и вбирает в рот наполовину, толкаясь с каждым разом всё глубже. Арсений сглатывает вязкую слюну, не замечает, как сам стоит, надрачивая себе, и не знает, то ли присоединиться, то ли подрочить на эту охуенную картину с его подчинённым. Но желание выплеснуть накопившееся эмоции все-таки побеждает, и он запрыгивает в один мах на кровать. Та призывно скрипит, но пятками четко чувствуется жесткая подложка под матрасом, поэтому переживать не о чем. Антон косит на него взгляд, вытаскивает член Серёжи и, напоследок оставив короткий поцелуй на головке, начинает дрочить ему рукой. Сам тянется губами к Арсению, и внутри все замирает. Время останавливается, и все происходит как в замедленной съёмке. Антон давится стоном на очередных резких толчках, успевает удержаться за счёт Серёжи, но язык все же высовывает, на пробу проводит по солоноватой головке и берет ее в рот. Арсений стонет от этого блядского вида: блестящие глаза, которые смотрят на него одновременно невинно и так хитро, припухшие от бесконечных поцелуев губы и подрагивающие ресницы. Эд ускоряет темп, а Паша вслед за ним, выбивая из Антона последние силы адекватно дышать, двигаться и думать, поэтому Арсений даже не уверен, что правильно делает все движения. Но Антон стонет от очередного глубокого толчка, а, значит, все пока что хорошо. Антон выпускает член с пошлым чпоком, двигает Серёжу поближе к его лицу, и Арсений не знает, готов ли сейчас к этой картине. Антон соприкасает их с Сережей члены головками, пускает большое количество слюны и мажет языком, надрачивая обоим. Внутри все сводит, Арсений точно долго не продержится, поэтому больнее хватает Антона за волосы, не отдавая отчета своим действиям. Сперма заливает левую сторону лица Антона, попадая куда только можно. Сережа кончает вслед за Поповым, пару раз толкаясь в податливый рот, потому что сам Шастун полностью переключается на свое удовольствие. Оно колет, режет, бьёт набатом в ушах и словно скоро убьет его выстрелом в грудь. Два члена ощущаются по особенному, раньше он такого не практиковал, поэтому, свалившись тряпичной куклой на грудь Паши, просто дрочит себе в быстром темпе, ощущая, как перед глазами уже медленно плывет, хотя это может и из-за попавшей спермы, потому что он даже не пытался ее вытереть руками, лишь сглотнул несколько капель. Антон срывается на громкий стон, сильно зажимается, заставляя кончить вслед за ним Эда, а вот Паша просто так его не отпустит. Он ещё несколько минут продолжает ритмично трахать Антона, который похож в данный момент на оголенный и наэлектризованный провод, где ни тронь — везде ощущается остро, неприятно и охуенно. Перед глазами все плывет, Паша наконец-то кончает с глухим рыком у его уха, и Антона скидывают с вспотевшего тела рядом на кровать. Руки совершенно не хотят двигаться, как и все тело в общем. Паша с Эдом тут же уходят в душ, чтобы переодеться и помыться, а вот Сережа как обычно остаётся его обтирать. Он бережно берет салфетки с кресла, подсаживается в ноги Антона и начинает вытирать испачканные бедра. Арсений долго не раздумывает и садится голым прямо перед лицом Антона. Просит пару салфеток у Лазаря и обхватывает двумя пальцами Антона за подбородок. Тот прищуренно смотрит и улыбается, а потом просто подставляется под обхаживания его вытраханного тела. Сережа уезжает следующим, и Арсений с Антоном остаются наедине, но никто из них не может проронить и слова. Предложения получаются обрывистыми, будто кто-то из них просто давит из себя нечленораздельные звуки, поэтому они решают молчать. Антон быстро моется, вымывая сперму тщательнее, и удивляется, когда видит все ещё стоящую машину Попова рядом с его. Он заводит движок, и Арсений повторяет вслед за ним. В такой негласной тишине, которая продолжалась и в подъезде, и в лифте, и на лестничной клетке, они оба добираются до своих квартир.

***

Для Арсения время с того вторника пролетает незаметно. Солнце припекает спину, а стены привычно дребезжат от музыки Антона. Внутри закипает какая-то злость, накопленная за этот маленький промежуток времени, потому что Шастун с ним почти не разговаривал с того момента. В кабинет заходит реже, даже когда Арсений вызывает его на ковер, и находит способы слинять от этого. Перестает соблюдать их негласные законы соседства о тишине в определенный период времени и о ремонте, который лучше проводить в обед, когда никто уже не спит и можно делать, что вздумается. А плюсом ко всему этому мокрые сны с Антоном, потому что все воспоминания настолько ярко отпечатались в голове, что когда Антон в очередной раз стоял у него на ковре и что-то мямлил себе под нос, просто хотелось трахнуть прямо на этом кожаном диванчике по левую сторону. И Шастун ведь не промах, скорее всего всегда видел, с какими глазами на него смотрит начальник, и только подливал масло в огонь двусмысленными фразами. Противная музыка бьёт по барабанным перепонкам, из-за чего Арсений только хватается за подушку, подлезая под нее и закрывая себе уши. Но Антон будто видит, что он тут делает, и только прибавляет громкость в это спокойное субботнее утро. Нервы Арсения не выдерживают, он встаёт с кровати и в одних трусах выходит на лестничную клетку. На улице разгар лета, а деревянные окна в этом узком коридоре почти не дают света, поэтому Арсений только ежится, внутренне ругая себя за такой опрометчивый поступок. Звонок не было смысла нажимать, Антон вряд ли бы его услышал, поэтому Арсений громко стучит в дверь, трет уставшие плечи и измятое лицо после сна, только сейчас медленно осознавая, что он даже не умылся. Дверь открывается не сразу, приходится ещё раз постучаться, и наконец-то на пороге появляется Антон. Только у Арсения земля уходит из-под ног, когда на пороге его встречает раскрасневшийся Шастун, с взмокшей челкой и явным стояком в домашних штанах, у кромки которых торчит кусок ткани сетчатых белоснежных колготок. Они смотрят друг другу в глаза, Антон дверь открывает полностью, обдувая себя лёгкой прохладой из коридора, и вслед за этим от взгляда Арсения по коже бегут мурашки. Арсений взглядом его облизывает, в некоторых местах будто уже вгрызается зубами, но войти не решается, словно он вампир и ожидает приглашения. — Тебе особое приглашение нужно? — не выдерживает свой поток мыслей Антон, и Арсений отмирает, заходя в квартиру и хлопая дверью. Он обхватывает Антона за талию, прижимает к себе, цепляя пальцами кромку штанов и реально нащупывает колготки в сеточку. Словно Антон только его и ждал. Тот поддается на поцелуи в шею, выгибается назад и через силу тянет его в спальню. Арсений уже был пару раз у Антона, но он уже не вспомнит, что это были за ситуации, да и до спальни они один хрен не доходили. Здесь просто ситуация другая, вы не понимаете. Арсений толкает Антона на кровать, видит открытый тюбик смазки и думает о том, что Антон тут развлекался сам, скрывая все за музыкой, которая, кстати, стала намного тише и уже не давит на уши. Арс задумывается о том, а сколько Антон так скрывал свои стоны за музыкой и сколько раз Арсений прерывал его такими стуками в дверь. Антон нетерпеливо ёрзает на спине, хватает себя за штаны и самостоятельно снимает их, показывая свои тонкие и изящные ноги. Белые чулочки в виде кошачьих лапок с розовыми подушечками, такого же цвета колготки в сеточку, и Арсений глазами цепляет между ног что-то пушистое. Антон тут же скрещивает ноги, но их силой раздвигают, срывая с губ тихий стон. Арс сглатывает вязкую слюну, видя кошачий хвост в виде анальной пробки. Вокруг ануса все испачкано в смазке, и он еле касается твердой части, загоняя пробку глубже, отчего Антон только успевает сделать глубокий вдох, давясь стоном. — Отсосешь? — хрипло то ли спрашивает, то ли командует Арсений, и Антон, коротко кивнув, встаёт на четвереньки поближе к краю кровати и тянется к уже вставшему члену. Арсений думает о том, что он с утра адекватно не мылся, но делал это вчера. Надеется, что Антону будет нормально, но когда тот сразу берет в рот головку, не разбрасываясь лаской, то становится понятно, что ему чуть-чуть все равно на гигиену. Арсений времени не теряет и наклоняется вперёд, начиная играться с пробкой. То вставляет ее глубже, вызывая еле слышимые стоны снизу, то вытаскивает полностью с пошлым хлюпом и вставляет обратно. Пробка оказывается тонкая и длинная, поэтому Арсений отбрасывает ее в сторону, смазывает два пальца и медленно погружает их, облокачиваясь второй рукой о спину Антона, отчего тот только и успевает удержать равновесие, дрочит свободной рукой, пока другую держит на кровати для баланса. Арсений закатывает глаза, в воспоминаниях снова всплывают картинки той неожиданной встречи, как Антон стонал, когда его трахали сразу два члена, как он высовывал язык, чтобы принять сперму от Серёжи и Арсения, и как чуть ли не захлебывался в собственных издаваемых звуках. Внутри все сводит сверкающими спазмами, которые словно трут его органы изнутри, заставляя стонать-стонать-стонать, пока к трем пальцам добавляет четвертый, и тут уже Антон не выдерживает. Давится членом, пытается выпустить его, чтобы что-то сказать, но Арсений властно вжимается в него, не давая ходов для отступления. Антон кашляет, а когда Арсений наконец-то отодвигается от него, давая проход кислороду, еле успевает отдышаться, потому что тут же падает ничком на кровать, поднимая бедра вслед быстро погружающимся в него пальцам. Арсений опускает руку на свой член и удовлетворенно выдыхает, пару раз поглаживая по всему стволу. — Все-все, я сейчас, — на последнем издыхание скулит Антон и пережимает себе член у основания, а Арсений растягивать удовольствие любит, поэтому вытаскивает пальцы, вытирая их о простынь. — В какой позе предпочитаешь? — улыбается Арсений, явно намекая на прошлое Антона. Или настоящее, Попов не знает, как давно занимается его сотрудник этими «свингер-пати». — Такие, где от меня остаётся только говорящая лужа, — парирует Антон и успевает заметить потемневший взгляд Арсения. Тот выдыхает через раздутые ноздри, оглядывается вокруг и не замечает никаких полезных для него вещей, поэтому, попросив Антона отодвинуться, ложится на спину, сгибая ноги в коленях. — Прошу на член, — Арсений улыбается, двигает бедра наверх, сильнее расставляя ноги, и Антон тихо выдыхает. Наконец-то он может осмотреть член Арсения: он толстый, не сказать, что длинный, но для самого Шастуна главное толщина. Увитый венками по всей области, с красной головкой, вокруг которой собралась вперемешку слюна Антона и естественная смазка. Арсений ложится полностью на спину, подкладывая себе под голову подушку, и покорно ждет, когда Антон повернется к нему спиной, встанет полностью на ноги и начнет медленно опускаться, одной рукой опираясь на кровать, а другой отодвигая мешающуюся сетку колготок. Арсений ему немного помогает. Оглаживает округлые бедра, тем самым Антону становится легче держать равновесие, и тот, полностью доверившись Арсу, опирается руками возле его головы, на ощупь насаживаясь дальше. Член входит легко, но тягуче медленно, отчего внутри все сворачивает приятным морским узлом. Антон закидывает голову назад, поза для него непривычная, но такую он видел в порнухе. Руки неприятно изнывают, подрагивают, пальцы сжимают простынь, а с губ срываются громкие фальцетные стоны, когда Арсений берет быстрый ритм, заставляя насаживаться на член полностью. Антон мечется от того, чтобы полностью встать для того, чтобы насадиться полностью. Член приятно давит изнутри, Антон специально слегка сжимается, вслушиваясь в стоны снизу, и давится булькающим собственным стоном от резкого толчка бедрами. Арсений находится в опасной близости от его члена, и желание сказать ему о том, чтобы он прикоснулся, растет в геометрической прогрессии, но Антон даже слова выдавить из себя не может, только нечленораздельно мычать, иногда скулить и срываться на длительные стоны. Его член шлёпает о живот, иногда касается пальцев Арсения, но тот как специально отодвигает их ниже к бокам. Оба понимают, что их надолго не хватит. Антона из-за позы и дикого возбуждения, Арсения просто от такого ошалевшего Антона. Арс обхватывает бедра Антона крепче, почти выходит из него и входит обратно, выбивая короткие громкие стоны. Так продолжается несколько минут, у Антона уже перед глазами плывет, и он буквально сползает на грудь Арсения, а после накрывшего его оргазма и вовсе ослабевает, превращаясь в мертвого. Арсений не любитель некрофилии, но трахать Антона продолжает. В глазах сверкает от сокращающихся вокруг члена мышц, тихих поскуливаний со стороны Антона и картины, как он быстро дрочит себе, продолжая кончать на живот, доводит до дрожи в коленках. Арс делает последний глубокий толчок и кончает, ещё на автомате несколько раз входит и выходит. Антон уже еле стонет, выгибаясь дугой от слишком чувствительного тела. — Все, все, я… — Арсений словно отпускать его не хочет, потому что, быстро выйдя из разморенного тела, пальцами поднимается к вставшим соскам. Антон сопротивляется, стонет от неприятных и колючих ощущений, и просто сползает с вспотевшего Попова, упираясь спиной в спинку кровати и видя, как из него вытекает сперма. Он смотрит на Арсения хитро и улыбается своим мыслям. — Ты этого не сделаешь. Антон выгибает бровь, опускает средний и безымянный пальцы к анусу и, обойдя ими вокруг густой спермы, одним лёгким движением входит на половину второй фаланги. Арсений выдыхает через стиснутые зубы и боится, как бы сейчас они не ушли на второй заход. Потому что выглядит все по блядски пошло и возбуждающе. Антон тянет испачканные в сперме пальцы к губам, стучит по нижней и обхватывает их, заглатывая полностью. Посасывает, слюнявит, разводя внутри на манер ножниц, и выпускает с пошлым причмокиванием. — Чуть горьковатая, слишком соленая и одновременно с этим пресная. Эх, все они одинаковые, — монотонно говорит Антон, откидываясь головой на стену позади себя. Арсений вмиг меняется в лице и хмурится. — И давно ты посещаешь такие мероприятия? — Больше года… сначала по двое, по одному, потом уже как-то образовалась наша группа. — Больше ходить туда не будешь, — рычит Попов, подлезая между его раздвинутых ног, и тут же касается лёгкими поцелуями шеи. Антон, уже приготовившийся к укусам или засосам, только тихо выстанывает. — А то Арсений Сергеевич накажет? И кем мы будем друг другу после этого? — Антон отрывает его от шеи за щеки, тянет к своему лицу и не решается поцеловать, потому что пару минут назад он вылизывал сперму Попова, вряд ли он захочет пробовать себя на вкус, даже если во рту ничего не осталось. — Я думаю, что больше чем коллеги, — смеётся Арсений и не брезгует поцелуем, сразу делая его глубоким и мокрым. Вылизывает рот Антона, не давая тому каких-то шансов на вдох, а в голове у Шастуна только одно: «Как теперь Арсений один будет уживаться с его кинками и фетишами?».