Мера беспорядка

      В понедельник в кабинете 313 снова звучал французский язык: Чуя читал «Ящий Пандоры» под мягкую фоновую музыку, а Дазай не сводил с него глаз. Как только стихотворение закончилось, профессор Мори произнёс несколько воодушевляющих слов о предстоящем финале конкурса, настраивая свою команду на победу. Точной информации, сколько будет ещё финалистов из других университетов, не было, но профессор сообщил, что, как минимум, стоит рассчитывать ещё на пять команд. Скорее всего, их будет больше, хотя Накахара вообще не ощущал конкуренции. Тяжело было её ощущать, когда речь шла о невидимых соперниках. Другое дело, что из них универа соперниками остались только Ацуши с Танидзаки. Раньше он отодвигал все мысли об этом подальше, сосредотаичваясь на простых целях вроде «хорошо прочитать стихотворение» и «не забыть французский язык в процессе», периодически напоминая себе о деньгах и возможности поработать с мадам Корсо. Не думать о противниках было легко, пока в их роли не остались их друзья. Чуя хотел победить, но вместе с тем не желал, чтобы Танидзаки с Ацуши оставались ни с чем.       — …таким образом, в начале февраля, в рамках приезда мадам Корсо, будет организован фестиваль, — продолжал говорить Мори.       — Не лучшее время для фестиваля, — зевнул Дазай.       — Само выступление будет проходить в концертном зале Йокогамы, — ответил ему Мори. — Однако снаружи будут организованы небольшие выставки, палатки с едой, в том числе французской, сувениры и прочее. Вход будет открыт для всех студентов.       — Уверен, это не мадам Корсо придумала, — усмехнулся Чуя, убирая блокнот в сумку.       — Нет, но это ведь отличный повод финансово обогатиться. Вот все и пользуются, — подметил Дазай. — Слышал, что мадам Корсо тоже приедет не одна.       — Это верно, — кивнул профессор. — Она приедет с несколькими студентами, изучающими японскую литературу. И со своими французскими организаторами, которые помогут нашим с проведением фестиваля. Не будь так категоричен, Дазай-кун, во всём этом есть не только финансовая выгода. Культурное обогащение тоже занимает большую часть.       — Я согласен с профессором, — произнёс Накахара.       — А для Чуи-куна сплетение этих культур значит гораздо большее, чем для всех нас, — кивнул Огай.       — Надеюсь, они сделают это на высшем уровне. И не разочаруют Чую, — мягко произнёс Дазай.       — А я надеюсь, что не забуду слова, когда буду подниматься на сцену, — усмехнулся Накахара.       — Вы двое отлично поработали, — Мори обвёл их взглядом. — Осталось совсем немного. И я уверен, что победа будет у нас в руках.       — Спасибо, профессор, — взволнованно прошептал Чуя.       — На сегодня задерживать вас не смею, — он сел за преподавательский стол.       — Я могу посидеть у вас до следующей пары? — спросил Дазай. — Мне нужно кое-что дописать, — он пояснил Накахаре.       — Разумеется, — прохладно ответил Огай.       — Могу ли… я тоже? — спросил вдруг Чуя. Сегодня их команда собралась вместо второй пары, так что расходиться по домам было рано. В другой раз он бы предпочёл провести свободное время где-нибудь в кафетерии, однако сейчас ему хотелось остаться.       — Да, — кивнул профессор. — Если обещаете не мешать мне, — он взял свою чашку чая и открыл работы для проверки.       — Обещаем, — усмехнулся Чуя.       Он достал блокнот и ноутбук, чтобы решить несколько задач. Рядом с ним сидел Дазай, который усиленно печатал какой-то текст. Профессор Мори был самым бесшумным из них: проверяя лабораторные и попивая чай, он практически не издавал лишних звуков, что даже немного пугало. Накахара читал параграф математического анализа под размеренный звук клавиш и ровное дыхание Осаму. Из раза в раз Чуя бросал взгляд на увлечённого партнёра, вид которого казался ему невозможно привлекательным в этот момент. Дазай был так погружен в текст, что, казалось, даже не замечал пристальных голубых глаз, которые пялились на него так, словно никого больше в помещении не было. Каштановые волосы пушистыми прядями обрамляли мягкие черты лица; свежие бинты виднелись под воротом рубашки и на запястьях, выглядывающих из-под рукавов; карие глаза сосредоточенно вгрызались в строки напечатанного текста; быстрые пальцы стучали по клавишам, периодически замирая. Чуя не знал, куда деть себя и как переключить внимание обратно на математический анализ. Дазай не делал ничего особенного, но выглядел так обворожительно, что было невозможно оторваться.       — К слову, — голос Мори пронзил Накахару острым копьём в солнечное сплетение. — Я слышал, что двое финалистов, с которыми у нас случился конфликт, отчисляются из университета, — он сделал глоток горячего напитка.       — Без шуток? — расширил глаза Чуя.       — Абсолютно серьёзно, — кивнул профессор.       — Поделом, — холодно отозвался Осаму, не отрывая глаз от ноутбука. — Это вполне логично, разве нет? Весь универ знает про их делишки, все только об этом и говорят.       — Ты ведь знаешь, как работают слухи, — не согласился Чуя. — Через неделю все уже забудут об этом.       — Может и нет. Может, все забудут только тогда, когда закончится конкурс. Это несколько недель, — хмыкнул Дазай. — В любом случае, существовать под таким прицелом, ещё и по такой причине…       — Думаешь, легче отчислиться? — спросил Накахара.       — И начать всё с чистого листа, — кивнул Осаму.       — Я бы на их месте точно не отчислился, — буркнул Чуя.       — Ты бы на их месте и не оказался, — поправил Дазай. — Ты не вор. Они не просто вляпались в громкую историю, они облажались и все об этом узнали. Даже когда об этом забудет остальной универ, на факультете их не будет ждать ничего хорошего.       — Джиро, в отличие от своего дружка, не заслужил всего этого, — хмыкнул Чуя.       — Может быть, — пожал плечом Осаму. — Однако он соучастник. Он не остановил его и, думаю, чувствовал себя вполне нормально, пока эта ситуация оставалась в секрете. Пусть он и не заслужил таких масштабных последствий, зато это научит его в будущем избегать таких дружков.       Остаток времени в кабинете 313 они провели в тишине: Накахара заканчивал задачу, Дазай дописывал своё эссе, а профессор Мори завершал проверку лабораторных. Набравшись наглости, Чуя положил руку Осаму на колено под партой, на что тот отреагировал выразительной усмешкой. После того, что произошло между ними в минувшие выходные, Накахара стал чувствовать себя увереннее в своих тактильных выражениях симпатии.

***

      Придя домой, Чуя скинул верхнюю одежду и обувь, помыл руки и съел банан в качестве быстрого перекуса. По дороге в свою комнату он услышал подозрительный звук, доносящийся из комнаты Коё. Это был тот звук, который пугал его сильнее всех прочих; звук, который относил в те времена, когда он был маленьким и беспомощным. Коё плакала. Его сердце болезненно сжалось, приказывая ему немедленно ворваться в чужую комнату с обещанием найти и наказать причину её слёз. Невольно он подумал, что ею может быть Йосано, но внутренняя рациональность быстро нашла других, более реальных подозреваемых. Наверняка родители снова дали о себе знать. Сделав глубокий вдох, он подошёл к двери и прислушался: в нём теплилась крохотная надежда, что ему показалось. Но сестра всхлипнула снова.       — Ко? — спросил он с той мягкостью, которую мог отыскать себе в этот момент. — Можно войти?       — Да, — почти неслышно ответила сестра.       Она сидела на краю кровати, уронив в лицо в ладони, и сдавленно плакала. Чуя больше всего на свете ненавидел, когда кто-то доводил Коё до такого состояния. Она всегда была сдержанной и немного замкнутой, словно эмоциональность в семье Накахар передалась целиком ему, в то время как сестра оставалась оплотом бесстрастности. Однако он знал её лучше остальных, и потому прекрасно был осведомлён, как громко Коё может смеяться, пока никто не видит, и как горько плакать, утыкаясь в его плечо. Слёзы старшей сестры предвещали что-то серьёзное — это Чуя выучил с детства, поэтому теперь, видя, как дрожат её плечи, он поспешил сесть рядом и притянуть её к себе.       — Они знают, Чу, — всхлипнула она, цепляясь за него.       — Знают что? — спросил он, стараясь сохранять спокойствие.       — Про Акико, — она прикусила губу.       — Как они узнали? — насторожился младший Накахара.       — Один из сотрудников… они платили ему, чтобы тот шпионил за мной, — Коё прерывисто делилась, едва справляясь с дыханием. — И он сфотографировал нас, когда она приходила ко мне в офис.       — Какого хрена… чёртов урод, — Чуя сжал зубы. — А что на фотках?       — Мы только обнялись. Ничего такого. В офисе никого не было, я и не думала, что кто-то совершит такую подлость, — она всхлипнула. — Но дверь была приоткрыта… видимо, так он смог сфотографировать.       — Что говорят родители? — он перешёл к делу, продолжая обнимать сестру.       — Требуют, чтобы я вернулась в Париж, — она прошептала.       — Нет, — покачал головой Чуя. — Никуда ты не поедешь.       — Они угрожают, что отберут у меня компанию, — Коё сильнее сжала его плечо. — Они шантажируют меня тем, что лишат всего, над чем я здесь работала, обнародуют мои отношения с женщиной и выставят их так, словно я изменяю своему французскому жениху. Они хотят уничтожить мою репутацию.       — А если ты вернёшься?.. — растерянно поинтересовался он.       — В этом случае всё останется в секрете и мне позволят работать в филиале в Париже. И, по словам матери, не будут лезть в мою личную жизнь, если я выйду замуж за кого нужно, — она сглотнула.       — Позволят? Не будут лезть?! Пиздец, они кем себя возомнили?! — он тряхнул головой. — Подожди, но бизнес в Йокогаме составляет большой процент от общего! Они что, всерьёз готовы потерять кучу бабла и подставить под угрозу благополучие целого филиала, только чтобы заставить тебя вернуться?! — он не мог сдержать повышенного тона.       — Ты забыл, какие они люди? — Коё вдруг перестала плакать; взгляд её был пустым. — Наверняка, если они добьются своего, в итоге эта потеря покажется им небольшой. Брак с тем мужчиной очень важен для них экономически.       — Ну уж нет, блять! — рявкнул Чуя. — Ты никуда не поедешь, ты останешься в Японии с Йосано. И ты будешь заниматься любимым делом. Ты тоже Накахара, это и твой бизнес. Тем более, ты столько всего сделала! Как же я ненавижу их!       — Чу, — ласково позвала его сестра. — Успокойся, ладно?       — Да как, блять, мне успокоиться?! — вспыхнул он снова. Схватив телефон, Чуя открыл записную книжку, отыскивая номер матери.       — Стой, — прервала его сестра. — Не надо, Чу, не сейчас!       — А когда ещё?! — его трясло от злости. — Я не позволю им делать это с тобой!       — Хватит, — она отняла у него телефон и заблокировала экран. — Если сделаешь это, только развяжешь им руки. Сделай несколько глубоких вздохов и хорошенько подумай.       — Прости, — он зажмурился. — Прости, я только хотел…       — Защитить меня, — она отдала ему телефон. — Я знаю. Но не таким образом.       — Я обещаю тебе, что придумаю что-нибудь, хорошо? — немного успокоившись, начал Чуя.       — Они оставили мне срок до февраля, — сообщила Коё. — Подумать, чем я готова пожертвовать.       — Ничем, — младший Накахара стиснул зубы, стараясь переключиться с агрессии на заботу о сестре. — Я придумаю, как помочь. Мы со всем справимся, обещаю.

***

      Мысли о финале конкурса резко пропали. По правде говоря, теперь Чуя вообще не думал ни о перспективе записать стихотворение мадам Корсо своим голосом, ни о денежном выигрыше, который терял свой смысл на фоне навалившейся проблемы. Он хотел порадовать Коё, но даже крупная сумма денег сейчас не могла разрешить ситуацию, из-за чего Накахара злился ещё сильнее. Он несколько раз боролся с собственными пальцами, набирающими номер то матери, то отца; такой звонок мог уничтожить всё, что Коё хотела сохранить. Акутагава предложил обратиться в полицию, но Чуя моментально отмёл эту идею — казалось, что это было лишь очередным капканом.       В перерыве между парами Чуя сидел в коридоре, листая на каком-то форуме истории людей, которые сталкивались со сложными отношениями с родителями. Во всех этих историях не было ни одной, которая могла бы хоть немного натолкнуть его на варианты решения. Накахара матерился себе под нос, чувствуя, как начинают трястись руки. Оковы, из которых Чуя выбрался вместе с сестрой, снова утяжеляли запястья. Его будто вытолкнули из вертолёта без парашюта, чтобы он ощутил все прелести свободного падения. Что, если про него родители тоже всё знают и готовят ему персональный шантаж? Что, если они заставят его отказаться от физики и Дазая? Сердце гулко било в ушах — лучше уж умереть, чем позволять кому-то управлять своей жизнью…       — Чиби?       Он вздрогнул и посмотрел наверх.       — Привет, скумбрия, — на его губах мелькнула слабая тень улыбки.       — Твой мрачный друг сказал, что ты здесь, — Дазай плюхнулся на соседнее место.       — Акутагава с тобой говорил? — он приподнял бровь, не веря его словам.       — Он сказал Ацуши, — с улыбкой пояснил тот. — В общем, я слушаю.       — Не хочу грузить тебя этими проблемами, — пробормотал Накахара.       — Ты что, серьёзно? — повёл бровью Дазай. — Я буквально самый проблемный человек на земле, но ты всё ещё не послал меня. А я, по-твоему, должен махнуть рукой? Не беси меня и рассказывай!       — Ладно, ладно, — вздохнул Чуя. — Просто это связано с семьёй.       — Твои родители выкинули что-то?       Собравшись с мыслями, Накахара рассказал ему, не упуская никаких подробностей. Было странно делиться подобными вещами с кем-то, кроме Рюноске, но Дазай был прав. Раз он доверял Чуе самое сокровенное и уязвимое, то и Чуя мог открыть ему самое болезненное. Рассказывая, он понял, что у него немного дрожит голос. Наверное, он впервые выглядел перед Осаму не крутым темпераментным парнем, а напуганным и неуверенным в завтрашнем дне ребёнком. Дазай слушал его внимательно, не перебивая, пока тот не закончил. Помолчав немного, он спросил:       — Как далеко ты готов пойти, чтобы решить эту проблему?       — Мне всё равно, — он сжал кулаки. — У тебя что, есть идеи?       — Есть одна, — Осаму кивнул. — Но эта идея имеет не самые приятные последствия и, скорее всего, рассорит вас с родителями окончательно. И, может быть, выльется ещё какое-нибудь дерьмо.       — Расскажи мне, — прошептал Чуя.       — Ваши родители шантажируют Коё, но забывают одну вещь. В эту игру можно играть вдвоём, — с равнодушием заметил Дазай. — У них наверняка столько косяков, что можно собрать целую библиотеку. Куча грязного белья, которое они хотели бы навсегда закопать.       — Не думаю, что по общественности Йокогамы ударит информация о том, как хреново наши родители ведут себя с нами. Никому не интересны проблемы богатеньких детишек, да и с однополыми отношениями в Японии можно не ныть…       — Я не об этом, — перебил его Осаму. — Ты, к сожалению, прав. Эту сцену можно было бы разыграть исключительно для Франции. Но ведь наверняка в делах ваших родителей есть вещи, которые связаны с бизнесом. Не самые легальные вещи.       — Об этом я ничего не знаю. Но, наверное, ты прав?.. В любом крупном бизнесе есть что-то, что руководству хотелось бы скрыть.       — Именно, шляпка, — он кивнул. — Что, если мы найдём эти грязные подробности? И покажем вашим родителям?       — Пригрозим, что обнародуем, если они не оставят Ко в покое? — продолжил его мысль Чуя. В его глазах мелькнула надежда.       — Можно даже угрожать судом, — добавил Осаму. — А если к этим подробностям добавить истории о том, как родители с вами обращались… в глазах общественности вы с сестрой уже не будете выглядеть, как богатенькие детишки. Вы будете жертвами.       — Чёрт, Дазай. Это хороший план. Но… это всё слишком, — он зажмурился. — Я вообще не хочу этих разборок, я просто хочу спокойно жить…       — Слушай, чиби, — Дазай сжал его руку, — никто не хочет такого. Но ваши родители не оставляют вам выбора. Может быть, эта ситуация уляжется сама собой. Может, вы с Коё придумаете, как вывернуться, что им сказать и как дать себе ещё время. Но ты ведь понимаешь, что они не отстанут? В этот раз они грозят твоей сестре, в следующий раз начнут давить на тебя. Это должно прекратиться.       — Знаю, — Чуя медленно вздохнул. — Знаю. Я просто заебался думать об этом.       — Нужно показать им, что вы способны дать отпор, — закончил Дазай.       — Ненавижу, когда ты становишься таким серьёзным. Это сразу значит, что ситуация пиздец, — усмехнулся Накахара.       — Обещаю, я скоро снова стану твоим придурком-парнем, — улыбнулся Осаму.       — Ладно. Тогда… как?..       — У меня есть человек, — ответил он на вопрос, который Чуя не успел оформить. — Он гений.       — Ты только что назвал кого-то гением? — с недоверием переспросил тот.       — Рампо-сана. Он может найти всё что угодно, — хвастливо заявил Дазай. — Мы познакомились с ним в больнице, когда я часто торчал у отца на работе. Рампо-сан был одним из пациентов.       — Взрослым? — уточнил Чуя.       — Да, лет на шесть старше меня. Тогда ему было немного за двадцать. Он обратил внимание на меня и сказал, что ему знаком мой взгляд, — Дазай сделал паузу, вспоминая. — Оказалось, что он тоже рос без родителей.       — И ты опять подружился с кем-то старшим? — Накахара дёрнул бровью.       — Нет, всё было не совсем так. Рампо-сан вообще не похож на Оду. В больнице многие думали, что Рампо-сан — это какой-то трудный подросток. Он часто вёл себя странно, местами казался вообще не приспособленным к жизни, — поделился Осаму. — Думаю, ему просто тяжело поддерживать контакт с людьми.       — Из всего, что ты сказал, я пока не услышал ни одного намёка на то, что этот человек — гений, — надменно проговорил Чуя.       — Рампо-сан очень наблюдательный и сообразительный человек. В больнице, когда я помогал отцу, моим любимым развлечением было заглянуть в его палату и поболтать с ним. Он знал о своих соседях по палате всё, не прилагая никаких усилий. Он умеет видеть людей насквозь, — пояснил Дазай.       — Нам нужен не просто проницательный человек, Осаму, — скептично нахмурился Накахара.       — Знаю, — кивнул тот. — Поверь мне, он настоящий гений, когда дело касается поиска информации. Задачка с вашей семьёй для него плёвое дело.       — Кем вообще работает этот Рампо-сан?       — Он частный детектив, — Дазай усмехнулся. — Сотрудничал с полицией, а ещё, какое-то время назад, влиятельные люди платили ему как раз за то, чтобы тот помог им нарыть информацию на конкурентов. Но с этим он быстро завязал, когда это стало опасно. В последнее время он чаще всего берёт дела простых людей. Такие дела, которые не хочет брать полиция.       — Интересно, — хмыкнул Накахара. — Но сколько стоят его услуги?       — Для меня он сделает это бесплатно, — похвастался Осаму.       — И с какой это стати?       — По старой дружбе, — загадочно ответил тот. — Он считает себя должником моего отца после непростой операции. И моим, потому что однажды я ему сильно помог.       — Только не говори, что ты играл в детектива, это уже слишком, — усмехнулся Чуя.       — Нет, я познакомил его с человеком, с которым они вместе до сих пор, — объяснил Дазай. — У Рампо-сана слабость к хорошей литературе, так что как-то я позвал его в одно место, где со сцены читали стихи и прозу. Там был мой знакомый, у которого, как ты можешь догадаться, слабость возникла к Рампо-сану. И я представил их друг другу.       — Ты чёртов Купидон, — Накахара закатил глаза, чувствуя, что руки перестали трястись.