Мера беспорядка

      Новая хозяйка пса благородно прислала Танидзаки несколько фотографий, доказывающих, что с собакой всё в порядке. Женщина увезла четвероногого в Токио, в свою квартиру, где его уже ждал сосед-кот. Чуя с широкой улыбкой написал в чат несколько радостных комментариев и был тут же перехвачен Джуничиро, который напомнил ему об обещании прийти на вечеринку в субботу. Накахара, немного потупившись, написал, что уже согласился, и сливаться будет не в его духе. Покусывая губы, он беспокоился о предстоящей пьянке, словно он отсутствовал не несколько недель, а несколько лет. Наверняка Дазай снова будет там. Наверняка сделает что-то идиотское. Но в компании Рюноске, Ацуши, Наоми и Джуничиро оказаться хотелось, как и немного выпить.       Вечером в субботу он, как обычно, предупредил Коё о своих планах, на что та отреагировала своей фирменной загадочной ухмылкой. Выбрав белую рубашку, он поспешил закрыть её серой жилеткой и чёрным болеро — на тот случай, если какой-нибудь шутник решит случайно вылить на него напиток, он хотя бы немного защитит светлую одежду. Завершив образ привычным парфюмом, шляпой и перчатками, Накахара попрощался с сестрой и вызвал такси до нужного адреса. Чат, который изначально был создан для поиска собаки, превратился в новое сборище студентов, где все обсуждали свои планы, проблемы и выпивку. За весь вечер Дазай не напечатал ни сообщения — может, ему повезёт и раздражающего кретина не будет?       В женском крыле он ещё не был; несмотря на то, что периодически студенты там собирались, Чуя в первую очередь приходил не на вечеринки, а в гости к другу, так что всеобщее веселье было для него вторичным. Когда это успело измениться, Накахара не знал, но посетить женскую часть общежития был совсем не против. Проходя мимо знакомого балкона, он усмехнулся, заметив, что его изобретение из простыней по-прежнему привязано к перилам. За углом показался другой балкон — тот, что относился к женскому крылу. Чуя шумно выдохнул, заприметив приставленную к нему лестницу. Неужто действительно купили?       — Чуя! — крикнула Гин сверху. — А мы как раз тебя вспоминали. Давай, забирайся скорее! — она светло улыбнулась старосте.       — Привет, Гин, — усмехнулся Накахара. — И не страшно вам оставлять лестницу прямо так?       — Сейчас ты залезешь и мы уберём! — ворвалась в диалог Хигучи.       — Как непривычно вас здесь видеть, — признался Чуя и подошёл к лестнице. — Но приятно! — он начал забираться.       — Тачихара тоже пришёл, — добавила Гин, придерживая лестницу сверху.       — Что ж, чем больше физиков, тем лучше, — прокомментировал Накахара, взбираясь.       Девушки оказывали ему большую услугу — приставная лестница была не самой надёжной конструкцией, многие и вовсе боялись взбираться без подстраховки. Чуя в этом вопросе обычно полагался на удачу, но от помощи не отказывался. Добравшись до балкона, он перешагнул перила и поблагодарил одногруппниц. Водрузив лестницу наверх, Накахара осторожно сложил её на балконе и прикрыл какой-то накидкой, которая, вероятно, именно для этого здесь и лежала. Кажется, девушки подходили к конспирации более ответственно, чем парни. С этими мыслями Чуя зашёл в комнату, оставив Гин и Хигучи одних.       — Накахара-сан! — знакомое обращение врезалось в него через секунду. — Добро пожаловать, мы рады, что вы пришли! — Наоми подбежала к нему и приветственно протянула руку.       — Наоми, — он мягко сжал её ладонь и, повинуясь какому-то озорному порыву, подтянул повыше, чтобы невесомо коснуться её губами. — Тебе не обязательно так ко мне обращаться. Просто Чуя, — улыбнувшись, от отпустил её руку.       — Что вы… вы столько сделали, чтобы помочь нам! — Наоми немного смутилась от его действий, но виду не подала. — Давайте я вам тут всё покажу, — она махнула рукой, приглашая его следовать за ней.       В женском крыле всё было точно так же, как и в мужском, за исключением лишь небольших расхождений. Наоми с полной ответственностью провела Чуе экскурсию, рассказав, в какие комнаты можно заваливаться смело и без стука, в какие только со стуком, а в какие не стоит заходить вообще — последние даже придумали помечать наклейками на дверях, чтобы никто спьяну не перепутал и ничего не забыл. Накахаре стало неловко, когда он понял, что на этот вечер женский туалет перестанет быть исключительно женским. Придётся договориться с собой, чтобы заходить туда со спокойной совестью, без ощущения, будто он припёрся подглядывать.       — А вот и наша с Харуно комната, — Наоми остановилась перед дверью и открыла её. — Проходите, Накахара-сан, мы все здесь собрались.       В комнате сидела та девушка, которую Чуя видел в мужском крыле, когда чинил провод; на полу сидели Ацуши и Рюноске, играя друг с другом в карты; Танидзаки разливал алкоголь по стаканам под комментарии Дазая. Накахара мог бы сказать, что рад видеть всех присутствующих, если бы не назойливая фигура Осаму, которая портила довольно приятную картину. В прошлый раз Чуя пришёл на вечеринку для мимолётной интрижки (неудавшейся), сегодня же он просто хотел хорошо провести время в дружеской компании. Поздоровавшись со всеми, Накахара присел на одну из кроватей.       — Держи, Чуя, — Джуничиро протянул ему стакан. — Я обещал тебе коктейль.       — Спасибо, — принял угощение Накахара. — Слушай, не хочу показаться грубым, но тебе точно нормально делать это? Я знаю, что из-за пса тебе влепили штраф…       — А, это… — усмехнулся Танидзаки, запустив пальцы в волосы, — не переживай. Ребята скинулись чуть ли не всей общагой, чтобы я его оплатил.       — Что? А мне почему не сказали? — немного обиженно возмутился Накахара.       — Потому что у нас есть совесть, — пожал плечами Джуничиро. — Ты и так сделал много, как можно тебя дёргать?       — Очень просто, — буркнул Чуя и сделал глоток. Напиток ему понравился. — Вкусно! Что за основа?       — Ром, — ответил парень. — Намешал с разными соками и льдом.       — Кто-нибудь хочет поиграть в настолку? — подала голос та девушка, которую Накахара идентифицировал как «Харуно».       — Я не против, — пожал плечами Чуя, уже почти забыв, что в комнате есть Дазай.       — Давайте! А то я снова выигрываю и Рю это не нравится, — смущённо улыбнулся Накаджима, откладывая колоду карт.       — Ничего подобного, мне всё равно, — безразлично пробурчал Акутагава.       — Молодец, Ацуши! Это всё моя школа, ведь я прирождённый игрок, — приторно разлился голос Дазая.       — А что за игра? — спросил Джуничиро.       Харуно, достав коробку, взахлёб принялась рассказывать. Игра чем-то напоминала знаменитую DnD, но была гораздо проще — хотя бы тем, что в ней не требовался мастер. Каждому игроку предназначался рандомный персонаж и всякие полезные штуки к нему, а целью являлось получение высшего, десятого, уровня. Сама игра состояла в открытии подземелий, битве с монстрами, улучшении экипировки и во всевозможном веселье с друзьями. Игра предполагала как помощь игрокам, так и своеобразные подставы, мешающие получать новые уровни. Чуе подобное нравилось, так что он с большим удовольствием вписался в развлечение.       Вся компания уселась в круг: какого-то чёрта по правую руку от Накахары оказался Дазай, что не могло не раздражать само по себе. Он мог сесть куда угодно, так почему выбрал это место? Чтобы лишний раз сбивать своего напарника? Чтобы снова спровоцировать драку? По левую руку сидел Рюноске, являя собой нечто вроде персональной дозы спокойствия для Чуи. В самом деле, совершенно плевать, как они сидят — играть Накахара будет со всеми, а не с этим забинтованным козлом. Внутри круга лежали специальные карты и кубик, а ещё стояли напитки: Харуно первым делом сказала, что, если кто-то рукожопый испортит колоду, будет покупать новую. Первым делом студентам нужно было определить расу и класс, которыми они будут играть.       — О, я всего лишь человек, — протянул Чуя, вытянув карту. — Но по классу волшебник.       — Странно, что не полурослик, — послышалось справа. — Я эльф. Вор.       — Дварф, — задумчиво произнёс Рюноске. — Воин.       Пока остальные заканчивали разбираться с правилами и своими расами, Чуя сделал несколько крупных глотков коктейля, чтобы не пиздануть Дазая уже сейчас. Накахара с ужасом понял, что в последующих раундах шутки про рост непременно выйдут из-под контроля, как и терпение Чуи. Даже если он будет сбрасывать расу, Осаму это не остановит, да и отказываться от карты из-за этого идиота Накахара точно не собирался. Игра началась неровно: в процессе многие путались в правилах и возвращались к инструкции, включая Чую. Дазай лишь закатывал глаза, когда в очередной раз кто-то начинал тупить, а Накахаре всё сильнее хотелось пнуть его в бок. Каждое своё подобное желание он запивал коктейлем, не замечая, как быстро тот подходит к концу. Танидзаки во время пауз превращался в бармена и подливал всем алкоголь, из-за чего игроки становились всё веселее и разговорчивее. Закономерно, первый раунд закончился победой Дазая, который был единственным, кто не смотрел в правила повторно.       Второй раунд студенты сыграли гораздо вовлечённее — чувствовалось, что ритм был схвачен, а первый тренировочный круг пошёл всем на благо. Накахара вытянул карточку дварфа, ожидая смешка, но его почему-то не последовало. Может быть, Дазай был слишком увлечён своей экипировкой и продумыванию «гениального» плана. К середине второго раунда градус напряжения повысился: игроки ещё сильнее втянулись в битвы с монстрами, начали активнее подставлять друг друга, обмениваться шмотками и аргументированнее звать на помощь. Накахара, имея дварфа-воина, пользовался популярностью в последнем, но меньше всего он ожидал, что о помощи его попросит Дазай.       — Чиби, если поможешь, я отдам тебе сокровища. Мне нужен только уровень, — проговорил Осаму совершенно спокойно.       — У тебя сейчас… шестой? — с подозрением спросил Накахара, бросая взгляд на битву. Дазаю, как сильному игроку, досталось от других, а драться с монстром, будучи обвешанным проклятиями, было делом непростым.       — Ага, — прищурился он. — Поможешь?       — Не надо! — крикнул Танидзаки. — Мы его и так кое-как сдерживаем!       — Но мне нужны сокровища, — задумчиво протянул Чуя.       — Когда он получит десятый уровень, эти сокровища станут бесполезными, — поддержала брата Наоми.       — Бросьте, — ласково начал Осаму. — Я получу только седьмой. У нас почти равные шансы.       — Ладно, я помогу, — коротко ответил Чуя, закончив спор.       — Ты это серьёзно? — поинтересовался Рюноске.       — Ну да, — отозвался Накахара, дёрнув плечом. Ему не очень нравилось ощущение, будто он оправдывался. — А вам что, не интересно играть с сильными соперниками? Хотите его слить, а дальше что?       — Спасибо, шляпка, за комплимент, — мягко вмешался Дазай.       — Я не закончил, — рявкнул на него Чуя. — Я помогаю, а взамен, кроме сокровищ, я не слышу от тебя ни одного тупорылого прозвища. До конца этой вечеринки.       — В какой-то момент мы начали играть на желания? — странный тон Дазая отозвался в нём мурашками. Что это ещё за хуйня?       — Тебе нужна помощь или как? — проговорил Чуя, зло сощурившись.       — Даю тебе слово. До конца вечеринки буду называть тебя лишь по имени. Хоть это и смертельно скучно, — он закатил глаза. А мурашки почему-то не проходили.       Чуя подбросил ему вспомогательных карт с руки, которых вполне хватило для победы над монстром. Забрав по-честному своё вознаграждение, Накахара сделал свой ход, игнорируя подозрительные взгляды участников и — особенно — слишком довольный взгляд Дазая. Вместо желания оправдаться на Чую опустилось раздражение, которое он силком запихал подальше; нельзя было делать глупости после того как он помог своему напарнику. Сокровища действительно были ему нужны, но ещё Накахару одолело любопытное ощущение от осознания, что Дазай без него не справится. Когда ещё такое могло возникнуть?       Увы, второй раунд тоже был за Осаму. Этот изворотливый придурок, несмотря на попытки игроков его завалить, каждый раз выходил сухим из воды. Примечательно, что, кроме Чуи, он не стал просить никого о помощи даже за самые крупные награды. Вместо этого он принялся подставлять участников гораздо хлеще, чем они пытались подставить его. Перед третьим раундом Накахара выбежал выкурить сигарету и пообещал себе, что больше помогать ему не будет. Несмотря даже на то, что Чуе он практически не мешал, из-за чего к концу второго круга их шансы на победу почти сравнялись.       Третий раунд все согласились объявить финальным. Студенты были порядочно пьяны, и соображать становилось всё труднее, гораздо больше тянуло на другие вещи: танцы, разговоры, объятия и прочие простые удовольствия. Чуя сидел на своём месте на полу, читая сообщения от Коё, и пил чёрт знает какой по счёту коктейль; по левую руку от него Рюноске целовался с Ацуши, что на удивление не бесило; Наоми висела на Джуничиро, который выбирал музыку на фон; Харуно что-то упорно вычитывала в правилах игры. Приближение Дазая заставило Чую заблокировать телефон — показалось, что скумбрия сунет нос туда, куда не просят. Осаму опустился по соседству с Накахарой, и последний почувствовал приятный запах, ударивший в нос. Прежде он не особенно углублялся в вопросы, чем пахнет Дазай, да и начинать не следовало, но этот аромат бергамота и красного алкогольного апельсина очень настойчиво влетел в мозг пьяному Чуе.       Третий раунд прошёл больше весело, чем продуктивно. Накахара играл эльфом-воином, которому постоянно доставались дурацкие шмотки. Было заметно, что Дазай несколько расслабился и, видимо, вдоволь насытился двумя победами, и никакой хитроумный план не проскакивал в его действиях. Победа досталась Ацуши, которого Рюноске тут же поцеловал в щёку, а остальные радостно похлопали. За весь финальный раунд Чуя даже не смотрел на Дазая, побаиваясь запустить какую-нибудь очередную свою странную реакцию. Коктейли Танидзаки были тем коварным типом алкоголя, который пьётся, как лимонад, а потом наносит решающий удар в голову. Не то чтобы Чуя был пьян до неприличия, но вело его уже ощутимо.       Их компания постепенно начала разбредаться и сливаться с другими; в коридоре ему снова встретились Гин и Хигучи в компании Тачихары — Чуя с широкой улыбкой помахал им, направляясь на балкон для очередного перекура. Из-за выпитого алкоголя курить хотелось чаще, хоть он и держался во время настолки. Не успев сделать шаг в комнату с балконом, Накахара замер, ощутив на плечах чьи-то руки. Его тело вздрогнуло и напряглось, готовясь немедленно уложить нарушителя покоя, но мозг, всё ещё контролирующий ситуацию, поспешил дать мышцам сигнал отмены. Если бы Чуя каждый раз реагировал атакой на неожиданные прикосновения, он бы точно уже отправил кучу людей в больницу.       — Там толпа, — шепнул Дазай, толкаясь дыханием ему в волосы. Без спроса. — Но я знаю одно место, где тоже можно курить. Угостишь сигаретой — покажу.       — Ты совсем охуел? — дёрнулся Чуя, сбрасывая с себя чужие руки. — Да подумаешь, толпа. Я лучше потерплю, чем ввяжусь в твоё дерьмо, — и он открыл дверь в комнату, через которую можно было выйти на балкон. Людей было неприлично много.       — Как пожелаешь, — голос Дазая звучал позади искусителем. — Но моё предложение ещё в силе.       — Далеко? — произнёс Накахара, представляя, как будет протискиваться через всех этих людей.       — До конца коридора, потом по лестнице, — ответил Дазай.       — Хуй с тобой. Веди, — закрыв дверь, Накахара остался в коридоре с напарником.       — Рад, что ты согласился, чи… Чуя, — исправился он, сдвинувшись с места в нужном направлении.       — Ага. Я тоже прыгаю от счастья, — буркнул Накахара, следуя за ним.       — И почему ты вечно такой угрюмый? — поэтично протянул Осаму.       — Мы это уже проходили, — ответил Чуя. — Ты меня бесишь.       — Сейчас-то чем? — изумился Дазай, выбираясь вместе с напарником на лестницу.       — Просто собой. И я до сих пор не забыл твой поступок с Ичиро, — ответил Накахара. — А ты что, снова пытаешься подружиться?       — Не думал, что эта маленькая шалость тебя так разозлит, — пожал плечами собеседник. — Да нет, подружиться не пытаюсь.       — Шалость, блять, — процедил Чуя. — А что тогда?       — Да ничего, — улыбнулся Осаму своей тупой улыбкой. — Нам на четвёртый этаж, — проговорил он вполголоса.       — Ты как вообще это место отрыл? — спросил Накахара. — И разве на других этажах нам можно быть?       — Конечно, нет. Но кто нас поймает? — весело ответил Дазай. — О, я не впервые в женском крыле общаги. А ещё я как-то встречался с одной четверокурсницей с факультета экономики.       — Ясно, не продолжай, — закатил глаза Чуя.       — Всего два этажа, там будет окно… — немного запыхавшись, пояснил Дазай.       — Тебе, кажется, не хватает спорта в жизни, скумбрия, — усмехнулся Чуя, спокойно поднимаясь по лестнице.       — Эй! Тебе, значит, можно обидные прозвища использовать? — возмутился Осаму.       — Уговор был только про тебя, — горделиво подметил Накахара.       — Ладно, мы пришли, — равнодушно отозвался Дазай.       Прямо на лестничной клетке красовалось большое окно с подоконником. Под вопросительный взгляд Чуи Дазай подошёл к нему и, открыв, глянул вниз. Накахара проследил за его взглядом и увидел, что прямо внизу была слегка покатая крыша. Теперь всё стало понятно: видимо, когда здание строили, верхний этаж сделали немного отличным от остальных, и теперь в подобных местах сохранились такие удобные потайные места. Не дожидаясь лишних глаз, Осаму первым вылез в окно и неловко плюхнулся на крышу. Чуя выбрался вторым, придерживаясь руками за все попадающиеся ему выступы.       — Что скажешь? — довольно спросил Дазай.       — Оно того стоило, — выдохнул Чуя, глазея на вечернюю Йокогаму. — Но не зазнавайся, — он достал пачку сигарет из плаща.       — Постараюсь, — усмехнулся Осаму и вытащил сигарету.       — У парней в соседнем крыле тоже должно быть такое место, — подкурив напарнику, Чуя поджёг свою сигарету.       — Оно есть, но окно закрыли досками, — Дазай медленно затянулся, а Накахара по неизвестной причине увяз в этом простом действии взглядом.       — А… парни слишком часто вылезали? — очнувшись, поспешил спросить он.       — Наверное, — напарник пожал плечами. — Это там давно так, — он опустил взгляд на Чую, который затягивался следом. — Где твой мундштук? — поинтересовался Дазай.       — Он у трезвого Чуи, — поджал губы Накахара. — Я пьян. Забываю постоянно, — глянув на перчатки, добавил он.       Дазай хрипло рассмеялся. Его лицо было плохо видно в темноте, но длинные ресницы, растянутые губы и забавный прищур можно было неплохо разглядеть. Каштановые волосы, подчинившись ветру, заметно растрепались, а запах алкогольного апельсина обдал Чую резкой пощёчиной. Это было не нормально. Они сидели здесь, на крыше, возвышаясь над третьим этажом, совершенно одни, и Накахара во все глаза пялился на своего напарника, отмечая его красоту. Смех Дазая, вопреки ожиданиям, не нервировал, а забирался куда-то под одежду. Нехотя Чуя вспомнил ощущение чужих рук на своих плечах и неуместный игривый тон, из-за которого у него пошли мурашки. Он до боли прикусил губу.       — Я пойду, — резко прервал он чужой смех.       — Что? Но мы только пришли… — растерянно начал Дазай.       — Мне хватит. Мне… плохо на высоте, — соврал он, поспешно поднимаясь с места. — И я не хочу сидеть здесь с тобой, — добавил он, злясь вовсе не на Осаму.       — Зачем ты врёшь? — спросил он, поднимаясь следом.       — Отвали, — огрызнулся Чуя, ощущая, как совесть начинает жрать изнутри. — Я тебе не доверяю, — бросил он, возвращаясь обратно на лестницу. Пьяный мозг скверно соображал, не давая Накахаре никаких шансов придумать внятную отговорку. В данный конкретный момент он не доверял скорее себе.       — Разве? — переспросил Дазай, натягивая эту струну ещё сильнее. — Ты стал моим напарником, — не унимался он, спрыгивая с подоконника на лестницу, — потащился со мной в неизвестный парк, дважды пустил в свою машину, отдал мне свой блокнот, прислушался к пожеланию насчёт чтения стихов, позволил подсадить тебя, помог в дурацкой игре и… показал мне свою руку.       — Заткнись, — прошипел Чуя, пытаясь спрятать покрасневшие щёки. — Это ничего не значит.       — По-моему, это значит доверие, — мягко настаивал Дазай. — Как минимум, — он протянул руку и коснулся чужого локтя. Ошибка. Чуя перехватил его запястье и метнул злой взгляд.       — Доверие? Да тебе самому-то не смешно? — оскалился Накахара, отпустив чужую руку.       — Мне совсем не смешно, — взгляд Осаму выражал что-то неопределённое. Чуя бы хотел прочитать его, но выпитый алкоголь и природная дазаевская таинственность не позволяли этого сделать. — А тебе, Чуя? Тебе смешно? — теперь на его запястья легли руки Дазая.       — Ты… ты бесишь, — только и мог ответить Накахара, наблюдая за тем, как его перчатки летят на пол. — Какого хуя ты творишь? — спросил он беззвучно.       — Мне приснились эти узоры недавно, — прошептал Дазай, наклоняясь к его рукам губами.       Тёплое прикосновение заставило Накахару замереть и шумно выдохнуть. Этот поцелуй не был похож на тот, что Чуя приветственно отвесил Наоми. Дазай целовал его руки, словно сдерживая себя, словно хотел в этот момент сделать гораздо больше. Его тяжёлое дыхание отражалось в Накахаре, которому было трудно даже просто смотреть на это. Всё тело вмиг заныло, умоляя большего, а пьяный поплывший мозг планомерно сдавался под натиском разрывающегося в груди сердца. Осаму целовал ладони, прикладывая их к щекам, а Чуя готов был искусать собственные губы до крови, лишь бы не застонать от этих ощущений. Эмоции сбивались внутри, смешивались меж собой, порождая нечто неконтролируемое.       Чуя резко отнял руки от лица напарника и оттолкнул его от себя. Спина Дазая встретилась со стеной, и Накахара, не сумев заставить себя просто уйти, уставился на него так, словно видел впервые. Поражённый происходящим, Чуя сжал руки в кулаки, готовясь врезать уже не Дазаю, а самому себе, за это помутнение, которое подталкивало его смотреть на запыхавшегося Осаму. Зрелище показалось Накахаре таким соблазнительным и порочным, что, пытаясь справиться с нахлынувшим раздражением, он порывисто шагнул вперёд и зажал Дазая между собой и стенкой. Облизнувшись, Чуя припал к его губам, раскрывая рот в жадном поцелуе. Дазай сглотнул, соглашаясь на подобную смену обстановки, и его длинные забинтованные руки с таким же желанием прижали чужое тело к себе. Накахара скользнул в его рот языком под кошмарно пошлый чмокающий звук, а Дазай с такой алчностью впился в его нижнюю губу, что та наверняка прилично взбухла от такого обращения. Чую возбуждала эта мелькающая между ними небрежность.       В паху всё ныло и горело, и едва Накахара об этом подумал, забинтованные руки опустились ему на ягодицы; сжали, притягивая вплотную ко второму стояку. Дазай был возбуждён и пьян не меньше — от этой мысли Чуя хищно улыбнулся, потираясь своим членом о чужой, словно не было на них этих слоёв одежды. Это было почти стыдно: Накахара чувствовал вязкую каплю у себя в трусах, но трение было настолько приятным, что он не мог остановиться. Он кусал губы Дазая, вжимая того в стену всем телом, ловил ртом сдавленные стоны и двигал бёдрами, отыскивая ещё большее наслаждение. Когда Осаму оторвался от его губ, Чуя метнул резкий взгляд прямо в тёмные глаза. Карие, бешеные и похотливые, они смотрели сверху вниз, выражая неконтролируемое желание.       — Кажется, я всё-таки немного тебе нравлюсь, — усмехнулся Дазай, сдерживая стон.       — Нихуя не нравишься ты мне, — резко ответил Накахара, полностью противореча своим действиям.       — Чуя… — Осаму наклонился прямо к его уху, опаляя дыханием кожу. — Ты жмёшь меня к стене. И трёшься о меня, как перевозбуждённый девственник, — промурлыкал он, кусая мочку. — Ты так сильно хочешь меня, правда? Я чувствую, — в подтверждение своих слов, он снова надавил на чужие ягодицы.       — Придурок долбанный, — еле дыша, словесно отбивался Накахара. Дазай, ощутив преимущество, поменял их местами.       — Какой же ты врушка, — ласково протянул Осаму, зажимая Чую между собой и стеной. — Упрямый, — он наклонился, целуя шею над воротником рубашки.       — Это ничего не значит, — зачем-то продолжал Накахара, задрожав от чужих действий.       Это было слишком приятно. Чую мало кто решался прижимать к стене: даже будучи с ним в отношениях, бывшие предпочитали видеть его главным инициатором. Накахара был не против, погружаясь в ведущую роль во всём, что касалось волнующей близости. Дазай перехватил инициативу так легко и естественно, что у Чуи непроизвольно замерло дыхание, а член только сильнее налился кровью. К нему прижимались стояком, целовали в шею и ласково гладили — можно было бы смело расслабиться и отдаться процессу. Но даже будучи пьяным и до безумия возбуждённым, он не мог совершить эту ошибку с Дазаем.       — Осаму… — прохрипел Чуя, перейдя на более спокойный тон.       — Что, надумал мне что-то сказать? — лицо Дазая возникло напротив его собственного. Красивое, с покрасневшими скулами и этими блядскими глазами.       — Этого не будет, — произнёс он и выставил перед собой руки, осторожно отталкивая напарника.       — Ты имеешь в виду сейчас? — спросил тот, послушно отодвинувшись. — Может, ты и прав…       — Нет, этого вообще не будет, — потерянным голосом говорил Чуя, тщетно пытаясь прийти в себя. — Это неправильно, — сжав ладонь в кулак, отрезал он и оторвался от стены.       — Но почему?.. — неровным голосом продолжал задавать вопросы Дазай, но Накахара, твёрдо решивший ему не отвечать, уже подобрал с пола шляпу и перчатки и поспешно спускался по лестнице на второй этаж.