Загадка Эго

***

      Писк летучих мышей переменяется шумом многочисленных водопадов, оглушающих до звона в ушах. Рыбьеног охрип от криков и просто летит с открытым ртом; успевает сделать пару фотографий изнутри воронки.       Вода внизу светло-голубая, с перламутрово-жемчужной пеной; в воздухе пахнет лилиями и будто пылью. Чёрно-фиолетовые волны постепенно сменяются иссиня-чёрной горной породой с белыми крапинками — кристаллами соли. Внизу показывается большая белая кувшинка, внутрь бутона которой четвёрка и летит. Приземляются мягко, как на перину или батут. Персона отпускает руку Астрид, даже вытирает свою ладонь о штанину и отводит глаза в сторону. Сморкала замечает это и делает пометку в голове: «Что-то с ним не так». — Итак, добро пожаловать в Супер-Эго, в обитель Анимы, моего любимого брата, — представляет психонавтам место Эго-Иккинг, — Он пока что бродит где-то, но ничего, скоро свидимся. — Тут так красиво, — шепчет Астрид, внимательно осматриваясь, — Всё такое яркое, блестящее… — Как и его прелестная душевная организация. Подстать воде… И слезам. — А почему тут так много соли у берега? — интересуется Рыбьеног, наклоняясь к чёрному песку и кучам соли у синей воды. Сморкала останавливается рядом с другом и зачерпывает в руку белые гранулки, щупает их. Острые, царапающие и колющие кожу пальцев, будто стекло. — Чем глубже эмоции, тем лучше качество соли. И её убийственные свойства, — невинно и по-доброму улыбается Персона. Сморкала тут же отряхивает руки и спешно сдувает излишки соли с ладоней. — Не вижу связи, — недоумевает Астрид, чуть хмурясь. Персона отрицательно мотает головой. — Соль имеет свойство накапливаться и губить всё живое вокруг. Так и с эмоциями. Нераскрытые и неозвученные чувства копятся здесь, — объясняет Эго-Иккинг, показывая руками на соль вокруг себя и ребят, — Из них потом появляются подавленники, которые снуют по миру Анимы… Мы обязательно с ними встретимся, не беспокойтесь. Вы же, надеюсь, умеете драться? — Драться? Мы пришли изучать психику, а не воевать с её частями! — восклицает Рыбьеног, сильно смущаясь. — Выбрав слабого на вид парня, вы не подумали, что его психика также опасна и непредсказуема, как и ваши собственные, — ухмыляется игриво Эго, скрещивая руки на груди; выглядит самодовольно и высокомерно, — Я думал, что вы пришли сюда морально подготовленными и со знанием, что не всё может быть радужно. Но вижу лишь напуганных и недоумевающих псевдо-психонавтов. — О да, узнаю старого Иккинга, — начинает на повышенном тоне говорить Сморкала, — такой же зануда и зазнайка! Давай, накидай ещё оскорблений! — Это не моя прерогатива. Моё дело — сказать факт и результат, провести полноценный и аргументированный разговор — это часть Анимы, а вот послать всё к хуям или уйти от разговора — это область Тени. — Ловко разложил! — А-то, — заулыбался Персона, — Ну чё, пойдём дальше идти, или посидим тут?       Четвёрка идёт по иссиня-чёрной пещере, а в её конце показывается голубое сияние — небо. Пройдя четверть километра, герои оказываются у выступа на вершине огромной белой горы, полностью состоящей из соли — заметно отвердевшей и пожелтевшей.       Рыбьеног с ужасом осознаёт, что эта гора, на которой они стоят, — подавленные Иккингом эмоции, и они так очерствели, что никогда не исчезнут из этого мира. Вдалеке показывается ещё одна такая гора, но шире и ниже, и на её вершине прочно закреплён огромный замок из синего кварца. Вокруг него летают большие драконы цвета белизны. У подножия горы — склончики с многочисленными прудиками и деревьями, кустарничками около них. Весь мирок заполонён долинами, водой и солью… — И как нам спуститься?.. — спрашивает Астрид. — Опять тупо прыгать вниз? — Нет, сейчас призову транспорт, — и Персона тут же громко свистит. Один из драконов, бывший у замка, вдруг резко поворачивается и летит к другой горе. — Ема он огромный, — вылупил глаза Сморкала на существо, — У Икка похоже страсть к драконам. — У всех свои приколы, — пожимает плечами Персона, — Тут ничем не попишешь… Фауст, мой друг! Как я рад тебя видеть! Подвезёшь? Только по-быстрому!       Морда у белого дракона широкая, много глаз, как у паука; ушные перепонки чем-то напоминают лишайники. Крылья огромные, в некоторых местах перепонки между суставами крыльев дырявые. Дракон подлетает ближе и спускается на такой уровень, чтобы герои могли зайти на его спину. После молчаливого перехода — быстрый полёт. Астрид держится за Персону, Сморкала за Астрид, а Рыбьеног за Сморкалу и вместе с этим попутно хрипит от ужаса в уши товарища.       Небо уровня Супер-Эго всегда синее, как вода — ни облаков, ни солнца. Здесь вечно светло, и потому вечно благоухают цветы, зеленеют деревья. Поначалу кажется, что тут правит радость и полная гармония, но на деле же — вселенская грусть и мёртвое спокойствие.       Астрид замечает где-то на далёком востоке мира огромный дуб со странными сиреневыми плодами, чем-то напоминающими груши. Персона замечает это, но молчит, спешно отводя взгляд прочь. Фауст приземляется у одного из прудиков долины. Персона и психонавты спускаются с дракона и продолжают путь пешком. — Пахнет йодом, — отмечает вслух Персона, принюхиваясь, — мы на территории подавленников. — Класс, а раньше нельзя было предупредить? — бурчит Сморкала раздражённо. — Завали варежку и готовься, не беси меня, — быстро и чётко выговаривает Эго, доставая из рюкзака… Огненный меч.       Вдруг, откуда ни возьмись, из куста вылетает странный ком белой массы с жуткой мордой ящерицы и клешнями как у краба — существо набрасывается на Астрид, но Сморкала метким и ловким ударом ноги пинает его в сторону, а Персона в свою очередь его добивает. Завязывается потасовка. На четвёрку набегают ещё пятеро подавленников. Двоих убила Астрид — всё-таки она умеет драться, троих совместными усилиями убили Рыбьеног и Сморкала. Персона резко принял роль активного наблюдателя после убийства первого врага. — Ты почему стоял всё это время?! — начинает вопить Сморкала, злясь на Персону, — Разве не видно было, что нам твоя помощь нужна была?! — Нет, — нахально, но вместе с тем мило улыбается Персона, стоя со скрещенными на груди руками, — Вы хорошо справились сами. Поэтому не вмешивался. — Ты просто обосрался, наверное, — ухмыляется Сморкала, отмахиваясь. Эго-Иккинг вдруг резко мрачнеет и со всей дури даёт Йоргенсону хлёсткую пощёчину, от которой тот аж падает. Астрид ахает на это и тут же смолкает, прикрыв рот руками и пребывая в глубоком шоке. — Следи за речью, Сморкала, а то под конец экспедиции ты не досчитаешь костей в своём теле, — спокойно отвечает Персона, подавая руку парню, — Прости за это. — Это было… Больно, — отмечает Сморкала, кое-как поднимаясь с опорой на руку Эго-Иккинга; трёт щёку и трогает пальцами челюсть, вдруг осознаёт: — Ты мне челюсть заклинил! — Поправить? — Нет! Пошёл на хер! — Как пожелаешь, — гогочет Персона, следом обращая внимание на Астрид, — Ас, ты в порядке? — Да, в полном, спасибо, — быстро говорит девушка в сторону, словно стесняясь. Но ей больше неприятен тот факт, что Персона только что ударил её друга. Настоящий Иккинг бы не позволил такому случиться. — Раз всё в порядке, тогда продолжим. Думаю, подавленников дальше мы не увидим, всё-таки замок недалеко…       Вдруг Персона обращает внимание на тёмно-зелёную ворону, сидящую на ветке близстоящего от него дуба. Птица скрылась в листве и мигает золотом своих глаз-бусинок. Это — Кастор, верная птица Анимы, маленький и удаленький страж мирка. Сейчас он выглядывает нарушителей покоя уровня Супер-Эго. Заметив на себе взгляд Эго-Иккинга, Кастор спрыгивает на землю и радостно каркает, раскрывая свои красивые позолоченные крылья. Психонавты пугаются и вопят на это. Персона же на это заливисто смеётся. — Не бойтесь, это мой дружок! Кастор, лапочка, рад видеть тебя! — ворона чуть взлетает, затем приземляется Персоне на руку и трётся клювом о его левое плечо, а парень в свою очередь пальцами чешет его головешку, сложив губы как при поцелуе, — Скучал небось, да? Да, скучал, вижу по тебе. Анима тебя не гладит, да? Бедный Ка-а-астор. — Бедный, бедный! — повторяет голосом Иккинга ворон, продолжая ластиться. — А можно я его сфотографирую? — интересуется Рыбьеног, доставая телефон. Персона кивает, и теперь на руках исследователей психики есть милая фотография с образом Эго и с милым существом. — Так и запишем, любимая цветовая гамма психики Иккинга — всё зелёное, — комментирует не без издёвки в голосе Сморкала. — И немного голубое. — Он любит красный, — говорит Кастор, вертя головой и смотря на Сморкалу. — Зелёный и синий действуют успокаивающе на организм человека, — озвучивает по памяти догмат психологии Рыбьеног, — по такому же принципу функционирует психика. — Красный — цвет энергии и агрессии, — вспоминает Астрид, призадумавшись. — Тень, Тень! — Что? — Он говорит, что это передалось от Тени, — переводит слова Кастора Эго-Иккинг, — Если спросите Тень о его влиянии на Иккинга, он зачитает вам целую лекцию об этом. Кастор, веди нас к замку, и пошустрее, мы задерживаемся за разговорами.       Кастор послушно спускается и прыжочками движется в сторону замка, герои идут за ним. Ворон постоянно проверяет, не отстают ли ребята, но особенно часто он глядит на Астрид, причём задерживая взгляд, изучая девушку лучше. Когда Кастор решает глянуть на Персону, то видит угрожающую гримасу и указательный палец; губы Эго шепчут: «не смей говорить об этом». И птица повинуется негласному приказу. Сморкала отмечает для себя, что похоже тут происходит какая-то конспирация.       Показываются большие белые ворота, сделанные из кварца. Около них стоит хрустальный столик, на котором лежат корзинка с фруктами и колокольчик. Кастор ловко спрыгивает на столик, берёт в клюв колокольчик и трясёт его, смешно мотая при этом головой. Заливистого смеха ждать не пришлось.       Персона в свою очередь берёт в руку белое яблоко, заметно выделяющееся из кучки апельсинов и груш, и подаёт его Астрид. Девушка с подозрением принимает фрукт из рук Эго. Затем Персона и парням протягивает уникальные плоды. Рыбьеног берёт в руку фиолетовую грушу, а Сморкала — синий апельсин. — Не ешьте сейчас. Это на случай непредвиденных бед, — поясняет Эго-Иккинг, — Кастор, объяснишь в чём дело? — Яблоко лечит, апельсин телепортирует, груша калечит, — достаточно чётко и ясно говорит Кастор. В ту же секунду ворота сами собой с грохотом стали открываться перед психонавтами. — Сейчас пойдём искать Аниму… Не попрётся же он сразу резать вражин, — размышляет вслух Персона, — Не, если он конечно пошёл сам, то дело плохо. Обычно он выходит в крайне редкие случаи. — Например?.. — интересуется Рыбьеног. — Когда нападают пособники. Или когда панические атаки из Ида перебираются сюда. Происходят редко, но метко. — Ты сам говорил, что если нападают из внешнего мира, то вы не церемонитесь. — Да, это так. Но и у нас свои странности. Анима может бросить всё, либо остаться и не делать ничего. Как и Тень, в принципе. — Жду не дождусь встречи с Тенью, хе-хе-хе, — потирает руки Сморкала, состроив игривую рожицу, — Уж с ним-то мы точно найдём общий язык! — Вряд ли, — тут же осекает Йоргенсона Эго-Иккинг, — он что так невыносим, что по-другому. Правду говорят: чем спокойнее внешне выглядит человек, тем ебанутее его бессознательное.       Герои молча поднимаются по серым ступеням, подходят к другим воротам — поменьше предыдущих. Тут их толкает Персона, причём с такой лёгкостью, будто это дверки шкафчика, а не ворота из кварца. «Анима-а-а-а!» — вопит во всю глотку Персона. Эхо после фразы отскакивает от стен ещё с минуту: невероятная акустика. Никто не отвечает, не идёт навстречу психонавтам. — Надо искать, — констатирует Кастор. — Да… Предлагаю разделиться! Астрид пойдёт налево, Сморкала вперёд, а Рыбьеног направо. — А ты куда пойдёшь? — интересуется Сморкала, — Вдруг мы заблудимся? — У тебя топографический кретинизм? — вскидывает левой бровью Персона, как это делает Иккинг временами, причём вкупе с несколько осуждающим взглядом. Йоргенсон аж дрожит от этого. Всё-таки это Иккинг, хоть и не такой, какой он есть в реальной жизни… — Нет, но… — Не переживай, я с тобой пойду. Кастор, сопроводи Астрид. — За мной! — каркает Кастор, снова прыгая куда-то; Астрид прячет яблоко в походную сумку и следует за вороном. Психонавты расходятся кто куда.       Чем дальше Астрид шла, тем больше пространство наполнялось странным дымом или туманом. Кастор всё ещё поглядывает на девушку, его золотые глаза мерцают и служат своего рода фонариком в сгущающемся воздухе. — И куда мы идём?.. — Прудик. — Пруд в замке?.. — Садик, — обыкновенно отвечает ворон. — То есть, двор, — улыбается Астрид. Ей ещё не приходилось допрашивать обо всём говорящих птиц. — Садик! Яблоки, яблоки! — Там ещё яблоки? Как то, что Персона мне дал? — Не то. Другой садик. — Их ещё и несколько?.. — Три. — Вау, Анима садовод ещё? — Воин, не садовод. — Воин?.. — Мечник, — важно говорит Кастор, — рыцарь. — Рыцарь?.. Я думала это всё осталось в Средневековье, — недоумевает Астрид, чуть хмурясь, — Иккингу нравятся рыцари? — Предки рыцари. — Он знает об этом? — Тень знает. Он — нет. — Ничего себе… И Анима прям в доспехах ходит что ли получается? — Исчезли. Камзол. — Исчезли? Такое возможно? — Вторженцы. — Из-за них вы ослабли… — Плачет, плачет.       Вдруг стены замка заканчиваются и везде гуляет белый густой туман. Далеко показывается большая покорёженная чёрная ива и воткнутый в неё меч с зелёной рукояткой. Кастор решает подлететь поближе к дереву и оглядеться.       Астрид пугается, увидев, как из ивы вылезает кто-то. Кто также хил и невысок, как Иккинг. Незнакомец вынимает меч из дерева и неестественно быстро приставляет лезвие к лицу Астрид, сокращая расстояние в метров четыреста буквально за долю секунд. Кастор в ужасе каркает и принимается летать вокруг дерева. Хофферсон и пискнуть не успела; лишь широко раскрывает глаза и таращится на оказавшегося перед собой парня.       Приглаженные каштановые волосы, немного волнистые; смугловатая кожа с веснушками, шрамик на краю левого глаза. Но больше всего Астрид удивляет не это. Светло-зелёные глаза, полные гнева и враждебности и… Мокрые дорожки на щеках. Он плачет, белки глаз как стекло. — Астрид, Астрид! — причитает Кастор, — Меч! — Астрид?.. — шепчет в ужасе незнакомец, и тут же роняет меч куда-то вниз, в туман. Гнев знакомых глаз сменяется на раскаяние, юноша падает на колени перед девушкой. Берёт в свои ладони руку Астрид и невесомо целует её пальцы. — Анима, оборзел! — ругается ворон, приземляясь рядом. — Знаю, знаю… Прости меня, пожалуйста, Астрид, я… — В-всё в порядке, встань, пожалуйста! — просит Хофферсон, отдёргивая свою руку от ладоней парня. Он послушно встаёт, выглядит виноватым и грустным. — Я не смел даже думать, что ты придёшь сюда, за мной… Я Анима, Супер-Эго. Астрид, я прошу прощения за своё поведение, ибо не в себе. Просто… Ты здесь, — шепчет удивлённо Анима, хлопая мокрыми глазами, — Тебя Персона сюда отправил? — Можно и так сказать, — Астрид поправляет чёлочку, убирает её за ухо и чуть краснеет.       Анима действительно похож на рыцаря, хоть и юного: с мечом, в красивом красном камзоле с белым кружевным жабо, пуговицы золотые, рукава тоже из кружева, но чёрного. Но больше всё же девушка шокирована тем, как резко Супер-Эго упал на колени и стал целовать её пальцы рук. — Надеюсь он тебя не касался? — В каком смысле? — спрашивает Астрид. — В телесном, конечно же, — чуть улыбается Анима, — Руки, талию… Ноги? — За руку держал, я его трогала за плечи, когда летели на Фаусте, — распространённо бубнит она, смотря по сторонам. Супер-Эго заметно мрачнеет. — Понятно… — Он чистый, чистый! — уверяет Аниму Кастор, — Персона хороший! — Дело в Персоне?.. — интересуется Астрид. — Если объяснять основательно, Астрид, то Персона на данный момент сильно подвержен влиянию Тени и я приказал ему не трогать тебя, если ты сюда придёшь, — распространённо и с расстановкой поясняет Анима, — поскольку он может осквернить тебя. — Да чистый он, хороший! — Лишь на вид, Кастор! — восклицает Анима на ворона, существо резко опускает голову вниз, будто ему стыдно, — Ты слышал, как он стал ругаться?! А как он стал руки распускать?! Это не тот Персона, что был раньше!.. Будь ты проклят, Ид, за силу пошлой страсти! — Осквернить? — переспрашивает Астрид осторожно, — Типо как болезнь? — Прошу за мной, Астрид, я объясню тебе подробнее, хорошо? Кастор, лети к Персоне и передай, что я здесь, пожалуйста. — Лечу, лечу, — ворон улетает прочь из тумана. Анима берёт руку Астрид в свою и ведёт девушку за собой к иве, из которой он вылез. Хофферсон этому не противится.       У ивы стоит небольшая скамеечка, столик со стеклянным графином воды и яблоками. Пара присаживается на скамейку, с минуту молчат. Замочек рук они так и не разомкнули. Глубоко вздохнув, Анима принимается рассказывать, в чём состоит дело. — Насколько ты знаешь и помнишь, Персона, или Эго — это соотношение Супер-Эго, меня, и Ида — Тени. Считай его моим с Тенью сыном-зеркалом… Дело в том, что любой подросток имеет свойство взрослеть и меняться. Так и мы: вместе меняемся, и Он тоже. С тех пор как Он попал в Академию Психонавтов, многое стало происходить иначе. Персона стал больше ходить в Ид, и это меня сильно обеспокоило. Когда я заметил их двоих, я вдруг понял, что Персона стал больше склоняться к удовлетворению плотских потребностей и всё меньше заниматься нужными делами. Как и Он. Я не могу полноценно функционировать из-за Тени, потому что… Пришло его время. Его время быть первым в контроле Его психики. Всё дело в одном человеке… Нет, я не могу сказать… — Это кто-то из нас троих?.. — Да, — кивает Анима, кусая губы, — Ты же видела?.. Тот дуб на востоке? — Астрид кивает. — Он появился тут с тех пор, как этот человек оказал влияние на Него. И этот дуб стал так стремительно расти, что я думал он небо порвёт!.. А потом он дал плоды. Съев парочку этих груш, я ослаб. И до сих пор не могу оправиться… Они горькие, но сладкие. Сухие, но всё-таки сочные… А Персона даже и не понял. Как и Тень. «Груши как груши» — сказали они, и продолжили дальше их есть. А я не могу их есть, и я знаю почему, но не могу сказать тебе…       Анима пристально смотрит в глаза Астрид, а она — в его глаза, но через долю секунд отворачивает голову в сторону. Кажется, что ей открылась страшная тайна, которую она сама того не осознавая уже знает с тех самых пор… Супер-Эго снова целует пальцы правой руки Астрид, но лишь слегка, для себя. На нежной коже ладоней ощущается влага, которая несколько жжётся… Это слёзы Анимы, текущие бесконечными потоками из его стеклянных глаз, полных грусти и глубины чувства… Как соль. Наконец он отстраняется, словно удовлетворившись контактом с ладонью Астрид. — Ты всегда плачешь? — спрашивает Хофферсон, потирая поцелованные и мокроватые пальцы другой рукой. — Сколько существую, столько и плачу, — горько усмехается Анима, — Когда много, когда мало. Сейчас из-за вторжения я плаксивее обычного своего состояния. — Чувствую, — вполголоса произносит Астрид, — твои слёзы обжигают кожу. — Они же солёные, логично… Я был рождён из соли, Тень — из чёрного песка, а Персона — из пыли… Происхождение очень важно! Насколько я памятую, у Эрета Эго рождено из облака, Супер-Эго — из дерева, а Ид — из мрамора. Это не есть норма, потому что для комфортного проживания психики уровни должны быть более менее соотносимы. Мы с Тенью и Персоной хоть и разные, но точки соприкосновения имеем, потому что все трое произошли из рассыпчатых и мелких веществ, следовательно, мы как никак генетически сопоставимы. А вот у Эрета силён конфликт Эго с Супер-Эго, да и Ид ничего для этого не делает. — Стой-стой-стой! Рождены в смысле прям?.. — Человек рождается от связи двух других людей, так? — Ну да. — Так и мы. Просто в нашей основе ещё есть конкретное вещество внешнего мира. Оно дано нам от родителей. Отец Его — вода, а Мать Его — земля. Какие вещества связаны с водой и землёй? Песок и соль. Пыль — своего рода стёртая до более мелкого состояния песок или соль, — приводит аргумент за аргументом Анима, — А вот у Эрета родители иного порядка. Отец — камень, Мать — древесина. А что получается от дерева и камня? Щепки. А Эго почему-то оказалось облаком. Так и происходят конфликты сознания, Астрид. Иногда дело не в самом человеке и его странностях, а в его семье, родных. Мы связаны Памятью рода в конце концов. — У меня сейчас голова взорвётся, — заявляет серьёзно Астрид. Супер-Эго заливисто смеётся на это. Хофферсон мягчеет: у него милый и приятный смех. Даже несмотря на то, что он приправлен слезами… — Веществ может быть огромное множество, Астрид… Знаешь такое чувство, когда видишь человека и понимаешь, что вам комфортно вместе? Как тяга, но чисто платоническая, телесная? — Угу, знаю. Бывает такое иногда. — Это происходит, когда твоя психика контактирует с психикой другого человека. Это вооружённым глазом не видно, но оно есть. Судя по тому, как я облобызал твои прелестные пальцы, ты могла заметить, как я незаметно для тебя же проверил это чувство, — улыбается Анима, — и даже понял, из какого вещества может состоять твоё Эго. — Правда? Из какого? — крайне удивляется Астрид, сильнее наклоняется к Аниме. Ей интересно узнать подробности. — Либо кость, либо… Лёд. Кость можно раскрошить до пыли, лёд — до крошки, чтобы было похоже на соль… — Щепки тоже можно раскрошить до пыли, — призадумалась Астрид. — Можно, но стоит учитывать психологические барьеры. Они есть у всех, но вот у Него к тебе — абсолютно никаких. Удивительное явление. — Чуть хмурится Анима, пристально разглядывая лицо девушки перед собой. — Психологические барьеры всегда существуют бок о бок с паническими атаками. Но иногда эти существа с других барьеров могут перебираться на другие уровни сознания и бродить где хотят. Но могут умереть без подпитки энергии. Либо от наших с Персоной рук. У Эрета же психологических барьеров нет совсем, но панических атак — втрое больше обычного среднестатического человека его возраста. Эту аномалию психонавты называют «фобией». Хотя я не согласен с этой трактовкой. Я предпочитаю называть такое «незакрытым гештальтом». — Анима, я конечно всё понимаю, но ты порядком запизделся.       Анима и Астрид оборачиваются и видят Персону со скрещенными руками. Эго хлопают глазами, бурят друг друга взглядом… Хофферсон чувствует напряжение и тяжесть воздуха около двух Иккингов. — И давно ты тут стоишь, Персона? — в голосе Анимы слышится ожесточение и серьёзность. — Минут шесть. Твои речи льются как мёд, я аж замечтался… Пока ты с Астрид ведёшь не менее прелестный тет-а-тет, какие-то три пидарасика шляются по твоему миру и херачат всех цензоров с подавленниками. — Со злой улыбкой напоминает Персона. — И ты всё это время сидишь в своей милой ивушке и давишься слезами непонятно с хуя, хотя я был уже уверен процентов на семьдесят, что ты взял дело в свои руки и пошёл разбираться как мужик, потому что ты — мужик, так ещё и рыцарь, великих кровей, внучок Ланселота, прабабка королева-ведьма… — Ты закончил? — спокойно перебивает Супер-Эго Персону. — Да, на половине моего злостного словесного поноса. Спасибо, что перебил, я теперь злой как собака, — бесится Эго-Иккинг. — Всегда пожалуйста, родной. Кастор, я так понимаю, с товарищами Астрид? — Да, ведёт их к началу замка. Ты же пойдёшь с нами искать интервентов? — Пойду… Пути назад нет, — Анима встаёт с места, за ним и Астрид. — Тогда ускоримся! Полный вперёд! — и Персона стартанул бегом прочь из тумана. Супер-Эго с Астрид предпочитают идти пешком.       Сморкала с Персоной дошли до большого кабинета, где в интерьере преобладал классицизм: всё строго прямоугольное, белых оттенков, с лепниной, мебель из хорошего дуба, около большого окна в пол стены стоит статуя Аполлона Бельведерского, и что примечательно, с листочком на причинном месте. Сморкала замечает среди такой строгости картину Мунка — «Крик». Она не вписывается в общий интерьер и мозолит глаза. — Тень принёс из Ида. Подарок на именины. — Объясняет Персона. — Прошло десять лет, и никак не повесит… — Почему так много? — задаёт резонный вопрос Йоргенсон. — Надеюсь ты знаешь, что Супер-Эго формируется не сразу. — Знаю, просто… То есть, Анима появился когда Икку было… Шесть? — Рановато, да… Смерть Его мамы сильно повлияла на развитие Анимы. — Иккинг вроде бы говорил, что она жива, просто развелась с его отцом, — вспоминает Сморкала, хмурясь. — Нет. — со слабой улыбкой мотает головой Персона, — Он лжёт. Валку сбила машина, — Эго-Иккинг подходит ко столу, облокачивается о его край пятой точкой, попутно скрещивает руки на груди; стоит напротив Сморкалы, — когда Он был на новогодних выходных в Германии, у дедушки. Ему было шесть, и все вокруг врали, что она живая, хотя Он всё понял сразу… В тот день из огромной кучи соли в Иде появился тот, кого мы зовём Анимой. Благодаря нашим стараниям Он хорошо закрыл этот болезненный гештальт, хотя иногда чёртики вылазят. Чисто так… Как напоминание, что не всё исчезает бесследно. — Надо будет сказать Дагуру, что всё это время он грозится трахнуть мёртвую женщину, — бурчит Сморкала, смотря куда-то в потолок. — Знакомое имя… Неужто из «чёрного списка»? — лицо Персоны искажается в злой радости, — Как миленько. Он твой друг? — Скорее согруппник. Такой себе друг. — Йоргенсон дёргает плечами. — Понятно…       Тут в кабинет прилетает Кастор, ворон выглядит обеспокоенным. «Нашёл?» — интересуется тихо Персона, и птица будто кивает. Эго-Иккинг махом руки зовёт Сморкалу за собой.       Рыбьеног же попадает в средних размеров тренировочный зал. Повсюду валяются мешки с ватой, деревянные манекены, стоят пару тренажёров. На стенах висят портреты незнакомых парню мужчин в рыцарских доспехах. На потолке изображён герб в форме белого щита с красными полосами наискосок, над щитом — шлем рыцаря, покрашенный в позолоту, и рядом с ним две пестрящих листвой ветви: белая и красная. Ингерман шустро фотографирует увиденное. В остальном помещение было непримечательным. — Рыба, рыба! — каркает Кастор в спину Рыбьеногу, и парень вопит и от ужаса падает вниз лицом. Ворон шугается и отпрыгивает в сторону. — Господи-Боже-мой-моё-лицо-я-не-могу-ну-почему-это-происходит-со-мной, — почти что одним словом лепечет юноша, вставая. — Идём! Анима! — Кто-то нашёл Аниму? — переключается Рыбьеног, — Тогда бегу, его надо сфотографировать!       Анима демонстративно складывает руки за спиной и чуть приподнимает подбородок, встретившись лицом к лицу со Сморкалой и Рыбьеногом. Красный камзол из дорогой ткани, вдобавок с золотыми пуговицами, с белейшим воротником и чернейшими кружевными рукавами… Алчность взыграла в душе Йоргенсона, он хочет сорвать этот наряд и забрать себе любимому. Но, завидев острый и длинный как струна меч на уровне талии Анимы, откладывает затею в дальний ящик тумбы желаний. — Прошу любить и жаловать, Анима. — Представляет психонавтам Супер-Эго Персона, — Немного бука, но вы его полюбите, обещаю. — А ты правда рыцарь? — задаёт в лоб вопрос Сморкала. Анима нехотя натягивает милую улыбку. — Да, в нашем роду были рыцари и я следую завету Рода, продолжая традиции предков. У меня были доспехи, но они безвозвратно утрачены из-за нашествия неприятелей некоторые недели назад. Единственное, что точно указывает на мою принадлежность к ордену рыцарей — мой меч, моя душа и моя клятва Даме Сердца. — У-у-у, Дама Сердца! Я читал о подобном! — воодушевлённо топчется на месте Рыбьеног, мило улыбаясь, — Тристан и Изольда, Роланд, Ивейн… — Литература далека от реальности, мой друг. Там магия, заклинания, волшебные зелья и привороты… Жизнь тяжелее. Хотя она не менее красочна. Хотя бы посмотрите на мои владения. Столько дивных мест, и все как настоящие, из внешнего мира. — Не считая куч подавленников и панических атак, — комментирует с ухмылкой Персона. — Вторженцы застряли где-то у логова подавленников на востоке, около дуба, — резюмирует Анима спокойно и твёрдо, — Фауст долетит до Глазастого склона, дальше пойдём пешком. Я боюсь они пришли с теми же устройствами, что и в прошлый раз… — Которыми убивают всё на своём пути? — переспрашивает Персона с блеском беспокойства в серых глазах. Психонавты переглядываются между собой в ужасе. — Да. Из-за этого я и потерял доспехи. — Вы же не умрёте, если в вас попадут? — шепчет Астрид, смотря то на Персону, то на Аниму. Оба Эго лишь пожимают плечами, причём делают это в унисон. — Заодно и проверим, — улыбается Сморкала, — для отчёта всё пригодится. — Какой ты циничный… Ты мне нравишься. — Анима улыбается как-то странно, но естественно и искренне, — из тебя бы вышел прекрасный рыцарь Круглого Стола, — Йоргенсон хоть и не понял этого высказывания, но по умолчанию польщён и почтенно клонится Супер-Эго. — Пойдёмте за Фаустом тогда, — Персона опять занимает роль ведущего, что-то тычет по коммуникатору. Там высветилась фраза: «Если чё музыка на всю, звони».       Компания из пяти человек идёт прочь из замка. Астрид, всё это время молчащая, идёт рядом с Анимой, держась за его левую руку, и юноша мельком поглядывает на неё изумрудом стеклянных глаз, мило улыбаясь. Внутри сердца девушки бушуют такие противоречивые чувства… Она никогда такого не испытывала, и потому волны эмоций захлестнули с головой; выбраться из них пока что нереально. Невольно приходит осознание: «Неужто правда?.. У Него есть что-то ко мне?..»