«Вы слишком много знаете, дорогуша.»

Кто ж знал, что все это затянется на такой долгий срок. Помнится, мне обещали : «Всего неделя и вы можете уйти, вас никто не станет умолять остаться!» Если бы это действительно оказалось правдой, я была бы уже в Москве. Но, как известно, у нас ничто и никогда не заканчивают вовремя. Именно по той причине, что какой-то не совсем пунктуальный мужчина (как мне позже сообщили, он был одним из «ведущих» актеров) не приехал в самый важный момент, представление пришлось перенести. Но спустя несколько дней он все же соизволил приехать. Благо, основной состав был на месте, а остальным мы достаточно быстро отыскали замену. Актеры на нервах — не такие уж и замечательные актеры, знаете ли. Я в том числе. И как на зло, в том спектакле мне была отдана одна из ключевых ролей. И мы, будто на иголках, судорожно пытались найти хотя бы кого-то, кто хоть немного походил на актера. Таких у нас в театре с головой, поэтому спустя неделю директор сообщил, что выступление все-таки состоится. Несмотря на дикую усталость и отвратительный настрой, вышло неплохо. По крайней мере, большинство были довольны игрой, что не могло не радовать. Начало 2000-х — не такое простое время. В особенности, если ты являешься «человеком искусства». И нам вовсе не повезло, ибо спрос на билеты действительно упал. А работать хотят все. И этот чертов спектакль «выбил из колеи» и сбил настрой многих наших актеров. Впрочем, меня это вовсе не удивило, ведь никто не захотел бы работать в подобных условиях. А я даже позволила себе отойти от всего этого и взяла отпуск на пару недель. Выступлений не намечалось, так что это было вполне разумно. Особенно если учитывать, что в отпуске я не была почти год по причине жуткого завала. Именно поэтому, договориться о возвращении в Москву не составило проблем. Ах, да, к чему это я? Яна Романова. Коренная Москвичка, ибо родилась в Москве и большую часть юности провела именно там. Еще с детства я была увлечена театром и всем, что с ним связано. Меня восхищала игра актеров на сцене и то, как легко они справляются с такой тяжкой работой. Уже тогда я понимала, что добиваются таких результатов они, лишь вкладывая в профессию свои силы и нервы. Но все же, меня это не слишком пугало. Именно поэтому в скором времени я решила, что свяжу свою жизнь с театром и кино. Родители были не против и даже обещали мне большое будущее. Впрочем, не могу сказать, что недовольна. На данный момент меня полностью устраивает мое положение.

***

На одном из спектаклей мне посчастливилось познакомиться с такой прекрасной женщиной, как Алла. Не скажу, что испугалась. Но все же, в ней было нечто такое, что заставляло относиться с уважением. Она даже похвалила меня, заверив, что редко встречает среди молодых актеров тех, кто мог бы «зацепить ее одним взглядом». А я что? Я поблагодарила и ответила тем же комплиментом, ведь мне действительно нравились ее песни. Не знаю уж, всех ли у нее принято звать на кофе, но меня постигла эта участь тем же вечером. Я особо никуда не спешила, поэтому согласилась. Что интересно, она общалась со мной просто — без того пафоса, который присущ людям ее статуса. Именно это меня и «зацепило» тогда. Так вот, мы приехали к ней на квартиру. Ничего особо примечательного. Стоит заметить, в то время большинство людей жили в подобных условиях, ни на что не жалуясь. Она прошла на кухню, я за ней. По привычке подойдя к столешнице, взглянула на Аллу. Она, видимо догадавшись о том, что я хочу спросить, прервала меня и указала куда-то наверх. – Последний справа. – Как-то небрежно пояснила моя новая знакомая. Я кивнула и, развернувшись, открыла стеклянный ящик. Там стояла новая, все еще закрытая пачка обычного черного кофе. Чашки нашла также быстро. А теперь представьте себе такую картину : Я все так же стою, облокотившись на столешницу, размешивая кофе и размышляя, пьет она его с сахаром или без, как вдруг чувствую чужую руку на своей талии. Что ж… не буду врать, это было неожиданно. Неожиданно, но приятно. Вторая рука столь же неожиданно, но уже куда медленнее ложится на плечо. Сомневаюсь, что она сделала это случайно. Эта мысль заставила прикусить нижнюю губу. – Что Вы делаете, Алла Борисовна? – Тихо спрашиваю я, пусть прекрасно понимаю, что она делает. До слуха донесся легкий смешок. Вот же… А она тем временем наклоняется к моей шее, позволяя ощутить горячее дыхание. Мы обе прекрасно понимаем, о чем она думает, но я молчу. Молчу в ожидании ее дальнейших действий. – Одна ложка сахара. – Она резко убирает руки, отходя к столу. Честно, в ту минуту меня охватило некое разочарование. Не тем не менее, приятный «привкус» все же остался. Беру обе чашки, ставлю на стол, затем усаживаюсь сама. Она сидит напротив и с каким-то загадочным видом глядит на меня, будто изучая. – А фамилия? – Спрашивает вдруг, а я слышу в ее голосе неподдельный интерес. Я беру чашку, делая небольшой глоток горячего напитка, после чего ставлю себе на колени и вновь перевожу взгляд на приму. – Романова. – Просто отвечаю я. Хотя, стоит заметить, обычно реакция людей одинакова. Не могу сказать, что меня как-то огорчает сравнение с Великой. Напротив, это действительно приятно. Она неопределенно цокает языком, будто в неодобрительном жесте. Я прищуриваюсь. – Не нравится? – Поднимаю левую бровь. Она ухмыляется, откидываясь на спинку стула. – Да нет. Наоборот, интересное сочетание. Правда? А так и не скажешь. Впрочем, мне часто говорили, что Пугачева — откровенно странная женщина. Странная, но именно за это ее и полюбили. Конечно, здесь я сомневаюсь, но спорить не стану.

***

В тот вечер мы засиделись допоздна. Приятно, когда с человеком можно поговорить на разные темы. То есть, не только тема самой сценической жизни и «занавесочных сплетен», но и многое другое. Вот, спустя пару часов я все-таки приняла решение идти домой. Встаю с места, бросая взгляд на настенные часы. Начало восьмого. Давно я так долго ни у кого не засиживалась. – Я пойду. Завтра к семи нужно быть в студии. – И плевать, что идти туда нет никакого желания. Она кивает, но не поднимается. Пожимаю плечами, направляясь в сторону коридора. Уже накидываю пальто, как вдруг она поднимается, подходя со спины почти вплотную, и я вовсе не успеваю сообразить, в какой момент оказываюсь прижата к холодной стене. – Уходишь, значит? – С какой-то еле заметной иронией выдает певица, глядя с такой уверенностью, что я сама поддаюсь сомнению. Ухожу... по крайней мере, собиралась уйти. Но Вы вновь не оставили мне выбора, верно? Какая наглость. По моему лицу проскальзывает легкая ухмылка. Что-то внутри слезно умоляет не поддаваться. Но я ведь прекрасно знаю, что это не поможет. Я привыкла к самой себе. Привыкла, что не упускаю возможность получить то, что хочу. И плевать, какие будут последствия. – Какой вздор. – Шепчу все с той же иронией. Мне как-то говорили, что с человеком следует общаться на его языке. Именно тогда вы получите желаемое. И я всю жизнь следовала этому совету. Вот и в этот раз интуиция не подвела. Она улыбается одной из своих беспроигрышных улыбок, после чего кладет руки мне на плечи, притягивая к ближе. А я и не думаю сопротивляться.

***

Как вы понимаете, домой в тот день я так и не вернулась. Впрочем, не жалею. Странно конечно, в один день так кардинально менять собственную жизнь из-за одной единственной женщины… Но кто сказал, что нам было до этого дело? Вот так я и получила статус любовницы. Не скажу, что это стало трагедией. Меня никогда не пугали романы. И я не уточняла о женщинах. Будь то женщина или мужчина — какая разница? Вся правда в том, что я и не скрывала факта влюбленности. Она — тем более. – Приехали. – Из мыслей выбивает голос таксиста, с той до жути неприятной хрипотой, словно тот страдает какой-то горловой инфекцией. Словом, мне до этого дела особо не было. Сейчас желание было только одно — лечь в постель и забыться сном. Я дико устала за последние две недели, ибо проблем с этим представлением было по горло. Да и вообще, это выматывает. Выходя из машины, которая, к слову сказать, оказалась довольно высокой, я чуть было не сломала каблук. Но, благо, обошлось. В этом месяце я выступала во Владивостоке. Прекрасный город. Красиво и отдохнуть можно. Обещала вернуться неделей раньше, но причина моей задержки была, бесспорно, весомой. Именно поэтому при мне имелось оправдание, которое я, уж поверьте, приправлю оскорблением начальства и всех тех, кто так или иначе виновен в этом инциденте. Что я не могла сказать точно — добралась ли моя женщина до Москвы, или же я вернусь в пустой номер. Но все же, мне не впервой. Время от времени расписание выступлений меняют. Это я знаю не понаслышке. Поднимаюсь на нужный этаж. Стучу. Кажется, сейчас меня хватит только на сон. Падать на кровать прямо в одежде — нормально, когда ты в подобном состоянии. Уверена, так делает абсолютно каждый, кто работает в этой сфере. Тебе просто плевать на то, кто ты есть. Работать до потери пульса? Да, наверное. Через какое-то время за дверью послышались некие звуки. Значит, я была права. Затем — два оборота ключом. Ручка опускается вниз, и она открывает дверь. Как и ожидалось, растрепанная и явно не ожидающая такого позднего визита. – Какого черта… – Хотела было начать она, но остановилась. Разумеется, она удивлена. Я ведь даже не предупредила о том, что приеду именно сегодня. Я вообще ничего не обещала, мол : «как получится». В ту минуту я не удержалась от тихого смешка, но тут же замолчала, ибо смех в коридоре посреди ночи — не лучшее сопровождение сну. – Ах, ты маленькая… – Алла хватает меня за запястье и в буквальном смысле, вталкивает в номер. Тогда я даже немного ошалела. Не виделись, значит, больше месяца, и она мне такой «прием» устроила. Я упираюсь в деревянную стену, прогибаясь в позвоночнике. Не очень приятное чувство, знаете ли. Она закрывает дверь и подходит ближе. – Какого черта ты не позвонила? – Начинает она тихо, словно боится, что нас кто-то услышит. Я закатываю глаза, перехватывая ее руки. Не сомневаюсь, что она знает причину. – Звонить тебе в начале второго ночи, не зная, приехала ты или нет? – Также шепотом спрашиваю я. – Смеешься? Смеется. И знает ведь, что это правда глупо. Но несмотря на это, принимает несколько обиженный вид. – Ну и что с того? И вправду, что с того? А то, что меня точно послали бы к чертовой матери, если не дальше. Мне не привыкать, конечно, но все же. – Ты давно приехала? – Снимаю туфли и захожу вглубь номера, попутно скидывая на кресло длинное черное пальто. Она садится на кровать, оглядывая меня с головы до ног. К слову, я впервые за несколько месяцев надела костюм. Если точнее — черные кожаные брюки и шелковая блуза темно-зеленого оттенка. – В начале пятого… – Протянула она, как-то неопределенно махнув рукой. – Боже, да ты с ног валишься! Для меня это была не новость. О, дорогая… если бы ты знала, как мне все это надоело. Мне и вправду нужно было выговориться, ибо я буквально кипела от гнева. Я подошла ближе, устроившись напротив. – Эти идиоты просто сумасшедшие! Неужто так сложно соблюдать расписание? – В полголоса начала я, мысленно проклиная абсолютно всех, кто был в этом задействован. – А самое главное — нас никто не предупредил. Она слушала меня внимательно, время от времени то закатывая глаза, то согласно кивая. Наконец, «излив душу» окончательно, я замолчала. – Действительно… – Протянула она, отведя взгляд куда-то в сторону. – Настоящие идиоты. Я усмехнулась, соглашаясь с этим утверждением. – Но это лишь их проблемы. Верно. Благо, ближайшие пару недель я их не увижу. Я взглянула на нее, задержав взгляд на линии ключицы, а затем — чуть ниже груди. Она это заметила. – Куда это ты смотришь, Ян? – Спрашивает она, изобразив на лице удивление. Я лишь самодовольно ухмыляюсь, наклоняясь чуть вперед. Она же отлично помнит, чем это заканчивается чаще всего. Хотя, эта дама умеет так хорошо врать, что даже я ее порой не понимаю. – Не прикидывайся, Алл. – Говорю полушепотом, на что она снова закатывает глаза. Хотя, я понимаю, что это лишь для вида. Пытается делать вид, будто ей плевать на меня. Впрочем, мне это даже на руку. – Да пошла ты. – Огрызается. А вид такой, словно готова задушить голыми руками, не задумываясь. Как грубо. Хотя, чему я удивляюсь? Неужели забыла, с кем разговариваю? Именно, что нет. – Ах так? – Я наклоняюсь еще ниже, оказавшись буквально в паре сантиметров от ее лица. Правая рука поднимается к шее, почти касаясь подбородка. Другая падает на бедро, слабо сжимая. Смею предположить, она ждала такого исхода. Ведь иначе не бывает. Отталкиваю ее от себя. Обнаженная – по вине спавшего с плеч халата – спина соприкасается с белыми холодными простынями, что вызывает еле ощутимую судорогу. В какой-то момент она забывает об инстинкте самосохранения и, обхватив обеими руками мою шею, впивается острыми ноготками в кожу. Я явно не ожидала от нее такой наглости. – Стерва! – Срывается с моих раскаленных губ. Кажется, в тот момент я теряю контроль над собой. Не сказать, что ее это расстроило.