Нет другого бога

– Леша, ты же понимаешь всю серьезность ситуации? - нежный голос обволакивал пространство, напоминающее чистилище в «Божественной комедии». Место, где душа школьника остается либо непоколебимо дурной, страдает в антиутопиях своих грехов, либо очищается, попадая под влияние мастера своего дела, так называемого батюшки всея учебного заведения - Ильи Владимировича, школьного психолога. Любой малец, переступивший через себя и порог кабинета, возвращался иным: согнувшимися, с зашитыми глазами, горящей макушкой, взбешенным, рыдающим, будто бы похудевшим на пару размеров, взбудоражившим до кончиков палец или же блаженным, будто бы пережил 1000 перерождений и познал спектр всех ценностей, и вечности.  Ларионов - король внимания, выведший уровень школьной психологии на новый уровень, не изведанный раннее. За четыре года Питерскую МБОУ СОШ превратил в место, куда хотят все попасть, лишь из за трепетного отношения к подрастающим личностям, которые будут формировать население России матушки.  Рыжий мальчишка, насупившийся, сидел в голубом кресле, которое тянуло к себе, как зыбучие пески. Кулаки, спящие под медицинским бинтом, чесались, так и намеревались нанести удары.  – Леш, – аккуратно, с требующей ноткой,  спросил голос, выводя из гипноза злых мыслей (или вводя в него?)– Алексей.  Пальцы, спотыкающиеся об кольцо среднего пальца, щелкнули, издавая еле слышимый звук. Голубые глазки, смотрящие в пол, перевели фокус на лицо, находившиеся в несколько метров от него. Мальчик улыбнулся внезапной мысли, что дяденька похож на доброго волшебника, взрослый же сравнил его бы с настоящим Буддой. Глаза напоминали землю, самую плодородную почву, на которой прорастали самые волшебные цветы, которые дарят возлюбленной и культура, прокармливающая весь деревенский народ. Светлые брови чуть-чуть приподнятые, придающее мягкость вытянутого лица, отличающейся врожденной простой изящности. Губы балансировали на грани улыбки и серьезности.  – Вот, добился внимания самого озорного мальчика, – сдержанно улыбнулся Илья Владимирович, поддерживая зрительный контакт, – расскажешь, что произошло?  – Он меня ненавидит. – Кто?  – Петька. – С чего ты это взял? – заинтересовался Ларионов, подвигаясь ближе к ученику, чтобы не отвести прикованное внимание хоть на долю секунду. Контакт потерять легко, тяжелее его найти. Это не первый час проведенный вдвоем, может быть даже пятый. В сумме за неделю. А поймать чувствительными ушами детский голос получилось только сегодня. В пятницу. В день, образованный от Святой Параскаевой, которая одаривала покровительством над полями, скотами, водой, семейным благополучием, а также лечила от даже самых тяжелых болячек.  Ответ вот-вот чуть не вылетел, как маленькая птичка из клетки, как дверь в чистилище открылась, впуская злые духи. Илья хмуро глянул на неё, проклиная бесов, что ворвались в самый долгожданный час недели. Честно, Сатана выглядел безупречно в своем человеческом обличии, обтянутый красной-красной водолазкой и сверхунакинутым пиджаком.  – Илья Владимирович, Верка…ой, Вера Михайловна вас вызывает, – задорный голос, звучавший будто впопыхах, обвалился громадиной, нарушая легкость обстановки. – Леша, прости меня пожалуйста, давай продолжим на следующей неделе, – обречено вздохнул школьный психолог, пожимая напоследок ладонь семиклассника.  – Лех, прости ради боха – классный руководитель мальчика потрепал его по макушке, провожая до двери, где попрощался с ним. – Добрый день, Владислав, – мужчина негромко поприветствовал гостя, складывая тетради в сумку.  Владислав Череватый - главный помощник Сатаны, последователь и товарищ Пифагора, и по совместительству преподаватель математики, ради которого мальчики приходят на факультативы, девочки становятся раком, а их матери уходят от мужей. Мужчина и не против, кто он такой чтобы подводить интересы маленьких миленьких бесят, которые служат ему еще со времен Карла Гаусса. Точнее с его похорон…  – Как у вас дела? – вежливо спросил Череватый, поглядывая на тощие кости таза, которые отчаянно закрывала рубашка, вправленная в штаны, которые сидели как влитые. – Пока вас не было, Владислав, мы наконец-то поймали контакт с Лешей. Вы обязаны прийти в квартиру ребенка, разузнать домашнюю обстановку, – серьезный тон присмирил чужую гипергедонию.  Лично Череватый и Ларионов познакомились две недели назад, когда подопечный Владислава, стал необычайно странным. Юного ученика ставить на учет к городскому психотерапевта еще не хотелось, потому этим до одури легко испортить будущее трудоустройство. Вдруг он захочет, будучи эмпатом, стать врачом, но из-за записочки на государственных бумажках, сделанных десять лет назад, не получится. Неделю назад Алексея нашли одного в коридоре, с разбитым зеркалом напротив. Мальчишка все говорил про Петьку, с которым он дрался. И это можно было бы посчитать обычной шалостью хулиганья, только ни один Петр не числился в школе. Новая тенденция пошла у родителей называть детей навороченными именами. Был один Петя, еще два года назад, да его родители забрали и имя сменили.  – Знаете, Илья Владимирович, я наслышан от учеников, шо у Лешки родители странненькие. Ховорят, шо младшенькую отдали в Монастырь, – почему-то даже такие серьезные темы из под уст учителя математики выходили непринужденно. – А почему вы не сходили раньше к нему домой? – Ларионов, поливавший до этого комнатные растения, неожиданно повернулся и посмотрел на мужчину.  – Если в ваши школьные года было окей наживать свой голодный желудок в гостях у учеников, то у меня такого не было. А если бы ко мне пришел учитель, я бы пнул его, шоб не заходил более. Самим мало, – перевел в шутку, – да и вы забыли, шо детишки любят распускать слухи, сильнее чем собственную мать. Ходил, люди нормальные.  – Вы правы. Забыл про специфику детей его возраста, – нахмурился Илья, отвернувшись, чтобы спрятать озадаченность, которая возникла из за забывчивости, которая нынче напала на него. Череватый оглянулся по углам, ища глазами милых паучков, которые любили строить паутиновые гнезда в кабинетах, но вместо этого обнаружил чистоту. Осенний закат плясал среди деревьев, как вор пробирался через стекла помещений, не боясь ослепить. Он ласкал листья идеально посаженного Спатифиллиума, вредного, но красивого растения. Как уже не юный мужчина держит привередливую красавицу в идеальном состоянии? Почему этот коллега привлекал похлеще, чем непорочная девятиклассница, мороженое после тяжелого дня и кровать во время накопившейся работы?