Солнышко со шрамом на лице

Это было самое обыкновенное зимнее утро: темно, полно снега, холодно, ну, впрочем, всё как всегда. Ничего необычного. В это время ещё всё спят. Атмосфера в Великобритании в такая, что зимой постоянно клонит в сон. Просто до ужаса. И тяжело этому противится. Все равно зима в Великобритании очень красивая: снег хлопьями ложится на тонкие веточки деревьев, на крышу домов, на машины, и на всё, что не укрыто. Это даже... Романтично? Да, под такую атмосферу Роберт смог набраться сил, и признаться в чувствах перед Уиллом. И тот его не отверг: поцеловал в ответ, мило пошутил, и обнял, начиная перебирать длинные пряди волос своего солнышка. Цеппели всегда сравнивал Спидвагона с солнцем: его золотые волосы были тому причиной. Длинные, блестящие, пушистые, но немного жёсткие. Как и само солце. Да и телосложение у блондина - могучие, как и роль светила в нашей жизни. А Роберт в ответ шутил, что Уилл похож на луну: кожа была кристально белая, а телосложение - невероятно изящное, утончённое. Как и контуры спутника Земли. Как бы они не называли друг друга, Цеппели и Спидвагон никогда не обижались на прозвища, и всегда проводили время вместе. Оба были невероятно счастливы, что есть друг у друга. Роберт был невероятно счастлив от одной мысли, что рядом с ним - итальянец, что согласился связать жизнь с британским любителем спорта и булочек, а Уилл всегда умилялся, глядя на своё маленькое солнышко со шрамом на лице. Сейчас середина января. Холода в самом разгаре, и поэтому даже отопление не всегда спасает. Для таких случаев Цеппели, что постоянно мёрз, придумал кое-что: засыпая рядом с Спидвагоном, он не замерзал. Наоборот, было очень даже тепло, мягко. И от Роберта тянула каким-то неизвестным, но очень приятным для итальянца запахом. Да и Спидвагон был только за: Уилл мог помассировать больные плечи, помять грудь или пресс, или просто зацеловать его до нехватки воздуха, или защекотать до того, что оба мигом забудут, что сейчас ночь, и наначнут таким образом веселить друг друга, заливаясь искренним смехом, и вгоняя в ступор соседей. Цеппели, как всегда, проснулся где-то в восемь часов утра. Как обычно, Спидвагон ещё крепко спал. Уилл приподнял голову, и положил её обратно на грудь любовника, слабо потерпишь лбом. Роберт был очень тёплым. Впрочем, как и всегда. Роберт проснётся минимум к обеду, а максимум - проспит целый день. Такая уж у него натура. Как зимнее солнце: просыпается к обеду, и засыпает рано. Спидвагон в это время всегда был невероятно сонный. А Цеппели обожал своего сонного любовника: еле двигается, медленно думает, постоянно кимарит, и кладёт голову куда-нибудь, потому что она слишком тяжёлая для уставшего Спидвагона. А самое главное: Роберт беспомощный, пока спит: хоть за окном пушки стрелять будут, не разбудить его. Но стоит немного его поласкать, скинуть нагретое одеяло, или немного пощекотать, как сонливость постепенно уходит. Уилл обожает пользоваться слабостями своего солнышка, но всегда знает меру, и никогда не перестарается. Спидвагон улёгся на левый бок, и обнял небольшой кусок одеяла, высунув из-под него ногу. Даже не заметил, что Цеппели не было рядом. Потерся носом о ткань одеяла, вздохнул, и снова засопел. Точно в спячку впал. Цеппели позавтракал, и снова зашёл в комнату, где мирно спал Роберт спиной к итальянцу. Уилл тихо открыл дверь, тихо зашёл и сел на кровать, как можно аккуратнее залезая на неё с ногами, чтобы, не дай бог, не разбудить своё маленькое сонное солнышко. Цеппели осторожно немного отодвинул одеяло, чтобы можно было смотреть на шикарный пресс, и этот манящий к щекоткам бок. Спидвагон не отреагировал, и продолжал тихо вздыхать, обнимая другой кусок этого одеяла. Легко, едва касаясь проведя отросшим ноготком по беззащитной, открытой коже, итальянец умиленно улыбнулся, и продолжал так едва заметно, нежно чесать бок своего любовника. Спидвагон улыбнулся, но Цеппели не мог этого увидеть, потому что сидел со стороны спины своего солнышка. Вряд ли Роберт ещё проснулся, но почувствовать так дразнящую ласку он смог сквозь крепкий сон. Интересно, а ему что-то снится, когда его щекочут во время того, как он спит? Цеппели решил оставить бок любовника, и переключился на живот: сначала просто положил руку на это невероятно тёплое, нежное, чувствительное местечко, а потом стал медленно гладить, очерчивать кубики пресса, иногда на долю секунды начиная перебирать ноготками. Роберт нахмурился: рука была просто невероятно холодная относительно его тела, особенно - такого уязвимого к любым ласкам места, но позже Спидвагон смог привыкнуть, и начал наслаждаться действиями Цеппели во сне, иногда дыша тяжелее, когда щекотка становилась слишком сильной. Роберт постепенно терял всю свою сонливость, когда на долю секунды приоткрыл глаза, и почувствовал, как изящные, тонкие, ловкие пальцы начинают так нежно, так дразняще, но так щекотно бегать по кубикам пресса, и, к удивлению, живот не обладал иммунитетом к щекотке. К счастью итальянца, конечно же. -Спидвагон, солнышко ты моё лохматое, уже девять часов утра. Пора бы просыпаться, как думаешь? - Цеппели наклонил голову влево, и хитро улыбнулся. - Спидвагон, не молчи, а то ты прекрасно знаешь, что будет в таком случае. -Мгх, мистер Цеппели... - Роберт вытянул ноги, пару секунд так полежал, а потом обратно захотел спрятать все свои конечности под нагретое одеяло - Рано ещё... У-у-ух, не надо, я ещё полежу. Я спать хочу-у-у. - судя по интонации, Спидвагон только одной третьей находится в этом мире, а остальные две трети - спят. -Ну нет, спать ты не будешь сейчас. Ты и так поспал часов десять, а много спать так же вредно, как и не спать вовсе. Хм, а если я сделаю так, дорогуша? - Уилл приблизился к уху Роберта, и несильно прикусил мочку, делая едва заметный тычок в бокбок указательным пальцем. Цеппели отстранился, и стал указательными пальцами слабо, нежно, но до ужаса щекотно тыкать в мягкую кожу под рёбрами. Роберт очень сильно запаниковал: тычки становились ненамного сильнее, но было даже не больнее, а щекотнее. Спидвагон был слишком сонным, чтобы сдерживать глупые смешки, поэтому они вырывались каждый раз, когда беззащитный бок подвергался щекотке. Цеппели был очень доволен такой реакцией: постепенно он стал непросто тыкать в бок, а на долю секунды задерживаться, чтобы немного почесать кожу. Смешки Спидвагона стали несдержанней. -Мх-мх, мистер Цеп-Цеппели, пожалуйста, не надо с самого утра... -Оу, не надо, говоришь? А я вот вижу, что тебе нравится само ощущение, когда тебя щекочут, да и собственная беспомощность нравится, да? - Уилл усмехнулся после своей фразы, и ногтями провел по боку, вызвав несдержанный смешок. После пальцы немного пробежались по бокам, и Роберт, не в силах сдерживать себя, тихо рассмеялся. -А-ах вы же проказник. Мх-мх, ну всё, хватит, не надо. - Роберт растерял почти всю сонливость, и, не в силах повернуться на живот (запутался в одеяле), повернулся на спину, руками укрывая свои уязвимые места. Цеппели полностью удовлетворила такая реакция: тычки стали реже, и не такие сильные, но всё же были невероятно дразнящими. И не только в бока: в распоряжении Уилла был весь великолепный обнажённый торс блондина, что был чувствителен ко всему. Итальянец умиленно глядел на своё маленькое солнышко, которое несильно вздрагивало от каждого щекотного прикосновения, укрывал руками одни слабые места, выставляя на показ другие. Уилл взял руки Спидвагона за запястья, и положил их на подушку на уровень головы блондина. Держа руки в таком положении, Цеппели навис сверху, и сразу начал исследовать своим ртом рот любовника, иногда покусывая чужие губы. Роберт позволял ловкому языку блуждать у него во рту, и позволил пальцам брюнета соскочить на левый сосок, после начать нежно гладить, массировать, зажимать между пальцев. Спидвагон обожал чувствовать себя беспомощным по отношению к своему любовнику: Роберт может не боятся показать своих слабостей, ведь знает, что Уилл никогда не перестарается, никогда не сделает ему больно. Цеппели был единственным человеком в жизни Спидвагона, который не оставит ни одного глубокого шрама ни на теле, ни на душе. А оставит только приятные бабочки в животе, и спокойствие. Да и Уиллу тоже было очень хорошо с Робертом: тот как будто вселял в жизнь красок. То что-то потеряет, и носится по всей квартире, чтобы найти, то испугается чего-нибудь, и будет кричать на весь дом, или ещё что-то. Это умиляло Цеппели. Тот хотел подарить самые прекрасные ощущения для своего маленького солнышка со шрамом на лице.