Life form

Чуя шёл по уже достаточно темной улице Йокогамы и в в голове не было особо никаких мыслей. Он физически утомлен, и сломлен морально, после трех пар в универе, и вместо всего этого сейчас бы предпочел проводить время в кровати, под большим мягким пледом, ( которого у него нет) укуриваться марихуаной, и в голос смеяться над какой-нибудь тупой комедией. Может, пригласить в дом Рюноскэ, если тот не будет занудствовать, а может, позвать даже если будет. Плевать. Главное, чтобы было весело, а это зависит исключительно от накахаровского настроения. Если оно хорошоее, то его не сможет испортить даже Акутагава, с лекциями о губении здоровья и сведения себе в могилу. Понимая, что его желаниям вряд-ли суждено сбыться в близжайшее, а может и далекое время, он продолжает идти прогулочным шагом, вслушиваясь в музыку, играющую в наушниках — какой-то фонк, и немного выпадая из реальности. " А я с такими, как ты взаимодействовать не горю желанием." Накахара отказывался признаваться себе в том, что слова какого-то недалекого барыги могли его хоть малейшим образом задеть. Однако в душе он чувствовал отголостки боли, от понимания того, что он бы и сам не горел желанием общаться с самим собой. До конкретного момента он был уверен, что в его жизни его абстолютно всё устраивает. Откуда взялись эти, сжирающие его самоооценку мысли? Раньше казалось, что без наркоты его жизнь была настолько серой и унылой, что желание умереть возрастало с каждым днём. Не было вещей, способных его порадовать, и положительные эмоции совсем исчезли, будто он и не испытывал их никогда раньше. Приняв таблетку окси, мир как-будто стал ярче, а оргомный, лежащий на душе булыжник, словно раскрошился на мельчайшие частицы. Всё стало невероятно хорошо. Он так не хотел, чтобы это "хорошо" исчезало из его жизни, и начиная ощущать, что что-то снова не так, он чувстовал навязчивую тревожность, какую испытавал на постоянной основе несколько лет назад. Почему в его голову тогда не пришла идея принимать транквилизаторы? Окончательно погружаясь в размышления, и переставая замечать что-либо вокруг, он не заметил, как на улице стало совсем темно, и желтым светом загорелись фонари. Он обожал гулять ночью, и это, пожалуй, была одна из немногих вещей, приносящая ему умиротворение по сей день. Забредая в район, где людям явно было не безопасно ходить даже днем, он не почувствовал и тени страха или тревожности. Возможно, он просто больной и у него совсем отсутствует инстинкт самосохранения. Возможно. Но он и не признавал себя здоровым. Подойдя к мосту, под которым и было место встречи, он выдергивает из ушей наушники, и смотрит на светящийся экран мобильника — 19:02. Он убирает телефон с наушками в карман джинс, и спускается вниз. Территорию под мостом освещает неяркий фонарь в бетонной стене, но даже не спустившись полностью, Чуя уже мог почувствовать присутствие другого человека. Дазай сидел на том же камне, где Чуя увидел его впервые. На его голову был натянул капюшон черной толстовки, а из под него в разные стороны торчали волнистые волосы. Стоило Накахаре ступить с тропинки на бетон, Дазай спрыгнул с камня, и легкой походкой приблизился к Чуе, возвышаясь над ним, и сверля равнодушным взглядом. Накахара поднял голову, и ответно взглянул прямо в глаза парня с некой безучастностью. Несколько секунд он думал, что парень скажет хоть слово, но игра в гляделки сильно затянулась, а на улице похолодало, так что Чуя, не отводя взгляда, засунул руку в карман, и вытянул оттуда несколько, немного смятых купюр, протягивая их парню напротив. Тот опустил взгляд на руку Чуи, и взял деньги из чужой ладони, пересчитывая после, и убирая в карман толстовки, с тем же скучаюшим выражением лица. Чуя, сам не понимая, зачем, ждал хотя-бы слово, но Дазай просто развернулся, и отошёл назад к камню, запрыгнул на него, и привалился спиной к стене, глядя перед собой. Чуя правда собирался уйти. Он последний раз посмотрел на Дазая, затем, развернулся на пятках, сделал один шаг, но застыл на месте, коляблясь несколько мгновений, а после, повернулся снова, и зашагал прямо к камню, где воссидал Осаму. Тот недоуменно повернул голову, и подогнул под себя ноги. — Чего? — небрежно бросил он, не меняясь в лице. — Ты же не занят? Может покурим? — стараясь говорить непринужденно, он привалился задницей к камню, и повернув голову, наблюдая за выражением лица парня, которое, как показалось Чуе, сменилось на еще более скучающее. — С чего ты взял, что не занят? — с легким смешком в голосе, спросил он, и Накахара расценил это, как хороший знак. — Не знаю, мне так показалось. — Тебе показалось. — сказал он, и закинул голову вверх, касаясь затылком стены, и Чуя не упустил возможность поглазеть на острую линию челюсти, и выпирающий кадык, и, мать твою, какой же этот парень красивый! — Ладно, и что ты делаешь? — Жду, пока ты свалишь. — Да ну, всего одну сигаретку, и я уйду. — он повернулся к Дазаю лицом, и подпер голову ладонь, устраивая локоть на твердой каменной поверхности, и смотрел на Осаму, игриво улыбаясь. — Ты в курсе, что я могу прострелить тебе ногу в любой момент? — Тогда почему еще не сделал этого? — осторожно садясь на другой край камня, парировал Накахара. Осаму как-то странно усмехнулся и покачал головой в разные стороны. У Чуи сигарет не оказалось, и тогда Дазай протянул ему свою. Накахара более раслабленно расположился на камне, все еще не рискуя пододвинуться ближе, но не стесняясь наблюдал, как губы Осаму обхватывают фильтр, и как он выдыхает в воздух клубы сигаретного дыма. Раньше Чуя обожал залипать взглядом на людей. Красивых, привлекающих своей внешностью и харизмой, но не видел таких очень давно, да и не хотел замечать. Все люди в его жизни стали просто серой массой пустышек. Скучных и раздражаюших, порой, даже не достойных жить на этой земле. Он и сам был не достоен. В его существовании не было не единой частички смысла, так он считал всегда. Он не умеет радоваться, благодарить жизнь, за то, что у него есть возможность ходить, дышать, видеть, говорить. Он не умеет ценить то, что у него есть. Не умеет, и не хочет учиться. — У тебя реально есть ствол? — с интересом спросил он. — А ты что, не веришь? — выпустив дым из легких, спросил Дазай. Чуя пожал плечами и затянулся, чувствуя, как дым наполняет легкие. Через пару мгновений выпустил его изо рта. — Дай посмотреть? — откидывая неуверенность подальше, и наплевав на дальнейшие действия, просто сказал он. — Хорошо, только учти, что это будет последнее, что ты увидишь в жизни. — расслабленно проговорил Дазай. Накахара закусил губу и помотал головой в стороны. — Ты не убьешь меня. — И почему же? — Дазай затушил окурок, и скинув его на землю, свесил ноги с камня. На секунду Чуя задумался, и после ответил: — В этом нет смысла. Не думаю, что убивать клиентов – это выгодно. — От одного жалкого студентика, моё положение, уж поверь, не изменится. — Да, возможно. — согласился он, и спрыгнул вниз, на землю. — От жалкого студентика оно не измениться.. — мечтательно говорил он, медленно подходя к месту, где сидит Осаму. — Но, от студентика, который торчит от наркоты, и который знает, где находится место проживания крупного дилера, где также живет ребенок... — Так и почему бы мне не прикончить тебя прямо сейчас? — Дазай прямым взглядом уставился на Накахару, который стоял теперь прямо перед ним, и смотрел также прямо, опустив руки в карманы. Молчание продлилось долгие пять секунд, по прошествию которых, Накахара сначала усмехнулся, а после, разразился негромким хохотом, прыгая рядом с Дазаем на камень, и лег на него спиной, задумчиво смотря вверх, на бетонные перекладины моста. — Я же пошутил. — слегка толкнув Дазая кулаком в плечо, весело сказал он. — Ебать ты бесстрашный шут. — проговорил Дазай, и спрыгнул с камня. — Дошутишся когда-нибудь и тебе точно в лоб пулю всадят. — натягивая капюшон сильнее на голову, он повернулся спиной, и стал быстро уходить в обратную сторону. Чуя, все также лежа на спине, вслушивался в еле слышные, удаляющиеся шаги, а когда они исчезли, поднялся, разминая затешую спину от лежания на твердой поверхности, и направился по направлению к дому. В голове так и всплывал Дазай, с сигаретой во рту. А перед сном, последней его мыслей было то, как Осаму, вместо сигареты, берет в рот его член, и что выглядит это вполне себе неплохо. Усмехнувшись этой странной мысли, он закрыл глаза и заснул, положив под голову локоть. *** В аудитории слегка душновато, в связи с отличным отоплением, и наглухо запертых форточек, но тут приятно пахнет бумагой, и совсем немного – корицей, из стаканчика кофе, стоящего на столе преподавателя, который пытается объяснить студентам квантовую физику, активно жестикулируя, и шурша мелом по доске. Кто-то завороженно слушает, а кто-то нагло сидит в телефоне, ни чуть не беспокоясь о упущенной возможности записать важный для сессии материал. Что до Накахары — он уютно устроился на последнем ряду у окна, подперев голову рукой, наблюдая за стекающими по стеклу каплями дождя, иногда отвлекаясь от созерцания осеннего пейзажа и делая какие-то записи. Акутагава сидел рядом, иногда перебрасываясь с Чуей парой слов. Иногда Накахара поднимал голову, и внимательно вслушивался в голос преподавателя, потому что в голову приходило ударяло желание учиться и впитывать информацию ущнавать что-то новое. Но уходило оно так-же стремительно, когда слова, вылетавшие из преподавательских уст становились все более далекие для его понимания. Тогда он грустно опускал голову, и продолжал смотреть в окно. На перерыве он без задней мысли отправился на крышу. Сигареты закончились еще вчера, так что он расчитывал, что Рюноскэ пойдет с ним, но не тут то было — Акутагава свалил куда-то с универа вместе с Ацуши, что еще больше испортило Накахаре настроение. Хоть он и убеждал себя, но ему насрать, с кем тусуется его лучший друг, это было не так. Ему было обидно. Поднявшись по лестнице, он решил, что попросит покурить у кого-нибудь на крыше, если там, конечно, кто-то будет, на что он очень надеялся. Надеялся на симпатичного шатена, который еще вчера грозился его убить. Открыв дверь, в лицо ударил порыв прохладного ветра. Он перешёл порог, и обнаружил, что никого здесь нет. Вот блять, ну почему именно сейчас, когда он приперся без сигарет и так тянет покурить? Он разочарованно вздохнул и от безысходности привалися спиной к стене. Сполз вниз, садясь на бетон, и закидывая назад голову. Может прийдет еще кто? Нужно просто подождать. Следующая пара – философия, и желания на неё идти нет ни малешего. Правда, там у него и так пропусков дохрена, и препод вредный. Прийдется идти, еще и не покуривши. Там вроде лекцию учить задали. Онтология кажется. Слава богу он не пропустил прошлую пару, и в голове что-то, да осталось. Уже смирившись, что перекурить ему сегодня не светит, он собрался вставать, но услышал, как дверь отворилась с характерным скрипом. Надежда на сигарету снова зажглась, и подняв полный предвкушения взгляд, он увидел перед собой Дазая, мать его. Вздохнув, Чуя поднялся на ноги, встав прямо перед Осаму, и тому пришлось чуть наклонить голову вниз, чтобы посмотреть Чуе в глаза. — Есть лишняя сигарета? — он наклонил голову в бок, и выгнул бровь, наблюдая, как Дазай лезет рукой в задний карман узких джинс, и... он бы соврал, если бы сказал, что не пялится, и даже как-то упустил момент, когда сигарета была ему протянута. Он пару раз моргнул, и протянул ладонь в ответ, забирая сигарету из чужих бледных пальцев. — Тебе, я так полагаю, еще и зажигалка нужна? — Э, ну, да, было бы неплохо. — он почесал рукой затылок, и обхватил ртом фильтр. Дазай чиркнул зажигалкой и поднес к сигатере около чужих губ. — Спасибо. — пробубнил Чуя. Дазай тоже закурил и подошел к краю крыши, поворачиваясь к Чуе спиной и Накахара честно пытылся заставить себя отвести взгляд от его задницы, но... Он так давно не видел таких прекрасных людей, а эти обтягивающие джинсы... — Долго пялиться собрался? — поинтересовался он ровным тоном, не поворачивая головы. — Прости! Я не... не специально. "Блять, что ты несёшь" — У меня пара через две минуты, я... лучше пойду. Он уже повернулся к выходу, желая поскорее отсюда убраться и сгореть со стыда где-нибудь под лестницей, но услышал твердое: — Подожди. — А? — он медленно развернулся, чтобы убедиться, что ему не послышалось. — Ты что-то сказал? — Вечером занят? " Чего, блять?! " — Нет. Свободен. А что? — ровным тоном проговорил он. Дазай пожал плечами, и повернулся к нему лицом. — Можем встретиться покурить. Под мостом. — он шагнул вперед, останавливаясь в шаге от Накахары. — В восемь. — уголки губ лукаво приподнялись, образовывая на щеках ямочки, от которых Чуя просто... — Да, хорошо. — он уверенно посмотрел в глаза напротив. — Я приду. — Отлично. — он обошёл стоящего Накахару, вышагивая к выходу. — И купи наконец сигареты. — прилетело перед глухим стуком двери. Чуя стоял, как вкопанный десять секунд, и в голове было лишь одно: " Какого черта это сейчас было? " Так. Он подумает об этом позже, а сейчас у него пара начнется ровно через минуту, и если он опоздает, этот старик будет ебать его с распросом лекции, которую он довольно смутно помнит, и... Он выкинул бычок на пол, и пулей вылетел за дверь. К началу пары он успел в последнюю секунду, проскочив мимо столов, усаживаясь на последний ряд, и что, сука, его удивило, Акутагава сидел рядом с АЦУШИ на третьем ряду. И он бы злился гораздо сильнее, если бы не слышал биении собственного сердца, из-за бега с третьего на второй этаж, при котором споткнулся о ступеньку и полетел вниз. Сам в шоке, как нос не разбил. Основной удар пришёлся на ребра, но и это не волновало так сильно, как... " Вечером занят? " Он согласился даже не думая, но сейчас это казалось максимально странным. Зачем Дазаю, которому, по его же словам, просто претит от Чуи, звать его покурить вечером? Объяснений можно найти полно, но всё-же. Спрашивать это тогда было бы все-равно, что подписывать себе смертный приговор. При встречи и узнает, зачем сейчас себя накручивать? Хотя, если его хотят продать на органы, то накручивание здесь вполне уместно. Черт. Нет, не то чтобы он боиться, совсем нет. Ему просто мега любопытно, но страха такой человек, как Осаму у него не вызывает. Может, конечно, и зря. Но если бы вдруг, чисто гипотетически, Дазай предложил бы ему переспать ( а другой причины звать его ночью под мост Накахара не видит), то он бы не раздумывая согласился. У него от одного воспоминания о его заде в узких штанах может встать, просто потому что. И плевать он хотел на то, какой он опасный и страшный человек. Это даже заводит, и не мало так. О нет, надо перестать думать, и причем срочно. Что там этот хмырь-преподаватель говорит? О нет, он кажется, даже таких слов не знает. Ладно, надо просто записывать и создавать вид бурной деятельности. По прошествию шестидесяти минут он чувствовал себя полностью выжатым. На перерыве он даже не стал подходить к Рюноскэ. Тому и без него хорошо, какой смысл. В аудитории осталось пара человек, зависаюших в телефоне, и Чуя со спокойной душой воткнул в уши наушники, и откинулся спиной на спинку лавки, наблюдая за всем с полуприкрытыми глазами. Была мысль просто свалить домой, но ему было банально лень встать с места, да и уютненько тут. Два одногрупника притащились со стаканчиками, и аудиторию наполнил запах кофе, а Накахару прошибло завистью. Он тоже кофе хотел. *** Дазай сидел, пяля в окно, подперев ладонью лицо, и откровенно скучал, как вообщем то, все здесь присутствующие. Преподаватель явно совсем не шарил за предмет, который пытался объяснить, что не удивительно, учитывая, что он заменял другого преподавателя, но Дазай хотелось подняться с места, сказать этому старому деду, что он сам не знает, о чём говорит, послать всех нахуй и свалить из этого места. Возможно, так бы он и поступил, если бы не был на последнем курсе, и, ну очень сильно хотел покончить с этой учебой. И не то, чтобы его как-то волновало, будет ли у него образование, но... Да, волновало. Потому что, он не планировал торговать всю жизнь, как могло показаться, совсем нет. Скорее, он хотел избавиться от этой своей деятельности, не смотря на то, что он достаточно укоренился в этом. Это совсем не значало, что его устраивало его положение. В конце концов, он никогда не хотел такой жизни. Ему противили все те люди, с которых он брал не маленькие деньги за таблетки. Слабые, безвольные и жалкие, они вызывали отвращение, все до одного. Да, возможно, он их не понимает. Никогда не поймёт и не горит таким желанием. Он и сам мог употребить таблетку по молодости, но не более, и сейчас считает это самым тупым поступком в его жизни. Раньше он проникался к своим клиентам жалостью. Ведь, насколько несчастным надо быть, чтобы видеть смысл жизни лишь в дозе. Даже звучит жалко. Сейчас он чувствовал только отвращение и ничего кроме. Особенно трудно было жалеть наркоманов, когда они неоднократно пытались тебя зарезать, избить или задушить. А также, не упускали шанса проблеваться прямо перед ним, и что еще хуже, ровно на его вычищенные ботинки. Да что там ботинки? Был случай, что ему буквально наблевали на лицо. Это было лет пять назад, но его до сих пор передергивает умыть лицо при этих воспоминаниях. Он поморщился и вздохнул. Заглянул в экран мобильника. Еще час потупить и можно сваливать. Хотя, можно было и не ждать вовсе. Уйти сейчас и дело и концом. Еще поставка в близжайшее время, тц. Вообще не к месту. Он зевнул, прикрыв рот рукой. В голову залез рыжий торчок, что вечно ошивается на крыше. Он довольно хорош собой, и кажется даже вполне адекватным. За некоторыми исключениями, конечно, но заинтересовать он смог. Давно Осаму не обращал внимание на незнакомцев, а тут прям сразу в глаза бросился. Главное – не подпускать его слишком близко. Хотя, кто знает. Может после этой "прогулки" у него и желание видится с ним отпадет напрочь. Он даже не заметил, как одногруппники вокруг засуетились, складывая вещи, и спешно выходили из аудитории. Ничего себе, время пролетело. Закинув в сумку один блокнот и ручку, он закинул её на плечо и прошёл к выходу, сливаясь с толпой в коридоре. Домой шёл по привычке тихими шагами, и обернулся перед тем, как открыть дверь. Никого. Зашел внутрь, сразу запирая дверь на две щеколды. Разделся, оставив черное пальто на небольшом пуфике в коридоре, и скидывая с ног ботинки, прошёл в комнату, обнаруживая Кью, сидящего на полу, привалившись спиной к дивану. — Ты чего тут? — спросил Дазай, падая на диван животом вниз. Кьюсаку пожал плечами. — Ты рано. — констатировал он. — Да, две пары было. — Почему ты стал чаще ходить в универ? — мальчик повернулся к Осаму лицом, вопросительно смотря на него круглыми глазами. Дазай закусил губу, нахмурил брови, задумавшись на несколько секунд, и ответил: — Хочу нормально доучиться, и устроиться работать по профессии. Кью усмехнулся и покачал головой. — Что смешного? — Дазай свесил голову с дивана, чтобы заглянуть мальчику в лицо. — Я между прочим, для тебя это делаю. — Для меня?! — возмутился мальчик. — И как это меня коснётся? — Ну... — Он перевернулся на спину и посмотрел в потолок. — ты сможешь выходить на улицу без оружия, не боятся ходить в переулках, не контактировать с подозрительными людьми. Ты будешь в безопасности. Кьюсаку хмыкнул и поморщился. — Меня и сейчас всё устраивает. Это весело. — он пожал плечами. — Весело? — с издевкой в голосе спросил Дазай. — Весело опасаться за свою жизнь? — Возможно. Я привык к этому, и не думаю, что смогу привыкнуть к обычной жизни. — К хорошему привыкаешь быстро. — Смотря, что для тебя хорошо. Дазай цокнул языком по нёбу. — Ты еще слишком мелкий и глупый. — Да иди ты! — Кьюсаку поднялся с пола, и запрыгнул на диван, толкая , и вжимая лежащего Дазая в спинку, отчего тот издал болезненный хрип. — А ты что вообще в моей комнате забыл? — возмущенно поинтересовался он. — Тебе уроки случайно не надо делать? — Нет, не надо. — самодовольно отозвался мальчик, заваливаясь поперек тела Дазая. — И с какой такой радости? — Осаму вскинул брови, и не дожидаясь ответа, взял брата в охабку, не обращая внимание на визг и взмахи руками. Спустился с кровати, и пронёс Кью в его комнату. Усадил за небольшой деревянный стол, и приказным тоном проговорил: — Я ухожу, и буду поздно. Чтобы к этому времени сделал всю домашку и... — он оглядел небольшую территорию комнаты, останавливая взгляд на черном ворсовом ковре. — пропылесось тут. Ты над тарелкой есть умеешь? Какого черта тут всё в крошках? — Будто у тебя чище. — негромко буркнул он. — Так ты хочешь еще и у меня убраться? — Иди ты. — почти обиженно ответил Кью. Дазай пожал плечами. — Как скажешь. — он развернулся и сделал несколько шагов, но у порога остановился, оборачивась на оклик: — Стой. — Кью крутанулся на стуле на сто восемьдесят и с подозрением уставился на Осаму. — Куда ты идешь? — Гулять. — легко отозвался он. — Один? — А вот это, мелкий, не твоё дело. — Эй, это нечестно!! — досадливо вскричал он. — Если не скажешь, я не буду делать домашку! — он скрестил руки на груди, и сурово глядел Дазаю в глаза. Лицо того было нечитаемо, он молчал долгие несколько секунд, за которые Кьюсаку уже миллион раз пожал о том, что сейчас сказал. Но уже через мгновение, выражение лица Осаму чуть смягчилось. — А ты давно ведешь себя, как сучка? Мальчик моргнул пару раз, осознавая, что действительно ведет себя глупо – как тупой ребенок. На его лице отразилась обида, и он опустил взгляд в пол, тихо, но четко отвечая: — А ты давно брал меня с собой гулять? Дазай закусил губу, усмехаясь про себя. Подошёл к мальчику и сел перед ним на корточки. — Послушай. — он протянул руку к чужому лицу и убрал отросшую прядь волос мальчика за ухо. — Если ты что-то хочешь, ты должен сказать мне об этом прямо, а не высказывать притензии и обижаться. Ты понял? Кью перевел на Осаму хмурый взгляд, и смотря в лицо, пробормотал. — Ты бы все равно не пошел, какой смысл? Я понимаю, что это опасно и всё такое, но мне надоело здесь сидеть. У меня же есть оружие, почему я не могу выйти один? Под отчаявшемся взглядом брата Дазай свел брови к переносице. — Через год я получу диплом, и мы уедем отсюда. Тогда ты сможешь выходить, когда захочешь, и я тебе слова не скажу. Но сейчас – надо потерпеть. Мне самому, поверь, всё это не нравится, но так нужно, для твоей... — Безопасности. — уныло закончил за него Кью. — Именно. Я меньше всего хочу, чтобы тебя похитили и пытали, требуя выкуп. — Ты бы тогда забил на меня, да? — Ну ты и глупый. — с усмешкой отозвался Дазай, и встал на ноги. — Делай уроки. Я иду с Чуей, если тебе ещё интересно. — и потрепав его по волосам, вышел из комнаты. " Чуей? " *** Накахара не совсем понимал, что ему ждать от этой встречи, но почему то колебался между двумя вариантами: Его либо убьют, либо трахнут. И в целом, для каждого исхода одежда должна быть примерно одинаковой. Такой, в чем будет точно не стыдно уйти на тот свет. Проскальзывала, конечно, мысль о том, что его могут трахнуть, а потом убить. Голым. Не очень такая перспектива, знаете ли. И наряжаться тогда абсолютно бессмысленно. Он почему-то даже не рассматривал вариант не приходить. Дазай ему нравился. Очень. Он буквально был идеальным примером его вкуса, привлекал как внешностью, так и своим хуевым характером. У Накахары явно был фетиш на опасных, красивых, и желательно богатых мудаков, и лучше постарше, чего он не скрывал и не стыдился. И Дазай полностью подходил под это описание, и почему то Чуя не сомневался, что тот тоже его хочет. А вот эти его заебы о наркоте нахер никому не всрались: Накахара не выглядит, как человек, от которого может быть противно. Он и сам понимал, что с чем, с чем, а с внешностью ему повезло, и на этом можно не плохо так сыграть. Из шкафа на кровать полетели узкие черные джинсы и футболка. Довольно стандартно, но похуй. Он все-таки не какой-то там мажор, чтобы наряжаться в брендовые шмотки. Да, и учитывая место, где они встречаются, вряд ли нужно сильно прихарашиваться. Натянув штаны, он заправил в них футболку, и покрутился перед зеркалом, отмечая, насколько джинсы обтягивают всё, что можно и нельзя. Дальше волосы. Их он тчательно и долго расчесывает, и завязывает в высокий хвост. Класс. Супер. Тысячу раз убеждаясь, что выглядит неплохо, он смотрит на время. Половина восьмого. Можно и выдвигаться уже. Перед самым выходом он натягивает зип-худи, чтобы не умереть от холода, и закидывает в рот мятную жвачку. В последний момент в голову все-же влезает тревожная мысль о том, что всё это – очень плохая идея, но и она без следа улетучивается, стоит воткнуть в уши наушники. Всё, теперь всё нормально. В передние карманы он кладет ключи от квартиры и мобильник, и небольшой вес этих вещей непонятным образом, но успокаивает. Он сбегает по ступенькам вниз и выходит на улицу. В лицо сразу ударяет порыв прохладного воздуха, и он также понимает, что здесь чертовски темно. Чертовски идеально, чтобы застрелить его за углом. Так, а зачем Дазаю вообще в него стрелять? Просто из неприязни? Нет, в этом нет абсолютно никакого смысла. Его никто не убьёт. Ну, сегодня, по крайней мере. Хотя.. можно было и прихватить перочинный ножик, так, на всякий случай. Вдруг, какой подонок прикапается, а то шлепать то ему до места встречи не близко. Людей на улице не мало, но это только пока он не свернул в нужную ему сторону. Там и освещение похуже, заебись вообщем. Однако все равно есть что-то в этом будоражущем ощущении опасности. Что-то очень приятное, и чего ему посстоянно не хватает. Может, он и псих, но от этого удовольствия отказываться не собирается, какой смысл? Он прямо чувствует, как вдоль позвоночника ползут мурашки от предвкушения и холода. И все-таки, он надеется, что сегодня его все-же не убьют. Подходя к уже знакомой тропинке, он полностью погрузился в свои мысли, и музыка в ушах, казалось, играла на заднем плане сознания, отголосками приятных волн доходя до слуха. Фонари совсем закончились, и теперь на небе было четко видно россыпь маленьких белых пятен, что удивительно, так как их почти постоянно закрывают густые тучи. Чуя вскинул голову вверх, наслаждаясь приятным, и редким зрелищем звездного неба. Его глаза привыкли к темноте, а вместе со светом почти полной луны здесь, казалось, было совсем светло. Он шумно выдохнул через нос, и стал спускаться вниз, под мост. Там, на удивление, было довольно светло, из-за мини фонаря, встроенного в стену, но все равно освещение было достаточно тусклым. Он заметил Дазая, привычно сидящего на своем камне, привалившись спиной к стене. На приближающиеся шаги Накахара он никак не среагировал, и продолжал смотреть в никуда. Чуя старался ступать по бетону как можно тише, словно боясь, что если издаст звук, то Дазай может сбежать. На нем была черная толстовка с светло-голубыми джинсами, а темно-каштановые, почти черные волосы казались даже пушистей, чем обычно. Накахару пробивало огромное желание их потрогать, и может, даже сжать и оттянуть. Он подошёл ближе, и осторожно присел рядом, на край. Несколько секунд пялился на острую линию челюсти, и несколько раз моргнув, все-же решил привлечь к себе внимание. — Привет. — неловко почесал затылок. — Я думал, ты пошутил, когда сказал, что хочешь увидиться. Дазай повернул голову, и оглядел Чую снизу вверх оценивающим взглядом. — Почему тогда пришёл? — бесстрастным тоном спросил он. — Надеялся, что... ты все-же прийдешь. — пожав плечами, ответил Чуя. Дазай усмехнулся, и подвинулся чуть ближе. — Так хотел меня увидеть? — проговорил с улыбкой. Чуя вперил в его лицо слегка потерянный взгляд, разглядывая ямочки на чужих щеках, и на автомате ответил: — Ага. На самом деле, до этого момента он собирался завалить Дазая вопросами, о том, нахрена он его сюда позвал, но сейчас из головы, какого-то хрена ушли все адекватные мысли, отчего Накахара был слегка на себя взбешен. Более-менее собравшись, он все-таки спросил: — А зачем ты пришел? Неужели, тоже хотел меня видеть? — Ты купил сигареты? Он практически слышал, как шестеренки в его мозгу с громким скрипом прокручивались, и только через несколько секунд до него дошло. " Твою мать, нет, не купил! " Он помотал головой в стороны. — Нет, я.. забыл. Не одолжишь? — вытянув раскрытую ладонь, спросил Чуя. Дазай выдохнул, и потянулся рукой в карман толстовки, вытаскивая пачку мальборо, и вынимая из нее две сигареты, протянул одну Чуе. Тот опустил взгляд на бледную худую ладонь, и понял, что залип. Изгибы руки были настолько изящными, а эти длинные пальцы с виднеющимися венками... Его очень тянуло до них дотронуться. Он вытянул руку вперед, принимая сигарету из чужих пальцев, намеренно задерживая прикосновение, и ощущая, как вдоль позвоночника ползут мурашки. Чужая конечность была практичечки ледяной, из чего Накахара сделал вывод, что сидит Дазай здесь уже давно. Он поднял взгляд, заглядывая в чужие глаза, цвета крепкого кофе. Поднёс фильт сигатеры ко рту и обхватил губами. — А огонёк будет? — спросил он невнятно. — А как же. — Осаму вынул зажегалку из кармана, и чиркнув, поднёс её к чужому рту, а после обхватил свою сигарету тонкими губами. Зажёг, вдыхая дым и отрывая фильтр ото рта. Выдохнув клубы дыма вверх, перевёл взгляд на Чую, который тоже лениво затягивался, но больше пялился на чужие губы. Когда до него дошло, что на него смотрят, он незамедлительно поднял взгляд на чужие глаза, немо спрашивая: мол, чего? Дазай блуждал немного скучаюшим взглядом по чужому лицу еще некоторое время, от чего Накахара не совсем понимал, куда себя деть, но также ему нравилось, очень нравилось, что на него смотрят. И не просто кто-то, а привлекаюший его человек. Может Чуя и ужасно глуп, но как же ему похуй. Он хочет, чтобы Дазай его отрахал, и сейчас понял, что хотел его с самой первой встречи. Правда тогда он даже не расчитывал, что его желание когда-то сможет воплотиться в реальность, а сейчас, ну... Тоже не факт, на самом деле. Но попытка – не пытка. Почему бы и нет? — Тебе холодно? — Он подвинулся чуть ближе, чуть соприкоснувшись с Осаму коленями. — Может зайдём ко мне погреться? Боже, что он творит?! Сейчас ему точно свернут его тонкую шею, а потом выпотрашат и... На лице Дазая появилась усмешка. " Чего? " Чуя может и немного запутался в чужих реакциях, но разозленным Дазай не выглядел, даже наоборот. Он угарает над ним? Ситуацию явно нужно спасать. Чуя уже открыл рот, чтобы сказать что-то, переводящее всё в шутку, но Осаму подал голос первый и, вероятно, спас Накахару от очередного позора, за что он был ему бесконечно благодарен. — Давай всё проясним, ладно? — он спрыгнул с камня и встал прямо перед Чуей, отчего теперь смотрел на него сверху вниз, чуть приподняв голову. — У меня давно никого не было, у тебя, я думаю, тоже, хотя... утверждать ничего не могу, но судя по тому, как ты плотоядно смотрел на мой зад... Теперь Чуя чувствует, как его щеки начинают стремительно аллеть. Неужели так заметно было? — Ты симпатичный, но не более того, и это будет не более, чем перепих. — он сделал паузу, и снова затянулся. — Устраивает? Если нет, то можешь валить прямо сей... Глаза Накахары, как по команде загорелись, и спрыгнув с камня, он оказался буквально в нескольких миллиметрах от тела Дазая. Он закинув голову вверх, и почти прошептал тому в лицо: — Устраивает абсолютно. — Отлично. — ухмыльнувшись, ответил он, а затем приблизился, и подхватил Чую под бедрами, приподнимая, и снова усаживая на камень, чтобы их лица были на одном уровне, и встал между его ногами. — С ростом, конечно, тебе немного не повезло. — улыбаясь, проговорил он. — Завались уже. — приблизившись, Чуя впился в чужие губы своими. Дазай отреагировал мгновенно, перемещая одну руку на шею, и беря инициативу на себя, приминал в своих губах чужие. Нагло раздвигал челюсти, проникая в рот языком и переплетал их вместе, а Чуя прилагал большие усилия, чтобы не простонать прямо в чужой рот, потому что целоваться Дазай явно умел, и делал это просто ахуенно. Так, как Накахара всегда хотел, чтобы его целовали. Требовательно, может даже немного грубо. От этого его желудок делал мини сальто назад, а от прикосновения холодной руки к теплой коже, вдоль позвоночника ползли мурашки. Дазай слегка прикусил чужую нижнюю губу, а рука отустилась на бедро, и тут Накахара не удержался, коротко и тихо проскулил, обвивая руки вокруг чужого затылка, впутывая пальцы в волосы, которые, как он и ожидал, оказались невероятно мягкими. Он решил в конец охаметь, и потянул за них, отстраняя Дазая от себя, и шумно выдыхая. — Я... живу недалеко. Дазай закатил глаза, пытаясь отдышаться, потому что, как ему казалось, забыл, как это делать. Опустил взгляд на чужие, раскрасневшие, и чуть припухшие от поцелуя губу и кивнул. Чуя не знал, чем он руководствовался, когда приглашал к себе в дом, может и очень красивого, но барыгу. Может, потом он пожалеет об этом, но сейчас ему как-то наплевать на... да на всё. Дазай идет рядом с ним в сторону его квартиры, а внизу живота сладко покалывает от предвкушения. Почему то он уверен, что трахается Осаму тоже ахуенно. Он даже мысли не допускает, что ему может не понравится. Всю дорогу оба парня смотрят ровно перед собой. Накахара пытается избавится от ощущения, что он всё в этой жизни делает не так, а Дазай.. Ну, он мастерски скрывает своё нетерперие. Зайдя в подъезд, Чуя испытывал довольно смешанные эмоции. Он еще никогда не приводил кого-то к себе домой, кроме Акутагавы, а сейчас делает это только чтобы потрахаться, и не то, чтобы он из-за этого парится. Он часто спал с людьми, с которыми познакомился несколько минут назад, и не считал это чем-то супер ужасным. Просто приводить кого-то в дом казалось... личным. Понятное дело, отступать сейчас уже нельзя. Он и не собирался, вообщем-то. Поднимавшись по ступенькам, Дазай заметил некую задумчивость у Накахары, и остановивился на месте. — Если ты не уверен, лучше скажи сейчас. — твердо произнёс он. Он, конечно, поймёт если Чуя сейчас откажется, но обломится жестко. — Эй, мне не пятнадцать, я знаю, чего хочу. — возмущенно проговорил он. — Или это ты уже передумал, м? Знаешь, я могу понять, если ты еще морально не созрел и всё такое... — саркастически заглянув Дазаю в глаза, парировал он. Дазай свел брови к переносице, и резким движением приблизился к Чуе, отчего тот вжался спиной в стену. Дазай оперся на эту стену руками, ставя их между телом парня. Наклонил голову, опаляя чужую шею своим дыханием, заставляя кожу Накахары покрыться слоем мурашек, и хрипло шепнул на ухо, чуть касаясь его губами: — Ты начинаешь меня бесить. Может, займёшь свой рот чем-нибудь поинтересней? — и прикусил мочку, отчего Чуя поморщился и шумно выдохнул. При других обстоятельствах, он бы уже давно произнёс какой-то язвительный ответ, или просто дал бы под дых, но сейчас он понимает, что ему, черт возьми, нравится такое отношение. Докатился, блять. В самых грязных желаниях, глубоко внутри, он, может даже хотел, чтобы Дазай выебал в рот прямо сейчас. Он вздрогнул от этих мыслей, а Дазай отстранился, склонив голову на бок. — Какой этаж? — Второй. Дазай кивнул, и схватил Чую за предплечье. Не грубо, но требовательно ведя его за собой вверх по ступенькам, так, что Накахара даже сопротивляться не думал, молча следуя за ним. Остановившись около двери, Чуя полез рукой в карман джинс, нашаривая ключи, и дрожащей рукой вставляя их в замочную скважину, проворачивая два раза. Ввалившись в квартиру, Накахара сразу оказался прижатым к стене, и был ничуть не против. Он сам потянулся, чтобы стянуть с Дазая его толстовку, а тот в свою очередь стаскивал одежду с Чуи. Когда почти все шмотки были разбросанны по полу, Чуя потянул Дазая в спальню. Оба, почти голые упали на кровать, и Дазай навис над парнем сверху, упираясь в матрас руками. На нём еще оставалась мешающаяся футболка, которая очень бесила Накахару. Ему очень нетерпелось рассмотреть и потрогать чужое тело, и Дазай, будто прочитав его мысли по хмурому взгляду, наконец стянул с себя вещь через плечи. Чуя закусил губу, и чуть ли не присвистнул от этого вида. Тело Дазая было довольно подтянутым. На животе проступали мышцы пресса, а на руках – видимые бицепсы. Он потянулся руками к чужим плечам, обхватывая их ладонями и наслаждаясь ощущения мягкой кожи. Дазай приблизился, и поцеловал Чую. Глубоко и тягуче, не так, как тогда на улице, и Накахара даже не мог определиться, как ему нравилось больше. Казалось, все прикосновения Дазая к нему вызывают дикое, нездоровое удовольствие. Он вцепился руками в чужие волосы на затылке, пока Осаму выцеловывал его линию челюсти и шею, иногда кусая, точно оставлял видимые следы, но Накахаре было плевать. Он такого ахуенного ощущения давно не испытывал. Может, даже вообще никогда. Вроде бы хотелось сказать Дазаю, чтобы тот трахнул его уже, и одновременно – помучить себя, растягивая удовольствие на всю ночь. Хотелось, чтобы это не заканчивалось как можно дольше. Осаму вгрызался в чужие ключицы, заливывая укусы после, упиваясь ощущением тонкой кожи под своим ртом. Чуя был достаточно худым, но при этом его тело было невероятно гибкое и поддатливое. Он будто бы немо просил, даже умолял оттрахать его, когда выгибал поясницу навстречу чужим ласкам, и Дазай на самом деле ели сдерживался. Еще никто при сексе с ним не был настолько раскрепощенным, открытым и просящим, а секса у него было не мало. Он прикусил чужой сосок, отчего Чуя удовлетворительно вскрикнул. Для Дазая его голос сейчас был просто музыкой. Он поражался, насколько парень чувствительный, и это определенно был плюс. Ему хотелось вырывать из него, как можно больше громких звуков. Он проделал тоже самое со вторым соском, пощекотал его кончикам языка, вслушивась в одобрительное мычание почти над ухом. Стоило ему заглянуть Накахаре в лицо, на секунду он просто завис, разглядывая его. Беспорядочно спутанные, растрепавшиеся волосы. Раскрасневшие щеки, тяжелое дыхание, полуприкрытые глаза и умоляющее выражение лица. Всё это буквально сводило Дазая с ума, как-бы нелепо это не звучало. Он пальцами огладил чужие ребра, и дотронулся губами до твердого члена через бельё. — Блять! — Чуя прогнулся на кровати, подставляясь под прикосновение, и Дазай хитро ухмыльнулся. Он продолжил водить губами по чужому члену, не снимая бельё, и тогда Накахара подал голос. — Сука! Долго еще? — хрипло, почти прорычал он. — Какой ты нетерпеливый. — с улыбкой пролепетал Дазай. Ему хотелось помучить его как можно дольше, хотелось, чтобы Чуя стал умолять его трахнуть себя, выкрикивая различные ругательства, и его имя, кончно же. Это казалось самым очаровательным и прекрасным, что он мог видеть в своей жизни. Он всё-же снял с Накахары бельё, откидывая его в сторону, и коснулся прижатого к животу члена рукой, притягивая ближе, и взял в рот головку. — Дазай... блять! — пальцы ног Чуи подогнулись, и он чувствовал, что такими темпами может кончить очень скоро, но Дазай не брал глубоко. Он обсасывал головку с характерным причмокиванием губ, водил по ней языком, собирая капли предъэкуляра и дразнил. Сукин сын. Чуя извивался на простыни, страясь толкнуться глубже в чужой рот, но Осаму сразу отстранялся, не давай получить большего. Накахара хныкал и ругался. Он очень хотел почувстовать Дазая внутри. Но тот, кажется, ясно дал понять, что действовать он будет только по своим правилам, так, как ему захочется и, блять, это только еще больше заводило. Дазаю хотелось подчиняться. Полностью и безоговорочно, и Чуя бы так и сделал, если бы не его, еще не до конца погибшая гордость. Он бы действительно начал просить, и умолять, а после этого гореть от дикого стыда, но... Дазай оторвался от чужого члена, и приблизился лицом у уху, сладко шепча: — У тебя есть, что нужно? Что нужно? Мозг Чуи работал сейчас максимально замедленно, и секунды две он соображал, что ему, блять, сейчас понадобилось, а потом до него дошло. Не, ну только сейчас вспомнил? Рука потянулась к тумбочке, нашаривая смазку и пачку презервативов. Он кинул все это на кровать, и мутным взглядом наблюлал, как Дазай стаскивает с себя бельё, и раскатывает презерватив по члену. Осознание, что скоро этот член будет в нём слегка отрезвляло. Осаму щедро плеснул смазки на пальцы, и приставил один к тугому проходу, чуть массируя. — Ты можешь.. не тянуть?! — О, как скажешь, дорогой. — и надавил, погружая палец по последнюю фалангу, заставляя Чую чуть-ли не подавится хриплым стоном. На несколько секунд Дазай замер, давай Чуе привыкнуть, а потом начал активно двигать пальцем внутри, растягивая тугие стенки. Когда Накахара сам начал толкаться навстречу, двигаясь в одном темпе с его рукой, Осаму резко добавил второй палец, сгиная их в очень нужном месте. Чуя, казалось, просто вылетел из этого мира. Он смутно помнил, что за слова вырвались тогда из его рта. Сладкая боль смешивалась с ошеломляющим удовольствием, стоило Дазаю надавить на простату, и продолжать трахать его пальцами. Могз, казалось, отключился, и он полностью оттдался охренительным ощущениям, которых не испытавал очень, очень давно. Голова закинута назад, глаза прикрыты, дыхание частое и тяжелое, а ресницы дрожат. Дазай думает, что может кончить только от этого потрясающего вида. У него хоть было много половых партнеров, Чуя пока точно остается лучшим из них. Он просто потрясающий, мать вашу. Еще никогда Дазай не видел того, кто сам так открыто хотел бы быть им оттрахан. Эта податливость и доверие на пустом месте – то, что Дазай обожает больше всего, но крайне мало людей могут ему это дать. А в Чуе чувствуется что-то такое... это не слабость и не бессилие, ни в коем случае не покорность, нет. Скорее, желание полностью оттдаться. Он добавляет третий палец, и разводит их ножницами, наслаждаясь теплом внутри чужого тела. У него у самого уже довольно болезненный стояк, точно такой же, как и у рыжего, который внетерпении елозит на постели, и прерывесто стонет на глубоких толчках, когда пальцы врезаются в простату. Он уже начинает думать, что Дазай хочет, чтобы он кончил, черт возьми, от пальцев, без гребанного прикосновения. Но он очень хочет член Дазая внутри себя, и чем больше дрожь от возбуждения проходит по его телу, тем он ближе к тому, чтобы начать просить. И что-то ему кажется, что Осаму этого и добивается. Что-ж, ладно. — Дазай.. — Что такое? — отзывается он настолько мягко и спокойно, будто это не его пальцы сейчас находятся в Чуеной заднице. — Ты можешь уже... Аа! — пальцы снова с большим толчком вбились в простату, и Накахару это уже начало это раздражать. — Что ты говорил? — он непонимающим взглядом заглянул Чуе в глаза. — Я, блять, говорю, чтобы меня трахнул! — сдавленно прокричал он. — И я собираюсь это сделать. Тебе нужно лишь попросить. — буднично отозвался Дазай. Чертов сученышь. — Дазай.. пожалуйста.. — Что? Я не слышу-у.. — продолжая двигать пальцами, парировал он. — Осаму, пожалуйста, умоляю, трахни меня уже! — выкрикнул он с такой силой, с какой мог. Он хотел только того, чтобы его оттрахали прямо сейчас и пожесче, и к чёрту все остальное. В голове Дазай будто бы сработал щелчок. Он вынул из Чуи пальцы с характерным хлюпом, и приставил член к проходу. Еще раз глянул за Чую, который обвил свои ноги вокруг чужой талии, скрестив щиколотки, и сгорал от нетерпения. Дазай резким движением приблизился, впился в его губы. И толкнулся вперед. Чуя до крови прикусил чужую губу, и громко простонал прямо в его рот, чувствуя, как Дазай расплывается в ухмылке напротив его губ. Ощущения полностью смешались. Дазай не был осторожным, и буквально втрахивал его в матрас, но это было то, что так нужно Чуе. Это было идеально. Полное отключение рассудка – то, к чему Накахара стремился. До этого момента он был уверен, что никто не сможет дать ему этого. На отголоске сознания он слышал тихие хриплые постанывания Дазая, от того, как туго стенки обтягивают его член, и ему это чертовски нравилось. Нравилось выбивать из Чуи стоны, смотреть, как тот кусает свои губы, и поддается навстречу его члену. Как открывает рот в немом крике, когда член задевает простату, и внезапный порыв сказать это, застаёт его в расплох. — ..Такой ахуенный. — низким тембром проговорил он в самое ухо рыжего, всасывая кго мочку после Накахара нашёл в себе силы лишь всхлипнуть, и завести руки за чужой затылок, цепляясь пальцами за влажные от пота волосы, и с силой стягивая, заставляя Дазая шумно выдохнуть напротив его шеи. Он не понял, в какой момент ощущений стало слишком много: слишком больно, и ахуенно настолько, что в голове будто что-то взорвалось, а по телу дрожью прошлась горячая волна. Он кончил, с громким стоном выгибая спину, и казалась, срывая голос к чертям. Черт, он даже не дотрагивался до себя. Дазай толкнулся еще пару раз, и тоже кончил, хрипло промыча при этом. Его руки в момент ослабли и голова упала на чужую грудь. Он уткнулся носом в шею Накахары, вдыхая аромат шампуня, и просто пытался отдышаться, также, как и Чуя, хотя с таким весом на груди это было немного проблематично. Ему было лень даже пошевелить пальцами, что уж говорить о том, чтобы спихнуть с себя чужую тушу. В какой-то момент Дазая приподнялся, и осторожно вышел из тела Чуи. Стянул с себя презерватив, кидая его куда-то на пол, и снова рухнул на постель, прижавшись щекой к холодной подушке и прикрыл глаза. Шевелиться и говорить никому не хотелось. Тело настолько расслабилось, что казалось, превратилось в желе, и Дазай только и мог, что вдыхать чужой, и такой приятный запах тела. Никто из них не знал, сколько они так пролежали. По ощущением – пару часов точно. Чуя был невероятно близко к тому, чтобы уснуть, но от шевеления напротив он приоткрыл глаза. — Мне пора. — сказал Дазая, вставая. Чуя недольно промычал. — Может останешься? — с надеждой спросил он. — Не могу, Кью один дома. Накахара разочарованно выдохнул. Он все понимал, но так не хотелось, чтобы постель снова стала пустой и холодной. — Знаешь, мне понравилось. Повторим когда-нибудь? — он сладко потянулся, наблюдая, как Дазай ухмыляется, собирая разбросанную по дороге к спальне одежду. — Возможно. — пожав плечами, ответил он. — Ладно. — он прикрыл глаза, и откинул голову на подушку. — Сходи в душ, Чуя. — Дазай стоял перед ним уже одетый, и Накахара мысленно поразился такой скорости. — Ага. — сонно отозвался он. Осаму подошёл ближе, и наклонился, смазанно поцеловал Чую в висок. — .. Еще увидимся, лисёнок. — ровно, и слегка устало сказал он. Чуя кивнул. Ему было даже лень комментировать то, как его сейчас назвали. Он совсем не хотел никуда отпускать Дазая, и услышав удаляющиеся шаги, а после – глухой хлопок двери, он осознал, что снова остался в одиночестве. Ему не было грустно, наоборот, посторгазменная эйфория еще не прошла, но все-же ему было бы чуточьку лучше, если бы Дазай лежал сейчас с ним. " Лисёнок. Фу, что за бред? Почему из всех животных именно лисёнок? " Если десять минут назад он лелеял себя надеждами, что к нему придут силы и мотивация сходить в душ, и надеть пижаму, то сейчас он забил на это всё. Завтра помоется. " Ещё увидимся.." Он закрыл глаза и уже через несколько минут, в течение которых всплывали рандомные воспоминания о Осаму, провалился в спокойный, и на удивление крепкий сон. Давно он не засыпал без тревожных мыслей, так еще и не под кайфом. Дазай явно хорошо на него действует.