Что в имени тебе моем?

«Я не могу ждать, когда такой распиздяй, как ты, заплатит мне. Или ты думал, я твоё жалкое грязное тело буду принимать вместо денег?!» — последние слова, что услышал Шастун, прежде чем перед ним захлопнулась дверь. Он помялся, перехватывая из руки в руку ремень спортивной, выцветшей сумки. Туда поместились все его вещи. И гордость небольшой горсткой впридачу. Идти было некуда. Еще и после смены жутко клонило в сон. Парочка соседей с красными, воспаленными глазами, бешено бегающими по телу парня, заставили Антона прибавить шаг. В раскалывавшейся голове, лишь одно слово бьется о черепушку. Куда. Куда, чёрт возьми, ему идти? Напроситься к Эду? Антон поморщился. Это всё равно, что подписаться на круглосуточный родительский контроль. Свежи воспоминания о том, как тот донимал его по поводу денег, что Антон задолжал Егору. Тем не менее, иных вариантов у него все равно не было. Конечно, он помнил про Арсения, с которым они в последние недели очень сблизились. Они посещали вместе кино, ходили в парк, кафе, катались на велосипедах по полупустым улицам окраины. Шаг за шагом Попов обучал его обычной жизни, отвлекал от боли, но в то же время лишь ярче напоминал о том, что то, чем занимается Шастун — это ненормально. Арсений буквально сломал внутри Антона все стены, скрывавшие его от мерзкой правды, которая мешала работать, но в то же время он показал, что есть за этими стенами то, за что стоит бороться. Антон вспомнил, что он не просто человек, который ждет призрачного освобождения, он понял, что и сейчас может почувствовать себя чем-то большим, чем вещью. Для этого просто нужен правильный человек рядом. И поэтому Арсения тревожить было нельзя. Антону искренне нравилось приходить к нему с намерениями почувствовать себя свободным, мужчина вселял в него уверенность своим отношением к нему, как к равному. Но если Шастун будет жить с ним, он увидит все ужасы, что творят с ним на работе. То, в каком виде Антон иногда приходит домой — картинка похуже большинства фильмов ужасов. И одно дело всё же забегать к Попову, когда ты готов, а другое — неминуемо идти в квартиру, где придётся показать, что порой простой душ не поможет смыть грязь, что скопилась на тебе за ночь и пару-тройку заказов. Нет, квартира Арсения была священным местом, которое осквернять было нельзя. Однако сейчас Антон смог пойти только туда, чтобы переждать у него до вечера. Не сидеть же с сумкой на лавочке весь день, да и Выграновского сейчас бегать-искать было бы глупо. Тот еще разозлится и не впустит. Так что Антон стоял около уже знакомой двери, надеясь, что сегодня, в субботу, Арсения не вызвали в театр. К счастью, дверь открылась. — Привет, — Попов сначала обыденно оглядел Антона на наличие травм, после чего впустил. — Мы вроде бы договаривались на понедельник. Всё в порядке? — Да, — скидывая кеды. — Просто решил посидеть у тебя, если ты не занят, — Антон бросил сумку, стараясь не концентрировать на ней чужое внимание, и прошел в зал, где они обычно сидели. На кофейном столике лежал недоделанный пазл с видом на Париж. — Досуг, как у старика, — тут же прокомментировал Шастун, не удержавшись и улыбнувшись Арсению. Тот закатил глаза и накрыл кусочки пазла газетой. — Ты в свое свободное время вообще спишь. — Эй! Я работаю по ночам, не забывай. И у меня не восьмичасовой день, как у некоторых, — возмутился Антон. — Да, но ты рассказывал, что твой друг ещё и успевает заниматься танцами, — вспомнил Арсений, как Шастун упоминал знакомого стриптизера. — Мой друг просто кадрит другого моего друга, — пожал плечами Антон. Эд не знает, но вообще-то он был наслышан об их занятиях танцами с Кридом. Просто лезть в эти сложные отношения он не собирается — себе дороже с этими придурками возиться. Они и себя запутали, и друг друга, и его могут тоже. — Они еще успеют отоспаться вместе, знаешь ли. — Без подробностей, пожалуйста, — сморщился Арсений, хмыкнув. Они какое-то время обсуждали сериал по телевизору, где пара, которую сводили целых три сезона, распалась в последней серии, и Шастун был бесконечно возмущен. «Как их могли не сделать соулмейтами? Они же, блин, были лучшей парой сериала!» — злился он, пока Арсений пожимал плечами и добавлял что-то вроде «это олицетворяет несправедливость судьбы». Ему вообще в последнее время нравилось жаловаться на судьбу. Он её невзлюбил ещё с Алёны, а сейчас, когда он всё чаще подумывал над новой открывшейся дорогой для отношений, только отсутствие имени не давало сделать ему этот шаг. Ну и человек, конечно — не станет же Арсений лезть к тому, кому он не симпатичен. Хотя эта мыслишка а-ля «пан или пропал» всё чаще проскальзывала в голове, норовя испортить только-только установившуюся замечательную дружбу. «Угомонись, что за ерунду ты прокручиваешь в голове?!» — одёрнул себя Попов в очередной раз, возвращаясь к возмущённым рассуждениям Антона, которые и не прекращались. — Нет, судьба бы так не облажалась, Арс! Это дурацкие сценаристы даже не поняли, какую химию сотворили! Конечно, Антон верил в судьбу даже слишком сильно, несмотря на обиду на неё; лишь наличие соулмейта за покровом сотен имен давало ему надежду. Попов не собрался отнимать это, ломать какие-то мечты ради невидимого шанса, который он и сам не уверен, что готов ухватить. — Но он делал для неё столько всего, — неожиданно произнес вслух Арсений, сам не понимая, оспаривает слова Антона или же собственные мысли. — Разве это не доказывает, что истинный соулмейт тот, кто помогает на протяжении всего пути, даже не зная, соулмейт ли он или нет. Он просто рядом даже в самые тяжелые моменты жизни. Антон удивлённо посмотрел на Арсения. В глазах парня что-то на секунду мелькнуло, но Попов даже думать не хотел, что это могло быть. Он вообще пожалел, что начал рассуждать об этом. Шастун в свою очередь поджал губы, думая, что на это ответить, и всё же не согласился, мотнул головой. — Они ни капли не подходили друг другу. Разные цели, разные взгляды на жизнь. Она — успешная журналистка, самодостаточная и со стержнем, а он — клишированный неудачник, который постоянно ищет работу и ищет «идеал», которого сам не достоин. Это не история о Золушке, всё не преобразится волшебным образом. Между ними так и останется эта пропасть, — пояснил свою справедливую, как ему казалось, позицию Антон, но на душе от слов стало погано. Они замолкли. Арсений не возражал, хотя мог, и Антон ничего не добавлял, потому что уже достаточно. Комната казалась огромной и холодной, а диван неудобным и слишком узким. Они не смотрели друг на друга ещё долгое время, пялясь в экран телевизора, но в суть передачи так никто и не вник. Когда Антону уже надо было уходить, Попов подметил наконец сумку. Он внимательно смотрел на неё какое-то время, из-за чего Шастун уже стал перебирать варианты ответа на ещё неозвученный вопрос, чтобы, когда он прозвучал, Антон бы слишком автоматически выпалил «Это мои костюмы». И в этот момент Арсений посмотрел бы на него, как на идиота. Во-первых, он ни разу до этого не видел эту сумку, она была слишком большая для сменной одежды. Во-вторых, из кармана торчала зубная щётка, о чём Арсений, щурясь, услужливо сообщил. Антон чувствовал, как процент доверия к нему падает. — Ты переезжаешь куда-то? — Арсений выразительно посмотрел на парня. — Не-е-ет, — сконфуженно улыбнулся Антон. — Всё в порядке. — Антон, — укоризненно произнес тот. — Я не собираюсь опять искать тебя несколько недель. — Всё под контролем! Я просто переезжаю к… Другу, — выкрутился Антон. Ну, частично это была правда. — Другу? — вскинул брови мужчина. — Что за друг? Зачем тебе к нему? — Не слишком ли много вопросов? — возмутился Шастун. — Тебя это не касается. — Тогда я тебя никуда не пущу, — Арсений крепко схватил Антона за запястье. — Ты неожиданно вваливаешься ко мне с непонятной сумкой, не хочешь объясниться — похоже на прощание. «И правда», — мелькнула у Антона неприятная мысль. Он переменулся с ноги на ногу. Доверяет ли он достаточно Арсению, чтобы рассказать? Чтобы затронуть столь неприятные, личные стороны своей жизни? — У меня нет больше денег платить аренду, поэтому я решил переехать к своему другу, бармену из нашего клуба, — сдался Шастун, но это не удовлетворило собеседника ни на йоту. — Почему ты не сказал мне? Ты можешь пожить у меня. — Что? Нет, Арс, я уже договорился с Эдом. Он классный чувак, не переживай, — поспешно стал отнекиваться Антон. Нет, жить у Арсения он точно не будет. Они будут чувствовать эту пропасть, они свалятся в неё, и всё, что между ними было, что делало Антона хоть немного более счастливым, погибнет. Сломается на куски и… Порвётся, как слабая, чересчур сильно натянутая нить. — Я могу с ним встретиться? С этим Эдом? — спустя секунду раздумий спросил Арсений. — Зачем? — Чтобы увидеть, что он порядочный человек, не причинит тебе вреда. И что он вообще существует, и ты не будешь ночевать на вокзале. Что ж, логично. И хотя у Шастуна было огромное желание ощетиниться подобной приставучей заботе и послать Арсения куда подальше, он понимал, что Попов его просто-напросто не выпустит из квартиры, или они рассорятся в пух и прах. Видимо, выбора у Антона не было. Вот только знакомить Арсения с Выграновским… И ведь проблема была не в Выграновском конкретно, хотя его внешний вид и мог напрячь, а в том, что это как знакомить две свои жизни, две свои стороны: темную и светлую. И пусть в глубине души Антон и понимал, что обо всех этих ужасах Попов знает, что сам Антон в его глазах, несмотря на профессию, в первую очередь человек, личность, но Шастуна это ни капли не успокаивало. Терять расположение единственного человека, который принимает его, который чуть ли не пылинки с него сдувает, когда видит новые раны, ожоги или одежду в крови — последнее, что он хотел бы. Но с другой стороны, устрой он сейчас скандал на тему «не твое дело» — окончательно потеряет Арсения вместе с его хрупким доверием. Нет ничего приятного в выборе из двух зол. — Ладно, договорились. Можешь прийти завтра в шесть утра в наш клуб, у нас закончится смена, и все будут расходиться, — нехотя согласился Антон. Придется сегодня же уговорить Эда принять пожить, да ещё и настроить на разговор с Арсением. «Наверняка с моей удачей всё пройдет отвратительно», — цокнул языком Шастун себе под нос.

***

Антон так и не нашёл в себе силы сказать Эду про Арсения, решил, что всё должно произойти само, спонтанно. Однако это лишь добавляло нервов, так что до самого последнего заказа Шастун не находил себе места, много пил коктейлей и нервно мычал себе что-то под нос. Единственная хорошая новость — Выграновский спокойно пустил к себе с условием, что Антон не будет задавать лишних вопросов и будет спать на полу. Всё лучше, чем какой-нибудь притон, так что он согласился. К приходу Арсения Антон успел переодеться в более приличную одежду, нежели была на нем после последнего заказа, и теперь сидел за стойкой в компании Эда и Егора, которые обсуждали новую музыку для выступления второго. Это было… Странное зрелище, постепенно перерастающее из милого разговора двух коллег в типичное и уже обыденное для них «ты ведёшь себя на сцене, как шлюха». И наверняка они бы и подрались, если бы не Арсений, появившийся в дверях борделя. Он как-то опасливо, немного брезгливо огляделся, но когда увидел Антона, его лицо разгладилось. Шастун же было поднялся, чтобы поприветствовать друга и представить его Выграновскому, как выражение лица Арсения сменилось изумлением, а затем странной улыбкой. Навстречу ему бросился Крид, тут же влетев в крепкие объятия. — Арс, дорогой, сколько лет? — заголосил он, сверкая улыбкой. — Егор! Что ты здесь..? — Арс неверяще оглядел его с ног до головы, недоумевая. Егор дернулся, с опаской посмотрев в сторону Антона и Эда. — Кто это, чёрт возьми? — прошипел Выграновский, недовольно глядя на парочку. Антон передёрнул плечами. Если бы он сам что-то понимал.