Будь со мной вечность

      Никкаль украдкой наблюдала, как её дети, юркая девчушка лет десяти отроду и старший сын, гонялись друг за другом по небольшой полянке во дворе. Вернее гонялась лишь Нанше, злобно и устало пыхтя, покуда Аннэр ловко уворачивался от тоненьких водяных щупалец. Те были столь слабы, что еле кусали его неприкрытые лодыжки, но Нанше всё равно упорно пыталась хоть как-то достать любимого братишку и выплеснуть на него если не свое негодование, то хотя бы пару тройку водяных бомбочек.       Сама же «бедная и несчастная» жертва такого покушения пускала ослабленные потоки воздуха под ещё коротенькие ноги Нанше, победоносно показав язык, когда та, не удержавшись, в третий раз ничком упала прямо в мокрую утреннюю траву. Волосы её, взметнувшись, собрали на себе блестящие капли росы, отчего стали походить на холст с разлитыми красками всех оттенков коричневого.       Это напомнило Никкаль далёкие времена, в которых она точно также носилась за Варом с огромной палкой наперевес, притворяясь, что то был настоящий меч, а он в ответ швырялся в неё комьями грязи вместо огненных шаров. Воспоминания были блеклыми и смазанными, но всё равно бесценными. Никкаль хранила их в своём сердце среди тысячи других, стараясь не дать нещадному потоку времени стереть всё, что было частью её долгого и тернистого пути к нынешнему счастью.       Тому самому, которое она чуть было не упустила из-за собственной импульсивности и поспешных выводов. И тому самому, которое с не менее довольной улыбкой сейчас стояло рядом, наблюдая за развернувшимся соревнованием их общих отпрысков.       — О чём задумалась?       — Да так… вспоминала последние года в Доме Детей, глядя на нашу Нанше. Я тоже любила проворачивать подобные фокусы, да только с магией всё не так хорошо было, как у неё.       — Ты её мать, было бы странно, если бы вы не были похожи.       — Это ещё с какой стороны посмотреть, — Никкаль позволила себе укоризненный смешок. — Внешне она точно не в меня пошла. Разве забыл, как Шимун постоянно шутил, что мы с Су детьми обменялись, мол, я ей втихаря подсунула рыжего Шинки, а она мне вот Нанше?       — А как по мне, — возразил Ниалл, глянув сначала на Никкаль, а следом уже и на молотящую кулаками дочь, что была готова съесть Аннэра живьем, — вы похожи так сильно, что это мне стоит цокать и сокрушаться, что никто не унаследовал мой характер. Год другой, и я стану похожим на Энки куда раньше, чем изначально планировал.       — На что это ты сейчас намекаешь, а?       — Я вовсе ни на что не намекаю, — Ниалл стойко выдержал почти что открыто упрекающий тон, а вместе с ним и недовольно сморщенный нос своей жены. — Я открыто заявляю, что не стоит удивляться, если я однажды прилечу домой абсолютно седой.       — Это ты так тонко пытаешься сказать, что все мы трое действуем тебе на нервы? И что Нанше с Аннэром разнесут Академию вместо меня? Да, великий и ужасный ректор-генерал-маг воздуха?       Никкаль самодовольно прошлась по всем его должностям, в ответ на что получила лёгонький поцелуй прямо в нос от почти что ухмыляющегося Ниалла, который, кажется, наслаждался этим забавным спектаклем.       — Мои нервы покоятся в Иркалле ещё со времен твоего давнего ученичества. А, может, даже с первого дня нашего знакомства.       — Сейчас следом за ними в Иркаллу я отправлю тебя, — Никкаль постаралась зыркнуть на него максимально злобно, да только вышло из рук вон плохо — вместо нарочито гневного взгляда вышла какая-то смешливая рожица, от которой Ниалл почти что прыснул со смеху. — Вот не надо только смеяться, я тоже теперь сильная, того гляди и подпалю тебе что-нибудь, так, совершенно случайно.       — В этом я ничуть не сомневаюсь. Своё свадебное платье ты подпалила очень даже успешно — Ияр ещё лет сто будет это вспоминать при каждом удобном случае. Мол, свадьба взаправду прошла с огоньком, «твоя дорогая Никкаль задала жару» и ещё двадцать различных вариаций шуток на тему твоей магии.       — Надо было поджечь и его заодно, — Никкаль призвала на кончиках пальцев несколько юрких шариков и задорно покрутила ими в воздухе. — Огонь как раз отлично смотрится на его волосах.       — Бесспорно. Только ему этого не говори, а то потом отыграется на тебе со всем присущим ему мастерством. Сочинит эдакую песню про злостную ведьму Никкаль и начнёт распевать её студентам на лекциях.       — Ну тогда как великий и уважаемый ректор ты, конечно же, позаботишься о репутации собственной жены и устроишь ему взбучку.       Ниалл приглушенно хмыкнул, покачал головой, однако не стал отрицать сказанного. Как-никак, случись такая ситуация по-настоящему, он и правда бы вполне мог устроить что-то подобное. Конечно, как выговор, а не драку, но всё же.       — Если только ты не доберешься до него раньше меня. А учитывая твоё… умение находить тех, кого надо и не надо, уверен, что даже Ияр бы не смог от тебя скрыться.        — Эй, это что опять был прозрачный намёк на мои студенческие годы?       — Не имею ни малейшего представления о чём ты, — нарочито невинно протянул Ниалл, смахнув с рукава мелкую букашку. — Я всего лишь перечисляю твои неоспоримые достоинства.       — Достоинства ли? — Никкаль почти выдала спешное «Ха!», но ограничилась лишь изогнутыми бровями — переняла привычку у Ниалла.       — Конечно достоинства, — всё также невозмутимо продолжил он, наклоняясь прямо к её губам и почти что касаясь их своими. — Или хочешь всё же, наконец, признать, что была излишне беспечна и необоснованно подставлялась?       Никкаль втянула в себя воздух и скользнула взглядом по его слегка приоткрытым губам, манящим её также явно, как и почти заговорщицки мерцающие глаза. Казалось, что он провоцировал её. Ниалл. Провоцировал. Кто бы мог подумать, что их брак приоткроет столь… интересные и, пожалуй, неожиданные стороны его многогранного характера.       — Если признаешь, что зря тогда исключил меня, так и быть — я подумаю над этим перед сном.       Переливчатый смех, укоризненный и, тем не менее, тёплый, опалил её скулы и даже щёки. Он перекатывался на кончике его языка, словно бы заползая прямо под кожу и резонируя с каждой частичкой души. Так Ниалл смеялся только в её присутствии.       — Если я откажусь, надеюсь, что спать буду не в гостиной? Или мне стоит всерьез опасаться за сохранность последних не седых волос на голове?       — Когда ты успел стать таким…?       Его ладони ласково и так по-своему мягко легли на талию Никкаль, что она почти сразу умолкла, подаваясь вперёд и чмокая его в кончик губ, а затем уже и даря полноценный поцелуй. Сдержанный, но столь же чувственный, как и всегда.       — Каким же? Потерявшим сон? Попавшим до конца своих дней и даже больше?       Никкаль легонько и безболезненно ткнула его локтем в бок за подобное заявление.       — Наглым и юморным. Клянусь Пятью, тебя словно покусал Ияр.       — Твоё влияние, Искорка, — он почти прошелестел эту фразу, притягивая её ближе и укутывая в крепкие объятия. — Исключительно твоё. Ияр даже за сотню лет не изменил меня так, как ты за всего лишь тридцать.       — Правда? Неужели я… так сильно повлияла на твою жизнь?       Он скользнул пальцами по приоткрытой шее, аккуратно мазнул по раскрасневшейся щеке, а следом украдкой окинул взглядом их детей. Те всё ещё продолжали задорно кричать, однако Нанше, похоже, оставила попытки догнать своего брата и теперь же просто хватала камешки с земли и кидалась ими. Аннэр, однако, без особых усилий отбивал их сгустившимся воздухом, ещё пуще зля и без того распалённую Нанше.       — Больше, чем тебе кажется. Куда больше, чем даже я предполагал в своё время. Настолько, — он наклонился и оставил несколько спешных поцелуев на растрёпанных ветром прядях, — что мне иногда думается, что это всё сон.       — Но я же, — Никкаль даже как-то неуверенно скукожилась, словно говорили вовсе не о ней, — ничего такого не сделала.       Не считая постоянных нарушений правил и всего того, что мы оба предпочитаем не столь сильно вспоминать.       — Ты спасла меня. Без тебя я бы не стоял сейчас здесь.       В его глазах, обрамлённых каймой распущенных волос, плескалось почти ощутимая нежность и такая… любовь, что в ней можно было бы захлебнуться. И, пожалуй, Никкаль была готова нырять в неё с головой, лишь бы знать, что в ней нуждались.       — Я всего-то… остановила ту стрелу. Ты и сам бы смог-       — Я вовсе не об Этане, — мягко возразил он. — Ты… спасла меня от куда худшей участи, чем просто ранение или даже смерть.       — Разве есть что-то хуже смерти? — Никкаль оторопело пролепетала, всё ещё не до самого конца понимая, о чём же именно говорил Ниалл. — Да и из нас двоих чаще всего спасал именно ты. От ануннаки помнишь спас, да и тогда от Шамаша тоже, когда он накинулся на меня из-за Энлиля…        — Есть. Бесцельное и блеклое существование… Поверь, это даже жизнью назвать сложно.       — Хочешь сказать, что ты—?       Ниалл кивнул.       — Именно. До встречи с тобой, — он прикрыл глаза, словно пытаясь вырвать из памяти давно канувшие обрывки воспоминаний, — я скорее существовал, а не жил. Не только из-за отца и даже должности. На то было… много причин. Бескрайне много. И тут в моей жизни появилась ты. А дальше… дальше ты, итак, всё знаешь.       Никкаль моргнула, стараясь запечатлеть в памяти это внезапное откровение — столь же душевное, сколь и в их первую уже брачную ночь, когда он сказал, что любит её. Прошлым Ниалл всегда делился крайне неохотно, будто бы хотел навсегда забыть его и оставить где-то там далеко, и Никкаль уважала это решение. Не лезла с вопросами. Сейчас же, почему-то, ей впервые захотелось узнать чуть больше.       Её ладонь взметнулась, чтобы очертить глубокий шрам на глазу — одну из множества меток, оставленных именно тем самым гнусным прошлым.       — Что за причины? Знаю, что ты не любишь ворошить былое, но…       — Поверь, Никки, это уже не имеет никакого значения. Ты — да, а ушедшее, — он как-то одновременно тепло и горько улыбнулся, — уже нет. Больше нет.       — Но ведь-       — Просто поверь мне на слово. В той части моей жизни слишком много того, что я бы предпочёл стереть и не вспоминать. А ты по ночам должна спать, а не думать о том, чего уже не исправить и не изменить.       Никкаль поджала губы, однако примирительно выдохнула. Может, то и правда было к лучшему. Те жизни, где они не знали друг друга, были так давно, что, пожалуй, существовали в отдельном измерении.       — Тогда ты тоже меня спас. Если не от голодной смерти, то хотя бы от одиночества.       Кто бы мог знать, что случайно выпаленная просьба в неполные семнадцать в итоге сведёт её с тем, кто станет самым дорогим и любимым человеком на всём свете — как этом, так и том.       — Но разве у тебя не было Этана и Су с Шимуном? Я всего лишь дал вам кров и возможность жить так, как должны жить любые дети.       — Теперь уже ты преуменьшаешь свой вклад, — Никкаль несогласно покачала головой. — Да, конечно, мы тесно держались друг друга, но ты… Ты был тем, кто в итоге дал нам возможность научиться магии, найти своё место в мире, обзавестись друзьями. А для меня лично… Ты стал своеобразным лучиком света в темноте.       Ниалл накрыл её ладонь своею, заботливо поглаживая слегка подрагивающие пальцы и даже выступающие костяшки. Если бы не дети, он бы пожалуй мог бы зацеловать её прямо вот здесь, но был вынужден ограничиться лишь подобным скромным жестом.       — Тогда, то была поистине судьбоносная встреча. И пускай я всё ещё не верю в предназначения и силы свыше, но, когда дело касается тебя, пожалуй, стоит сделать исключение.       — И правда, — Никкаль вновь улыбнулась, — наверное, то была судьба.       Увы, сердечный диалог оборвался запущенными в их сторону комьями грязи вперемешку с множеством камней — Ниаллу не надо было даже поворачивать голову, чтобы с легкостью отбить «удар», а следом и легонько шлепнуть Аннэра по голове воздушным потоком.       — Разве я не учил тебя, что атаковать нужно незаметно?       Мальчишка, точная копия его самого в далёкой юности, насупился и пригладил выбившиеся из тугого хвоста волосы.       — Я думал, что ты не заметишь меня… Ты всегда такой, когда приходит мама, вот я и хотел хоть разочек застать тебя врасплох.       — Твоего отца застать врасплох практически невозможно. Даже мне, — Никкаль нагнулась, чтобы подправить съехавший с его шеи бант. — Поверь, я проверяла и не единожды.       — Твоя прекрасная мать, Аннэр, слегка преувеличивает свои… попытки удивить меня, но, признаю, что во время учёбы она и правда делала всё, чтобы я днями и ночами не спал.       Никкаль незаметно для сына ущипнула Ниалла за бок, мол, ты когда-нибудь перестанешь припоминать мне все косяки, на что тот лишь лишь примирительно хмыкнул.       — А тебе стоит поучиться так сильно не шуметь, — дёрнув пальцами, Ниалл ловко подбросил камешки и, покрутив их, кинул в сторону небольшого пруда. — И не выдавать своих намерений. Спокойствие, сосредоточенность и концентрация — главные ключи к успеху.       — Не шуметь, ага, попробуй, когда вот она, — он ткнул пальцем в Нанше, что в ответ скривила ему рожицу, — достает меня уже с самого утра. Тут даже если захотеть быть бесшумным, всё равно не выйдет.       — Он всё врёт! Это он начал меня задирать, мол, что я недоучка и моей магией можно только волосы мочить.       — Я такого не говорил!       — А вот и говорил!       — Нет!       — Да!       — Аннэр, — голос Никкаль упал на пару тонов, став твёрже, — со своей сестрой надо быть чуть нежнее, она ещё маленькая.       — Да она маленький демон, — буркнул он и незаметно показал ей язык. — Какашкодемон.       — Мааааам, он снова обзывается.       — Аннэр, — тут уже в дискуссию вступил неоспоримый авторитет семьи. — Что я говорил насчёт обидных прозвищ?       Он весь аж сгорбился под тяжким и проницательным взглядом отца, неловко вертя травинку в пальцах и безмолвно умоляя Никкаль встать на его сторону хотя бы в этот раз. Увы, она лишь покачала головой, показывая, что разделяет позицию Ниалла.       — Ну… что так делать нельзя.       — А почему так делать нельзя? — уже наставническим тоном переспросил он, так, словно отчитывал не просто сына, а нашкодившего студента.       — Потому что так в первую очередь мы не уважаем сами себя, позволяя обиде и остальным чувствам брать верх над вежливостью, пониманием и разумом.       Он зачитал это сродни скороговорке, однако Ниалл всё же принял его ответ. Аура вокруг него немного приутихла, и Аннэр позволил себе приглушенно выдохнуть.       — Молодец, а теперь будь хорошим братом и извинись перед сестрой.       Аннэр весь аж скривился, но идти против отца не посмел — тот умел быть в меру строгим, чтобы ни у кого не рождалось желание делать другому гадости или же просто глупости.       — Прости.       — Извинись, как следует, — Ниалл качнул головой и рукой подозвал Нанше, что, подпрыгивая, добежала до него и спряталась за длинным отцовским плащом. — Так, как ты бы хотел, чтобы извинились перед тобой.       — Нанше, прости меня, что назвал тебя Какашкодемоном. Твои волосы вовсе не похожи на какашки. И ты… вовсе не демон. Вот.       От напряжения на щёках Аннэра аж проступил румянец — яркий и алый, он почти напоминал мазки красок или цветочную пыльцу.       — Вот и славно, — Никкаль хлопнула в ладоши, поднялась и приветливо махнула рукой, призывая всю семью идти следом. — А теперь идёмте завтракать. Вам обоим скоро ещё в школу лететь.       — Мам, можно я полечу с тобой? Папин конь… страшный. Мне кажется, он хочет меня съесть.       Никкаль, ухмыльнувшись, победоносно зыркнула на Ниалла, мол, слышал, я не одна считаю Намтара огромным кровожадным пожирателем людей. Тот же лишь закатил глаза и негромко кашлянул.       — Это неправда, милая, он никого из нас не тронет.       — Страаааашно, — потянула тоненьким голоском Нанше, заворачиваясь в плащ, словно бы Намтар и правда был рядом. — Большие страшные зубы, большие страшные копыта. Страаааашная лошадка.       — Ну-ну, Нанше, папин страшный-престрашный Намтар тебя не найдёт. На нём полетит он один и желательно подальше от всех нас. Правда ведь, дорогой?       Ниалл что-то угрюмо пробормотал, видимо из разряда «Энки и Четверо Первых, за что мне всё это-то?» и, сдавшись, выдавил из себя лишь короткое.       — Конечно.        — Ураааа. Страшный конь не достанет меня. Пусть на нём летит Аннэр, вот. Аннэр уже большой и взрослый, ему не страшно.       Сам же названый претендент чуть не закашлялся от такого наглого утверждения и, кажется, даже побледнел. Его напуганный взгляд умоляюще забегал по лицу Никкаль, а следом и по лицу Ниалла, будто прося не отдавать его на растерзание.       — У Аннэра уже есть своя кобыла, Нанше. Ей будет полезно немного проветрить бока.       — И-именно, — почти заикаясь, согласился Аннэр. — Сиви уже давно никто не седлал, так что… Я полечу на ней.       — Тогда решено. Бегите мыть руки, переодеваться и кушать. Мы с отцом подойдём через пару минут.       — Ура, кушать-кушать! — Нанше радостно перелетела порог и, чуть не сбив брата, понеслась в сторону уютной кухни. — Чур самая большая лепёшка моя!       — Нечестно, я старше, значит мне и больше!       — А я девочка, — вызывающе парировала она, уже запрыгивая на первую ступеньку деревянной лестницы. — Мне положено больше.       — Мааааам, Нанше вредничает.       — А Аннэр жадина!       — Так, — прикрикнула Никкаль, высовывая свою голову из-за угла и напуская на себя максимально строгий вид (она всё пыталась копировать Ниалла) — А ну прекращайте спорить и мигом собираться. Никому не достанется меньше или больше, все лепёшки одинаковые.       Когда же дети, продолжая кричать и препираться, всё же ускакали наверх, Никкаль устало вытерла лоб ладонью — так, будто только что вернулась с долгого задания.       — Теперь понимаешь, почему я говорил, что поседею раньше своих положенных лет? Это ты не видела, что творилось, когда ты улетела на месяц по работе.       Никкаль как-то невесело гаркнула, однако в этот раз уже не спорила — лишь уткнулась спиной в его широкую грудь и позволила себе пару минут вот так просто постоять, укутанной в родные объятия.       — Но ты ведь всё равно их любишь?       — Конечно, люблю, — без тени сомнения прошелестел Ниалл и принялся осыпать рыжую макушку множеством примирительных поцелуев. — И тебя я тоже люблю. Больше всего на свете.       Никкаль аж вся смутилась, чувствуя, как сладостно сжалось сердце. Каждый раз, что столь нужные и приятные слова слетали с его губ, она чувствовала себя такой счастливой, что могла бы, пожалуй, свернуть горы.       Откинув голову назад, Никкаль скрестила их взгляды, а следом привстала на цыпочки и вновь поймала его губы своими. Мягкие, теплые и всё также отдающие тягучей карамелью, они были её облаками, магией и воздухом.       — И я тоже тебя люблю.       Крепко, всецело и навеки.