я найду тебя где-то в лесу

Когда на новом месте впервые начался дождь, Джисон не знал, что его ждёт. Тогда он только разобрал свои вещи, перевезённые в коробках в небольшой посёлок, где у него будет самая лучшая, по его мнению, практика — обучение детей английскому в местной школе. Тогда он устроился в небольшом домике, у которого со стороны леса не было даже невысокой ограды. Тогда он приготовил себе чай и заснул в кресле от усталости. Пахло свежестью и прохладой, а за окнами, которые Джисон не закрыл перед тем, как уютно устроиться в кресле, шелестели деревья, и лил проливной дождь. Вот-вот, и загремит гром или ударит в землю яркая молния, освещая серое небо. Джисон спал слишком крепко, чтобы проснуться от лёгкой прохлады и утихомиривающей мелодии дождя, но от чего он точно проснулся бы и действительно проснулся в реальности, так от того, что его лицо кто-то трогает. — Что… — начинает он и приоткрывает глаза, по закрытым векам которых только что прошлись прикосновением подушечек пальцев. Перед собой Джисон видит какого-то парня, и он назвал бы его человеком, если бы тот не мерцал во тьме комнаты. — Спи, — шепчет незнакомец, проводя пальцами по его щекам, очерчивая его скулы и линию челюсти, а после улыбается, прежде чем оставить лёгкий поцелуй сначала на кончике носа Джисона, а затем и на лбу. Это было последнее, что он почувствовал, когда провалился в сон. Наутро в его доме никого постороннего не было, окна были закрыты, а он сам был укрыт пледом, которым точно вчера не укрывался самостоятельно. Что больше не укладывалось в голове, так это незнакомое льняное полотенце, в которое оказались завёрнуты овсяные печенья с цукатами. Джисон открывает рот, но тут же закрывает, тяжело выдыхая. Надо было подумать. Подумать не удавалось весь день из-за того, что в школе срочно нужно было устроить вводные уроки для разных классов. В основном они были объединены из-за крайне малого количества учеников, однако работать с новыми людьми было тяжело. К нему то и дело подходил кто-то с вопросами, начиная со студентов и заканчивая учителями. Всем что-то было нужно, и отвлечься всё никак не удавалось. На улице было сыро после вчерашнего дождя. Утром он шёл в школу посреди густого тумана, но ему нравилось — было что-то в том, чтобы идти и вдыхать свежий запах дождя и мокрой травы. И он специально открыл ближайшее к своему столу окно, чтобы хотя бы немного улавливать то, что так расслабило его утром. Овсяные печенья были съедены с кофе перед выходом, а льняное полотенце повешено на ручку двери снаружи — он не знал, что именно произошло и откуда у него появилось это вкусное печенье, но точно понимал, что его гость может вернуться за своей вещью. Он в принципе даже не был удивлён произошедшему, даже напротив — это его заинтересовало. Джисон любил книги о магии, поэтому ему всегда хотелось очутиться в какой-нибудь сказке, и, почувствовав что-то подобное волшебству, он явно не хотел упускать свою возможность. Он даже не знает, правда ли он видел мерцающего в темноте парня или тот ему всё же приснился. Но печенье могло значить, что всё это было взаправду. И ему было интересно, что будет дальше. Задумавшись, Джисон случайно провёл в кабинете на полчаса больше положенного. Его уроки уже закончились, а ему требовалось лишь слегка прибраться, прежде чем отправляться домой. За окном было темно из-за всё ещё серого неба, но в душе было спокойствие. Ему нравилось здесь. Тихо и размеренно, не то что в родном городе. Он ведь поэтому и сбежал, поэтому и согласился на стажировку в глуши — сердце требовало покоя. И Джисон ему его дал. Покой. Он думал о том, действительно ли в его жизни будет покой, учитывая то, что произошло вчера вечером в его доме, но решает, что разбираться с проблемами нужно по мере их поступления. Всё-таки это не его проблемы, а будущего Джисона… Этот девиз точно когда-нибудь его погубит. И именно поэтому он оставил окно в гостиной открытым, прежде чем пойти спать. Посреди ночи его тело нагревается настолько, что он просыпается и понимает, что лежит в постели не один — чьи-то руки обнимают его талию, а темноту разрезает едва мерцающий свет. Джисон понимает, что его гость пришёл, что он настоящий. Он понимает это и слегка улыбается, вновь закрывая глаза. Он не хочет его спугнуть, поэтому думает, что ещё не время встречаться с ним лицом к лицу. В комнате пахло тем же самым ароматом, который он чувствовал в прошлый визит своего загадочного гостя — свежескошенная трава и сырость дождя. Джисон чувствует на задней стороне своей шеи тёплое дыхание, а затем — лёгкий поцелуй на коже, и слышит «спи», после чего, как и в прошлый раз, проваливается в сон. Проснувшись, Джисон в первую очередь повернулся в сторону второго спального места — он никогда не занимал двухместную кровать полностью — и обнаружил на подушке несколько засушенных полевых цветков. — Как красиво… — прошептал он и, покрутив их в пальцах, отправился на кухню, где на столе его ждал уже готовый кофе в его любимой кружке, а рядом с ним лежало всё то же льняное полотенце, которое осталось висеть на дверной ручке к прошлому вечеру. Видимо, ещё один подарок. Джисон улыбнулся и сел завтракать, прежде чем вновь отправиться в школу. На работе снова было не до мыслей о происходящем в его жизни. Пусть тихо и спокойно, пусть не так уж и сложно, но он был вовлечён в учебный процесс как никто другой — он мечтал об этом и получил. Он мечтал, чтобы на него смотрели ясными глазами и тянулись к знаниям, и почти все ученики этой деревенской школы хотели учиться. Кто-то для того, чтобы уехать, а кто-то просто для себя. Он понимал абсолютно каждого студента, даже тех, кто сидел на последних партах и перешёптывался — сам таким был. И когда уроки кончились, он вновь обнаружил, что задумался и просидел в школе дольше, чем ему хотелось бы. За окном всё так же стоял густой туман, и он хотел спросить у других учителей, часто ли такое происходит, но в учительской никого не нашёл. Значит спросит завтра. Вечер выдался спокойным, и Джисон почувствовал себя дома. Он никогда ещё так себя не чувствовал, поэтому не знал, точно ли это ощущение дома, но почему-то ему казалось, что именно так это и должно быть. Он хотел сохранить это чувство на долгие годы. В этот вечер он решает не оставлять окна открытыми — было интересно посмотреть, что же будет. Наутро на ручке двери его встречает белоснежный платок с вышитыми на нём дивными птицами и цветами. Он вдыхает аромат травы и дождя, оставшийся на ткани, и чувствует себя так спокойно, как никогда раньше. Хорошо. На следующий день был выходной, поэтому между уроками он решил, что сегодня притворится спящим и подождёт, пока кто бы то ни было проникнет в его дом. Он не боялся. Из дома ничего не было украдено, всегда оставался порядок и небольшие подарки. Ничего страшного. Всё точно будет нормально. Притворяясь спящим, Джисон несколько раз чуть не уснул — неделя выдалась не совсем трудной, но заполненной событиями, от переезда до мыслей о том, что он будет делать с человеком, который пробирался в его дом. И когда он почти задремал, из сна его вытянул звук негромких шагов по лестнице и скрипа половиц. Тут же он слышит едва слышный звон и тихий смешок — видимо, гость заметил вышитый им платок на прикроватной тумбочке. Джисон старается не реагировать и ровно дышать, когда чувствует, как кровать прогибается под весом чужого тела, а после ощущает, как руки обвивают его талию. Он колеблется, прежде чем положить свою ладонь поверх чужой, но делает это и слышит, как дыхание лежащего за ним незнакомца сбивается. — Не бойся, — шепчет Джисон и поглаживает чужие костяшки. — Если пока не хочешь знакомиться, я могу подождать. В благодарность он получает лёгкий поцелуй на шее, а после чувствует, как его гость потирается своим носом об его кожу. — Спасибо. Джисон едва улыбается и переплетает их пальцы, а после вновь слышит «спи» сквозь дремоту. Утром Джисон не обнаружил в своём доме ничего нового, поэтому слегка удивился и даже расстроился. Несколько дней жизни с ежедневными подарками, видимо, избаловали его, но он знал, что это точно был не последний визит его незнакомца. Джисон уже даже начал называть его «своим». А кто же он тогда? Обычно люди, забираясь в чужой дом, воруют что-то, а не оставляют подарки и не спят с вами в обнимку. А ещё люди обычно не светятся в темноте, и от их движений не слышен лёгкий звук колокольчиков. Да и от их поцелуев ты не засыпаешь крепким сном. Джисон знал, что тот, кто к нему приходит, не может быть человеком. Но от этого ему становилось даже как-то спокойно. С людьми близко общаться не хотелось, не зря он отрезал всё общение с людьми из города. Ему бы отдохнуть и подумать. Он заставляет себя встать с кровати только в два часа дня, «завтракает» кофе с тостами и отправляется на прогулку в лес, где его и ждал подарок, который он не получил утром. Джисон точно знал, что это ему. А кому же? Да и в целом почерк его незнакомца был ему уже известен. На ветви одного из бесконечных деревьев висел венок из засушенных цветов, и Джисон улыбнулся, покрутив его в руках. — Спасибо, — отвечает он вслух в надежде, что тот, чей подарок это был, услышит его. После прогулки он думает, как ему поступить с венком, и решает, что ему самое место на входной двери. На ночь он не закрывает её на замок. *** Джисон, наверное, совсем сошёл с ума, третью неделю впуская в свой дом незнакомца, с которым так спокойно спал в одной кровати. Почти каждую ночь они перешёптывались и узнавали друг о друге немного больше. Джисон рассказывал о том, что раньше у него были серьёзные проблемы со сном, а его гость говорил о том, что это он делает его ночи спокойнее. Джисон рассказывал о проблемах, с которыми сталкивался в городе, а Феликс — Джисон узнал имя своего незнакомца — спрашивал о том, что такое город и каково там жить. Тревога. Страх. Одиночество среди тысяч людей. Именно так Джисон описывал город, а Феликс задавал ему вопросы о том, как же он чувствовал себя сейчас, ведь уже почти месяц он жил среди леса и занимался тем, чем всегда мечтал. Спокойствие. Умиротворённость. Любовь. Джисон после этого ответа почувствовал на коже лёгкую улыбку и услышал то самое слово, после которого всегда проваливался в сон. — Спи. Через пару дней после разговора про город и то, как Джисон себя чувствовал в новом доме, Феликс пропал. В ту ночь Джисон не смог спать и в итоге лёг только в шесть часов утра, выпив таблетки. Благо был выходной, и ему не нужно было вставать рано, чтобы идти в школу. Если бы нужно было идти, он точно бы умер хотя бы внутри. Недосып всегда ассоциировался у него с плохими временами, и он избегал его как мог. Чувство тяжести и гула в голове оглушало его, заставляя думать о том, как каждый день на протяжении недели он рыдал в голос. Университет — это не всегда красивая картинка из сериалов, не всегда огромные компании друзей и наслаждение жизнью. Он стукнул бы по голове тем людям, которые утверждают, что студенчество — лучшие годы жизни. Не лучшие. Джисон точно это знал. День прошёл мимо — отсутствие качественного сна после нескольких недель спокойствия и тепла сбило его с ног. Ночью Феликс снова не появился. И через день тоже. Джисон хмурый отправился в понедельник в школу, он впервые за всё время в этом месте потерял спасательный круг покоя, из-за чего был крайне недоволен. Он не позволил себе переносить своё плохое настроение на студентов — улыбался им как обычно и хвалил за каждое даже небольшое достижение, но после уроков снова застрял в школе и долго драил кабинет, чтобы как можно сильнее устать и точно вырубиться этой ночью. И Феликса снова не было. Джисон впервые за всё это время здесь почувствовал себя одиноким. — Извини, — шепчут ему на ухо спустя неделю беспокойного сна. Его окружают теплом, обнимают и оставляют краткие поцелуи на коже. Он и не обижался, только скучал. — Я скучал по тебе, — говорит он и привычно переплетает их пальцы, когда Феликс тянет его повернуться к себе. Джисон не знает, что чувствует — то ли радость и тепло, то ли тревогу — он знает только то, что очень этого ждал с тех пор, как его впервые обняли, а может и раньше — когда ему впервые сказали «спи». Феликс будто чувствует неуверенность парня. — Не бойся, я, может, и укушу, но не сильно. Джисон тут же усмехается, немного расслабляясь, и аккуратно поворачивается на левый бок. Он слышит, как смеётся его гость — наверняка из-за того, что он зажмурил глаза и не смотрел на него. Тут же он чувствует поцелуй на щеке, а после по одному на веках. И наконец открывает глаза. Перед ним лежал Феликс, кожа которого слегка подсвечивалась тёплым светом, а веснушки, рассыпанные по лицу, мерцали золотом. — Привет, — улыбается он, и Джисон тает. Он хочет что-то сказать, но просто не может, все его слова пропали после того, как он увидел Феликса. Тот будто чувствует это и всё с той же улыбкой приближается к его лицу, касаясь своим носом чужого. Его дыхание тёплое, а для Джисона уже ничего не имеет значения. Он проводит подушечками пальцев по щекам Феликса и потирает их носы, передавая тем самым свои чувства. Феликс всё понимает — его глаза будто сверкают ярче, чем он сам. — Можно я тебя поцелую? — спрашивает он, и Джисон только шепчет «да», как ощущает чужие губы на своих. Он не особо любил поцелуи, но с Феликсом этот процесс был будто настолько правильным, насколько только мог быть. Он давно оставил мысли о том, что должен влюбиться, он давно оставил мысли о любой взаимности и принял себя в качестве человека, который не нуждается ни в чём и в принципе ни в ком, но с Феликсом всё было правильно. Не любовь и не романтика, просто правильно. Феликс целовался неумело, нелепо, но Джисону было всё равно на это, ему даже нравилось. В ту ночь он заснул без помощи Феликса, но в его объятиях. — Чёрт, — шепчет он, когда просыпается и видит перед собой человека. Весь месяц он просыпался исключительно один. Никогда не с кем-то. А тут Феликс лежал прямо перед ним и напоминал обычного парнишку, от которого не исходило свечения, а веснушки были самыми обыкновенными. Джисону он всё равно нравился. Он попытался тихонько встать с кровати, но в его пижамную рубашку вцепились и потянули обратно, поэтому он повернулся и снова сел. Феликс жмурил глаза, но всё же не спал. — Давай я выпью воды и вернусь? — спрашивает Джисон, но парень покачивает головой и тянет его ближе к себе, обнимая и закидывая на него ногу. Мило. Джисон видит перед собой карие глаза и яркую улыбку. И тут же чувствует себя дома. Когда Феликс наконец захотел встать с кровати, лицо Джисона было полностью зацеловано, а он сам чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Он предлагает своему гостю на выбор разные напитки, а Феликс смеётся из-за того, что у Джисона дома было четыре разных по приготовлению видов кофе, и просит его сделать тот, что он любит больше всего. — Ради тебя я даже запарюсь, — обещает Джисон, доставая из шкафчика пакет с зёрнами. Феликс заливисто смеётся и с интересом наблюдает за тем, как хозяин дома готовит им кофе. Когда Феликс показывает ему, что он принёс с собой печенье, Джисон даже не удивляется и тепло улыбается, неловко поглаживая руку своего гостя. Он в принципе не понимал, почему чувствовал себя настолько неловко, видимо, просто не хотел облажаться перед человеком, к которому буквально чувствовал чувства. Какие? Неважно. Главное, что чувствовал. И пусть они столько целовались ночью, а утром наслаждались спокойствием комнаты, заполненной солнечным светом — а солнца в этой местности было совсем мало — он всё равно не мог не думать о том, что всё это может выскользнуть из его пальцев в любую секунду. Феликс будто чувствует это и обнимает его со спины. — Всё в порядке, — говорит он, и тревога Джисона немного отступает. Феликс ест с аппетитом и хвалит приготовленный Джисоном кофе, а после моет посуду и предлагает хозяину дома прогуляться. Джисон всё ещё думает, как такое вообще возможно, но не спрашивает — Феликс сам всё расскажет, если (или когда) захочет. Он не хочет лезть за его границы. День прошёл спокойно, и Джисон даже не задумался о том, что его покой вернулся так же быстро, как и пропал. О чём он задумался, так это о том, почему Феликс решил сегодня остаться. — Ты… ты… — начинает он, когда они вернулись домой после прогулки, во время которой Феликс рассказывал ему о лесе и в целом о местности, но не может продолжить. — Прости, что пропал. Я чувствовал себя не самым лучшим образом и не хотел тебя заразить. Джисону снова тепло. Никогда ещё он не чувствовал себя так тепло с другими людьми. — Как ты чувствуешь себя сейчас? — Всё в порядке. Я очень скучал по тебе, — шепчет Феликс и обнимает Джисона, а тот вдыхает всё тот же запах свежескошенной травы, на этот раз смешанный с ароматом кофе, который Феликс случайно пролил на свою рубашку утром. — А ещё я хотел рассказать о себе, если ты не против. Джисон выпадает. Ему точно всё это кажется. Он кивает и устраивается за кухонным столом, садясь напротив Феликса. Тот заварил им чай с травами и приготовил овощи — Джисон понятия не имеет, откуда он вообще пришёл, но чувствует себя хорошо. — Ты уже сам понимаешь, что я не человек, — начинает Феликс, а Джисон кивает. Конечно понимает, как он может это не понимать. Его гость буквально светится по ночам и помогает ему хорошо спать. — Я эльф. Джисон даже не удивляется. — А… ну… — спрашивает он, кивая на уши, за которые были заправлены тёмные волосы. Они выглядели совсем обычно, может, именно поэтому Джисон сам не догадался об истинной природе Феликса. — Звёздный эльф. И вообще я здесь не просто так, — признаётся тот и усмехается, отводя взгляд к окну — солнце уже садилось за горизонт. — Я почувствовал связь, знаешь? Почувствовал, что ты мой человек. Я раньше не особо верил в эти сказки, но когда ты появился здесь, я решил прийти к тебе и убедиться в том, по-настоящему ли меня тянет к тебе. Голос Феликса невероятно сильно нравился Джисону. Он только и мог что кивать и внимательно слушать. Он не ожидал чего-то такого, но с первого же дня не хотел упустить свою возможность прикоснуться к волшебному миру. И был счастлив, что не закрывал Феликсу всё это время доступ к себе. — И как? Убедился? — спрашивает он, а Феликс кивает. — Конечно. Я бы не приходил к тебе, если бы ты мне не понравился. Джисон кивает и делает вдох. — Дыши, пожалуйста, — шепчет Феликс, а Джисон начинает смеяться. — Да меня ничего не напрягает, солнце, — говорит он, а Феликс вдруг тушуется, кончики его ушей краснеют, и Джисон понимает, что ему нравится, когда его так называют. — Солнце? Феликс игриво ударяет его по плечу, протягивая руку через стол. Джисон не унимался. — Ну Солнце же тоже звезда, — усмехается он, и Феликс встаёт с места, направляясь прямиком в объятия Джисона. Тот утыкается Феликсу в живот, в очередной раз вдыхая так полюбившийся ему аромат травы, и крепко прижимает парня к себе. — Может, и меня к тебе тянет. С самого первого дня. На этом и заканчивают разговор, перебираясь в комнату и засыпая в объятиях друг друга. Феликс пропадал ещё несколько раз, объясняя это тем, что у него всё-таки есть дом, а Джисон только и делал, что кивал — он не вправе лезть в чужую жизнь. Когда Феликс захочет, тогда и покажет. Он и не думал о «если». Это точно был вопрос времени. Их отношения текли так плавно, что Джисону было немного странно, ведь никогда раньше у него не было такого прекрасного как собеседника, так и близкого человека. Ему нравилось проводить с Феликсом время — тот засел не только в его доме, но и в его голове, а он в принципе не был против. Ему нравилось с ним обниматься по ночам и целоваться в любое свободное время. Ему нравилось долго с ним говорить и вместе наслаждаться прогулками по лесу. Он знал, что Феликс любит книги, поэтому при любой возможности приносил ему томики из школьной библиотеки. На вопрос «ты умеешь читать?» Феликс как-то крайне недовольно ответил «конечно, я вообще-то был на домашнем обучении», но после всё равно рассказал о своей увлекательной учёбе, спрашивая в ответ о высшем образовании Джисона. Тот рассказывал ему про свой неутешительный опыт, а Феликс целовал его и твердил, что Джисон всё равно самый лучший, старательный и вообще может абсолютно всё. Джисону, кажется, не хватало чего-то такого. Ему в целом не хватало дома. И Феликс ему им стал. Домом. Одним утром Джисон не обнаруживает рядом с собой в кровати Феликса и теряется. Хоть тот иногда и пропадал, но никогда из кровати. Он всегда предупреждал и всегда убегал в свой домик в лесу только после завтрака. Одиноко. Джисон, кажется, привязался. Но потом он откинул все свои мысли. Нет, не привязался. Он просто чувствовал себя настолько близким к Феликсу, что ему его не хватало. Всё просто. После лёгкого завтрака он собирается и идёт в школу. Ему было непривычно, потому что обычно его провожали, целовали напоследок и быстро рассказывали, чем будут сегодня заниматься. Сегодня же абсолютно ничего. Ни записки, ни предупреждения. И от этого Джисону стало немного грустно. Но ничего. Всё в порядке. Он вернётся. Всегда возвращался. А Феликс просто хотел принести ему подарок из своего дома, но не успел — запутался во времени и пришёл уже тогда, когда Джисон был на работе. — Ох, — вздохнул он и прошёл на кухню. Феликс пока и не думал называть это место домом, однако чувствовал себя здесь так хорошо, как никогда. Рассказывала ему мама, что эта магическая связь всегда будет самым чудесным чувством. И была абсолютно права. — Ну… что тут у нас… Феликс принялся чинить то, ради чего и бегал сегодня утром домой. То, ради чего не успел к пробуждению Джисона. Ничего у Феликса не получалось, и он оставил эту затею до прихода его человека домой. Он совсем умаялся, потому что так думал о том, как радостно встретит Джисона и покажет ему свою находку, однако он не справился. А Джисон задерживался. Феликс не хотел надумывать лишнего, поэтому решил — раз уж не получается чинить, значит надо что-нибудь приготовить, и именно поэтому начал замешивать тесто для пирога с вишней. К приходу Джисона весь дом пропах выпечкой, а Феликс был почти доволен собой. — Привет? — проходит Джисон на кухню, где его ожидал Феликс, и целует того в макушку. — Я скучал… — Прости… — только начинает Феликс, как его перебивают. — Не извиняйся. Я — не вся твоя жизнь, ты не должен быть со мной целыми днями. И у Феликса это так отдалось в сердце, что он поднялся со стула и крепко обнял парня. Кто-то его любит, и он это знает. Его никогда никто не любил, кроме матери. Его никогда никто не любил, кроме звёзд. — Я тебя люблю, — шепчет он на ухо Джисону и отстраняется, глядя тому в глаза и тут же стараясь перейти на другую тему. — Я, кстати, радио принёс. Но оно сломано, и я не смог его починить. Может, у тебя получится? Джисон понимает, почему Феликс почувствовал себя так неловко, потому что сам такой же. Он переплетает их пальцы и притягивает его к себе. — А я люблю тебя, солнце, — говорит он, осознавая каждое слово. Да, любит. Не так, как семью. Не так, как думает, что любят своего партнёра. Но также любит не так, как любит друзей. Он любит его как-то по-другому, по-особенному. И уверен, что Феликс любит его точно так же в ответ. — Давай попробую. В итоге когда пирог немного остывает, а травяной чай, заваренный Феликсом, оказывается разлит по кружкам, Джисон заканчивает с ремонтом и говорит «та-дам», представляя свой успех. Феликс улыбается и подскакивает к нему, настраивая волну и останавливаясь на эфире, где играла какая-то медленная музыка. Джисон улыбается, когда его подтягивают к себе, и охает, когда чужие руки обвивают его талию. — Я не очень умею танцевать, — признаётся он, а Феликс лишь кладёт голову ему на плечо. — Я тоже не умею, — отвечают ему, и Джисон делает всё то же, что сделал Феликс, поглаживая руками чужую спину. Вдруг тот поднимает свою голову и сталкивается с ним взглядом. — Я тебя очень сильно люблю, ты же знаешь? — глаза Феликса серьёзные-серьёзные, и Джисон понимает, что тот отдал ему своё сердце уже давно, и сдаётся, готовый отдать своё в ответ. — Как-то раз я прочитал одну очень интересную вещь, — начинает он, заинтриговывая Феликса не до шуток. Джисон просто хотел сказать ему фразу, которая запала ему в голову и сердце. — На слова «я тебя люблю» не стоит отвечать словами «я тоже». Феликс подыгрывает. — И почему же? — Потому что «тоже» — это не чувство. — отвечает Джисон и прижимает свой лоб к чужому. — Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Шёпот отзывается так громко в ушах Феликса, что он не выдерживает и оставляет краткий поцелуй на губах Джисона, а после удивлённо посмеивается, когда тот втягивает его в более глубокий. Чуть позже Феликс покажет Джисону, что он может делиться какой-то частью своих чувств, просто соединив их лбы, чуть позже они разберутся с тем, что именно они чувствуют по отношению друг к другу, а пока они были счастливы так, как никогда раньше. Они нашли свой дом, спокойствие и радость друг в друге. А с остальным разберутся потом.