А я уж думал, ты не скажешь

Эдди на протяжении ночи с пятницы по субботу не спал. Слишком это все. Слишком сильно это давило. Дело это было слишком мутным и непонятным. Его это сильно мучило и душило. Это была петля, которая с каждым днем сдавливала белоснежную кожу на шее Каспбрэка все сильнее и сильнее. И чтобы хоть как-то ослабить веревку страданий, он тайком подворовывал у своей мамочки успокоительное. Таблеток у нее была куча, поэтому она ничего не замечала, но знаете, это утро, это субботнее утро, было для него последним. Ну не может он столько терпеть. Да, если, вдруг, он его отвергнет - будет грустно, не удивлюсь, если он войдет в депрессию, но что, если он согласится? Что, если он скажет "Да, Эдди, именно этого вопроса я от тебя и ждал!", тогда начнутся, наверное, самые яркие и сладкие дни в жизни. Будет супер. Поэтому, собравшись с силами, он помчался на всех порах, оседлав велосипед, к своему Ричарду. Такому безумному, бесстрашному, к своему любимому нарушителю правил. Он придет к нему. Придет, но перед тем, как сказать самое важное, он, возможно, в последний раз обнимет своего друга. Окунет свои тонкие пальцы с аккуратным маникюром в его кудрявые и растрепанные волосы. Может быть, даже осмелится впиться в его губы, потому что он не может не сделать этого, он слишком много терпел, чувства перемещают мозги на задний план. Каспбрэк крутит педали. Поток ветра развивает его уложенные волосы. Он рассмотрел 15 вариантов происхождения событий, но ему все равно страшно. Но он едет. Прибавляет скорость. * * * Он бросает велик на лужайке, подходит ко входной двери. Руки начинают потеть, да и не только руки. Он тянется к звонку, но ему уже открывает дверь он. - Эдди, с хрена ты так рано? У меня родители еще не проснулись, - с зевком произнес Рич. - Нам надо поговорить,- дрожь в голосе выдавала его страх,- Срочно. Тозиер схватил друга за руку и затянул в свою комнату, предварительно закрыв дверь. Он повернулся лицом к астматику, все еще не отпустив его руку. Серьезный вид у, вроде бы, несерьезного балабола, но, в любом случае, он был готов слушать. Парни присаживаются на ковер друг напротив друга, и Эдди начинает: - Слушай, это слишком тяжело и мучительно, я просто не понимаю, - он чуть ли не плачет, - что между нами? Ты мне безумно, правда, до дрожи в ногах нравишься, я хочу тебя поцеловать, обнять, как-то проявить свои чувства к тебе, но я, блять, не знаю, чего хочешь ты...- слезы ручейком покатились по еле освещенному лунным светом лицу, Эдди смотрит на него, жаждет ответа, он понимает, что если не получит его, то умрет от сердечного приступа, он знает, знает... Мазолистые руки обвили талию плачущего мальчика, прижимая его вплотную, так бережно и с любовью, пытаясь утешить и убрать плохие эмоции, которые заполняют Каспбрэка. Последний же, начинает реветь сильнее, только уже не от горя, а от счастья. Он вытирает катящиеся слезы тыльной стороной руки, после чего обнимает парня за шею. - Хей, Эдди,- он с легким хлопком берет щеки плаксы,- не надо, все ведь отлично,- и тянется к его губам. Он захватывает соленую губу своими, нежно посасывая, переходя на другую. Все получается неловко, смазанно и прирывисто, но Эдвард начинает проявлять инициативу и подхватывать его губы. Кажется, они уже выпили литр слез и дышать уже невозможно, но они продолжают. Каспбрэк перестает плакать, начинает краснеть от возбуждения, так же и Ричи. Они отстроняются, смотрят друг на друга, пытаются отдышаться. - Ричи, давай встречаться? - С твоей мамашей, ну, она, конечно, ничего, но меня привлекает ее сын,- Балабол получает удар от своего парня. - Я счастлив, очень. - Я тоже, Эдс.