Двадцать одна душа

      Гермиона сидела за рабочим столом и строчила что-то в тетради шариковой ручкой. После Хогвартса она вернулась к ним, решив, что писать по-маггловски удобнее и быстрее, а скорость письма была важна для Гермионы, которая быстро думала и хотела поскорее записать свои мысли. Сейчас, например, она придумывала пропаганду. В её тетради было записано:       «1. В «Пророке»       2. Влиятельные личности: Гарри и т.д.       3. Театральные постановки, музыка, книги.       4. Социа».       — Гермиона! — перед ней появился Диггори. От неожиданности она выронила ручку.       — Мистер Диггори, — кивнула она.       — Хотел сказать, что нам приходят письма с пренеприятным содержанием, — он покачал головой, — так что вот это, — он ткнул пальцем в тетрадь, — пока приостанови.       — Но сэр!.. — запротестовала она.       — Гер-ми-о-на, — проговорил он по слогам, — я понимаю, ты хочешь как лучше. Но и ты пойми, умы эльфовладельцев так просто не перестроишь! Ну не понимают они твоих законов, дай им время, чтобы смириться!       — Да послушайте же меня! Ведь наша цель состоит как раз в том, чтобы объяснить им! — начала распаляться Гермиона. Разговор был уже довольно громким и походил скорее на конфронтацию.       — Никто не будет слушать, — начал раздражаться Диггори, — у меня самого есть эльф. Так вот он обожает работать и не хочет свободы!       — Захочет! Маггловская история тому подтверждение!       — Но мы-то не магглы.       — Но какая… — вдруг Гермиона замолчала. Она вспомнила слова Барти. Как же он был прав. Но Гермиона не хотела верить, что не существует способа заставить Диггори поддержать её инициативы. Прискорбно, но он в самом деле не понимал, что такое пропаганда и зачем она нужна. Он считал, что социальная реклама и другие идеи Гермионы — пустая трата ресурсов.       — В общем, поработай пока лучше, составь отчёты по демографии эльфов. Кстати, поздравляю с помолвкой.       Гермиона открыла было рот, но закрыла его и сильно сжала челюсти. Спросить было бесполезно. Она не заметила, как сжала в руке тетрадь и смяла несколько листов. Диггори отвратительно улыбнулся ей и ушёл.       Высшие силы, видимо, решили добить Гермиону, потому что в течение дня к ней заходили сотрудники и сотрудницы министерства и поздравляли с предстоящей свадьбой. Конечно, новость уже знали все, и потому все мало-мальски знакомые с Грейнджер работники поздравили её. Гермиона пыталась радоваться тому, что все те, кто сплетничал за её спиной о её внешних данных и шансах на замужество, получили такой щелчок по носу, но их лицемерные улыбки не приносили ей удовлетворения, а внутри что-то недовольно бурчало на каждом поздравлении. Но нервного срыва не последовало, потому что неискренние слова всё же напоминали Гермионе, что Рон сделал ей предложение. Исполнилась её неозвученная мечта, что кто-то полюбит её такой, какая она есть. Не так, как любили её Гарри или родители, а по-настоящему, романтической любовью. Лишь это спасло сегодня Амоса Диггори и коллег от смерти. И всё же к вечеру Гермиона была счастлива уйти с работы.

***

      — За зданием установили слежку. Пока никто не появлялся.       — И не появится. Или появится, но авроров ваших убьёт, — будничным тоном заметил Барти.       — С чего ты взял?       — Слухи в Лютном распространяются быстрее, чем в Хогвартсе, если ты можешь себе это представить, — улыбнулся краешком рта он, — кто бы за этим не стоял, он уже в курсе.       — Авроры под прикрытием. Они одеты, как местный контингент, — возразила Гермиона.       — Лучше вам подкупить парочку настоящих местных. Из тех, кто вечно пасётся по-близости. В Лютном все друг друга знают. А слухи, напомню, там быстрее аппарации. Короче, что ж вам всё объяснять-то надо? Берёте жильцов из дома напротив или, если там не жилой дом, то владельца заведения, поручаете ему следить, подходит ли кто-то туда. Днём и ночью, ночью — особенно. Дальше берёте парочку тех, кто там часто трётся — барыг, попрошаек и далее по списку. И пусть ходят там периодически. Пореже и не все вместе, разумеется, чтобы всё выглядело натурально. Только сделать это надо незаметно. То есть ловить их не в Лютном, как только выйдут, например, в Косой — пора хватать и вербовать. В Лютном у стен есть уши и глаза.       Гермиона смотрела на Барти так, словно он только что доказал гипотезу Римана.       — И правда… — проговорила она.       Они помолчали пару минут.       — Эм, как там сокамерники? — поинтересовалась Грейнджер.       — Всё так же. Ничего не знают, если ты об этом. Они считают, меня навещает Винки. Ну, она правда навещает, но реже чем ты. Никогда не думал, что кто-то окажется в таком восторге от меня, что будет приходить чаще, чем она, — подмигнул Барти, а Гермиона порозовела.       — Понятно, — улыбнулась она.       Она хотела было сказать про Рона, но почему-то передумала. Она думала, что это может изменить что-то между ней и Барти.       — Ну, что случилось? — тоном человека, делающего одолжение, спросил он.       — С чего ты взял, что что-то случилось?       — У тебя на лице всё написано.       Гермиона заколебалась на несколько секунд, но всё же решила ответить.       — Рон сделал мне предложение, — закусила губу она.       Барти рассмеялся.       — И что ты ответила? Или тут тебе тоже нужен совет? — весело спросил он, заинтересованно глядя на неё своими янтарными глазами, в которых сейчас плясали дьявольские огоньки.       — Как-нибудь сама справлюсь. А тебе-то что? Надеешься на приглашение на свадьбу? — съязвила Грейнджер.       Барти улыбнулся.       — Если меня выпустят на неё, то соглашайся.       — Я и так согласилась, — порозовев, сообщила Гермиона.       Крауч удивлённо посмотрел на неё.       — Ты и правда выйдешь за этого идиота? — почти с жалостью спросил он, и Грейнджер снова не могла не заметить, что он был единственным, кто не выдавливал из себя лицемерное поздравление. Честно сказать, это нравилось Гермионе, хоть она и не была в восторге от того, что её жениха называют идиотом.       — Выйду, — фыркнула она.       — Зачем? — с искренним непониманием спросил Барти.       — Знаешь, когда люди любят друг друга, они обычно женятся, — ядовито отозвалась Гермиона.       — Ты его не любишь, — буднично заметил он.       Грейнджер сжала кулаки, и костяшки её пальцев побелели. По неведомой причине её задели эти слова.       — Ты не знаешь, что такое любовь, — прошипела она.       — Ага, — Крауч недовольно откинулся на спинку стула, его улыбка угасла, а взгляд стал колючим, — куда уж мне, бездушному Пожирателю Смерти. Способность любить ведь выдаётся при распределении на первом курсе. Гриффиндор — двойная порция, Слизерин — ни одной.       Гермиона, гордо вскинув голову, молчала. Крауч бросил взгляд на настенные часы.       — Так чего же ты тратишь время на меня, а не на своего любимого? Разве любящая невеста не должна бежать к любящему жениху? Я, конечно, не знаю, но говорят, любящие люди обычно хотят проводить друг с другом каждую минуту, — он вскинул бровь, — а не с какими-то бесчувственными Пожирателями Смерти.       — Ты знаешь, зачем я здесь.       — Конечно, знаю. Я тебе нравлюсь, — буднично заметил он, — потому что я искренен и умён.       — И самовлюблён.       — Не без этого, — пожал плечами Барти.       — Я здесь из-за расследования.       — Что ж, мы закончили не меньше десяти минут назад. Признайся, тебе со мной интересно, — Крауч хищно улыбнулся во все тридцать два зуба.       — До встречи, — отрезала Гермиона и кивнула надзирателю, чтобы он увёл Барти.

***

      Рон снова ждал её в гостиной на диване, уронив голову на руки.       — Что за день-то такой… — прошептала Гермиона, выходя из камина.       Услышав её, он, как всегда, поднял голову и, как всегда, сказал:       — Ты… Это… Присядь…       — Я поняла, Рон, — печально кивнула она, — ещё одна жертва. Кошмар… Это явно не то, что я хочу слышать, возвращаясь домой.       Они замолчали.       — Зато теперь мы сможем проверить версию с дементорами.       — Зато? Как-то это не тянет на «зато».       — Пошли ужинать, — проигнорировала она.