Сомнения

      — Убей... Голос был повсюду...       — Убей же... Он приближался...       — Ты же так хотел этого...Убей... Голос был в 10 футах от сумасшедшего...       — Чего же ты ждёшь......Вперёд...Жертва есть...УБЕЙ Голос раздался над ухом...       — Или же ты бросишь свою затею...Отступать поздно...Он без сознания...Представь свою радость...Соперника нет...Ты - единственный величайший детектив... Ужасный хрип убивал здравый смысл...       — Н-но я нашёл себя...       — С чего ты взял, что это ты?...Тебя никогда не было... Животный ужас овладел писателем и не смел отпускать.       — Кто кроме него посмеет назвать тебя лишь жалким трусом и глупцом?...Он один имеет над тобой превосходство...       — УБЕЙ...УБЕЙ...УБЕЙ...       — ЧТО ЖЕ ТЕБЕ МЕШАЕТ?!...ОН НАСМЕХАЕТСЯ НАД ТОБОЙ ДАЖЕ С ЗАКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ... Голос был осипшим, будто его обладатель курил сигары ежедневно по 40 штук. Но вместе с этим ужасным, что кровь стыла в жилах. Кто же звал его вновь? Никто не упоминал его. Кто бы хотел услышать вновь голос, что одновременно пугал своей интонацией и в общем звучал так, будто по стеклу водили сопрано с нотками перца, и радовал звуками, хоть и ужасными, что сердце По утопало в неге.       — ЧЕГО ЖЕ ТЫ ЖДЁШЬ?!...Я НАЧИНАЮ ЗЛИТЬСЯ, АЛЛАН...ТЫ ‐ ЖАЛКАЯ ТРЯПКА...СМИРИСЬ И УБЕЙ... Нет...Так не должно быть, я не хотел такого. Он мне важнее собственной жизни. Убийство - грех. Я не спорю, что поддался многим грехам, но этот для меня омерзительнее всего. Я хочу, чтобы он считал меня лишь жалким завистником, но не убийцей. Никто не прощает убийство. Я бы не простил. Пусть оно поглотит меня, не его.       — Я...Я УМРУ ЗА НЕГО! Крик прошёлся по стенам особняка и утонул в тишине. Я не убийца. Убиваю лишь своих персонажей. Бумага - это то, что содержит всю мою боль, ненависть и зависть. Люди не виноваты. Он не виноват. Я - писатель. Никто не смеет называть меня убийцей. Даже я. Я смог дать человеку снотворное не моргнув и глазом. Я давно уже не хороший и не плохой человек. Я не знаю каков я. Он - мой друг. А может соперник? Исключено. Давно это перестало быть тайной. Не друг и не соперник, всего лишь возлюбленный, что сейчас лежит на кровати без чувств, но дышит. Я держу нож. Лезвие направлено на меня, но что же его держит?       Испуг, охвативший писателя нельзя было описать. Тело шевельнулось. Finita la commedia. Аллан испытывает настолько смешанный чувства, что легче было бы закричать, чем вкладывать эти эмоции во взгляд. Преступление было предотвращено преступником. Но преступник ли он? Враг сейчас слаб. Его можно прикончить одним ударом. Руки дрожат, но действий не следует. Глаза возлюбленного затрепещали, приоткрыв их, он, тот, кто стал жертвой и свидетелем, улыбнулся.       — А я всё знал...Ты, видимо, думал, что я испугаюсь и убегу. Промах Эдгара Аллана По...Я польщён, что промахнулся ты именно со мной. Я, по сути, первый во всём. Твои страхи и сомнения держали тебя, но...— детектив резко сел на кровати и заулыбался ещё больше.—...и ты стал моим первым промахом. Даже в состоянии, неконтролируемом разумом, ты, вёл себя достойно. Способность нашего врага-парфюмера нужно было разгадать. Аромат, что ты посчитал за дым был лишь побочным эффектом. Эспер мёртв. Эдгар, ты справился. Ты молодец. Я не сомневался в тебе ни минуты. Что же держит твои руки, По? Он ушёл, ушёл из этого мира.       Осознание пришло вспышкой боли в висках, отбросив нож в дальний угол комнаты и схватившись за голову, писатель припал на колени, но Рампо не дал ему полностью упасть и положил его голову к себе на бёдра. Всхлипы заполнили комнату огромного особняка, а два сердца, что метались долгое время, обрели покой друг в друге.       Но одну тайну, происхождение сомнений По, великому детективу никогда не разгадать...